Собирая пляжную сумку, я вспомнил про термос в лапах... Нет, мне четко
запомнились тонкие человеческие пальцы! У хозяина этого замечательного
костюма был только один просчет: всем известно, что у ящеров были когтистые
лапы.
Иностранного Писателя я обнаружил на пляже Литфонда. Он расположился на
лежаке под пестрым "грибком", неподалеку от входа, где в тот сезон покоилась
огромная Коряга, выброшенная за ненадобностью морем. Рядом с гостем лежали
австралийские джинсы "блюз-юнион" и тенниска со стоячим воротничком.
Иностранный Писатель встал и принес мне извинения за неявку на партию в
шахматы. В тот условленный час ему позвонили из-за границы, но связь
прерывалась и разговор затянулся. Но я на него уже не сердился и готов был
продолжить наши литературные беседы. Гость - что было удачно бегло говорил
по-русски (он сказал, что в свое время учился в Москве, в Университете имени
Лумумбы).
Познакомились мы с ним за два дня до описываемых событий и уже успели
обменяться мнениями о памятниках древней переводной литературы - апокрифах.
В них меня привлекали поэтический вымысел и элементы фантастики в сочетании
с самым неподдельным реализмом. Иностранный Писатель, видимо хорошо знакомый
с предметом, обратил мое внимание на популярность апокрифов среди читающей
публики на Руси начиная с XI века. Он даже напомнил мне подробности, которые
я успел забыть, связанные с русским списком "Хождения Богородицы по мукам",
датируемым XII веком. В него произвольно были включены русские языческие
боги Троян, Хоре, Велес и Перун. Разумеется, они отсутствовали в
византийском оригинале и в югославянском переводе этого апокрифа.
На вид Иностранный Писатель был вполне спортивен, пятидесяти с
небольшим лет. Он был обладателем великолепного бронзового загара, какой
можно увидеть лишь на зарубежной торговой или туристской рекламе. Лицом он
был человек восточный, с черными вьющимися локонами на голове; на верхней
губе у него топорщилась узкая щеточка усов. Глаза гостя - на удивление были
бездонной голубизны, а взгляд прямо-таки излучал мудрость. Рядом с ним
собеседник чувствовал, что общается с незаурядной личностью.
На спине Иностранного Писателя сверкали капельки соленой морской влаги.
Мы не спешили начать беседу. Прежде всего мы передвинули лежаки в тень,
стараясь уйти от преследовавшего нас солнца. Гомонившая вокруг литературная
публика тем временем демонстрировала друг перед другом купальные костюмы,
халаты и кроссовки многих зарубежных фирм. Это считалось престижным. Смысл
их разговоров, к счастью, до нас не доходил.
Я задал гостю обычный, внешне простой и даже наивный вопрос:
- Каких наших современных писателей вы знаете?
Обычно иностранные гости называют две-три фамилии и потом смущенно
замолкают. Если, конечно, они не специалисты в этой области.
Ответ Иностранного Писателя был для меня неожиданным:
- Всех.
- Как всех? - опешил я.
- Я прочел произведения всех писателей вашей страны, знаю их
содержание, сюжеты, главных и второстепенных героев...
- Ну да, - пробормотал я, - вы же прекрасно владеете русским языком,
учились у нас. Но ведь дело не только в знании языка...
- У меня была возможность прочесть все произведения, о которых вы
спрашивали.
- Фантастика!
- По-вашему - фантастика. Для меня это в порядке вещей. Литература,
изобразительное искусство вашей страны - не первые, которые мне приходится
изучать.
- Вы изобрели какой-нибудь эффективный способ?..
- Не могу раскрыть профессиональный секрет, не спрашивайте. Кое-что мне
все же у вас непонятно, и, собственно, потому я здесь, чтобы докопаться, так
сказать, до истины. Надеюсь, вы сможете дать мне кое-какие разъяснения.
- Но, помилуйте, какие я могу дать вам разъяснения, если вы читали
больше меня? Я ведь не могу похвастаться, да и никто на этом пляже, хотя
здесь собралась литературная публика, не осмелится утверждать, что прочел
произведения всех писателей!
- ...Вы сможете мне помочь, - настойчиво сказал Иностранный Писатель,
когда мы с ним в очередной раз переместились с лежаками в тень. - Кое-что
объяснить...
Он начал перечислять прочитанные им произведения в хронологическом
порядке. Среди прочих он назвал "Житие святого человека божия Алексия",
"Повесть об Акире премудром", "Поучение Владимира Мономаха", "Повести
временных лет", "Слово о полку Игореве", "Задонщину", "Домострой", "Прение
живота и смерти"... Иностранный Писатель говорил без запинки, словно читал
хрестоматию по древнерусской литературе. Упомянул он и самые начала
непереводных произведений на Руси: "Сочинения протопопа Аввакума", "Вирши
Симеона Полоцкого и Кариона Истомина", "Эпитафию Сильвестра Медведева на
смерть Симеона Полоцкого" и другие. Потом заговорил о русских классиках
восемнадцатого, девятнадцатого и начала двадцатого века. Иногда, в ходе
перечисления, попадались малознакомые имена, вроде авторов старинных песен:
Ивана Макарова, Дмитрия Давыдова, Леонида Радина, Екатерины Студенской,
Алексея Мерзлякова, Евгения Гребенки, а то и вовсе не известные фамилии.
Причем последние, как ни странно, относились все больше к современным
литераторам, на которых у меня не хватало времени.
"Ну и иностранец, - с завистью подумал я, - не голова, а лазерный диск
компьютера!"
Гость наконец смолк, вглядываясь в синие, с солнечными бликами, волны
моря.
- Странные вещи пишут у вас в книгах, - задумчиво произнес он вдруг.
Одно произведение я тщательно проверил, и оказалось, что оно не
соответствует подлинным историческим фактам.
Я насторожился.
- Вот, например, князь Андрей Болконский, а также семья Ростовых и
другие персонажи в произведении графа Льва Толстого "Война и мир", продолжал
Иностранный Писатель, - ведь таких реальных личностей не существовало... Это
подтверждается всем произведенным мною анализом романа. Я просмотрел все
бумаги графа, побывал в его доме в Ясной Поляне. Пришлось проверить даже по
регистрационным записям Москвы, а также по родословным книгам дворянства.
Нигде нет ни строчки! Никаких упоминаний об этих аристократах... То же
самое, к слову, я обнаружил в сочинениях сэра Вальтера Скотта. Интересно, но
с фактами не совпадает! Я посетил музей в Абботсфорде, в Шотландии, где
нынешняя хранительница наследия писателя, его праправнучка по имени Патришиа
любезно предоставила мне возможность читать бумаги сэра Вальтера.
- Разумеется, их не было, - спокойно согласился я.
Мой собеседник резко приподнялся на своем лежаке.
- Ага! Вы признали это! - выпалил он.
Я никак не мог взять в толк, что его так взволновало.
- Вы только что признали, что некоторых персонажей "Войны и мира", как
и большинства героев сэра Вальтера Скотта, как реальных личностей, никогда
не существовало.
- Да, конечно. Но что вас так удивляет?
- Меня удивляет то, что у вас пишут о вымышленных личностях. Вам самим
это не кажется странным?
- Нет, не кажется, - ответил я. - Ведь речь идет о литературе
художественной, где такая вольность считается нормой.
- Хм... Нормой? А вымышленные события - тоже норма?
-Да.
- Значит, ваших читателей устраивают вымышленные истории о вымышленных
личностях?
- В основе художественного вымысла лежит повседневная реальность. А
вымышленные, как вы настойчиво повторяете, личности имеют в жизни вполне
реальных прототипов.
- Почему же ваших авторов - да и читателей - не устраивают сами
прототипы? Они что же, недостаточно интересны? Требуется приправить их
вымыслом, как некое пресное блюдо - специями?
Солнце снова добралось до наших пяток, так что нам срочно понадобилось
передвинуться в тень.
- Существует целое направление "литературы факта", - начал я, - где
реальны и события и люди. Имеются, наконец, мемуары, письма, дневники и
другие документы. Мы бы многого не узнали о своем великом Толстом, не будь у
нас всего этого. Да и о многих других. А какую литературу вы сами
предпочитаете?
- Я - за документальную литературу. Там, где я родился, целые поколения
моих сограждан воспитываются на ней. У нас - это единственно признанная
литература. Наши авторы пишут о конкретных индивидуумах и реальных
событиях...
- Но мне кажется, - напомнил я, - что лишь недавно вы с симпатией
отзывались о древних апокрифах - произведениях насквозь вымышленных. В свое
время они тоже не приветствовались и даже были под запретом, поскольку
противопоставлялись литературе канонической...
- Хм, - произнес Иностранный Писатель, будто поперхнулся, и тут же
продолжал: - В последнее время - не могу об этом умолчать - начали
появляться отдельные нетипичные произведения, в которых фигурируют
вымышленные персонажи.
Наша критика встречает их в штыки. Идеологи разоблачают их с высоких
трибун, как явления чуждые и нездоровые. Таким писателям трудно найти
издателя.
- Вы считаете это нормальным явлением?
- Я считаю документальную литературу единственно приемлемой, - твердо
сказал Иностранный Писатель. - В нашей литературе, да и во всем
изобразительном искусстве, - все реально. Зачем что-то выдумывать и тем
вводить людей в заблуждение? Зачем сочинять небылицы? Ведь каждая особь
любого общества разумных существ - уникальна. В силу этих причин книги наших
авторов посвящены конкретным историческим личностям и событиям. И только.
- Любопытно. Я и не знал, что у нас на Земле есть уголки, где к
литературе и искусству подходят с такими мерками.
- Вы сказали: на Земле? - глаза Иностранного Писателя сузились.
- Ну да.
- Не знаю, готовы ли вы к встрече с инопланетянами. Моя человеческая
внешность - всего лишь видимость, чтобы не привлекать к себе внимание. Я
прибыл сюда из галактики "Голубая туманность"...
- Надеюсь, вы меня не разыгрываете?
- Ничуть.
Признаюсь, я ему сразу поверил. И, как только это произошло, меня взяла
оторопь. Одно дело слышать о пришельцах, и совсем другое столкнуться с
кем-либо из них нос к носу.
Но внешность у него была самая что ни на есть земная. Гость словно
читал мои мысли, поскольку тут же сказал:
- Пришлось обо всем позаботиться, чтобы избежать ненужных эмоций. В
массе своей человечество не готово к контактам со внеземными существами.
Поэтому я появился здесь под видом Иностранного Писателя...
Постепенно я обретал присутствие духа. Неожиданно я стал обладателем
сокровеннейшей тайны, связанной с заветной мечтой человечества встретиться
во Вселенной с себе подобными.
"Мой" Иностранный Писатель не был похож на глубоководных пришельцев из
Бермудского треугольника. Он мог существовать рядом с человеком. Жил в одном
со мной доме - разговаривал, загорал, принимал пищу. Впрочем, последнее
ничего не доказывало. С уверенностью можно было говорить об ином виде
космических пришельцев - о посланцах галактики "Голубая туманность".
Встретиться с новым видом - большая удача не только для меня, как
автора фантастических рассказов, но и для всего человечества. Для того чтобы
пообщаться с новыми пришельцами - а ведь Иностранный Писатель явно не был
один на нашей планете, - не нужно было забираться в батискаф и опускаться в
глубины океана. Пришелец был здесь, рядом. Да и языковой барьер оказался
преодоленным как бы сам собой.
Я начал забрасывать его вопросами:
- Как вы выглядите на самом деле?.. На какой планете живете? Как вы ее
называете?
- В нашей системе Голубого Солнца - семь планет. Три из них обитаемы.
На Полемо сосредоточена промышленность, на Сенецо - сельское хозяйство и на
Пастино - культурная жизнь. Такое разделение сложилось исторически. Но
каждая планета, в принципе, способна обеспечить себя всем необходимым. На
Сенецо - это родина нашей цивилизации, - планете с исключительно
благоприятными природными условиями, мягким влажным климатом, имеется
множество чистых водоемов. Последнее очень важно для нас, поскольку -
подготовьтесь еще к одной неожиданности - мы цивилизация ящеров...
- Постойте, постойте! - заволновался я. - Но ведь на Земле тоже жили
ящеры, -анатозавры, стегозавры, тарбозавры, стиракозавры, апатозавры,
талорурусы, - но они вымерли 50 миллионов лет назад. До сих пор ученые
спорят, что явилось причиной их гибели.
- Сложись у вас на Земле благоприятные условия для гигантских
рептилий, - сказал Пришелец, - и кто знает, может быть, сегодня я беседовал
бы не с человеком, а с ящером разумным...
- Какими путями пошла эволюция на ваших обитаемых планетах?
поинтересовался я. - Есть ли различия во внешности и уровне развития ваших
ящеров?
- На Полемо, Сенецо и Пастино насчитывается несколько десятков видов
больших и малых рептилий, - ответил ящер. - Все они заняты в определенной
сфере жизни общества, в зависимости от уровня интеллекта и особенностей
физического развития.
Сельским хозяйством, например, заняты в основном крылатые ящеры.
Культура и наука - удел высокоинтеллектуальных рептилий, к которым
принадлежу и я.
- Если планета Сенецо так прекрасна, что вас заинтересовало на нашей
Земле?
- Сенецо - действительно прекрасная планета. Но мы, как и вы, ищем
контакты с себе подобными. Наша миссия здесь - углубленное изучение планеты
Земля и ее цивилизации. Масса Земли, народонаселение, производительные
силы - для нас давно не загадка. Проникнуть в глубины человеческой психики,
в тайны науки и так называемого творчества - вот чем мы сейчас заняты.
Отсюда мой интерес к вашим литературным произведениям, к действительному и
мнимому в ваших книгах. Вызывают интерес и другие виды творчества...
- О нашей литературе мы немало беседовали. Расскажите мне подробнее о
вашей. Неужели действительно ваша официальная критика не допускает никаких
отклонений от фактов?
- Ни малейших! Все должно быть строго документировано, вплоть до
мелочей. Например, вы пишете о таком важном событии, как появление на свет
потомства вашего героя. Так вот, помимо данных о родителях, указываются все
присутствовавшие на торжестве, номера их личных удостоверений, фазы наших
лун, даже совпадение прогноза погоды. В общем, множество сведений
приводится, которые могут быть полезны будущим исследователям...
- Но тогда, осмелюсь высказать это вслух, здесь не столько творческий
процесс, сколько механическое накапливание фактов. И никаких попыток их
анализа!
- Не согласен! - решительно возразил Пришелец. - В накапливании фактов
есть своя прелесть... И польза. Количество переходит в качество. А главное -
исключается всякая фальсификация! И для тех, кто, подобно мне, присматривает
за литературой и искусством на Сенецо, тоже удобно - никаких проблем!..
- Нет, я понимаю творческий процесс по-иному, - возразил я.
- Нам трудно понять друг друга, - примирительно сказал посланец
галактики "Голубая туманность". - Даже если предположить, что мозг человека
и ящера разумного приблизительно равны по объему и весу, восприятие, и
психика, и оценки действительности у нас все равно будут различными.
Как понять, например, что отдыхающая Степанова написала фантастический
рассказ про древних ящеров? - продолжал Иностранный Писатель. - Я между
делом заинтересовался здешним конкурсом.
Что заставляет людей браться за перо? Стремление к познанию самих себя?
Или это прием для активизации мышления? Как они реагируют на необъяснимые
явления?
Если сейчас я приму свой обычный облик, как поведут себя люди,
находящиеся на этом пляже? - неожиданно проговорил он. - Насколько прочна их
психика?..
- Вряд ли это следует делать... - начал было я и запнулся.
В глазах моего собеседника вдруг появился какой-то особенный блеск.
Цвет их быстро менялся. Бездонная голубизна растворилась без следа, уступив
место красновато-коричневым тонам. Глазницы запали, углубились, резко
обозначились надбровные дуги. Ротовая полость выдвинулась вперед, нос
приплюснулся. Уши сдвинулись ближе к макушке и торчали там двумя
треугольниками. Волосы на голове удлинились и поредели.
Я, словно зачарованный, смотрел на эти превращения. За две-три минуты
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг