плескаться в раковине до темноты.
- Почему до темноты?
- Потому как мой конек распирает плавки. Еще пяток минут - и он их
прорвет. Ай да Аббас Юсиф Харбали! Ай да дабиз!
В спальне они накинулись друг на друга и любострастничали часа четыре
без отдыха, покуда не почувствовали голод. Тихон спустился на кухню, тоже
сработанную под морскую пещеру, и обнаружил в трех холодильниках и пяти
аквариумах все те же разносолы Посейдона, что и в ресторане. А главное
перламутровые раковины, полные дабиз.
В конце пиршества Лира спросила:
- Хочешь щупальца осьминога, новый русский Тихон?
- Хочу впиться всеми своими щупальцами в тебя. - отвечал он, не
чувствуя ни малейших признаков усталости. - Хочу тебя и дабиз. Дабиз и тебя.
Я буду играть на тебе, как на лире.
- Ты лучший в мире игрок.
7
Ко всем чертям фестивали бедуинов! К едрене фене заклинателей,
саблепротыкателей и прочую дребедень! Они жаждали лишь одно - любиться.
Насыщать и насыщаться. Задыхаться от объятий. Исторгаться. Заедая двойное
безумство - дабиз яством Создателя Вселенной, Космотворца, которое он
ниспослал планете Людей. Все позы и позиции, что мог Тихон припомнить из
"Камасутры", "Ветки персика", "Любовных услад в пору расцвета", "Дао любви",
"Содрогания лунного луча в лоне озера", - все, все они перепробовали в
последующие три дня и три ночи, не замечая восходов и закатов, воспринимая
само время как единое понятие: ВЕЧЕРОНОЧЕУТРОДЕНЬ. Опьяненные не утихающей
страстью, изумленные, всемогущие, особенно полюбили они ласкать друг дружку
перед зеркалами. Отражаясь в них стократно, тысячекратно, Лира и Тихон
двуедино, представлялись себе подобием стаи рыб, или птиц, или полем, полным
цветов: тюльпанов, маков, гвоздик, гладиолусов, лилий, неправдоподобно
больших, исступленно-пурпурного цвета, - и все эти рыбы, птицы, цветы
сплетались в объятиях с такими же стаями и полями.
- Я хотел бы навсегда остаться с тобой здесь, - однажды сказала она.
- Здесь? В Кахрейне?
- Там, в зеркалах.
8
На пятый день их попросили дать интервью самому знаменитому
телеведущему Кахрейна, очаровательному крепышу в европейском костюме (от
Версаче), увешенному золотыми побрякушками и беспрестанно поправлявшему на
руке часы "Лонжин", подаренные ему, как было сказано в начале интервью,
самим монархом, да продлит Аллах до бесконечности жизнь его и его потомства.
В гостиной стрекотали сразу три камеры, десяток ассистентов сновали там и
сям, но вопросы были заурядные, на уровне: "Что вам нравится больше всего в
Кахрейне?"
- В Кахрейне нам больше всего нравятся ночные прогулки на дельталете и
дабиз, - сказал Тихон.
- Приятно узнать, что у меня с вами одинаковые вкусы, - сказал
крепыш. - Мне тоже нравятся красивые женщины и дабиз. О дабиз! О дабиз!
Когда телевизионщики ушли, двое счастливцев зеркального рая немедленно
разоблачились и воцарились в своем персональном бассейне, где до самого
вечера не утихал их любовный пир.
Да, единственное, на что они позволяли себе отвлечься от безумных
соитий, - полеты в ночном небе над морем. Крыло птеродактиля из прочнейшей
бирюзовой ткани, распираемое дюралевым каркасом, три колесика, два легоньких
моторчика с пропеллерами, мотоциклетные сиденья с самолетными застежками,
четыре штыря - опоры для ног - и ничего больше не надобно для воспарения под
луною в вольные небеса. Надевали очки, чтоб глаза не слезились.
Пристегивались. Лира обхватывала Тихона сзади... Короткий разбег по
фосфоресцирующей бетонке навстречу волнам, отрыв от земли - и они
оказывались одни между небом и водами. Шестьдесят минут было в запасе, чтобы
блаженствовать под звездами, созерцая вдали ртутно-вздрагивающее сияние
Амкана, столицы Кахрейна. Под ними мерно дышала, как зверюга, морская гладь.
Извивы таинственного свечения пронизывали ее плоть, тускло загорались и
умирали желтовато-алые протуберанцы.
Лира сначала ласкала грудь и живот Тихона рукой, затем отстегивалась,
он переносил ее к себе на колени, и она насаживалась на его разгоряченный,
жаждущий конвульсивных содроганий конек. Губы в губы, плоть в плоть. В те
непостижимые мгновения, когда оба приходили в неистовство, молниеподобные
плети-ветви в лоне ночных вод разгорались столь ярко, как будто стихия тоже
была участницей любовного опьянения четы белокурых небожителей.
В одно из таких блаженных единений неуправляемый дельталет начал
заваливаться на крыло, соскальзывать вниз, как бы притягиваемый непомерной
гравитационной массой: водяное божество желало заполучить их навсегда в свои
объятия. Метрах в пятнадцати-двадцати от его хищных щупалец Тихон чудом
сумел выправить дельталет. С той ночи он больше не позволял Лире быть
небесной наездницей, пришпоривающей конька, ибо смерть, даже в любовных
объятиях, хоть и сладостна, но мгновенна, а впереди перед ними расстилалась,
как Персидский залив, бесконечная жизнь.
10
Ни на восьмой, ни на девятый день Аббас не прилетел из Австралии.
Оказывается, попал в автомобильную аварию, сломал бедро, получил сотрясение
мозга и вряд ли сможет повидаться со своими молодыми друзьями в этот их
приезд в Кахрейн.
- Господин Аббас, я готов прилететь к вам в Сидней за авансом, -
нетерпеливо сказал Тихон. Чуял он нюхом: что-то в сделке разлаживается.
- Мой молодой друг, не будем шагать через ступеньку, - слабо улыбнулся
с экрана распластанный на больничной кровати. - Отложим наш проект до моего
выздоровления. Осенью прилечу в Москву, где мы все окончательно обсудим. Не
волнуйтесь. Моя репутация безукоризненна, вы это знаете. В понедельник мои
люди сопроводят вас в аэропорт. А пока - наслаждайтесь. Прогуляйтесь к
горным водопадам, наведайтесь в подземное городище Кардиб, там целые улицы
вырублены в скалах. Рад, что вам пришелся по вкусу дабиз. Мои биологи
открыли чудодейственные свойства икры совсем недавно, но через год-другой
дабиз завоюет весь мир. Вы согласны с моим предсказанием?
- Согласен, господин Аббас Юсиф Харбали, - угрюмо сказал Тихон. - Но до
получения аванса лодчонка из Мурманска не выйдет. Извините.
...Когда они отправились после трапезы прогуляться в сад, исходивший
ароматом неисчислимого множества роз, Лира спросила:
- Ты уверен, что Аббас не обманет?
- В бизнесе всякое случается, - в задумчивости отвечал Тихон. - Кидалы
водятся и среди мультимиллионеров...
- Тогда зачем он зазвал нас сюда? Один дворец обходится не меньше чем
тысяча долларов. Это за вечероночеутродень. Плюс прочие расходы. Тебе не
кажется, что он подозрительно быстро согласился на покупку престарелой лодки
за такую бешеную цену?
- Милая, что ты сечешь в ценах и субмаринах? - улыбнулся Тихон, и на
душе у него вдруг прояснело. - Им же денежки девать некуда, придуркам
нефтяным. С жиру бесятся.
- Но если они придурки, то почему утопают в роскоши и плодятся, а мы,
умники-разумники, довели массу народа до нищеты и вымираем?
Тихон взглянул на нее сперва оторопело, затем расхохотался:
- Вот пусть он сам об этом и думает - бывший великий, бывший русский,
бывший народ. А я куплю через месячишко яхту за полтора-два лимона и поплыву
вокруг света. С тобой, моя ненаглядная защитница обнищавших соплеменников. И
с трюмом, полным дабиз.
11
Одна из нижних комнат их дворца тоже была в раковинах-зеркалах, только
искривленных. Подойдешь поближе - и невообразимый уродище с метровой
вывихнутой челюстью пялится на тебя злобными очами-тарелками, а ножки у
него - как извивающиеся водоросли. В другом зеркале голова, как трапеция, а
несуразное, круглое, будто лепешка, тельце подвешено к ней на шее-веревке. В
третьем ты весь заверчен в бугристую изогнутую воронку, и от человеческого
облика ничего уже не осталось.
Лира долго отказывалась, но Тихон уговорил, точнее, принудил ее
пообниматься и здесь. Ни в каком кошмарном сне невозможно било увидеть такие
жуткие объятия, когда конек представляется бревном, а ее груди: одна -
подобием атомного взрыва, другая - розоватой ретортой. Как ни странно,
паноптикум кривых зеркал довел обоих до исступления, и на рассвете они враз
уснули, изнеможенные, как в день прилета.
12
Они нежились на своем роскошном ложе. Раковина с дабиз чуть подрагивала
на Лирином животике, а Тихон ложечкой подносил икру то к ее губам, то к
своим.
- Обожаю тебя, Лира, Лиресса. Лирецианка. Вся моя - от кончиков волос
до кончиков ногтей. Обещаю: если по осени проект с подлодкой выгорит, ты
получишь свою долю. Допустим, полмиллиончика. Интересно, на что начнешь
тратить?
Она отвечала, не задумываясь:
- Перво-наперво наняла бы бандитов, чтобы изуродовали Веньку
лупоглазого.
- Твоего спонсора? За что? Благодетель. В люди тебя вывел, имя красивое
придумал. По Европе возит. Неужели торговать тряпьем в Чертанове и якшаться
с кавказцами лучше, чем чувствовать себя принцессой?
- Никаким тряпьем я не торговала. И Лирой меня нарекли при рождении мои
мать и отец, они музыканты. И с ублюдками не якшалась. Ни с одним, кроме
Веньки. Он высмотрел меня, дурочку, на экзаменах во ВГИКе. Наобещал с три
короба, зазвал к себе в студию, подпоил какой-то дрянью и надругался как
скот надо мной, когда была в полной отключке, причем самым
противоестественным способом, по-другому он не может, поскольку педофил.
Неделю надо мной измывался, держа взаперти, грозился даже убить, но я все
упорствовала. Тогда он кассету показал, где надо мной измывается, причем
морды этого труса не видно. Грозился послать моим родителям. Поревела я,
поревела - и согласилась выступать на конкурсе красавиц.
Тихон осторожно перенес раковину с дабиз на ковер, наклонился над
Лирой, вглядываясь в ее лицо.
- Ты не шутишь? Поклянись.
- Клянусь отцом и матерью.
- А я то думал...
- Ты думал: валютная проститутка, да? Из тех, кто изощренно доставляет
удовольствие мужикам, этим кабанчикам, бычкам, петушкам, бегемотикам, у
которых всегда на уме только похоть...
- Ну зачем ты так? Не все на свете скоты и звери...
Лира легонько отстранила его, села, глядя в упор темно-голубыми
мерцающими глазами.
- Конечно, миленький мой тихоня. Случаются дивные непорочнейшие
создания. Например, ты, нью рашен, да?
- Прости меня. Я тоже разбавил тебе в наш первый вечер шампанское
снотворным. И в этом смысле ничем не отличаюсь от скота Веники. Прости. Ведь
я ничего не знал тогда о тебе.
- А сейчас узнаешь. Я не просто Дмитриева, как в паспорте, но
Дмитриева-Мамонова - это древнейшая боярская фамилия. Выросла на Дону, в
Станице Новоалександровской. В детстве носилась на скакунах и дралась с
мальчишками, мечтала стать астрономом, затем океанологом. А после выпускного
бала упорхнула в Москву - против воли родителей, по дурости. Страсть как
хотелось засиять на столичном небосклоне актрисой... Здесь-то меня и
подловил ублюдок Венька. Теперь он продал меня тебе, Тихон, и я не знаю, что
вынуждает меня обниматься с тобой вечероночеутродни напролет. Не знаю,
почему в меня будто вселился бес, зачем я переполнена вся твой, во всех
смыслах. Это наваждение, наркотик. Я хочу только этого. И еще дабиз. Мы с
тобой попали в капкан, пойми! За такое блаженство последует расплата - и
страшная. Я это чувствую как женщина.
Крупные слезы покатились по ее щекам. Тихон даже опешил.
- Лапушка, что за бредни? Какая расплата? За что? Да мы хоть завтра
рванем отсюда. Кто нас держит? И мне нравится дабиз, и я от твоих прелестей
без ума, и у меня ничего подобного в жизни не было, хотя и перецеловал уж
сотню красоток. Успокойся, Лира, не выношу женских слез.
Она виновато улыбнулась, ткнулась носиком ему в плечо, закрыла глаза,
зашептала:
- Ты говоришь: сотня красоток. А у меня мужчин было всего лишь двое.
Первый - мой одноклассник Глеб, чем-то похожий на тебя. Он погиб в Чечне,
его запытали в плену дудаевские подонки, требовали переменить веру, воевать
против своих. Второй мой сокол - ты, Тихон. Других не было.
- Теперь я буду любить только тебя, - сказал он нежно, трогая ее
пушистые длинные волосы.
- Вчера мне приснилось: плывем с тобой на дельталете, но не над морем,
а в нем самом, среди коралловых рифов, дельфинов, разноцветных рыбок, китов,
черепах, медуз. И представь: вдруг возникает вдали между скалами преогромная
акула. Только вместо глаз у нее - прожектора, они исторгают темно-кровавый
свет. Ты направляешь дельталет вверх, мы успеваем вынырнуть на воздух,
начинаем подниматься, а наверху - снег, воет волком метель, стога сена
проплывают в воздухе мимо нас, увешанные многометровыми сосульками. И река
извивается в мутном небе, закованная в ледяной панцирь и тоже похожая на
сосульку, но только горизонтальную и необозримой длины. Потом небо
прояснилось, я глянула вниз - а море тоже застыло, блистает, как зеркало,
льдом. И нас с тобой тоже начало обволакивать ледяным покровом... Тут я
проснулась.
Тихон глядел на нее восхищенно, как мальчик, слушающий россказни
Шахразады.
- Да ты вещунья! Вещая женка, как моя бабка Вера. Ей тоже снились такие
красивые сны. Пересказывай мне, пожалуйста, каждый из них, умоляю. И ничего
не опасайся. Вместе мы растопим хоть Северный Ледовитый океан, хоть льды
Антарктиды... Может быть, пора чуток развеяться? Давай смотаемся на базар,
там навалом классных золотых украшений, мне еще в Москве Аббас говорил.
- Базар так базар, - сказала она, потягиваясь, как кошка. - Но сперва
облагодетельствуй своим лунным лучом лоно озера.
13
На базар они выбрались за день до отлета в Москву. На тесных улочках
древнего городка кортеж из вишневого открытого "роллс-ройса" и трех машин
охраны привлекал всеобщее внимание. Им приветственно махали руками и
платками, встречные машины ревели клаксонами, у светофоров подбегали целыми
толпами, умоляя об автографе. И повсюду - зоркие глаза фотоаппаратов,
стерегущие каждое движение бледнолицых северных исполинов.
- Вот что значит телевидение. Силища, - сказал самодовольно Тихон. -
Одно-единственное интервью - и мы на вершине Гималаев в рейтинге местных
знаменитостей.
Базар нескончаемо тянулся вдоль мутной реки. Они за бесценок накупили
столько кувшинов, браслетов, подсвечников, блюд, позолоченных павлинов,
верблюдов, лошадей и еще всякой разной дребедени, что пришлось все
пластиковые мешки и мешочки с добычей свалить в одну из сопровождающих
машин. Какой-то старик продавец, восхищенный неземной красотой посетившей
его лавку гурии, поцеловал ее тень на ковре и преподнес изумительный
кинжальчик, выкованный в средние века исфаганскими мастерами.
- Он из гарема падишаха, - сказал старик. - У самых красивых наложниц
всегда была такая игрушка, они прятали ее в волосах. Чик-чик - и нет
соперницы! - Он мгновенным жестом руки полоснул по своему морщинистому
горлу. - Чик-чик - и нет евнуха!
- Чик-чик - и нет падишаха! - сказал Тихон.
Старик понял его без переводчика. Приложив палеи к губам, он произнес с
необычайной торжественностью:
- Падишах есть всегда. Так устроил мир Аллах, всемилостивый и
всемогущий.
Возле стены медресе, построенного в начале XIII века, располагался
магазинчик с вывеской "Kodak" на входной двери. Они вошли в прохладный
полумрак, где блестели на полках видеокассеты, фотоаппараты и все такое
прочее.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг