Пошарив в кармане в поисках чего-либо подходящего, он обнаружил там парочку
аккумуляторов, которые служили для дозарядки ядерного сердца роботов.
Капитан вытащил из комбинезона массивный шар - аккумулятор, который на
Земле весил бы добрый килограмм. Здесь же он был легче пушинки. Капитан
размахнулся и швырнул в сухую ветку свой метательный снаряд. Но что это?
Икаров в изумлении протер глаза: вместо того чтобы лететь по прямой, как
положено в условиях невесомости, аккумулятор завертелся по кругу, в центре
которого оказался ствол березы. Догадавшись, в чем дело, капитан, чтобы
проверить свои предположения, швырнул в сторону березы второй аккумулятор --
тот же результат: теперь вокруг ствола дерева вращались два шара, словно две
маленькие планеты.
- Мир кривых линий...-- тихо сказал капитан. На "Пионе" у него
выработалась привычка размышлять вслух.
Ясно, что в этом мире, где царствует гигантское тяготение,
геодезические линии, линии кратчайшего расстояния между двумя точками,
являются не прямыми, а окружностями. Потому-то брошенный предмет летит не по
прямой, а по окружности. Потому здесь луч не уходит в бесконечность, а
замыкается опять-таки в окружность.
Любые сигналы, любые лучи, любые частицы не могут вырваться из сферы
притяжения Черной звезды. Потому волны, несущие депешу, не могут вырваться в
открытое пространство и возвращаются обратно. "Пион" попал в мир, замкнутый
в себе, мир - черный провал Вселенной.
Шло время. Капитан и экипаж постепенно обживались в новых условиях. Им
не казался уже таким непривычным мир, в который они попали.
В оранжерейном отсеке наступило лето.
По замыслу инженеров Лунных стапелей, "Пион" представлял собой как бы
частичку Земли со всеми ее свойствами, в каком-то смысле миниатюрную ее
модель.
Подобная задача во весь рост встала перед конструкторами космических
кораблей, когда звездолеты землян начали уходить все дальше в пространство.
Полет, длящийся месяцы и годы, немыслим без создания на корабле
замкнутой экологической системы, которая и означает полную автономность
корабля.
Если взять даже короткий полет, равный суткам, то окажется, что на это
время человеку необходим огромный баллон кислорода, равный шестистам
пятидесяти литрам. За это же время человек при дыхании выделит баллон
углекислого газа с объемом примерно пятьсот пятьдесят литров.
С самого начала инженерная мысль пошла по пути регенерации воздуха в
космическом корабле. Отыскивались способы удаления из воздуха углекислоты,
которая образуется в нем при дыхании человека, и восполнения расходуемого
кислорода.
Поначалу с этой целью использовались химически активные вещества,
которые могут поглощать углекислый газ и выделять кислород.
Но этот путь быстро завел конструкторов в тупик. Быстро росла
продолжительность космических полетов, а также количество членов экипажа на
корабле. Соответственно росли и запасы химически активных веществ, которые
необходимо было брать в полет. В дальнейшем подъемная сила ракет не могла бы
справляться с припасами, которые нужно было погрузить на корабль.
Необходимо было найти выход из тупика. Впрочем, за много лет до первых
космических полетов общие идеи в этом направлении гениально наметил
Константин Эдуардович Циолковский. Пионер космоплавания предложил превратить
звездолет в замкнутый небольшой мир, в котором вещества совершали бы
круговорот, подобный тому, который происходит на Земле, в естественных
условиях. Циолковский рассуждал так. Люди выделяют углекислоту, поглощают
кислород, питаются плодами. Растения поглощают углекислоту, выделяют
кислород, дают плоды. Система "люди - растения" образует замкнутую
экологическую систему.
Но от идей до реального их воплощения было еще далеко. Интересно
отметить, что Циолковский, не ограничившись общими идеями, произвел
конкретные подсчеты, впоследствии пригодившиеся инженерам и конструкторам
звездных кораблей. Какого размера должен быть оранжерейный отсек корабля?
Циолковский исходил из того, что в земных условиях площадка в один
квадратный метр получает примерно 43,2 килокалории от Солнца за время,
равное суткам. Предположим, наша площадка в один квадратный метр покрыта
растительностью. Какую часть солнечной энергии сможет использовать
растительность? Небольшую, отвечают биохимики: примерно одну двадцатую. Это
составит 2160 малых калорий в сутки.
Не будем приводить здесь сложных и объемистых расчетов Циолковского.
Достаточно сослаться на его вывод: для одного человека, путешествующего на
космическом корабле, достаточно примерно одного квадратного метра оранжереи,
если на него падает свет, по силе равный солнечному. Вывод этот, конечно,
чисто теоретический. На практике размер оранжереи должен быть гораздо
большим.
Задумывался Циолковский и о другом. На Земле растения живут в условиях
гравитации. Все на нашей планете (как и на других) подвержено всепроникающей
силе тяготения. Другое дело - длительный космический полет. Как будут вести
себя земные организмы в условиях невесомости? По мнению Циолковского,
отсутствие гравитации - великое благо. Например, в земных условиях
плодоносящие растения вынуждены иметь толстые стволы и ветки, но даже
прочные ветки нередко ломаются в урожайный год, не выдерживая тяжести
плодов. А ведь толстые ветки в принципе представляют собой ненужный для
растения балласт. Ничего этого в условиях невесомости, по мнению
Циолковского, растению не понадобится, и все соки его пойдут на главное --
плоды.
Размышлял Циолковский о том, куда может расти растение в случае
невесомости. При наличии силы тяжести вопрос ясен - растение тянется вверх,
прочь от земли, притягивающей его. Но в условиях невесомости понятия "вверх"
и "вниз" теряют смысл. По мнению Циолковского, в этом случае растение может
расти в любом направлении, потому что все направления в условиях невесомости
равноправны, избранных направлений нет.
Наступила эра космических полетов - и идеи "космического запевалы",
как называл сам себя Циолковский, подверглись экспериментальной проверке.
Однако в условиях Черной звезды никто из землян еще не бывал, "Пион"
пришел сюда первым. Поэтому важно было выяснить, как поведут себя растения
при чудовищной гравитации. Выяснить это тоже входило в задачу Икарова и его
экипажа.
Вернемся, однако, к идее корабля как замкнутой экологической системе. В
старых звездных кораблях для регенерации воды и воздуха применялись не
биологические, а физико-химические методы. Но эти методы требуют громоздкой
аппаратуры, которая к тому же капризна.
Что говорить, растения, которые космонавты стали брать на борт корабля
для регенерации воздуха, были куда более надежны, чем механико-химические
агрегаты.
Но и растения - восстановители атмосферы в космическом корабле --
заняли свое место в курсе истории космоплавания, который преподается в
Звездной академии. Со временем люди научились строить ядерные восстановители
воздуха и воды, и надобность в помощи растений отпала. Еще один виток
спирали на бесконечном пути эволюции - и люди снова вернулись к
механическим восстановителям, но на новом, ядерном уровне.
Однако конструкторы не отказались от оранжерейных отсеков в космических
кораблях: даже улетая к далеким звездам, греясь в лучах чужих солнц, люди
хотели ощущать на корабле хотя бы частичку родной Земли.
Вернувшись из оранжерейного отсека, капитан долго не мог уснуть, хотя
на завтра он наметил важную работу, и следовало хорошо отдохнуть.
Воспоминания о Земле заставляли его беспокойно ворочаться в постели.
Уснул Икаров далеко за полночь, а проснулся задолго до утреннего горна.
Сегодня предстояло приступить к основной задаче, ради которой "Пион" летел к
Черной звезде,-- исследованию гравитационных волн, порождаемых Тритоном. Уже
несколько дней Икаров обдумывал идею прибора для изучения этих волн.
...Человек живет в мире колебаний. Колеблется все: от морских волн до
атомов, образующих все многообразие материального мира, окружающего нас.
Волны день и ночь пробегают по земной поверхности. Звук - колебания
воздуха. А свет? Это ведь тоже колебания, только электромагнитные.
Человек изучил все виды колебаний, которые существуют в природе, все,
кроме одного, быть может самого важного вида: гравитационного.
Если камень бросить в воду, от него разбегутся круги. Точно так же
любое тело, движущееся с ускорением в пространстве, порождает гравитационные
волны... Физики об этом догадывались давно, со времен Альберта Эйнштейна, но
экспериментальные подтверждения теории не получались. Слишком слабы были
гравитационные волны в условиях Земли, уловить их было так же трудно, как
услышать шепот во время самой яростной грозы.
Но то, что было шепотом на Земле, должно было превратиться в громкую
речь здесь, в окрестностях Черной звезды.
Вместе с ударом утреннего гонга в отсек вошел Энквен. Он застал
капитана, как всегда, одетым и подтянутым. Икаров рассказал своему помощнику
о приборе, который он придумал для улавливания гравитационных волн, которые
должна излучать Черная звезда.
Энквен выслушал капитана.
- Ничего не выйдет,-- покачал головой робот, когда Икаров закончил
описание прибора.
- Прибор неправильно задуман? - спросил капитан.
- Прибор задуман правильно, капитан,-- ответил Энквен.-- Но разве ты
забыл, что Тритон ничего не излучает? Сила тяготения его такова, что ни одна
частица, ни один квант света не могут вырваться от него на волю. Тритон не
отпускает от себя ничего. На что же ты рассчитываешь?
- Старые представления, созданные на Земле, придется пересматривать,--
сказал капитан.
- Ливен Брок считал, что кубический сантиметр вещества Черной звезды
должен весить несколько миллиардов тонн.
- Ливен Брок прав,-- сказал капитан.-- Я вчера подсчитал плотность
Тритона: четыре миллиарда тонн на кубический сантиметр.
Энквен быстро что-то прикинул в уме и заметил:
- Такая плотность получится, если нашу Землю сжать до размеров башни
безмолвия. Но вернемся к прибору, который ты придумал, капитан.
- Понимаешь, Энквен, я все время копался в информации, которую мы тут
успели собрать, и пришел к выводу, что Черная звезда имеет не одну сферу
Шварцшильда, а две,-- сказал капитан.-- Одна вложена в другую.
Энквен повернул к капитану широкое лицо.
- Физики Земли не предвидели такую возможность, - сказал он. - Но я
допускаю ее. Что же отсюда следует?
- Две сферы помогут нам разгадать гравитацию,-- в голосе капитана
послышались нотки торжества.
- Не понимаю.
Икаров положил руку на плечо Энквена.
- Внутренняя сфера-это тот самый "объем смерти", из которого не может
вырваться на волю ни одна частица,-- пояснил капитан.-- Но поверх этой
оболочки, по моим расчетам, пролегает еще одна сфера. Я назвал ее
эргосферой...
- Сфера Икарова,-- вставил Энквен.
- Так вот, я думаю, что именно в пространстве между двумя сферами и
рождаются гравитационные волны...
Энквен оживился.
- Этим можно объяснить странное свечение оболочки корабля,-- сказал
он.
- Пожалуй,-- согласился капитан.
- Капитан, можно строить твою ловушку для гравитационных волн! --
воскликнул Энквен.
Икаров подошел к стеллажу и, перебрав несколько предметов, протянул
Энквену небольшую установку, главную часть которой составлял цилиндр.
- Это модель ловушки для волн, о которой я тебе рассказывал,--
произнес капитан.
Робот внимательно осмотрел модель, осторожно вертя ее в могучих руках.
Теперь предстояло построить прибор, который уловил бы тяжкое дыхание
Тритона.
Энквен провел пальцем по цилиндру.
- Антенна?
- Антенна,-- подтвердил Икаров.
- Из чего мы ее сделаем?
- Об этом я хотел посоветоваться с тобой,-- сказал капитан.
Энквен вернул Икарову модель.
- Лучше всего из алюминия,-- сказал робот, немного подумав.
- Согласен,-- кивнул Икаров.
- Придется расплавить часть стеллажей и стоек,-- деловито предложил
Энквен.
- Возьми себе помощника и действуй,-- сказал капитан. Оставшись один,
Икаров присел к столу. Раскрыл заветную папку. Долго рассматривал фотографии
Лин, Ливена Брока, друзей. Здесь же капитан хранил и "досье" на гравитацию в
самых различных ее проявлениях. Тут были и результаты научных экспериментов,
и отрывки из древних исторических хроник, и собственные соображения,
связанные с природой тяготения. Папка пополнялась все время: и на Земле, и в
полете.
Когда могут возникнуть наиболее интенсивные гравитационные волны?
Очевидно, при космической катастрофе - вспышке сверхновой звезды, когда в
пространство выплескивается колоссальная энергия. Подобные вспышки - яркие
точки на звездном небе - люди наблюдали еще в глубокой древности. Не могли
не наблюдать! И потому сведения о таких вспышках необходимо искать в
старинных летописях. Икаров перерыл крупнейшие книгохранилища и библиотеки
мира. Много помог ему Ливен Брок, в чьей библиотеке нашелся ряд материалов,
связанных с наблюдениями астрономов древности.
Икаров вынул из папки узкий листок, исписанный четким почерком Ливена
Брока:
"В первый год периода Чи-Хо, в пятую луну, появилась звезда - гостья к
юго-востоку от звезды Тиен-Куан. Она была видна днем, и цвет ее был
красновато-белый".
Автором этого свидетельства был летописец Мин Туаньлинь, дата записи --
4 июля 1054 года. Именно в этот день и год отсвет далекой катастрофы,
пропутешествовав бог знает сколько лет, достиг Земли.
Ливен Брок сделал для своего молодого друга множество выписок из
арабских, японских, китайских хроник. Все они свидетельствовали: да, время
от времени в земном небе появляются новые звезды. Живут они недолго, но зато
настолько ярки, что светятся даже днем.
Из тех же древних свидетельств можно было сделать вывод : вспыхивают
такие звезды чрезвычайно редко - с интервалом в десятки, а то и в сотни
лет.
Пока звезда светится, она должна излучать не только свет и тепло, но и
гравитационные волны.
Тритон был звездой умершей - звездой, которая перестала излучать.
Однако Икаров, вдумываясь в результаты предварительных опытов, проведенных в
непосредственной близости от Черной звезды, все более убеждался в мысли, что
это не совсем так. Тритон излучает гравитационные волны, и нужен только
достаточно чуткий прибор, чтобы уловить их.
- Алюминий готов, капитан,-- доложил Энквен по биосвязи,-- голос
робота явственно прозвучал в мозгу Икарова.
По сделанным капитаном чертежам роботы приступили к выполнению прибора.
Из алюминия выплавили сплошной цилиндр - антенну. На ажурный каркас,
окружающий антенну, прикрепили датчики, которые должны были улавливать и
фиксировать волны гравитации. Вскоре прибор был собран, но оставалось решить
еще две проблемы, связанные с чрезвычайной малостью гравитационных волн.
Волны были так слабы, что, во-первых, с ними конкурировали колебания атомов
самой антенны; во-вторых, прибору могли передаваться колебания и дрожь
корабля. И первое и второе исказило бы показания датчиков.
Выход, и весьма остроумный, нашел Икаров. Он решил, что уловитель волн
следует охладить до сверхнизких температур. Тем самым будут решены обе
проблемы. Тепловые колебания атомов прибора будут сведены к минимуму. А сам
прибор можно будет подвесить в магнитном поле. Опыт такого рода у экипажа
"Пиона" имеется: ведь именно так подвешиваются в специальных хранилищах
блоки антивещества - топлива для фотонных дюз звездолета.
Перед решающим опытом капитан отправился в оранжерейный отсек. Здесь
стоял полдень, солнце пригревало совсем полетнему. Береза Лин приветствовала
его свежей зеленью. Икаров подобрал два аккумулятора, которые давно уже
прекратили свой бег по окружности и теперь неподвижно висели в воздухе. На
земных деревьях и кустарниках условия Черной звезды пока что не очень
сказывались, если, разумеется, не считать того, что глазу они представлялись
до невозможности искривленными, изломанными. Зато на эрцеллу гравитация
Тритона подействовала необычайно. Стебли ее стремительно пошли в рост. Из
мелкой, невзрачной травки, какой она была на Земле, Луне и Марсе, эрцелла
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг