что эти данные, полученные только за одни сутки испытаний летающего диска,
могут составить целый том. Ничего похожего не было в истории исследований
воздушного океана.
Может быть, только сейчас Бабкин вполне ясно осознал, что представляют
собой испытания, невольным свидетелем которых он стал.
...Как в сказке, где от волшебного слова мгновенно наступает весна,
так и сейчас в обледеневшей кабине снова настала даже не весна, а жаркое
лето.
Недоверчивый и рассудительный Бабкин меньше всего этого ожидал. Он не
верил в сказки. С презрительной усмешкой он смотрел, как на пушистом инее,
покрывавшем окно, в самом центре его показались тонкие светлые прожилки,
затем, постепенно расширяясь, они стали ручейками и разбежались в стороны.
Выпуклое стекло очищалось от снега, как пригорок под весенним солнцем.
Стало тепло. Исчез мороз космических пространств, о котором только что
думал Тимофей. Он не мог поверить в эти чудеса. Он знал, что ракета не
опускается, она летит вверх.
Нагнувшись над мокрым стеклом, Бабкин увидел землю.
В первый момент он даже не понял, что там, внизу... То ли облака, то
ли горы? Да, конечно, облака.
Но как они далеко!.. Повернув голову вправо, Тимофей, наконец,
заметил, что у самой кромки облаков выступает земля. Именно "выступает",
потому что она действительно кругла. Может быть, только начиная с этой
высоты, земля кажется шарообразной. Ее край пропадает в лиловой глубине...
Да, таким здесь кажется горизонт. И невольно возникает странная мысль:
"Может быть, это и есть "край земли"?.." Шагнешь, оступишься - и полетишь в
космос.
Бабкину опять стало холодно. Но это было только нервное ощущение. В
кабину снова возвращались тропики. Они властно заполнили ее всю, высушили и
подогрели воздух. Пчела словно ожила от зимней спячки и, взлетев с тетради,
ударилась о стекло. Внизу, в сотне километров от этого круглого окна,
распускались под солнцем медвяные цветы.
Лютый мороз - и тропическая жара! Холод - и опять нестерпимый зной!..
Тяжелый и нелепый сон! Бабкин не понимал, что с ним происходит.
Вдруг в стеклянных трубках, идущих к приборам, на потолке появилось
фиолетовое сияние. Ярко-зеленым светом вспыхнули толстостенные колбы с
жидкостями. В колбе у самого потолка задрожал переливающийся всеми цветами
радуги огонек.
Бабкин в первый момент растерялся; он подумал, что сейчас может быть
взрыв. Но это скверное ощущение быстро прошло, и, собравшись с мыслями, он
решил отметить все эти непонятные явления в тетради.
Скрупулезно и точно Бабкин записывал время, продолжительность свечения
и характер реакции. Он был уверен, что всё это нужно.
Бабкин взглянул на окно. По стеклу металась пчела.
Неожиданно карандаш выпал у него из рук, а в глазах помутилось, он
едва не упал с перекладины аккумуляторного каркаса, где он сидел.
Нет, это ничего... Жара, наверное, так действует.
Однако новые страшные и непонятные ощущения заставили Бабкина собрать
все свои силы, чтобы не потерять сознания.
Ему казалось, что сверху на него льется расплавленный металл.
Обжигающие струи огненными змеями поползли по телу.
Страшная догадка мелькнула у Бабкина: "Не космические ли лучи?" Они,
как бумагу, пронизали своими смертоносными иглами металлический каркас
кабины.
От них никуда не денешься. Ни мороз, ни зной не остановили Бабкина: он
всё испытал, он всё перенес, чтобы только не помешать этому небывалому
полету. Но что же делать сейчас? Остановить?
Но как? Где находятся реле, выключающие моторы, он не знает.
Выключить питание? Невозможно. Замрут все аппараты, и тогда, наверное,
прекратятся все начавшиеся реакции.
Нет, всё это не спасет его. Стоит только выключить мотор, и вся
лаборатория ринется вниз, уже ничем не удерживаемая в разреженной
атмосфере. Где-нибудь у земли она ударится о плотный воздух и разобьется.
Надо лететь вверх, навстречу смертельным лучам!
Бабкин бессильно сполз на пол, к люку. На стекле лежала застывшая
пчела.
Ракета продолжала свой полет.
***
Дежурный по сельсовету Микола Горобец, наконец, снова дозвонился до
дежурного по научно-исследовательскому институту.
Тот ему сообщил, что он и сейчас не может подозвать к телефону ни
инженера Дерябина, ни его помощницу.
- Почему? - опешил Горобец.- Опять заняты. Но мне...
- Они выехали в командировку,- спокойно сообщил дежурный.
Испытания продолжаются
На маленький аэродром летного училища, расположенного в нескольких
десятках километров от колхоза, где дежурил Горобец, садился большой
транспортный самолет.
Учлеты выбежали из помещения и с недоумением смотрели на странного
гостя. Что с ним случилось? Может быть, вынужденная посадка?
Однако, как потом стало известно, начальник школы еще рано утром
получил радиограмму, где его предупреждали о прибытии на аэродром самолета
со специальным заданием.
Вот самолет уже на земле. Винты лениво вычерчивают в воздухе блестящие
полосы и останавливаются.
Учлеты спешат к двери кабины. Оттуда вылезает трубчатая лесенка, и по
ней спускается строгая на вид девушка. Она сурово окидывает взглядом
улыбающихся юношей в летных комбинезонах, и те мгновенно становятся
серьезными.
Видимо, эта пассажирка имеет самое непосредственное отношение к
специальному заданию.
Несомненно, ребята были правы, Аня играла немаловажную роль в
заключительном этапе испытаний.
Из кабины вышли конструктор Поярков, инженер Дерябин и профессор
Демидов. За ними постепенно выходили и другие сотрудники института,
принимающие участие в испытаниях летающей лаборатории.
Основные исследования были закончены, и теперь, уже на месте посадки
лаборатории, оставалось повторить лишь некоторые пункты обширной программы
испытаний.
Демидов сразу же отошел в сторону и, стараясь скрыть непонятное для
его друзей волнение, углубился в записи последнего часа испытаний.
- Ничего, аэродром подходящий,- радостно проговорил Поярков,
осматриваясь по сторонам.- Главное, защищен от ветра. Я думаю, что сегодня
к вечеру мы спокойненько спустим диск, можно сказать, прямо на мачту
радиостанции.
- Надо сначала ее поставить,- заметил Дерябин.- И потом я не думаю,
чтобы Алексей Фомич стал особенно торопиться с этим делом. Он хотел еще
проверить температурную кривую на больших высотах, а затем уже при спуске
вновь зафиксировать ее. Правда,- инженер понизил голос,- это для него не
главное. Вы заметили, как он был взволнован перед отлетом сюда. Редко я
таким видел Алексея Фомича... Что касается меня, то я бы тоже еще раз
посмотрел своими глазами на вновь записанную на ленте температуру в
стратосфере и ионосфере. К погоде это имеет прямое отношение. Впрочем,-
усмехнулся он,- может быть, после всех этих испытаний у вас есть
какие-нибудь сомнения в надежности конструкции при длительном подъеме?
- Да нет, что вы!..- смущенно заметил конструктор.- Теперь я уже ни в
чем не сомневаюсь. Кстати, существование теплых поясов в стратосфере
сравнительно недавно опровергалось видными специалистами. Они не
предполагали, что в стратосфере такое большое количество озона, особенно
поглощающего тепловые лучи.
- Однако это пока еще только предположение, что от нагревания озона
солнечными лучами и образуется тепловой пояс в стратосфере,- возразил
Дерябин.- Ничего, батенька, расшифруем все записи и тогда проверим,-
улыбнулся он.- Хорошо, что анализатор воздуха снова начал работать на
большой высоте. При обработке записей узнаем, сколько озона в тепловом
поясе. Всё это для предсказания погоды тоже очень важно.
- Вы знаете, Борис Захарович,- задумавшись, проговорил конструктор,- я
никогда не предполагал, что в стратосфере еще столько неизвестного. Мы
действительно обнаружили выше тридцати пяти километров начало первого
теплового пояса. К пятидесяти километрам его температура достигает
семидесяти пяти градусов. Кто бы мог раньше думать, что там, наверху,
жарче, чем в Африке! А потом опять холод, и снова, около восьмидесяти
километров высоты, начинается второй тепловой пояс. О нем мы почти ничего
не знаем. Говорят, что там происходят очень сложные физические процессы...
Ультрафиолетовые лучи солнца разрушают молекулы воздуха. На этой высоте они
сталкиваются с атмосферой...- Поярков, прищурившись, взглянул на инженера и
со вздохом добавил: - Сколько тайн и загадок! А что делается еще выше -
трудно даже предположить.
- Надо строить новую летающую лабораторию,- с улыбкой заметил
Дерябин,- тогда не будет никаких тайн. Я думаю,- он взглянул поверх очков
на молодого конструктора,- вы и это сделаете... Какой-нибудь диск, чтобы
запустить его вверх километров этак... на тысячу...
- Нет,- не сразу отозвался инженер,- диск нужен для универсальной
лаборатории, рассчитанной на длительные наблюдения. А туда,- он взглянул в
синее бездонное небо,- мы пошлем просто ракету с приборами и парашютом.
Техники, прибывшие в самолете, быстро стали выгружать тяжелые ящики.
Они перетаскивали их поближе к краю аэродрома и там ставили вплотную один к
другому.
Заблестела на солнце кольцеобразная антенна, поднятая на высокой
мачте.
Аня открыла один из ящиков и вытащила оттуда приемник. Все подбежали к
ней.
- Итак, мы слушали передачу час тому назад,- сказал Дерябин.- Где это
было, Аня? Не помните?
- По-моему, в районе озера Севан.
Профессор Демидов что-то высчитывал у себя в блокноте. Он жмурился,
почесывал за ухом карандашом, лихорадочно перебирал листки, делал какие-то
отметки. Затем он в волнении закрывал блокнот и шагал, заложив руки за
спину, среди суетившихся техников. Профессор то не обращал на них никакого
внимания, то вдруг останавливался перед одним из них и долго смотрел в
лицо, словно пытаясь прочесть ответ на мучивший его вопрос. Наконец, он
отошел от радиостанции и зашагал по взлетной дорожке. Борис Захарович с
тревогой посмотрел ему вслед.
- Вы товарищ Дерябин? - спросил инженера невысокий паренек, только что
вышедший из помещения аэродромной радиостанции. Он протягивал ему листок
бумаги.
- Быстро! - с некоторым удивлением проговорил Борис Захарович и взял
листок радиограммы. Он прочел его несколько раз, затем задумался и пожал
плечами.
Придется показать эту телеграмму Алексею Фомичу. Но если бы кто-нибудь
знал, как это ему неприятно! Из-за каких-то нелепых предположений он,
Дерябин, должен огорчать профессора. Вот он идет к нему навстречу. Как
четки и уверенны его шаги!..
Демидов еще ничего не говорил о результатах испытаний, но Борис
Захарович знал, что в таких испытаниях сразу ничего нельзя определить: на
всё нужно время.
Алексей Фомич остановился в двух шагах от Дерябина и молча смотрел на
него, словно что-то взвешивая. Наконец, вздохнув, он тихо проговорил:
- Или это действительно так, или... я ничего не понимаю.
Демидов взял инженера под руку и, осторожно шагая по блестящей дороге,
глухо и медленно ронял слова:
- То, что я узнал сейчас об интенсивности лучей, опровергает наши
самые смелые предположения. На земле ни в одной лаборатории пока еще нельзя
получить столь сильного радиоактивного излучения. На высоте в полтораста
километров, где космические лучи не задерживаются атмосферой, в моих
уловителях под действием этих лучей и других дополнительных факторов я
обнаружил превращение вещества...
- Значит, насколько я понимаю, при этом освобождалась атомная
энергия,- взволнованно перебил его Дерябин.- Так ведь этого не наблюдали
пока еще ни в одной лаборатории мира?
- Не знаю,- сухо заметил Демидов.- Но во всяком случае, три часа тому
назад это явление зарегистрировано приборами летающей лаборатории. Правда,
пока только в одной установке.
Борис Захарович молчал, он не мог не оценить всей важности сообщения
Демидова. Инженер знал, что до сих пор была использована атомная энергия
лишь малоустойчивых радиоактивных элементов, вроде урана, а сейчас... Да
ведь об этом можно было только мечтать!.. "Однако,- подумал Дерябин,- эта
энергия получена на высоте в полтораста километров. Ее невозможно спустить
на землю".
- То, что я вам сейчас сообщил,- прервал его мысли профессор,- только
начало нашей большой работы. Подробный анализ всех материалов, полученных
при сегодняшних испытаниях, позволит нам достаточно полно изучить действие
космических лучей. Я думаю, однако, что эту вечную, неиссякаемую энергию мы
тоже когда-нибудь используем.- Демидов остановился, недовольно взглянул
вверх и добавил: - К сожалению, приборы не смогли передать на землю всего,
что нужно. Как бы я хотел быть наверху, чтобы своими глазами посмотреть на
многие пока еще неясные для меня явления. Одновременно с дополнительной
проверкой температурной кривой мы снова повторим некоторые опыты уже на
высоте в двести километров.
Дерябин вынул было телеграмму из кармана, затем снова спрятал ее.
Молча дошли до радиостанции.
- Алексей Фомич...- наконец решился спросить его инженер.- Вам
обязательно сейчас нужно повторить испытания или можно отложить это дело до
завтра?
Дерябину очень неудобно было об этом спрашивать.
- Почему? - вмешался подошедший Поярков.- Почему бы нам сегодня и не
продолжить испытаний? Горючего в баллонах хватит даже при подъеме до
трехсот километров. Кстати, вы же сами, Борис Захарович, интересовались
температурной кривой.
- Правильно, но вот...- Инженер, видимо, не хотел говорить о причинах,
побудивших его не производить дополнительных испытаний.
- Аня,- позвал он.
Девушка быстро подбежала к инженеру и остановилась, молча ожидая, что
он ей скажет.
- Простите, Алексей Фомич,- обратился к Демидову инженер.- Я должен
тут кое-что выяснить.
Обернувшись к радистке, он спросил:
- Вы твердо уверены, что ботинки, найденные около полигона, вы видели
на одном из техников, прибывших из Москвы?
- Я уже говорила об этом.
Демидов с удивлением прислушивался к разговору.
Борис Захарович со вздохом вынул радиограмму:
- Я, право, не знаю, как поступить, Алексей Фомич. Непредвиденное
осложнение. По моему заданию в институте расследовали всё, связанное с
исчезновением техников. Сейчас вот в этой радиограмме сообщается, что
ботинки могли быть сброшены откуда-то сверху, так как поблизости никаких
следов не найдено. Кроме того, установлено, что техники не только не
прибыли на аэродром, откуда они должны были лететь в Москву, но не
появлялись и на вокзале...
- Они там,- прошептала Аня, взглянув вверх.
- Чепуха, девушка! - возразил конструктор.- С таким грузом наша
лаборатория вряд ли смогла бы подняться до расчетной высоты.
Дерябин взглянул на солнце, клонившееся к западу, на пухлые облака,
удобно разлегшиеся на вершине горы, и со вздохом проговорил, обращаясь к
Пояркову:
- А может быть, они были в лаборатории? - Он подчеркнул слово "были".
- Ну что вы, Борис Захарович! - возразил конструктор.- Я никак не могу
предположить, что случайные пассажиры выпрыгнули из кабины. Парашютов там
не было.
- Но куда же тогда делись эти молодцы? - раздраженно спросил инженер.
Аня ничего не сказала. В глубине души она подозревала, что
исчезновение молодых техников было связано с испытаниями летающей
лаборатории. Но как это доказать? Нельзя же, на самом деле, спустить
лабораторию на землю только затем, чтобы убедиться, что там никого нет.
Профессор Демидов выслушал все доводы и решительно проговорил:
- Придется на этом закончить испытания. Я не могу позволить себе
продолжать их, если есть подозрения, что в кабине остались люди. Почему вы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг