экспресс-диагнозатор. Филолог задумался.
- Странно. Неужели я поручил "БА" доставить сюда пульт ЭксД и
совершенно об этом забыл?!
- Доставить?! - усмехнулась женщина. - Вспомни, может быть ты поручил
ему проломить этой штукой мне голову?!
- Ну это уж слишком! - запротестовал Строгов. - Вы приписываете мне
злодейские намерения!
- А разве ты сам только что, не приписывал такие намерения Конину?
Действительно, трудно поверить в то, чего не можешь себе объяснить. Когда мы
увидели, что Ветрова снова жива, проще всего было уличить в ошибке
автореаниматор, констатировавший Машину смерть. Но только что на наших
глазах ты дважды бросался на штурм лазарета... и дважды пришлось тебя
возвращать. Так, что, пользуясь твоими словами, это третий твой дубль
появления в лазарете.
- Фрау Винерт, я отказываюсь вас понимать! - решительно заявил
Строгов. - Кто это меня возвращал? И зачем?!
- Тише! - неожиданно крикнул Иван. - Что вы наделали!
Маша приподнялась, позвала: "Ваня! Ваня!" Глаза ее широко раскрылись.
Она ловила ртом воздух. Хотела что-то еще сказать, но из горла вырвался
стон. Нора Винерт склонилась над ней, обняла, подкладывая сзади подушки,
зашептала через плечо: "Скорее, Иван, умоляю, что-нибудь сделай! Ты же
можешь!" - и вдруг как-то странно обмякла, всхлипнула, повалилась вперед и
на мгновение окаменела. Воздух не шелохнулся. Как-будто сменили кадр. Все
осталось на месте... Только Маша, Конин и Зевс в новый кадр не вошли. Стало
тихо. Казалось в палате таится кто-то невидимый и не спускает с оставшихся
глаз.
Первой зашевелилась Винерт. Тяжело опираясь на ложе, она поднялась и
села на одеяло, точно желая прикрыть собой опустевшее место.
- Вы что-нибудь понимает? - тихо спросил филолог. Курумба сидел прямой
и безмолвный, вцепившись пальцами в подлокотники кресла.
- Вы что-нибудь понимаете?
- Обожди, Сережа, - сказала Винерт. - Никто не обязан все понимать.
- Я в ответе за вас! - настаивал Строгов. Что происходит? Куда они
делись?
- Разве не видишь? Ушли.
- Бросьте шутки! На моих глазах они растворились в воздухе! Что теперь
будет? Послушайте, ведь есть же какое-нибудь объяснение? Я даже готов
поверить, что они переселились в другое время.
- Не говори ерунды! - остановила его фрау Винерт. - "Переселение во
времени" такая же чушь, как, скажем, "переселение в любви".
- Вы меня совсем запутали!
- Сделай милость, Сережа, попробуй представить себе временной
промежуток между событиями, то есть отрезок времени, в который ничего не
происходит. Трудно? Невозможно! Потому что времени тут просто нечего было бы
отсчитывать. А ведь такой провал мог бы длиться миллиарды лет,
бесконечность!
- Если по-вашему время утратило смысл - изумился филолог, - что же
тогда остается?!
- Я не сказала, что время утратило смысл. Но кроме него есть еще
кое-что, - продолжая говорить женщина встала, одернула халат и поправила
волосы. - Существуют праздники и катастрофы, дуновения и взрывы, раздумья и
сновидения, иными словами, существуют события - множество разных событий,
системы, лавины событий. Можно жить в их власти. Можно изучать их со
стороны. А можно владеть событиями, научиться ими управлять!
- Так и есть! - рассмеялся Курумба. - Милая Нора, я ждал, когда,
наконец, ты вспомнишь про "Вариатор событий", ибо только эта твоя гипотеза в
состоянии объяснить, как Иван мог исчезнуть, проиграв заново свой прилет на
станцию, как можно было дважды отменить появление Строгова в лазарете.
Скорее всего "Вариатор событий" играл не последнюю роль и в спасении Маши...
- Ну, это уж слишком! - возмутился филолог. - Менять местами события,
значит нарушать их причинно-следственные связи!
- Дорогой Сергей Анатольевич, - широко улыбаясь, говорил математик. -
Когда вмешиваются в ход событий, возникают новые причины и следствия. Не
трудитесь опровергать "Вариатор". Абсурдность его давно и фундаментально
доказана. Так что вы здесь уже ничего не прибавите. Это лишь умозрительная
модель: интересно, знаете ли, прикинуть, что было бы, если бы "Вариатор"
существовал.
- А я бы рассуждала иначе, - сказала Винерт. - Если на глазах у меня
происходят события, объяснимые только действием "Вариатора", то абсурдность
надо прежде всего искать не в гипотезе, а в ее "фундаментальных"
опровержениях.
- Еще бы, это же твоя гипотеза, - усмехнулся Курумба. - Однако не ты ли
только сегодня призналась, что даже не знаешь, как к "Вариатору"
подступиться?
- Я и теперь повторю. Но хотим мы того или нет, смеемся или
опровергаем, не дождавшись нашего разрешения, "сумасшедший вариатор" уже
существует и действует. Только я здесь, увы, не при чем.
- Ради бога, что происходит? - взмолился Курумба. - Нора, я вижу, ты
что-то знаешь!
- Знаю?! Назвать это знанием я бы сейчас не решилась. Это скорее
догадка или предчувствие... Вам когда-нибудь приходило в головы, что
технические средства, которыми люди располагают, - всего лишь упрощенные
модели, естественных, еще не успевших проявиться возможностей человека, по
которым он учится думать и действовать, испытывается на зрелость, может
быть, на человечность, - филолог хотел возразить, но Винерт не дала ему
раскрыть рта. Волнение ее улеглось. Голос звучал, как обычно, твердо. -
Эволюция продолжается. Не в этом ли ее магистральное направление? Не
наступит ли день, когда человек, наконец, пройдет испытания, выдержит до
конца все проверки, и природа взорвется неслыханной щедростью: мы откроем в
себе возможности, о которых не смели мечтать... Как в любом деле и здесь
кто-то будет первым - вырвется, опередив остальных, может быть на поколения
и жизнью своей ответит природе, готов или нет человек принять ее дар!
- Это что ж получается?! - не выдержал Строгов. - Вы хотели сказать,
что люди у госпожи природы - всего лишь промежуточный вариант, вроде
обреченных на вымирание ящеров?
- Человек - такая сокровенная тайна, что даже масштабов его нераскрытых
возможностей мы пока еще не в состоянии вообразить. Вот что, Сережа, я
хотела сказать - отвечала Винерт.
5.
Город царапал небо шпилями. Над магистралью гудел разорванный воздух. А
вокруг фонарей, как сотни лет назад, клубились ночные бабочки. На площади
было много народа. Но Маше почему-то казалось, что все глядят в ее сторону.
Возле пальмы под ноги ей бросился живой комочек. Маша присела: на теплом
асфальте гарцевал маленький кун - веселый темнобурый щенок с козлиными
ножками.
- Какой он милый! - поразилась она. Кун стрелял черными глазками и
непрерывно вертелся: как всякий ребенок, он не мог ни секунды прожить без
движения. Его короткая шерстка переливалась в лучах фонарей. Маша взяла
щенка на руки и обратилась к спутнику: "Взяли?"
- Взяли, - подтвердил спутник, хотел погладить зверька, но тот губами
поймал его палец и принялся остервенело сосать.
- Есть хочешь, маленький? - сказал рыжий. - Потерпи. Мы тоже
проголодались.
Пересекая площадь, они направлялись к аллее фонтанов. Кун не выпускал
изо рта аппетитный палец, а Маша улыбалась, представляя себе, что несет на
руках не щенка, а маленького человечка, очень похожего на того, что шел
рядом с ней.
- Что случилось? - спросил рыжий, заметив у нее слезы.
- Ты чудо! - одними губами сказала Маша. Было неловко, что ее такую
неправдоподобно счастливую разглядывают прохожие. Она посмотрела вокруг и
увидела, что из боковой улицы вливалась на площадь большая толпа, движение
которой напоминало медленный танец. Кто-то вежливо попросил: "Будьте добры,
отойдите в сторонку". Маша взглянула на спутника. Оба пожали плечами. На
пути их вырос симпатичный дядя и, улыбаясь, сказал: "Извините. Не могли бы
вы освободить это место?"
- Какое? - спросила Маша. - Мы ведь идем.
- Нужно, чтобы вы ушли поскорее.
- Кому это нужно? - спросил рыжий.
Проситель съежился и отстал. Конин шел осторожно, чтобы не дергать
палец, который щенок ни за что не хотел отпускать. Двигаться так было ужасно
неудобно. Тем более, что с каждой минутой народу вокруг прибавлялось.
- Ну ладно - наконец, попросил человек, - отдай палец. Честное слово,
из него уже ничего не высосешь.
Кун выпустил отросток человеческой лапы и, раскрыв пасть, взмахнул
язычком: то ли зевнул, то ли доверчиво улыбнулся.
Они были уже шагах в сорока от фонтанов, когда кто-то рядом громко
скомандовал: "Ну-ка, очистите место!" - Какой-то молодчик сделал попытку
врезаться между ними, но ему пришлось извиниться и юркнуть обратно в толпу:
рука спутника обнимала Машу за плечи. Кто-то крикнул: "Эй вы, убирайтесь!
Сейчас здесь пройдет Ответственный!"
- Что еще за "ответственный"?! - удивилась Маша.
- Человек, удостоенный "знака ответственности", - разъяснил ей
улыбчивый херувим.
- Он что, заразный?
- Это вы его можете заразить. Вы находитесь у него на пути и дышите его
воздухом.
- Послушайте! - сказал рыжий. - А чего вы сами тут ходите и дышите его
воздухом?
- А мы не дышим, - признался херувим. - Мы только благоухаем.
- Кто вы?
- Мы - "БА".
- Ах, вот что. Наверно ваш программист большой оригинал? Хотелось бы на
него посмотреть.
- Вы можете его поприветствовать, но только издалека.
- А почему не вблизи?
- Вам, с вашими крошечными заботами, этого не понять.
- Искаженная программа, - догадался Конин. - Такое иногда случается.
Они сделали еще шаг и оказались перед стеной из симпатичных
благоухающих "БА". Автоматы улыбались и молча, напирали.
- Осторожнее! - попросила Маша. - Раздавите щенка! - "БА" заулыбались
еще ослепительнее, но продолжали напирать. Конин вежливо взял одного из них
за руку и тихонько увел себе за спину. Потом то же самое проделал с другим,
остальных раздвинул в стороны, давая Маше пройти. Стало свободнее, будто
вышли на лужайку из чащи. На пустом пятачке, заложив руки за спину,
расхаживал человек с ярким "Знаком ответственности" на впалой груди. Заметив
людей, он остановился, заулыбался, что-то сказал и вдруг уставился на Ивана.
Щеку "ответственного" украшала выдающаяся бородавка, похожая на второй "знак
ответственности".
- Вот это встреча! - воскликнул рыжий, как-будто увидел знакомого.
"Ответственный", утратив улыбку, как-то скованно повернулся, вжал голову в
плечи и неожиданно юркнул в толпу.
- Куда же вы, неисправимый шутник? - крикнул вслед ему Конин. Но
человек, петляя уносил ноги, точно вдогонку направили буравящий луч. Видимо,
он хотел спрятаться, но "БА" почтительно расступались. "Шутник" метался в
образовавшемся коридоре, а роботы приветствовали его кивками декоративных
голов и двигались вслед за вожатым.
- Вот так всегда! - смущенно сказал Иван и махнул рукой. - Ну его! Идем
ужинать.
- Возьми-ка малышку, - попросила Маша. Аллея фонтанов спускалась к
морю. Конин нес задремавшего куна. А сзади на площади еще куролесил
"шутник". Он долго метался, не находя себе места, наконец, замер у
светящегося обрамления магистрали. Здесь пахло озоном, гудел и посвистывал
воздух. Мгновение "шутник" стоял неподвижно, потом бросил через плечо
ошалелый взгляд, зажмурился... и прыгнул через барьер. Кроны деревьев,
высокий кустарник и шепот фонтанов приглушали городской шум. Но Конин
остановился.
- А что, если "знак ответственности" настоящий! - подумал он вслух. -
Откуда этот ловкач раздобыл его для своей новой выходки?
Над магистралью, над площадью, над аллей фонтанов взревел быстролет
скорой помощи. Маша прижалась к спутнику.
- Что это? - спросил он, прислушиваясь к тревожному звуку, и мышцы его
напряглись, как-будто надвигалась опасность. Рыжий нагнулся и осторожно
поставил Куна на лапки. Щенок заскулил.
- Я сейчас, - сказал человек. Маша присела успокоить зверька... и вдруг
поняла, что она - одна. Стало жутко.
- Вы где? - вскочив, закричала она в темноту. - Я вас не вижу?
* * *
Оставьте мое ухо в покое, - попросил Конин, чувствуя, как напрягаются
мышцы. В студенческом кафе было почти пусто и никто не смотрел в их сторону.
- Ну ты, идеальнейший человек! Законченный круглый добряк! Каша
рассыпчатая! Ты мне еще будешь указывать? - "шутник" растопырил пальцы и
полез пятерней в лицо. Иван отвел руку парня. Ему почему-то сделалось
весело. Не поднимаясь, он взял "шутника" под мышки и усадил на стол к
пирожкам. Парень наотмашь ударил, но попал запястьем в ребро ладони,
подставленной Кониным, и заскрипел зубами, няньча ушибленную кисть.
- Думаешь справился? - шипел он. - Ты еще меня не знаешь!
- А ты сам себя знаешь?
- Знаю. Испытывал и с другими сравнивал!
- Ну и как?
- Плохо! - неожиданно признался "шутник". - Самое простое дается с
трудом. Но от того, что обделила природа, еще больше хочется переплюнуть
счастливчиков, одаренных с рождения! Понимаешь, мне удача нужна больше, чем
им! Я готов на все! Мой девиз - "Вперед и только вперед!" Никто из этих
умников не жаждет победы так, как я! Главное не упустить подходящий момент.
Готов тысячу раз начинать сначала. Скажи, ты веришь, что я своего добьюсь?
- Верю, - успокоил Иван и потянулся к пакету. - Можно попробовать?
- К черту пирожки!
- Напрасно, - заметил Конин. Он уже взял один и похрустывал корочкой. -
Можешь мне верить, они достойны внимания. А начинка - пальчики оближешь! -
улыбаясь, он смотрел в глаза парню и думал: "Признается в бездарности -
значит не все потеряно". - У тебя в жизни не было порядочной привязанности.
Я угадал?
- Что с того? Мне это ни к чему, - "шутник" машинально взял один
пирожок, сунул в рот. Бородавка на щеке заплясала.
- Правда вкусно?
- Дерьмо! - огрызок полетел в урну.
- Ловко у тебя получается, - похвалил Конин.
- Смеешься? Посмотри на себя!
- Каждый день смотрю. А что, снепрвычки жутко?
Парень расхохотался.
- Да нет... Вообще-то терпимо!
- Как? Только терпимо?! - Иван ощутил подъем.
Он вскочил с кресла, забегал возле стола. - Что ты смыслишь, младенец!
Посмотри на эту роскошную шею, на этот неподражаемый чуб! Где ты еще такое
мог видеть? Я создан для обожания! Я не из тех, кто сгинет бесследно! У меня
есть цель - воздвигнуть себе пирамиду. Такую, чтоб и Хеопс позавидовал!
Увидишь, я своего добьюсь! Такого желания иметь пирамиду ни у кого больше
нет! Ради этого я готов на все! Даже могу похудеть! Не веришь? Откажусь от
обеда и скоро сделаюсь неотразимым! - распаляя себя, Конин носился вокруг
стола, то пряча руки за спину, то складывая их на груди. Лицо раскраснелось.
В голосе - звон. В глазах - молнии. Рыжий чубчик - торчком. - Не веришь? -
продолжал он. - Настанет день и обалдевшие от восторга вы будете ходить за
мной табунами. Я всех вас заворожу. А когда величие мое достигнет вершины...
возьму и начну тяготиться славой. Одни подумают, дескать, манерничаю. Другие
решат, что это здоровое отвращение к блеску успеха. Но мало кому придет в
голову, что тяготение славой - это новая стадия наслаждения ею. Ведь слава,
как пальмовый плод: сначала в нем делают дырочку, чтобы утолить жажду соком,
затем раскалывают и выворачивают наизнанку, чтобы полакомиться терпкой
мякотью. Нет, что ни говори, приятно умирать сознавая, что ты всех обскакал
и теперь, испуская дух, как червяк, извиваешься под лучами известности на
виду у людей!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг