Вячеслав Алексеевич Назаров
СИНИЙ ДЫМ
1. ВТОРОЕ ТАКСИ
сыну Юлию
Будильник пропел вовремя, и Нина отчетливо слышала его голос, но когда
она наконец нашла в себе силы открыть глаза, за окном уже стояла сиреневая
бледность, а светящиеся часы на потолке показывали без пятнадцати четыре.
Номер гостиницы бережно хранил всю сумятицу вчерашнего заселения: два
огромных чемодана парили над полом прямо посреди комнаты - конечно, она
забыла выключить антигравы! - этюдник примостился в кресле, а тарелки так и
остались после ужина неубранными.
Юрка спал, свернувшись калачиком, и из-под большого пледа торчал только
сладко посапывающий нос.
"Пусть спит", - решила Нина и, стараясь не шуметь, начала торопливо
собираться. Она поймала самый большой чемодан, который неуклюже пытался
увернуться, и щелкнула застежкой антиграва. Чемодан, обретя вес - а в нем
было не меньше центнера - плюхнулся на пол так, что тарелки на столе
звякнули.
Юрка сразу проснулся.
- Уже утро, мам?
- Утро, Юрочка, утро. Вставай.
В чемодане все было не так, как она укладывала перед полетом. Нужные
вещи куда-то исчезли, а под руки лезла разная дребедень. Скоро все
содержимое оказалось на полу, и только тогда Нина вспомнила, что Юркина
амуниция - в другом чемодане.
А часы насмешливо зажигали все новые и новые цифры.
Об аккуратности нечего было и думать. Выложив самое необходимое, Нина
кое-как затолкала в отделения остальное и закрыла замки. Чемоданы весело
подпрыгнули и закачались над полом.
- Сынок, ты меня не будешь провожать. Я опаздываю.
Юрка сидел на кровати и таращил сонные глаза, пытаясь вспомнить, куда
он поставил ботинки. Слова матери не сразу дошли до него, и он переспросил:
- Мы опаздываем?
.- Да, Юрочка, я поеду в порт одна. Будь умницей. Папа прилетит завтра
утром. Кушай хорошо. Гуляй только около юстиницы, никуда сам не езди. Не
балуйся с автоматами.
Наставлений было много, а времени не оставалось, поэтому Нина чмокнула
сына в щеку, стараясь не замечать, как закипают в его глазах слезы обиды.
- Это... Это нечестно, мам. Ты же обещала.
- Я опаздываю, милый. Ты же большой мальчик. Ну не надо. Прости свою
маму. До свидания. Я скоро вернусь. Что тебе привезти?
Юрка мгновенно оценил ситуацию и примирительно пробурчал:
- Дельфиненка. Живого. Я научу его говорить.
Спорить было бесполезно, и Нина только махнула рукой.
На часах было ровно четыре.
Такси летело по Курортному проспекту так, что сосало под ложечкой, а
цветы магнолий вспыхивали в темной зелени неожиданными выстрелами.
Нина, выдвинув из переднего сидения столик и зеркало, наскоро
причесывалась. В зеркало была видна бледно-желтая лента дороги, стремительно
несущаяся назад, плотная самшитовая изгородь по обе стороны, а за нею темные
шпалеры островерхих кипарисов. Дорога в этот час была пустынна, за зеленью
не видно было домов и казалось, что машина летит не по центру огромного
курортного города, а по дикому субтропическому лесу, который каким-то чудом
пересекла широкая пластиковая тропа.
За деревьями блеснул шпиль морского вокзала. Нина критически оглядела
себя, поправила прядь и, уже убирая зеркало, заметила сзади еще одно такси,
идущее на такой же сумасшедшей скорости.
Описав лихой полукруг по площади, машина вклинилась в плотное каре
электромобилей, выстроившихся у причала. Второе такси остановилось
неподалеку.
Причалом владела шумная толпа.
Сочи в эти месяцы напоминает сказочные города Александра Грина.
Когда-то, в середине двадцатого века, это удивительное место чуть не
превратили в гигантскую оранжерею. Обсуждали даже проект огромного
пластикового колпака, который предохранил бы чуткие субтропики от погодных
причуд соседнего умеренного пояса. Уже вздыбились над поникшими кипарисами
прямоугольные хребты высотных гостиниц, уже выстроились пальмы в унылый
солдатский строй вдоль однообразных раскаленных улиц, вокруг сиротливых,
постриженных и побритых скверов...
К счастью, победили противники "околпачивания". Вспучились под яростным
напором трав разграфленные асфальтовые дорожки и рассыпались в прах. Утонули
в буйном цветении похожие на утюги здания санаториев. И старый город,
пахнущий нагретой солнцем галькой, рыбой и морем, остался диковатым и
гостеприимным.
Может быть, именно поэтому тянуло сюда туристов со всех концов света.
Не комфортабельные ванны Мацесты, не проржавевшие эскалаторы, вмонтированные
в острые профили скал, - влажное дыхание дикой и щедрой природы влекло сюда.
Люди ехали за тридевять земель не в благоустроенную больницу под открытым
небом, а к самой жизни, взлохмаченной и непокорной.
И если суждено родиться единому международному языку - он, пожалуй,
родился именно в Сочи, в августе, под шелест волн и шорох платанов. Потому
что любой лингвист станет в тупик перед тем неповторимым экстрактом из всех
языков и наречий, на котором объясняется летом многонациональный "город
Солнца".
Пестрота цветов кожи, пестрота одежд, пестрота улыбок...
И вот сегодня весь этот пестрый поток хлынул ранним утром на причал,
оттеснив репортеров с хитроумной аппаратурой. Невозможно было понять, кто
отплывает, кто провожает, кто, узнав о предстоящей экспедиции, просто пришел
посмотреть, послушать, потолкаться в прощальной суете.
Это было похоже на огромный веселый праздник под бледным продрогшим за
ночь небом, которое уже начало золотиться с востока, со стороны старого,
давно заброшенного маяка. Два чопорных англичанина в белых бедуинских
накидках пытались по очереди приподнять друг друга, чтобы оглядеться. Рослый
седой негр по-мальчишески подпрыгивал, опираясь на плечи рыжего скандинава.
Молоденький телерепортер, потерявший всякую надежду пробиться сквозь толпу,
обреченно опустил в землю объективы своей камеры и плачущим голосом
повторял: "Пресса, пресса". Пружинные антенны на его шлеме качались
печально, как кисточки шутовского колпака.
И надо всем этим - ровный гул с неожиданными всплесками смеха. Гул,
когда полушепотом на всех языках говорят несколько тысяч человек сразу.
- Разрешите... Товарищи, ну пропустите же, я опаздываю! Внушительные
чемоданы Нины действовали безотказнее любого пропуска-люди сразу
догадывались, что это один из членов экспедиции. Опечаленный репортер
оживился и застрекотал камерой, а несколько "добровольцев" начали расчищать
дорогу, пробуя перекричать толпу, по крайней мере, на восьми языках. Но
толпа была бесконечна, и ей стало казаться, что вообще не существует ни
моря, ни пирса, ни белого борта "Дельфина", а только спины и лица, спины и
лица, и этот ровный, закладывающий уши гул. И трудно сказать, чем бы все
кончилось, если бы рядом каким-то чудом не оказался сам профессор Панфилов.
- Ну где же вы, Ниночка? Уисс волнуется. Я тоже. Уисс не выносит всего
этого шума. Я, кстати, тоже...
Он подхватил чемоданы, но было уже поздно: вокруг сомкнулось плотное
кольцо. Профессора узнали.
Молоденький телерепортер, едва веря в негаданную удачу, прицелился
голубыми линзами:
- Товарищ профессор... Иван .Сергеевич, не могли бы вы сказать
несколько слов о конкретной цели...
Он краснел и заикался, девятнадцатилетний демон в рогатом шлеме, но
упорно не давал дороги:
- О конкретных задачах вашей экспедиции...
Профессор потерянно топтался и оглядывался, но выхода не было: кольцо с
каждой секундой становилось плотнее.
- Но, право, здесь не место... Мы должны попасть на корабль... В
официальном сообщении сказано...
Почувствовав слабинку, телерепортер становился все увереннее и
настойчивее:
- Но, Иван Сергеевич, в официальном сообщении очень расплывчато
"изучение проблемы общения с дельфинами в естественных условиях...". Ходят
слухи...
Нина слабо усмехнулась. С этого и надо было начинать"ходят слухи".
Вокруг Панфилова всегда "ходили слухи". Вряд ли официальное сообщение о
рядовой экспедиции могло привлечь столько внимания, собрать такую толпу. Тем
более, что "дельфинья проблема" тихо скончалась еще лет семьдесят назад. Но
если в деле замешан Панфилов-жди чудес...
Панфилова вся планета ласково называла "Пан". Действительно, этот
сухонький, деликатно торопливый, синеглазый старичок очень походил на
доброго Духа Природы - покровителя всего живого.
Нина смотрела сзади на узкие нервные плечи, на серый птичий хохолок на
затылке и пыталась вслушаться сквозь гул в то, что говорит шеф. Он всегда
говорит о работе тихо, словно смущаясь собственных мыслей. Так тихо, что
операторы едва не ломают регуляторы громкости, выводя их до предела. Только
потом начинаются громы и молнии очередного скандала...
Сколько ему лет? Иногда он отвечает - сто. Иногда - двести. И почему-то
на самом деле хочется верить, что он - бессмертный...
Строительство энергопровода Венера - Земля началось за два года до
рождения Нины. Долго и придирчиво искали на Земле место для будущей приемной
станции. И нашли. Очень хорошее место. Удобное. Оно удовлетворяло всех -
геофизиков, авиаторов, строителей, экономистов. Всех - кроме Пана. Потому
что гигантская стройка должна была растоптать какой-то хилый лесной массив и
замутить какие-то безвестные речки. И Пан восстал. Против всех.
Самый большой электронный мозг планеты подтвердил целесообразность
старого выбора. Но Пан тихо и смущенно настаивал на своем...
Нина узнала эту историю в четвертом классе. Из учебника. Энергопровод
Венера - Земля работал. Он был виден из окна интерната даже днем. Нина
смотрела на уходящий в небо зеленовато-голубой шнур и думала о волшебнике,
который сумел переубедить человечество и перенести великое строительство за
тысячи километров. Он сотворил чудо. Какое-она плохо представляла. Она
дышала пряным, бодрящим воздухом, плывущим в распахнутое окно, и никак не
могла одолеть последний абзац. Очень скучно начинался он: "Повышение
процентного содержания кислорода в атмосфере привело..."
- Простите, но к чему приведет такое общение?
Нина невольно придвинулась ближе. Журналист перестарался. Конечно, по
простодушию своему. Но... Лучше бы он помолчал.
Пан медленно закипал. Глаза его налились синим пламенем, тщедушное тело
согнулось, как для прыжка, а чемоданы угрожающе двинулись на репортера.
- Н-не знаю... Но я знаю, что общение с вами...
Нина взяла профессора за локоть.
- Приведет к тому, что экспедиция не состоится. Пропустите!
Репортер испуганно попятился от гневного взгляда, и кольцо лопнуло,
открыв узкий проход до самого трапа.
.Они беспрепятственно преодолели последние десятки метров, и уже в
подъемном лифте Нина, отдышавшись, сказала:
- Ну что вы, Иван Сергеевич! Перестаньте! Сердиться по пустякам...
Согласитесь, официальное сообщение действительно... И простое любопытство...
- Любопытство?!
Синие глаза Пана полыхнули так, что Нина невольно прищурилась.
- Нет, Ниночка, он знает, что делает! Он хочет убедить всех заранее,
что задача "Дельфина" - дать глобальное решение проблемы. Тогда даже удача
будет выглядеть провалом, понимаете? Это просто... нечестно!
- Иван Сергеевич, вы, по-моему, преувеличиваете. Этот журналист
наткнулся на вас случайно...
- Журналист? Какой журналист?
Они недоуменно воззрились друг на друга.
- Господи, так вы же ничего не знаете! У меня совсем вылетело из
головы... Ведь вы только вчера вечером прилетели!..
Пан долго шарил по карманам, потом сунул Нине какую-то скомканную
газету.
- Карагодский! Я говорю о Карагодском! Он дал интервью в "Вечерке".
Полюбуйтесь!
- "Проблема общения человека с животными"... Ничего не понимаю! Почему
Карагодский в Сочи и какое ему дело до общения?
- Карагодский не в Сочи, а на "Дельфине". Он сопровождает экспедицию.
По распоряжению Академии. Так сказать, трезвое око научного инспектора... И
вообще!
Пан безнадежно махнул рукой, и губы его обиженно задрожали.
Только теперь Нина все поняла и от души пожалела шефа. Конечно, это
удар. Причем из-за угла. И в последнюю минуту...
Нина в третий раз перечитывала короткие строчки интервью, но перед
глазами мелькало: "Академик Карагодский сказал"... "Академик Карагодский
считает"... "Академик Карагодский уверен... во имя истинной науки"... "с
точки зрения здравого смысла"... "отзвуки нездоровых сенсаций"...
"фундаментальные истины биологии"... "очистить"... "отмести"...
"разоблачить..."
Створки лифта разошлись.
- Так что теперь, Нина, у экспедиции появилась новая задача - проблема
общения с Карагодским.
- С Уиссом легче, Иван Сергеевич!
- Иногда и мне так кажется, Нина... К сожалению! А вот и он...
Карагодский стоял у борта, монументальный, как памятник самому себе, в
своих неизменных очках, со своей неизменной тростью в монограммах. Он
улыбнулся стандартно-благодушной улыбкой и склонил голову в учтивом
полупоклоне.
Нина торопливо кивнула в ответ. Беседовать с "защитником истинной
науки" у нее не было никакого желания. Отправив чемоданы в каюту, она
отвернулась к толпе у причала.
- Ой, Иван Сергеевич, посмотрите! - Нина глазам своим не поверила.
- Что случилось, Нина?
- Юрка! Мой Юрка...
- Ну и что?
- Я же оставила его дома!
Юрка действительно стоял на парапете и, улыбаясь во весь рот, махал ей
рукой.
Нина вспомнила и поняла все - желтая тропа, отороченная самшитом, и
такси в зеркальце, как неотвязная тень погони... Но как Юрка сумел
пробраться сквозь эту немыслимую толчею к самому парапету? Как его не смяли?
Второе такси остановилось рядом, Нина слышала, как сзади хлопнула дверца, но
не оглянулась... Конечно! Юрка шел следом!
- Ну, погоди же... Вот вернусь, я тебе задам!
Юрка был далеко, он не слышал, он только улыбался беззаботно и победно
и по-прежнему махал рукой.
- Не волнуйтесь, Нина, Юра уже вполне самостоятельный молодой человек.
Приехал провожать свою знаменитую маму. Логично. Как и то, что маме,
наверное, скоро придется самой провожать сына куда-нибудь к центру
Галактики. Возможно, подобным же образом. Время...
- Но он же потеряется!
- Не думаю. Ему десять лет, если не ошибаюсь, и он не в марсианской
пустыне. Ему уже пора самостоятельно изучать мир. Кстати, когда ириедет
Андрей?
- Завтра.
- Печально. Всего один день... Мне с ним очень хотелось поговорить на
некую общую тему.
- Общую тему? Что вы! Он весь увяз в своей кристаллопланете и, наверно,
забыл, что на свете существует Земля!
- Напрасно, Нина! То, что делают сейчас на Прометее, очень касается
Земли. А наш с вами сугубо земной эксперимент может очень помочь там, в
звездах. Цепочка жизни неразрывна, у нее нет ни начала, ни конца. Мы наугад
ощупываем отдельные звенья, не подозревая часто об их неожиданной связи...
Нина слушала рассеянно. В ней боролись праведный родительский гнев и
запретная материнская гордость. Юрка и правда вырос - смешной "звездный"
карапуз превратился в настоящего земного сорванца, упрямого, как папа... Вот
он уже повернулся боком к "Дельфину", его окружили мальчишки... Он уже не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг