движения, никакого напряжения и спешки. Нас приветствовали поднятием руки и
провожали ласковым взглядом. Этот взгляд, как я потом заметил, был
характерен для большинства жителей Нового Мира. Та настороженность и
недоверчивость, -- в лучшем случае хорошо имитированное добродушие, которое
чаще всего мелькало в лицах моих современников, уступили место истинной
ясности духа, действительному чувству всеобщего братства и взаимной
симпатии...
Некоторые механизмы поражали своими размерами. Я видел пресс, шутя
плющивший глыбу стали величиной в добрый вагон, -- токарный станок, бесшумно
обтачивавший длинный стальной вал, толщиной в рост человека и весом,
наверно, не в одну сотню тонн, -- видел части будущих таких огромных машин,
что не верилось -- неужели для них найдётся достаточно прочный фундамент?
Вот машина с десятками гибких стальных рук, -- точно зрячая берёт она с
движущей ленты отдельные машинные части и с математической точностью ставит
их на своё место. В несколько минут бесформенный, испещрённый отверстиями
металлический остов обрастает рычагами, колёсами и осями. Ещё минута, и
машина плавно скользит куда-то, вниз под пол.
Я готов был здесь провести хоть всю ночь -- лёгкую усталость, которую я
было почувствовал, сняло точно рукой. Но професссор Фарбенмейстер завёл
оживлённый спор о каких-то молекулярных прессах с одним из наших новых
знакомых и настойчиво тянул меня к выходу, обещая, что сейчас мы увидим
действительно нечто удивительное.
Неохотно расставшись с этим машинным грохочущим раем, я последовал за
нашими спутниками. Мы направились к группе высоких зданий, разбросанных в
полкилометре от механической мастерской.
-- Сейчас вы увидите, -- рассказывал нам по дороге Рени, -- отделение
завода, где вырабатываются новые искусственные материалы, необходимые для
нашей промышленности. Уже в ваше время техника не могла довольствоваться
теми материалами, которые природа давала в распоряжение человека: ты,
Антреа, конечно знаешь, что, например, медь, или железо не всегда могут быть
использованы в чистом своём виде.
Несколько тысяч лет тому назад, прибавляя к меди немного олова, человек
научился приготовлять твёрдую бронзу, а сочетая железо с разными примесями
других металлов, ему удалось создать сталь самого разнообразного качества.
Лёгкие металлы -- алюминйй и магний -- могли сделаться самыми
распространёнными металлами нового времени только оттого, что их собственную
незначительную крепость удалось во много раз увеличить прибавлением
некоторых других элементов. В настоящее время мы пошли ещё дальше -- мы
вникли не только в то, _какие_ частицы должны входить в состав того или
иного сплава, но так же и в то, _как_ они должны быть между собою
расположены. И вот мы обладаем теперь сталью и лёгкими сплавами в сотню раз
более прочными, чем сталь и сплавы вашей эпохи. Мы имеем сейчас гибкое
стекло прочнее железа и сталь, более прозрачную, чем стекло.
Неорганизованные толпы молекул мы заставили работать по строгому плану и...
-- Одним словом, -- употребляя сравнение из вашей эпохи, -- перебил
говорящего неугомонный Фер, -- одним словом, частицы прежних сплавов можно
было сравнить с разрозненной толпой, тянущей канат, а молекулы наших
металлов действуют, подобно солдатам воинской части: дружно и согласовано...
-- Достигается это довольно сложной обработкой, -- продолжал Рени, --
при помощи высоких температур и давлений в мощном электрическом поле. Надо
вам сказать, что лёгкие сплавы сейчас почти вытеснили прежнее железо и
сталь. Конечно, железо и теперь ещё находится в целом ряде производств и
машин, но алюминий давно уже стал на первое место в мировой технике.
-- Значит, железный голод, о котором говорили ещё в наше время, --
вставил профессор Фарбенмейстер, -- оказался не вымыслом, и человечество
истощило свои рудные запасы?
-- Да, это так, -- ответил один из наших спутников, -- уже в XXIV веке
начал остро ощущаться недостаток в железе. Все известные железные
месторождения были к тому времени почти совершенно истощены, и если бы не
мощное развитие добычи алюминия, запасы коего практически безграничны, -- то
технике последующих веков, несомненно, угрожала бы большая репрессия. По
счастливому совпадению, приблизительно в то же самое время горной технике
удалось преодолеть ряд затруднений по прокладке сверхглубоких шахт,
считавшихся ранее невозможными.
Как известно, наша планета при среднем удельном весе около 5,4 обладает
поверхностными породами, удельный вес которых не превышает в среднем
значении 3. Это обстоятельство уже около тысячи лет тому назад заставило
признать, что внутренние слои земли отличаются значительно большей
плотностью и состоят из тяжёлых металлов -- вроде железа, кобальта, никеля и
даже золота. Позднейшие изыскания и изучение распространения сейсмических
волн полностью подтвердили эти догадки -- основное ядро земного шара на
глубине 2600 километров оказалось состоящим из чистого железа, какое
встречается в метеоритах... Те залежи железа, находившиеся в верхних слоях,
были лишь мелкими брызгами когда-то огненно-жидкого железного ядра,
просочившимися на поверхность нашей планеты и превратившимися затем в тонкие
прослойки железной руды. Техники того времени не хотели примириться с
мыслью, что человечеству суждено терпеть недостаток в железе, в то время,
как где-то там, глубоко под его ногами, бесполезно лежат миллиарды
миллиардов тонн этого ценного металла. Все трудности заключались не столько
в прорытии такой глубокой шахты -- с этим легко справилась бы техника XXV
века -- сколько в преодолении высокой температуры, повышавшейся, как думали
раньше, на один градус через каждые 30-50 метров, так что на глубине сорока
километров должно бы уже плавиться железо. Но позднейшие иследования
показали, что такое повышение температуры земной коры далеко не всюду идёт
одинаково быстро. Расплавленная масса облегает землю не в виде сплошного
компресса, а скорей в виде отдельных припарок или обширных местных очагов
подземного жара. Многочисленные буровые скважины, достигавшие глубины сотен
километров, позволили установить несколько мест, где наибольшая температура
слоев достигала лишь 600-700 градусов, а дальше вновь падала до 100-120
градусов.
В одном из этих "холодных" мест земной коры решили заложить шахту,
которая достигла бы глубоких железоносных слоев. Почти полвека ушло на эту
титаническую работу, несмотря на огромные технические ресурсы того времени.
Шахта была взята диаметром в двадцать пять метров, причём стенки её
строились из двойного слоя особого прочного цемента и тугоплавкой стали.
Размельчение породы и извлечение её на поверхность земли не составило
особого труда, так как и здесь не считались с затратой энергии. Самое
трудное началось с глубины 300 километров, когда окружающая температура
достигла 600 градусов. Несмотря на возможно полную механизацию, нужен был
всё-таки некоторый надзор за работой машин. Но и при самом интенсивном
охлаждении жидким воздухом даже кратковременный труд был так тяжёл, что
жертвы насчитывались десятками и сотнями.
Однако, никто не думал о прекращении начатой грандиозной работы.
На место одного погибшего тотчас же выходили сотни новых добровольцев --
пока наконец трудный участок не был преодолён, и через несколько лет с
глубины 2400 километров были извлечены первые куски внутриземного железа...
Работы эти останутся навсегда памятны...
Расказчик умолк и, задумчиво глядя куда-то вдаль, подвёл нас к огромному
неправильной формы массиву из отполированного железа, лежавшего на невысоком
холме посреди зелёной лужайки, в рамке кроваво-красных цветов. Одна из
сторон железной глыбы была срезана и на ней золотыми буквами блестели
какие-то даты и имена...
-- Здесь их памятник и их могила...
-- Значит, -- не удержался я от вопроса, -- здесь неподалёку и эта
исполинская шахта?
-- Да, Андреа, -- ответил Рени, -- вот это круглое здание неподалёку
построено над её устьем.
-- Дорогой Рени, -- взволнованно воскликнул я, -- неужели нам нельзя
будет взглянуть поближе на это поразительное произведение техники Нового
Мира?
-- Отчего же нет? -- ответил за него один из наших заводских
руководителей. -- Если вы ещё не достаточно устали и если вы чувствуете себя
в силах потратить на это путешествие в недра земли три-четыре часа, то мы с
своей стороны будем очень рады показать вам сооружения, которым по
справедливости может гордиться современная техника...
Тем временем мы вошли в круглое здание. Внутренность его ничем не
выдавала тайны скрытого под ним бездонного колодца. Я тщетно прикидывал в
уме, -- сколько же времени потребуется, чтобы, упав туда, достигнуть дна
этой чудовищной шахты в 2000 километров. Выходило что-то совсем несуразное:
считая для простоты, что сила тяжести остаётся неизменной, -- надо было
лететь до дна целых одиннадцать минут, ударившись о него с чисто космической
скоростью около 6400 метров в секунду...
Страшно было даже подумать...
Инженер, которому я сообщил свои выкладки, только рассмеялся в ответ.
-- Ну, этого можете не опасаться. Шахта разделена через каждые пять
километров прочными герметически закрывающимися перегородками, так что такой
воображаемый полёт был бы значительно меньше... Только сбоку устроена
сплошная металлическая труба диаметром в один метр, идущая до самого дна и
служащая для разного рода научных наблюдений. Рассказывают, впрочем, что
когда-то один из работавших там учёных в припадке внезапного
умопомешательства бросился в это отверстие и...
Я не стал расспрашивать о подробностях.
ГЛАВА 7.
Мы опускаемся в бездну. На глубине 2000
километров. Железное ядро Земли. Мы продолжаем наше
воздушное путешествие. Трубчатые электровакуумные
дороги. Аллея домов-великанов. Новый Париж. 3600
километров в час. Мы обгоняем солнце и настигаен
ушедшую ночь. Разговор с отсутствующим профессором
Антеем. Мы вырываемся из плена земной тяжести.
Урания -- искусственная планета. Обсерватория за
пределами атмосферы. Я обнаруживак изменения в карте
земного шара. Плавучие острова и центральное море
Сахары. Механополис -- Город Мира. Собрание
центрального Совета. Я вновь слышу гимн Нового
Человечества.
Шахта, глубиною в 2000 километров, влекла меня к себе, как магнит тянет
стальные опилки. Я засыпал своих спутников сотней вопросов: каково давление
воздуха на дне этой шахты? Как борются с атмосферным давлением, которое
должно быть весьма значительным на такой глубине, как производится подъём
руды на поверхность земли и т.д. и т.д.
Рени и инженер, похожий на репинского казака, едва успевали
удовлетворять моё любопытство. Оказалось, что давление воздуха на дне шахты
достигало бы нескольких сот атмосфер, если бы не герметические перегородки,
устроенные по всей длине. Подъём руды производился не с помощью канатов --
вес их был бы черезчур велик даже для новых материалов XXX века, так как
стальной канат в один квадратный сантиметр сечения весил бы не менее 1500
тонн. Для подъёма и опускания грузов здесь была применена настолько же
смелая, насколько и оригинальная идея электромагнитной дороги. Весь путь на
всём своём протяжении представлял собою как бы развёрнутый статор
электрической машины с тысячами электромагнитов, по которым пускался ток,
создававший быстро перемещавшееся магнитное поле, которое увлекало за собою
вагонетки с рудой. Только поднявшись на вершину надстройки над шахтой, мы
заметили сплошную струю чёрно-бурой железной руды с кусками неокисленного
металла, непрерывно выбрасываемую из глубины земных недр. Я хотел взять в
руки один из таких кусков, чтобы рассмотреть его поближе, но тотчас же
бросил его обратно: кусок был ещё горяч и обжёг мои пальцы.
Мы вошли в железную прочную кабину, дверки наглухо захлопнулись вслед за
нами, и только по лёгкому головокружению я понял, что мы стремительно
падаем. Падение всё ускорялось. Мелькала тревожная мысль: а что, если... В
сознании на одно мгновение представлялась картина падения несчастного
учёного... Механик, держа руку на рычаге управления, пристально следил за
скоростью падения клети по особому указателю, -- я взглянул и едва поверил
своим глазам: 410 метров в секунду. Счётчик пройденного пути методично
отщёлкивал один десяток километров за другим: 100, 150, 200... Несмотря на
толстую предохранительную обивку клети, внутри становилось всё жарче, и
термометр показывал уже около 25°.
-- Мы проходим сейчас самую горячую зону, -- пояснил сопровождавший нас
инженер. -- Дальше температура будет повышаться не так быстро.
400, 500, 1000, 1600 километров...
-- Здесь уже начинается область богатых железом пластов. Мы проходим
мимо первых штолен наших подземных рудников. Отсюда же добыта та руда,
обработку которой вы видели на заводе.
1800, 2000... Ноги стали точно свинцовыми, и моя попытка сдвинуться с
места окончилась неудачей. Я понял, что наша кабина начинает замедлять свой
головокружительный бег. Лёгкий, почти неощутимый толчок -- мы на дне.
Перед нами уходила вдаль широкая светлая галлерея. Несколько тонких и
толстых труб тянулись под потолком. Несмотря на непрерывное охлаждение
жидким воздухом, от духоты было трудно дышать. Давило сознание, что над
нашими головами лежит чудовищный слой земли в 2000 километров толщиной. По
обеим сторонам галлереи копошились человеческие фигуры, раздетые до пояса --
здесь не было нужды в защитных металлических кирассах, так как окружающие
слои железа надёжно охраняли работающих от губительного влияния
электрических излучений. То там, то сям у стен, точно молнии, вспыхивали
яркие огни. Мы подошли ближе. Работающий держал в руках длинный шланг и
электрической вольтовой дугой, загоравшейся при касании к железной
окружающей массе -- резал её на куски, точно масло. Тут же безшумно
скользили вагонетки с электромагнитными кранами, забиравшими и отвозившими к
шахте нарезанные глыбы металла.
-- Это ещё не самая большая и не самая глубокая шахта, -- услышал я
объяснение инженера, -- таких шахт во всём мире насчитывается восемь, причём
самая большая достигла глубины 2900 километров. Температурные условия в ней
настолько благоприятны, что некоторыми учёными кругами в настоящее время
поднят вопрос попытаться продолжить её до самого центра земли, а в случае
удачи вывести её сквозь весь земной шар, что, помимо огромного количества
ценных металлов, дало бы нам много ценных сведений о внутреннем строении
нашей планеты...
Что же, я мог поверить всему, глядя на то, что было перед моими глазами!
Эту ночь я спал очень плохо. Обилие впечатлений не давало возможности
успокоиться. То мелькали гигантские руки, то громоздились чудовищные машины,
то я стремглав летел в какую-то бездну..
К моему сожалению, у нас не было времени, чтобы остаться на заводе
подольше, но я утешал себя мыслью, что вернусь сюда при первой возможности.
Наши новые знакомые радушно предлагали нам своё гостеприимство и были, как
кажется, не меньше моего огорчены тем, что нам не удалось осмотреть всех
чудес этого промышленного гиганта.
Яркое солнечное утро посылало улыбку нашему аэронефу, когда он, оставив
за собою серые громады заводских зданий, понёсся на запад, обгоняя редкие
тучки, закрывавшие солнце. Я жадно глядел на развёртывавшуюся внизу
панораму. Рея, мягко опустив руку на моё плечо, сидела тут же, рядом со
мною. Мы пролетали всё над той же зелёной скатертью полей и лесов, среди
которых прятались небольшие коттеджи. Время от времени лёгкими стрекозами
над ними взлетали небольшие аэронефы, блестя на солнце своими крыльями и
тонкими корпусами. Я оглянулся кругом -- в воздухе по всем направлениям
неслись целые сотни воздушных судов. Напряжённая, полнокровная жизнь
чувствовалась внизу под этим зелёным покровом...
Длинная белая труба, выведенная точно по линейке и исчезавшая тонкой
ниткой где-то на краю горизонта, привлекла моё внимание.
-- Это наша железная дорога, -- объяснила Рея. -- Ты изумлён? Ты,
наверно, полагал, что воздушное сообщение вытеснило всякие другие средства
передвижения? Эти дороги существуют уже более 600 лет. В своё время они
сыграли немалую роль, но сейчас служат только для массовой перевозки товаров
и материалов. Это прочные трубопроводы из стали и цемента с выкачанным
внутри воздухом. Под действием особой системы электромагнитов, внутри труб
скользят с огромной скоростью целые поезда: они делают до тысячи километров
в час, так как, благодаря отсутствию воздуха, сопротивление движению очень
невелико. По этим электровакуумным железным дорогам непрерывной струёй,
точно кровь по артериям, перебрасываются всевозможные грузы из одного конца
земли в другой. Жители Европы через 5-6 часов могут получить овощи из Индии,
хлеб из южной Америки, рыбу из Ледовитого океана. Эти трубы опоясывают собою
весь земной шар -- они тянутся через горы, извиваются по равнинам, ныряют
под поверхностью морей и океанов, где на глубине, недоступной влиянию волн,
они поддерживаются на якорях и канатах.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг