работать с ними.
- Сегодня, Коля, четверг...- говорит Ангелина Ефимовна.- Осмотрись,
отдохни с дороги, а в понедельник начнешь работать.
- Может, все-таки прикрепите Колю ко мне? - просительно говорит Валя.
- Нет. Мне самой нужен лаборант-коллектор! - отчеканивает профессор
Кучеринер.- К тому же Колю интересует геотермика. Он мне писал.
Это правда. До чего же я счастлив! Для полного счастья не хватает
только присутствия моего отца. Как мне будет его не хватать!..
До глубокой ночи сидим мы в кают-компании. Вспоминаем прошлое, мечтаем
о будущем. По одному уходят спать новые сотрудники, а мы все сидим и
разговариваем, благо светло за окном. Меня расспрашивают об отце. Взрывом
восторга встречаются мои слова о том, что он должен побывать в
обсерватории...
Расходимся по своим комнатам, когда уже глаза начинают слипаться.
Перед тем как уснуть, я смотрю на наручные часы (подарок отца на
дорогу). Половина четвертого! А солнце все светит странным, призрачным,
каким-то неземным светом, будто я попал на иную планету.
Утром Ермак с разрешения Ангелины Ефимовны "подкинул" меня на вертолете
до Абакумовской заимки.
Я смотрю в окно и ничего не узнаю. За эти пять лет тайга изменила свой
облик. В долине Ыйдыги между лиственницами и стлаником белеют палатки. Целый
палаточный городок - лагерь партии геофизической разведки.
Хотя двое сотрудников нашей обсерватории торопятся на вулкан, Ермак
делает в воздухе лишний круг, и мы проносимся над поселком. Место выбрано
хорошее: с трех сторон подковой горные отроги -защита от суровых ветров.
Внутри рубленые домики, палатки, шахты. Поселка Черкасского еще нет на
карте - самый молодой рудник на Чукотке! Там у них и кино, и почта, и
магазины, и больница. Правление - двухэтажный бревенчатый дом. Мы проносимся
над самой крышей и берем курс на заимку.
Внизу скользят горы, скалы, причудливо изогнутые лиственницы на крутых
склонах, фиолетовые от цветущего кипрея долины. Белый столб пара, как из
кипящего чайника... Да это Грифон парящий! Огороды у речки и домик
метеорологической станции, его прежде не било...
Вертолет не приземлился-некогда,-мне сбросили веревочную лестницу, и я
быстро спустился. И вертолета как не было! Мы договорились, что обратно я
вернусь с Абакумовым верхом на лошадях. Предполагалось, что я помогу ему
управиться с огородом: у научных сотрудников летом каждая минута на учете.
Осматриваюсь. Неужели ту избушку разобрали? Нет, стоит, как и прежде,
под нависшей скалой. Медленно иду между аккуратных, со следами грабель,
грядок. По-моему, здесь уже и делать нечего! Но где же Абакумов? Никого нет.
Обхожу домик, метеорологическую площадку и вдруг останавливаюсь...
На дорожке стоит девушка и, приподняв край широкой сборастой юбки, с
сокрушением осматривает вырванный огромный клок.
- Не надо лазить по деревьям, ты уже не маленькая!- назидательно
обращается она к самой себе. Вот чудачка!..
Я невольно останавливаюсь и рассматриваю ее, пока °на занята своей
юбкой. Красивой ее не назовешь... Смуглая, черноглазая, лобастая, с большим
ртом, коротким носом, насупленными черными бровями и густейшей копной
развевающихся, перепутанных ветром темных волос. Сибирская колдунья!
Высокая, гибкая, ловкая и вместе с тем угловатая и непосредственная.
[VSTREC25.JPG]
Она поднимает голову, сразу выпрямляется, и мы долго серьезно
рассматриваем друг друга. Что-то на меня находит, и я, вместо того чтобы
поздороваться, смотрю на нее и молчу.
О чем я думаю в это время? А ни о чем! Это я уже потом подумал, что
Лиза плоть от плоти этой мощной, свободной и прекрасной природы. Художник бы
сказал: "Вписана в ландшафт!" Бывает, что человек не вписывается в пейзаж,
не подходит к нему. Но Лизу я и представить бы не мог вне этого простора,
тишины, немеркнущего солнца, упругого плеска реки, птичьих голосов.
Мы одновременно нарушили молчание.
- Лиза?
- Николай?
Она протянула мне маленькую горячую, шершавую руку. Пожатие ее было
искренне и крепко. На Лизе была вылинявшая на солнце красная блузка с
подвернутыми рукавами. Смуглая обветренная рука по самый локоть в царапинах
и ссадинах-следы лазания по деревьям и скалам. Кокетство ей, видно, было
чуждо или еще не проснулось.
- Я одна дома,- сказала Лиза,- папа ушел на охоту. Он хочет угостить
тебя свежей дичью. Я тоже тебя ждала. Папа много рассказывал про тебя и
профессора Черкасова. Есть хочешь?
У нее низкий, глуховатый голос удивительно своеобразного тембра -
никогда такого не слышал! Вообще Лиза ни на кого не походила. Она одна
такая. И странно, с этой самой первой встречи я почувствовал в ней сильный,
самобытный характер и ощутил некую тревогу. Было ли это предчувствием, но я
понял, что встреча с ней не пройдет мне даром.
- А оленье молоко ты будешь пить? - с сомнением спросила она.
- Буду. Я уже его пил однажды..
Лиза провела меня в дом. В комнатах было чисто, свежо и просторно.
Звериные шкуры на стенах, ситцевые занавески на окнах, охапка цветущего
шиповника в глиняном кувшине на столе. А пол посыпан душистой травкой.
Лиза протянула мне кружку холодного молока, и я выпил стоя, залпом.
- Хочешь, пойдем навстречу отцу? - спросила она.- До часового
наблюдения мы успеем вернуться. У меня есть часы. У тебя тоже?
Мы пошли напрямик через цветущую кипреем и желтым маком долину - дорог
здесь все еще не было.
Мы сразу подружились.
Лиза рассказывала, как она росла в селе Кедровом.
- Я, кроме дяди, никого не любила, никого!-рассказывала она, сверкая
глазами и даже побледнев.- Они плохо говорили об отце, будто он бродяга и
преступник. И я им этого никогда не прощу! Только дядя всегда хорошо
отзывался о папе. Знаешь, они вместе были в плену и вместе бежали. С ними
еще несколько человек. Отец их вывел тогда. Я не могу любить тех, кто плохо
говорит о моем отце! А ты разве бы мог?
- И я бы не мог, Лиза,- ответил я.
Мы взобрались на гору и остановились отдышаться. Впрочем, это я
запыхался, она - нисколько. Ветер трепал ее платье и волосы.
- Смотри, вон папа! - воскликнула она радостно.- Мы как раз вовремя
вышли. Я всегда его встречаю. Сама не знаю почему, узнаю, что он уже идет.
Я не сразу увидел Абакумова. Он шел еще далеко, пробираясь между
кустарниками. За плечом его висело ружье, на боку набитая охотничья сумка.
Алексей Харитонович увидел нас и замахал фуражкой.
- Я побегу ему навстречу! - скороговоркой произнесла Лиза и понеслась
как вихрь, только юбка била по коленкам.
Я стоял и смотрел, как Абакумов обнял дочь: бережно, как самую большую
драгоценность!
Глава двадцатая
МОЙ ОТЕЦ И Я
Мы только что поужинали и уже хотели разойтись по своим комнатам -
очень устали в этот день,- когда услышали гул вертолета. Ермак выскочил
первым. Его вертолет мирно покоился на посадочной площадке. Все столпились у
края площадки и с удивлением смотрели вверх.
- Может, это и есть сюрприз? - вполголоса предположила Валя.
На днях у Ангелины Ефимовны был разговор с Академией наук по поводу
предстоящего Международного года спокойного Солнца. Программа работ в нашей
обсерватории в связи с этим естественно увеличивалась. Нам обещали новейшие
приборы и оборудование, а в конце разговора шутливо намекнули на какой-то
"сюрприз", который последует в самом скором времени. По этому поводу велось
много споров и даже заключались пари (между Лешей и Валей).
И вот мы стояли и ждали, какой "сюрприз" преподнесет нам Академия наук.
Что угодно мы могли предположить, только не то, что увидели: доктора
Черкасова.
Он вышел из кабины сияющий и торжествующий, в неописуемом стиляжьем
галстуке, купленном наверняка мамой. Улыбающийся бортмеханик выбросил его
чемодан и какие-то ящики, и вертолет тут же улетел.
Если отец устоял под градом поцелуев и объятий, значит, он еще очень
крепок. Ангелина Ефимовна стучала кулаком по его "животику" и укоризненно
причмокивала языком.
- Ничего, здесь опадет! - усмехнулся отец и попросил разрешения
поздороваться с сыном.
Мы обнялись. От радости я, что называется, обалдел.
И вот доктор Черкасов ужинает в кают-компании, а мы все сидим вокруг и
влюбленно смотрим, как он ест и пьет.
- А где же комиссия? - интересуется Валя. Она захватила место рядом с
отцом, на обветренном лице ее полнейшее блаженство.
- Какая еще комиссия?..- удивляется отец и просит подлить ему ухи из
хариусов.- Давно не ел... До чего же вкусно!
- Коля говорил, что вы прибудете с комиссией! Отец только отмахивается:
- Чепуха! Есть мне когда разъезжать с комиссиями. Я приехал на плато
работать!
- Совсем?
- Не будем загадывать вперед. Пожалуйста, положите мне морошки. Очень
идет к дичи... Это Кэулькут охотится?.. Как он себя чувствует? У них
близнецы? Мария, поздравляю! - Он почтительно встает и долго жмет ей руку.
Мария улыбается, краснеет и подкладывает ему жаркое.
- А что Абакумов?
- Отлично работает,- отозвалась Ангелина Ефимовна.- Подробнее вас
информирует Коля, он чаще всех наведывается на заимку.
Отец на минуту перестает жевать и подозрительно смотрит то на меня, то
на Ангелину Ефимовну. Она делает невинное лицо, а я почему-то краснею...
Ужасная привычка - краснеть ни с того ни с сего. Селиверстов очень кстати
осведомляется, получил ли Дмитрий Николаевич его труд "Дикорастущие
Чукотки". Отец получил и прочел. И охотно позволяет себя отвлечь.
Мария убирает со стола и поспешно уходит домой: пора кормить близнецов.
- А кок Гарри лучше готовил, а? - вспоминает отец.
Старожилы обсерватории соглашаются, что лучше.
- Вы бы взяли его опять поваром? - обращается отец к Ангелине Ефимовне.
- Еще бы! Но он сюда не поедет...
- Теперь поедет,- скромно заверяет отец.- Знаете, кого я встретил в
Магадане?
- Неужели Гарри?
- Кока Гарри Боцманова собственной персоной. Все такой же веселый,
только не ворует. Говорит, "Моби Дик" излечил его навсегда. Узнав, что я
возвращаюсь на плато, сам попросился... Вы извините, что я самовольно
договорился с ним. Люблю вкусно поесть!
Ангелина Ефимовна только рада. Значит, на днях к нам прибудет и Гарри.
Мы с Валей радостно переглядываемся.
- Только Жени нет, а то бы все в сборе...-замечаю я.
- О, Женя далеко пойдет! - откликается отец. И рассказывает о последних
работах Казакова в области земного магнетизма.
Постепенно разговор переходит на научные темы. Отец в упоении от
встречи с друзьями. Дома ему не с кем поделиться: мама и вспоминать не
желает "про геологию и т. п.". Ангелина Ефимовна на радостях даже не спорит.
- Человеческая деятельность приобрела уже планетарный размах,-
произносит отец и закуривает папиросу, угощая всех желающих,- поистине
космические масштабы! Вместе с тем возросло и значение физико-географии.
Отец бросает взгляд в сторону профессора Кучеринер, но она не
возражает.
- Уже пора выяснить ее значение для космических исследований.
Сравнительное изучение биогеносферы Земли, Марса и Венеры (Луна лишена
биогеносферы) даст человеку коммунистического будущего возможность
управления планетарными процессами. Управление климатом- конек нашей дорогой
Валентины Владимировны- это управление физико-географическими процессами,
потому что климат - результат этих процессов, и нельзя изменить одну его
часть, чтобы не изменились другие.
Какое бы научно-техническое мероприятие ни провело человечество на
Земле, обязательно потребуется предварительный физико-географический анализ
возможных последствий этого мероприятия. Вот почему так важна теория
физической географии. Я четверть века твержу об этом тупицам и невеждам...
гм!.. И я рад, что мои ученики и мой сын рады подхватить мою эстафету.
Отец еще долго рассуждал о значении теории географии. Я видел, что
Ангелина Ефимовна изнывает от нетерпения узнать, с каким конкретным заданием
и в качестве кого прибыл отец на плато. Отец прекрасно понимал ее нетерпение
и только посмеивался, видимо решив о делах говорить завтра утром.
Наконец мы разошлись по комнатам. Геофизик Леша спешно переселяется со
своими вещами к старику Бехлеру, а папа водворяется на его койку. Мы
остаемся одни, с минуту смотрим друг на друга и снова обнимаемся. У меня
щиплет в глазах. Отец отворачивается и долго ищет пижаму. Заодно находит
подарки для меня (фотоаппарат "Старт") и друзей. Решаем преподнести их
утром.
Спали мы часа полтора, не больше, проговорили всю ночь. О маме папа
говорит мало: "Играет с переменным успехом... Гамон-Гамана, кажется,
недоволен".
А вот о бабушке мы вспоминаем долго.
Бабушка не изменилась. Такая же энергичная, высокая, худая. Такая же
театралка, так же курит, так же насмешливо щурит серо-зеленые глаза.
По-прежнему видит сквозь свои роговые очки всех людей насквозь. Но отца
моего она уже видит иначе. Он рассказал случай, когда мама рассердилась на
него и обозвала его эгоистом. Бабушка оборвала ее: "О, нет, нет!" И вообще
бабушка теперь принимает его сторону в семейных перепалках. Она
справедливая. И даже всплакнула, когда он уезжал. Хотя была рада за меня.
Так и сказала, когда провожала отца: "Я рада за Кольку: теперь он не один, а
с отцом". Она еще считает меня маленьким.
- Сколько лет дочери Абакумова? - вдруг спросил отец.
- Лизе? Семнадцать. Она очень странная. Я ее еще не понимаю... Но она -
настоящая...
- Она красивая?
- Н-не знаю... Наверно. Не завидую тому, кто ее полюбит...
- Почему?
- Нелегкий у нее характер. Она не так проста, как кажется.
- В Алексея Харитоновича, - глубокомысленно решил отец.
Ермак высадил нас на склоне вулкана. Мы направились к кратеру: отец,
Ангелина Ефимовна, Ермак, Абакумов и я, нагруженные приборами, веревками,
провизией.
Накануне отец провел совещание с научными работниками обсерватории.
Рассказал о предстоящей работе, порученной коллективу Академией наук... Все
были поражены.
Коротко объясню, в чем дело. Года полтора назад в Министерство геологии
и охраны недр СССР поступило предложение директора геофизической
обсерватории профессора Кучеринер о закладке сверхглубокой буровой скважины
в районе плато доктора Черкасова.
Такие предложения вносили и другие ученые, инженеры. Коллегия
министерства приняла решение о закладке пяти буровых скважин глубиной 15
километров (самая глубокая скважина на Земле достигает лишь семи тысяч
восьмисот метров - тысячной доли радиуса планеты, а самая глубокая шахта, в
которую спускался человек, не превышает и трех километров). Но места бурения
долго не могли выбрать. Предлагали Урал, Кавказ, Камчатку, но только не наше
плато. И вот отец стал на защиту предложения Кучеринер.
Он выступал и в Академии наук, и в министерстве, и в Госплане, и в
Географическом обществе, и за круглым столом в "Литературной газете", и,
конечно, в печати. В результате его хлопот проект Кучеринер был принят, а
отцу, как энтузиасту этого дела, предложили возглавить научную разведку и
подготовку проекта к действию. Когда все будет закончено, наедут инженеры,
буровики, горняки и всякие другие специалисты и рабочие. И если отец с
группой ученых должен был предварительно разведать всё на месте, то в
лабораториях пока разрабатывались новые приемы бурения, основанные на
применении ультразвука, искровых разрядов, взрывов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг