хрипоты, кричал чуть не плача, но робот так ни разу и не обернулся. Лишь
когда дождь кончился и пора было возвращаться на учебную базу, робот
пересчитал контейнеры, набитые собранными колосками, - ливень, конечно, был
ему нипочем - и вперевалку подошел к манипулятору, в котором сидел
посиневший от холода его хозяин-землец.
- П-почему ты не ответил на мой биов-вызов? - спросил Румо.
Хотя у него зуб на зуб не попадал, он старался, чтобы голос звучал
строго: ведь с этим белковым истуканом ему предстоит работать долгие годы,
каждые пять лет переходя с одного участка пшеницы на другой, определяемый
игрой жребия - слепого случая. Не дай бог, если проклятый робот сразу
почувствует в нем слабину.
- Не слышал, - ответил белковый.
- Но я кричал.
- Дождь шумел, - пояснил белковый, разведя клешнями в стороны. - А что
случилось?
- Случилось то, что твой хозяин промок, - строго сказал Румо.
- Прекратить дождь не в моих силах.
Румо с неприязнью посмотрел на плотную фигуру робота, застывшего перед
ним с идиотским видом.
- Но в твоих силах поднять верх у манипулятора, - произнес Румо.
Робот переступил с ноги на ногу.
- Справедливо, - согласился он и тут же, словно в насмешку, без всяких
видимых усилий натянул над Румо прозрачную перепонку.
"Сейчас же поставь на место", - хотел было крикнуть Румо, но сдержался,
опасаясь, что это будет выглядеть смешно. Он вытащил из мокрого кармана
плоский шарик биопередатчика и принялся рассматривать его. Но как определишь
по внешнему виду, исправен ли он? Разобрать передатчик имеет право только
воспитатель. Надо будет обратиться к нему вечером...
- Можно? - протянул клешню робот,
Румо знал, что взгляд белкового, в отличие от взгляда земле-па или даже
урбана, способен проникать сквозь непроницаемые перегородки, Он дал
передатчик роботу. Тот повертел его, сказал: "Да, передатчик неисправен", -
но, возвращая, сжал шарик так, что он треснул.
Когда Румо вернулся на базу, его подняли на смех.
- Мокрая курица в упаковке! - такими словами приветствовал его
воспитатель.
Румо объяснил ему, как было дело, но сам же вышел кругом виноватым.
- Белковый - машина, - поучал его воспитатель. - Он делает только то,
что ты ему велишь. Твое дело - только отдавать команды. Ну, а ежели ты и
команду толком не умеешь отдать, то куда ты годишься?
В продолжение всего поучения белковый робот, который был с Румо, стоял
рядом с безучастным видом.
- Но он поломал мой биопередатчик, - со слезами в голосе произнес Румо,
показывая на робота.
- Разве тебе не известно, что за передатчик отвечает землец, а не его
белковый? - строго сказал воспитатель.
Этот эпизод врезался в память Румо на всю жизнь. Разве можно забыть то
унизительное чувство собственной беспомощности, с которым сидел он в
открытом манипуляторе под дождем, не будучи в силах поднять верх, в то время
как белковый спокойно занимался своим делом, не слыша (или делая вид, что не
слышит) отчаянных криков своего хозяина.
И вообще он, Румо, наверно, не такой, как остальные зем-лецы.
Других почему-то слушаются белковые роботы, а его нет.
Другие довольны судьбой землеца, а он нет.
Другие готовы с утра до ночи обсуждать агрономические тонкости
выращивания пшеницы, а он предпочитает уединяться, чтобы без помех можно
было мечтать о мегаполисе.
Среди других землецов Румо чувствует себя отщепенцем, белой вороной.
Но кто заронил в душу юного землеца мечту о мегаполисе?
Однажды в группе, где обучался Румо, появился новый землец. Как-то
Румо, перемещаясь по коридору в своем манипуляторе, случайно уловил обрывок
разговора, который вели между собой воспитатели. Румо догадался, что
разговор идет о новичке, и, замедлив ход, навострил уши.
- Падший ангел, - сказал один воспитатель со скверной усмешкой.
- Он получил по заслугам, - пожал плечами другой.
А третий произнес и вовсе загадочные слова.
- Не исключено, что наша тихая обитель окажется для него лишь
пересадочной станцией, - сказал он.
- Наша станция - тупик. Дальше ходу нет, - заметил первый воспитатель.
Третий покачал головой.
- Не говори, - произнес он.
- Ты хочешь сказать, что его могут... - задохнулся второй.
- Вот именно, - сказал третий. - Только еще материал нужен на него.
И трое воспитателей умолкли, ожидая, пока землец скроется.
У Румо новичок пробудил жгучий интерес. Он был не такой, как все.
Поступки его носили печать самостоятельности, с воспитателями он вступал в
пререкания, что было вещью неслыханной, по крайней мере для Румо, а к
обязанностям землеца вновь прибывший относился без видимого энтузиазма.
В тот же день их учебные участки оказались рядом. Румо и новичок
разговорились. Начали они осторожно и о вещах нейтральных - каждый не без
оснований опасался подвоха. Но постепенно - слово за слово - прониклись
взаимным доверием.
- Нравится тебе быть землецом? - спросил новичок.
- Не знаю... - смутился Румо.
Новичок вздохнул.
- Знавал я и лучшие времена, - сказал он.
- Разве ты не землец? - осмелился спросить Румо.
Новичок покачал головой.
- Ты же видишь, - сказал он. - Приходится осваивать пшеницеведение и
роботехнику с азов.
Хотя новичок выглядел молодым, лицо его казалось усталым, а губы, когда
он молчал, скорбно поджимались.
- Кто ты? - спросил Румо.
Новичок не спешил с ответом. Он сначала огляделся, пристально посмотрел
на двух роботов, видимо занятых своим делом, и лишь затем произнес
вполголоса:
- Я урбан.
В первую минуту Румо онемел. Впервые в жизни видел он живого урбана. Но
затем в душе мальчика зашевелилось сомнение.
- Урбан? - переспросил он.
- Да, - подтвердил новичок.
- Но урбаны умеют ходить, а ты в манипуляторе. Новичок дернулся на
сиденье так, что манипулятор его покачнулся на гибких щупальцах.
- Раньше и я умел ходить, малыш... - сказал он.
Румо недоверчиво хмыкнул:
- Почему же сейчас не ходишь?
- У меня нет ног, - медленно сказал новичок. - Потерял в уличной
стычке.
- Уличной? - недоуменно повторил Румо незнакомое слово.
- Эх ты, землец зеленый! - улыбнулся новый знакомый Румо. -
Улица-это... Как бы тебе объяснить? Ты в горах бывал?
- Издали видел, - сказал Румо, не сводя с новичка жадного взгляда.
- Представь себе узкое горное ущелье. Ты идешь по нему... ну,
перемещаешься в машине, а слева и справа вместо гор - дома.
- Такие большие?
- Даже больше. А в домах живут люди. Много людей.
- Урбаны! - восхищенно произнес Румо. - Какие они, урбаны?
- Такие же, как я, - сказал новичок. - А ущелье - это и есть улица.
Румо что-то пробормотал и отвел взгляд. Легендарный образ урбана,
обитателя мифического мегаполиса, титана, красавца и всемогущего силача,
никак не вязался с этим изможденным, усталым, а главное - совершенно обычным
на вид землецом, И ходить-то он не умеет... Какой же он урбан?
- Подойди-ка сюда, - сказал новичок, словно угадав мысли Румо.
Когда манипулятор мальчика приблизился, новый знакомец откинул у себя
полог. Вместо ног Румо увидел короткие обрубки.
Значит, урбаны по виду такие же, как землецы! Только ходить умеют. Что
ни говори, а это, наверно, очень здорово - ходить по земле.
- Из-за той потасовки меня и перевели в землецы, - сказал новичок. -
Справедливости захотел, - покачал он головой.
Румо не понял, о какой справедливости идет речь, но спрашивать не стал.
Его интересовало другое. И новичок долго, до вечера, рассказывал ему о
далекой, как сказка, и страшной, как сон, жизни в мегаполисе. Голова
мальчика пошла кругом. Он даже забыл своевременно отдавать команды своему
белковому.
- Что у вас там хорошего, в мегаполисе? - сказал Румо. - Теснотища,
друг на друге живете. Пыль, чад - дышать нечем, сам говоришь...
- Все так, - согласился новичок.
- Да и опасно у вас там на улицах, - продолжал Румо. - Можно ноги
потерять...
- И даже жизнь. Но зато у нас есть борьба, - сказал новичок. - А быть
рабом, по-твоему, лучше?
- Рабы - это белковые роботы, - сказал Румо, - они подчиняются нашим
командам.
- А вы, землецы, разве ничьим командам не подчиняетесь? - спросил
новичок.
- Мы свободные возделыватели пшеницы, - повторил Румо заученную фразу,
Новичок усмехнулся.
- Да, конечно, ты свободен, - сказал он. - Если не считать того, что
сейчас подчиняешься воспитателям. А потом точно так же будешь подчиняться
сборщикам урожая.
- Таков общий порядок... - пробормотал Румо.
- Чем же, в таком случае, ты отличаешься от них? - кивнул новичок в
сторону белковых роботов, чьи полусогнутые фигуры продолжали маячить на
соседних участках.
Румо окинул свой участок, и его белковый, поймав взгляд хозяина, быстро
отвел глаза в сторону - в лучах заходящего солнца сверкнули
блюдца-фотоэлементы. Поведение белкового показалось Румо подозрительным. Он
отдал по биопередатчику команду, и движения белкового убыстрились. Ну, так
кто же из них двоих раб?
- Ты раб, как и он, - сказал новичок.
- Каждому свое, - произнес Румо, цепляясь за афоризм своего
воспитателя, как за последнее прибежище.
- Что ж, ты прав, - неожиданно согласился безногий урбан. - Раб должен
подчиняться, а человек - бороться.
Румо ждал совсем другого. Ему хотелось, чтобы новый знакомый доказал,
что как бы там ни было, а урбану в тысячу раз лучше, чем землецу, что дым и
пыль мегаполиса милее, чем ветер с унылых пшеничных полей, что лучше борьба
и риск, чем безрадостное растительное существование. Мальчик не сумел бы
столь рельефно и ясно изложить свои мысли, но думал он именно так.
Однако высказать урбану все, что нахлынуло, он не успел. Вдали
показалась машина воспитателя. Она неслась на полной скорости, так что ветер
свистел под днищем. Румо побледнел.
- Почему вы вместе? - спросил воспитатель, круто осадив машины. -
Каждый землец должен работать на своем участке.
- Мы на минутку... пока белковые заняты... - пробормотал Румо.
Глаза урбана сверкнули.
- А какую инструкцию мы нарушили, воспитатель? - дерзко спросил он.
- С тобой мы еще разберемся, - бросил воспитатель и двинулся на
участки.
Квадрат новичка был в порядке - придраться было не к чему, как ни хотел
того разъяренный воспитатель. Белковый, регулярно получая биокоманды,
работал исправно, и дневной урок- два полных контейнера пшеницы - был
выполнен.
Зато на участке Румо дела обстояли похуже. То ли юный землец отдавал
нечеткие команды, то ли вообще позабыл о них, - во всяком случае, поле
являло собой печальную картину. Значительная часть его была - неслыханно! -
вытоптана массивными ступнями белкового робота. Драгоценные зерна и колосья
пшеницы были вдавлены в почву. Один контейнер заполнен лишь на треть, другой
пуст.
Воспитатель вернулся к землецам, оба робота покорно шагали за ним.
- Ты и твой робот будете наказаны, - сказал воспитатель, обращаясь к
Румо. - Строго наказаны. Ну, а с тобой, - обернулся он к бывшему урбану, -
разговор особый. О чем ты говорил с ним? - кивнул он в сторону Румо.
- О счастливой доле землеца, - спокойно ответил тот.
Лицо воспитателя налилось кровью.
- Все на базу! - прохрипел он.
На базе Румо подвергли многочасовому унизительному допросу. Однако
мальчик стойко отражал атаки. О чем они говорили с безногим? На нейтральные
темы. Касались вопроса о том, какая почвенная смесь является наилучшей для
пшеницы, обсуждали другие агрономические тонкости. Мегаполис? Нет,
мегаполиса не касались. А какое могут иметь отношение землецы к мегаполису?
- Здесь я задаю вопросы, а не ты! - закричал, выходя из себя,
воспитатель.
Размахнувшись, он ударил Румо по щеке. Жаркая волна залила мальчика. Он
ухватился слабыми руками за борт манипулятора, словно пытаясь выпрыгнуть. Но
слабые руки подломились, и Румо рухнул на сиденье.
В это время в комнату вошел еще один воспитатель - тот самый, который
утром в коридоре говорил своим коллегам, что для новоиспеченного землеца их
тихая обитель окажется лишь пересадочной станцией.
- Оставь его, - сказал вошедший, пренебрежительно махнув рукой в
сторону Румо.
Отведя воспитателя, который допрашивал Румо, в сторонку, он что-то
заговорил быстрым шепотом. Румо, как ни напрягал слух, уловил только два
слова: "его белковый". Румо решил было, что проклятый белковый истукан
нажаловался на него, но, к счастью, все обошлось.
- Может, выдумывает? - сомневаясь в чем-то, спросил воспитатель.
- Он на пленку записал. Я сам ее прослушал, - ответил вошедший. -
Правда, дистанция была большая, слышно неважно, но разобрать можно.
Воспитатель потер руки.
- Значит, спекся, голубчик, - произнес он довольным голосом.
- Я это сразу предсказывал, - заметил вошедший воспитатель.
- Ну, а теперь куда же его?
- Ясно куда... С конечной станции может быть только один путь...
В продолжение этого разговора Румо сидел ни жив ни мертв. В коридоре
послышались тяжелые шаги. Дверь отворилась, и в помещение, мерно ступая,
вошли два робота - те самые, которые сопровождали сегодня Румо и
новичка-землеца. Они несли на могучих, сложенных крест-накрест руках нового
знакомца Румо... Безногое тело его обмякло, но глаза с вызовом смотрели
вокруг.
- Допрыгался, - бросил воспитатель Румо. - Не будешь больше воду
мутить.
- Попляшешь на нитке, - добавил другой воспитатель и сделал всем
понятный жест.
Взгляд безногого остановился на Румо.
- Посмотри-ка, посмотри-ка на него! - вдруг крикнул воспитатель,
указывая на Румо. - Это настоящий землец, он-то и помог изобличить тебя...
Румо хотел что-то сказать, но от чудовищной лжи воспитателя у него
перехватило дыхание. А когда он обрел способность говорить, несчастного
новичка и двух роботов уже не было в комнате.
- Ты молодец, Румо, - ласково сказал его воспитатель как ни в чем не
бывало. - Отличился сегодня. Я похлопочу, чтобы старший вручил тебе жетон
"Настоящий землец".
Жетон Румо не вручили, но наказанию за пустые контейнеры он не
подвергся.
Что касается безногого урбана, то его никто больше не видел.
...Он, Румо, - единственный человек на огромной площади в сотню
квадратных лим.
В день совершеннолетия Румо вытащил жребий с изображением колоса и
координат квадрата, с которого он отныне в течение долгих пяти лет должен
был снимать урожай пшеницы. А потом что? Снова жеребьевка? А что толку?
Грено говорит, что все пшеничные участки похожи друг на друга как две капли
воды. Грено знает - он сменил не один десяток квадратов.
- Далее следует логический пропуск, - сообщил дешифратор и после
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг