Вечному Совету все, что знал, и показал все, что видел. Я выслушал тех, чьи
глоты против меня, и тех, чьи глоты за меня, и остался верен тому, с чем
пришел. Я отдаю свое право делу своей убежденности.
И зажег торжествующе пять зеленых треугольников - теперь, с его
голосом, за контакт было десять глотов, а против - только пять.
Он уже видел снова железный белый кор с красными значками
"Д-Е-Л-Ь-Ф-И-Н", слышал ворчание Пана и радостный смех Нины - все, что стало
за два года не только знакомым, но и по-своему родным - когда заговорил
Сасоис:
- Я, Сасоис, Хранитель Шестого Луча и Страж Звезды, говорю от имени
Будущего... Уисс, белозвездный, пойми меня правильно. Я был "за", когда ты
уходил к земам, и если бы сегодня надо было бы решать это снова, я снова
отдал бы тебе свои шесть глотов. Ты сделал много, очень много. Благодаря
тебе мы теперь знаем не только то, как они живут, но и то, чем они живы.
РЕЧЬ, переданная тобой, позволила заглянуть в их души, мысли и мечты.
Спасибо тебе.
Нарушая этикет, Сасоис коснулся корявым ластом Уисса, но Уиссу
почему-то стало холодно от этой грубоватой ласки.
- Я верю, что земы разумны, что их цивилизация достаточно сложна и
высока, верю в их доброе начало и в то, что трагедия в Антлантике - нелепая
ошибка. Я хочу надеяться на будущую дружбу и разделить оптимизм Третьего. Но
контакт - это процесс долгий и сложный. Если даже он удался между одним
земом и одним дэлоном - это еще не значит, что обе цивилизации одинаково
готовы к контакту. Ты правильно сказал: земы пока еще дети. Так подождем,
пока они подрастут. Потому что даже если мы очень захотим подружиться с
земами - ничего, кроме недоразумений, у нас не получится. Требуется такое же
горячее желание дружбы и от земов. И не только желание, но и способность
понять и оценить друга. Дорогу надо прорубать с двух сторон, чтобы не
оказаться в чужом мире незваными гостями.
Он помочла и погладил снова поникшего Уисса:
- Подождем, Пятый. Пока еще рано. Пока еще земы слишком опасны даже для
самих себя, не только для нас.
Сасоис зажег шесть красных треугольников и произнес традиционную
формулу конца.
Шесть были Одним, ставшим после Двух, и Вечным Советом, решившим во имя
Будущего - НЕТ...
10. ДВОЕ СКВОЗЬ ВСЕ
Юрка определенно не знал, куда себя девать. Почему всегда так бывает
сначала все хорошо и хорошо, а потом вдруг плохо и плохо?
Сейчас было плохо. Месяц удивительной, сказочной жизни кончился
внезапно, и непонятно, что делать дальше.
Сначала исчез Свистун.
А как им было хорошо втроем! Каждое утро, чуть свет, они с Джеймсом
спешили на берег, к своей заветной бухточке, и наперебой высвистывали
пароль. Свистун подбирался под водой к самому берегу и ракетой взмывал в
воздух, отчаянно скрипя и фыркая. И как ни старались мальчишки угадать его
появление, он ухитрялся выскочить неожиданно. Невольный испуг ребят приводил
его в восторг, он долго не мог успокоиться, кругами носясь по бухте.
А потом они забирались далеко в море, играли, ловили рыбу, причем
Свистун вытягивал из глубины таких огромных рыбин, что даже местные рыбаки
прониклись к ребятам великим уважением. Рассказам о дельфине, они, конечно,
не верили, да мальчишки не очень-то и настаивали: в конце концов, если
взрослым больше нравятся выдумки о невероятном везении - то пусть себе
тешатся.
Потом они палили костры на берегу и жарили рыбу, варили уху, и не было
ничего на свете вкуснее! Правда, Свистун не любил огонь. Он предпочитал в
это время держаться подальше и хрюкал весьма неодобрительно, когда ему
предлагали жареное или вареное. Однако ребята не обижались на своего
морского приятеля - каждому свое.
Но самое интересное начиналось, когда все трое отдыхали, отяжелев от
еды - Юрка с Джеймсом в моторке, Свистун на волне, положив крутолобую голову
на борт. Они рассказывали друг другу замечательные истории о море и о суше,
о людях и о дельфинах, о себе и о своих товарищах. Ребятам было многое
непонятно в рассказах дельфина, дельфин не всегда понимал ребят - но
все-таки им было хорошо вместе.
В тот день все шло, как обычно. Они вернулись с хорошим уловом. Джеймс
начал разжигать костер, а Юрка - чистить рыбу. Свистун крутился в бухточке и
недовольно фыркнул. Вдруг он замер.
- Мама...
Юрка от неожиданности чуть не порезал палец, а Джеймс выронил в тлеющую
кучу высохших водорослей целую пачку пироксина. Пламя ухнуло вверх огненным
деревом. Свистун шарахнулся из бухты, да и сами ребята испугались не меньше.
А за волноломом, метрах в ста мористее, разыгралась "семейная драма".
Мать Свистуна, большая светло-серая дельфинка, взволнованно трещала,
стараясь увести сына в море. Сын пытался что-то доказать, выводя еще более
оглушительные рулады, и порывался вернуться. Наконец рассерженная мамаша
ухватила сына за ласт крепкими зубами и бесцеремонно потащила за собой.
Свистун обиженно взвизгнул, но покорился.
- Это ты виноват, - сказал Юрка, когда дельфины скрылись. - Зачем такой
фейерверк устроил? Они не любят огня, а ты... Свистуну теперь попадет...
- Я же не нарочно, - всхлипнул Джеймс. - Уронилась пачка... Я чуть сам
не стал загораться... Фух-фух!
Свистун не появился на следующий день, не появился и на последующий.
Ребята сидели на берегу грустные, ловить рыбу не хотелось, моторка бесцельно
покачивалась на ленивой зыби. Потом на целую неделю зарядил дождь, и стало
ясно, что Свистун больше не вернется.
А теперь улетает Джеймс.
Закинув голову, Юрка смотрел в небо адлерского аэропорта, отыскивая
среди толчеи летательных аппаратов китообразный корпус межконтинентального
реалета. Когда долго смотришь, начинает казаться, что ты - на дне
колоссального аквариума и над тобой гоняются друг за другом пестрые
экзотические рыбки: вот золотым вуалехвостом всплыл пузатый гравилет, вот
стайкой испуганных групп срезало вираж звено спортивных авиеток, вот
степенно опускаются два туристских дископлана - чем не семейство скалярий?
А вот и Джеймс. Трехсотместный реалет поднимается медленно, словно
боится передавить ненароком всю снующую вокруг мелочь. Синие с красным
лопасти едва подрагивают, и вид у реалета какой-то обиженный.
Юрка помахал рукой, хотя отлично понимал, что Джеймс даже в бинокль не
разглядит его.
Хороший парень Джеймс. Настоящий друг. Хотя и любит читать нотации не
хуже взрослого. Зато он честный и преданный. Юрка подарил ему на память
лучший камень из своей космической коллекции-кусок лабира, который папа
привез с Прометея. Лабир передразнивает окружающее: положишь на синее его он
становится красным, положишь на красное - становиться синим, на черном он
прозрачен, как горный хрусталь, а в темноте светится желтым, как маленький
осколок солнца. Такой уж упрямый наоборотный минерал. Интересно, как поведет
себя лабир в лондонском тумане?
Реалет тем временем выбрался из толчеи и замер, уткнувшись тупым носом
в небо. В следующую секунду у него выросли четыре плазменных хвоста,
ослепительных даже на такой высоте. Словно проснувшись, реалет вздрогнул и
исчез в стратосфере.
Вот и все.
Почему хорошее так быстро кончается?
Вместе с потоком провожающих, улетающих, прилетающих, встречающих и
просто скучающих Юрка вышел из аэровокзала на площадь. В центре зеленой
подковы поблескивала зеркальная спина селеноидного метропоезда. Но лезть под
землю не хотелось, да и спешить было некуда.
Он взял в автомате двойную порцию ананасного мороженого и побрел к
полосе кинетропа. Погода хмурилась, иногда даже накрапывало, и поэтому
влажные тротуары бежали по аллеям почти пустыми. Только на крытых лавочках
сидели коеде редкие попутчики - в основном, бабушки с младенцами.
Юрка тоже уселся на лавочку и принялся за пломбир.
Чем все-таки заняться до маминого приезда?
Когда он вчера говорил с ней по "видику", она улыбалась, а глаза у нее
были заплаканные. Папа ее успокаивал, а она ругала этого толстого академика
и повторяла про нерешенные проблемы. И про то, что профессор Панфилов
заболел.
А на самом деле, ей, наверное, просто жалко Уисса. Он был такой сильный
и добрый.
Хотя то, что мама приезжает раньше срока, совеем неплохо. С ней
веселее. Особенно, когда остаешься без друзей. Папе сейчас совсем некогда.
Он работает. Скоро будет большой международный конгресс, на котором папа
сделает самый главный доклад. У него такой вид сейчас, словно он еще не
совсем вернулся с Прометея или что-то забыл там.
У папы тоже нерешенные проблемы. Он говорит, что его подопытная планета
взбесилась. Там почему-то растения стали ходить и летать, а животные цветут,
как растения. Когда они попали туда с Земли - а это было еще до Юркиного
рождения, - то сначала вели себя нормально, а потом совсем отбились от рук,
и превратились в какие-то ужасные создания.
Иногда просто удивительно, до чего недогадливы взрослые. Ведь все ясно.
Прометей-наоборотная планета. Там все наоборот, как в куске лабира. Лабир
ведь тоже с Прометея. Вот и все. И голову ломать нечего...
И тут Юрке послышался знакомый свист.
Мальчик недоуменно оглянулся, но бабушки и младенцы сидели, как ни в
чем не бывало. Значит, он ослышался. Конечно, ослышался. Отсюда до моря
добрый километр,.а то и больше. Да и кто мог так свистеть...
Надо ехать домой. Одному на улице холодно и скучно. В такую погоду
лучше всего забраться с ногами в кресло и читать про какие-нибудь
необыкновенные приключения. Или фантастику. Про будущее.
Мальчик снова принялся за пломбир, но смутное беспокойство уже токало у
виска.
Может, завернуть еще раз на старое место, к морю?
А что там делать, оборвал он себя. Только расстраиваться. Моторка и
снасти со вчерашнего дня в бюро проката, даже кострище смыло, наверное,
дождем и прибоем.
Но Юрка все-таки встал и перешел на нижнюю ленту.
Глупости, говорил он себе. Как маленький. Ничего на таком расстоянии
нельзя услышать. К тому же море изрядно штормит, а в шторм дельфины уходят
от побережья, чтобы не угодить на скалы. Незачем туда ходить...
Но какая-то неодолимая сила заставляла его все быстрее перескакивать с
ленты на ленту, а когда кинетроп кончился, описав круг над обрывом, он
бросился бегом в самую гущу колючек, к распадку.
Распадок ревел громоподобно, усиливая грохот волн. Он тупо толкнул в
лицо смрадом гниющих водорослей, но Юрка задержался лишь на минуту, чтобы
снять ботинки - подошвы предательски скользили на мокром камне.
Он вскочил на галечную полосу уже уверенный, что Свистун здесь.
Дельфин стоял в бухточке, прижавшись к волнолому, и заметно вздрагивал,
когда прибой с грохотом перехлестывал через валуны.
- Что... Что ты здесь делаешь?-только и смог выдохнуть Юрка.
- Жду тебя, - ответил дельфин.
- Но я же... Тебя давно не было... Мы решили, что ты уже не придешь...
- Я пришел. Плохо, что нет Джеймса.
- Да... Джеймс улетел в свою страну. Только сейчас. А я совсем не
собирался сюда. Я пришел случайно...
- Я звал тебя. Я знал, что ты придешь.
- Почему тебя не было так долго?
- Меня не пускали... Был шторм.
- Но сегодня ведь тоже шторм!
Дельфин промолчал. Юрка огляделся, не зная, плакать или смеяться,
радоваться встрече или укорять верного друга за безрассудство: даже в бухте
вода нервно ходила вверх и вниз, а в горле прохода все хрипело и клокотало.
Море час от часу дышало неспокойнее, и белые шапки волн становились все
курчавей и выше.
- Ты давно здесь?
- С утра. Утром было тише.
- А теперь ты сможешь выйти в море?
- Не знаю. Выход узкий и мелкий. Там бурно. А дальше не так опасно.
Надо сразу уйти в глубину. В глубине тихо.
Юрка сердито стукнул кулаком по колену.
- Так почему же ты раньше не ушел? Когда было тихо?
- Я ждал тебя.
- Ждал! Ты что, разбиться хочешь? Можно было встретиться завтра или
послезавтра, в конце концов!
Дельфин медленно отошел от стенки и подплыл к самым ногам мальчика.
Юрка сел на шаткий галечный гребень, намытый водой, и взял голову Свистуна
на колени, защищая от случайных ушибов.
- Глупый! Я бы приходил сюда и завтра и послезавтра, потому что я тебя
люблю. Мы бы все равно встретились...
- Нет. Мы бы уже не встретились. Сегодня мы уходим. Все дельфины. Все.
Насовсем.
Рука мальчика, гладившая округлую гладкую голову товарища, вздоргнула и
обмякла.
- Как насовсем? Почему?
- Чтобы быть дальше от людей. Так сказал Вечный Совет, и все взрослые
согласились.
- Но почему?
- Люди зажигают огонь и отравляют воду. Они делают зло. Они опасны для
дельфинов, даже когда хотят добра.
- Это неправда!
- Я не знаю. Так говорят взрослые.
- Неправда! Есть плохие люди, .но их меньше, чем хороших, честное
пионерское!
- А почему тогда хорошие не лечат плохих?
- Как - лечат?
- Если дельфин родится плохим, его лечат, и он становится хорошим.
Почему так не делают люди?
- Люди... Мы еще не умеем... А это было бы здорово! Раз - и в больницу!
А как вы их лечите?
- Не знаю. Это делают взрослые.
- А почему ваши взрослые не научат наших.
- Говорят, люди неразумны...
Юрка обиделся не на шутку, но, поразмыслив, пробурчал сердито:
- Это все взрослые неразумны. И ваши, и наши. Они вечно задирают нос и
никого, кроме себя, не хотят понимать.
- Да, -эхом отозвался дельфин. - Они умеют только запрещать.
- И ссориться со всеми, - добавил мальчик.
Он сидел, мокрый насквозь, накат шатал его то в одну, то в другую
сторону, выскребая снизу гальку и лишая опоры. Он порядком продрог, но
крепко держал обеими руками голову Свистуна, потому что боялся, что того
стукнет о камни.
- Мы будем не такими, когда вырастем. Правда?
- Правда. Не такими.
- Мы будем дружить. Правда?
- Правда. Будем дружить.
- Договор?
-Договор!
Откуда-то издалека, сквозь хриплые вздохи прибоя, донесся высокий
вибрирующий звук. Он был едва слышен, но от него начинало зудеть в ушах и
ломить виски.
- Это ищут меня. Мне надо уходить.
- Но мы еще встретимся, правда?
- Встретимся. Обязательно. Когда у меня будет имя.
- Но у тебя есть имя!
- Нет. Это матрица. Имя получают, когда становятся взрослыми. Я хочу
выбрать имя Уисс.
- Уисс? Странно... Почему Уисс?
- Так зовут моего отца. Я хочу быть, как он.
- Уисс-твой отец?! Постой... Моя мама... Уисс...
Юркины мысли завертелись колесом, руки выпустили дельфинью голову. А
вибрирующий звук тем временем вырос до свиста, смолк и повторился где-то в
стороне, значительно тише.
- Мне надо в море. Иначе уйдут без меня. Прощай.
- Постой... Это просто удивительно! Ведь моя мама...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг