нем особь своего вида, инстинктивно замедляя шаг, она - охотник,
подкрадывающийся к пасущемуся на ночной поляне оленю, он для нее и вправду
олень, сильный и красивый зверь, живущий в таинственном мире спящих квартир
и парадных, она смотрит на спортивную фигуру носителя времени, на его белые
кроссовки, на его невидящее лицо, по которому бегут тени листьев, она
чувствует таящуюся в нем силу, опасную для человека.
Юля, оставив Марию, пересекает узкую проезжую часть, и спрашивает у
прохожего, который час. Он останавливается, он поднимает руку с часами в
пятно фонарного света и точно называет время своего конца. Юля приникает к
нему, обвивает руками его шею и, приподнявшись на цыпочки, достает ртом до
его лица. Они целуются, и прохожий берет Юлю рукой за спину, притягивая
ближе к себе, так что ее испачканная кладбищенской землей рубашечка ползет
вверх и обнажает часть талии. Пальцы Юли скользят по его волосам, она
трется о него грудью и животом, потом, вдруг резко оторвав рот, кусает в
шею. Все происходит молниеносно и беззвучно, как из быстро отвернутого
крана через щеку Юли выхлестывается фонтан крови, оставляя широкий
стекающий след, они оба дергаются, прохожий хватает рукой Юлю за волосы,
чтобы оторвать от горла, и тогда она опускает правую руку, в которой у нее
есть что-то, и этим бьет его в живот, раз, раз, раз. Он кренится вперед и
падает, валит ее на асфальт, она выворачивается из-под него, он дергается,
с хрипом поднимаясь на колени, кровь вырывается из его шеи вбок, как из
сифона.
Воистину живуч он, неведомый путник ночи, вышедший из ниоткуда в никуда,
прижав руку к прокушенной шее, он хрипит и дергает головой, пытается
встать, чтобы ударить Юлю, но боль в животе перекашивает его, уже стоящего
только одним коленом, хрип превращается в ругательство, в тяжелый стон, и
тогда Юля, отступившая на шаг, хватает его за волосы и быстро бьет в лицо,
теперь Мария ясно различает, что в руке у нее нож. Именно нож наполняет
Марию отвращением, острое железо, рвущее живую человеческую ткань,
заставляет ее почувствовать чужое страдание. Она непроизвольно вскрикивает
и отворачивается, зажмуривая глаза и, прижав согнутые локти к бокам,
силится преодолеть тошноту. Ей делается холодно от выступивших капелек
пота, и Мария просто садится на асфальт, потому что так ей легче не упасть
в обморок. Тошнота не отступает и беззвучие шумит в ушах.
- Пошли, - говорит Юля, стоя над ней. Лицо ее и рубашка забрызганы кровью.
Мария кивает и бледно улыбается, стараясь не выдать давящей на горло
тошноты. - Ты можешь идти? Ты, наверное, крови боишься.
Мария снова кивает, соглашаясь, что боится крови, и совершенно не понимает,
как ей встать. Юля тянет ее за руки, и, опираясь на ее спокойное тело,
Мария все-таки встает и медленно бредет куда-то, облизывая губы и думая
только о рвоте.
- Рви сюда, - говорит Юля после мучительного пути, нагибая Марию к черному
кругу урны. Марию рвет неудобно, с болью и кашлем, Юля терпеливо держит ее
за плечи, из урны сильно воняет мертвыми пирожками с мясом. После рвоты
Мария чувствует себя в огромном зале ночи с белыми фонарями школьницей,
провалившей некий таинственный экзамен.
Из дырки в лежащем посреди газона шланге Юля берет пригоршней воду и
умывает лицо. Они пришли в странное место, заброшенный дворик, Мария видит
провалившийся каменный забор, заросли лопухов и посреди зарослей
проржавевший автобус, кажущийся погрузившимся в землю, потому что у него
нет колес. Окна автобуса разбиты, уродливое пучеглазое лицо оскалено в
судороге смерти. Умывшаяся Юля входит в лопухи и манит Марию за собой.
Марии слышится, что где-то за деревьями, в невидимой отсюда квартире,
играет посреди ночи черный рояль.
По прогнутым ступенькам, налитым гнилой водой, они влезают в салон,
пахнущий истлевшим паралоном кресел и испражнениями. Мария ничего не видит
в темноте и ощупывает ногой пространство каждого шага, боясь порезаться о
разбитое стекло или наступить на кучу помета. Потом впереди вспыхивает
свет, это Юля зажигает спичку, она на заднем сидении, и возле нее стоит
железный тазик, и в тазике - белые черви, кишащие на зловонной мясной каше.
Юля расстегивает рубашку на груди, достает из-за пазухи окровавленный кусок
и бросает его червям. Мария никогда не видела полового члена, но понимает,
что это кусок прохожего, и что все мясо в тазике точно такое же. Она
отворачивается и, прежде чем ее выташнивает на соседнее кресло, она дает
себе клятву: никогда больше ничего не есть. Она кашляет, закрыв глаза, и не
видит, как Юля ловит рукой взлетающих из тазика мух и ест их.
Следователь милиции Олег Петрович Коровин, сидя вечером в своем прокуренном
кабинете, пьет из чашки с отбитым краем гадостно-горький кофе и смотрит на
растения, умирающие в горшках на окне. Жизнь Олега Петровича длится подобно
желтению этих растений, не выносящих никотиновой духоты и чахнущих под
бледным светом, проникающим сквозь запыленное стекло. То, что Олег Петрович
сейчас взял из чашки ртом, ему хочется немедленно выплюнуть, пусть даже
прямо на пол, но он глотает, и горечь древесного угля обжигает ему горло
так, что все тело содрогается от затылка до икр. Кофе сварено в буфете
молодой и блудливой продавщицей Катей, с которой Олег Петрович уже пять раз
спал на кожаном диване в кабинете после работы. Катя щуплая, некрасивая и
сильно потеет противным, холодным потом, словно ей чего-то постоянно
страшно.
Олег Петрович думает о сегодняшнем уже окончившемся дне, своей сонливости,
вызывающей у него безразличие ко всему, тошнотворной боли в желудке,
начавшейся у него неделю назад, о долгом тягостном уходе от него жены,
сестра которой умирает от рака кишечника, о прочей дряни, повседневно
тяготящей его, он вздыхает, проводит рукой по лысине и выпивает еще глоток.
На столе, заваленном пожелтевшими документами, потертыми папками, набитыми
актами дел, поломанными карандашами, табачным мусором, пеплом и хлебными
крошками, свободна только небольшая площадь перед самим Олегом Петровичем,
и на этой площади лежат материалы дела, которое уже несколько месяцев
заливает синильную отраву в усталый желудок следователя. Это дело о
зверских убийствах одиннадцати мужчин, девять раз ножом, один раз опасной
бритвой и одни раз топором, с вырезанием гениталий у трупов и большим
количеством крови, дело, которое среди следственных работников называется
"делом монаха" из-за непременной посмертной кастрации жертвы, и которое на
самом деле является делом маленькой мертвой девочки Юли Зайцевой.
Олег Петрович знает об этом деле все, он помнит в лицо и поименно всех
жертв, помнит позы, в которых были обнаружены тела, помнит время убийств,
они всегда происходили после одиннадцати часов вечера, помнит те места в
пространстве, которые теперь навечно будут для него отличаться от
остальных, дома, улицы, деревья, фонари, припаркованные автомобили. Он
знает, что в убийствах участвует девочка примерно тринадцати лет, по
крайней мере находится на месте преступления перед смертью потерпевшего, ее
следы были обнаружены на лужах крови и на паркете, асфальте, траве. У нее
рыжие темные волосы, которые были найдены в руках трех жертв, зафиксированы
отпечатки ее пальцев и даже губ. Но Олега Петровича больше беспокоит
личность второго участника преступлений, словно вовсе не существующая. Он
не оставляет ни следов, ни отпечатков пальцев, только глубокие смертельные
раны на телах жертв, нанесенные с такой силой, что у Олега Петровича нет
никаких сомнений: это взрослый, хорошо физически развитый мужчина. Олег
Петрович снова проводит рукой по лысине и, профессионально холодея,
представляет себе убийцу, как он мог бы выглядеть, ведь волосы у него могут
быть такого же цвета, как у дочери. У Олега Петровича есть и версия
касательно мотива преступления - месть за насилие над близким человеком,
женой или этой самой девочкой, которая используется в качестве приманки. На
трупах часто можно различить следы борьбы пострадавшего с девочкой, в виде
небольших физических повреждений, вероятно, жертва пытается вступить с
девочкой в половой контакт, потом неожиданно нападает мужчина и убивает
жертву ножом. Собственно говоря, убийца может действовать и не
руководствуясь чувством мести, просто вследствие параноидального желания
восстановить общественную мораль. Олег Петрович знавал одного убийцу,
который убил своих троих детей, как считал, в перспективе таких же поганцев
как он сам, чтобы человечеству жилось лучше. Как бы то ни было с монахом,
произошло то, чего Олег Петрович боялся всю свою карьеру - он должен
расследовать серийное убийство.
Олег Петрович ставит недопитый кофе на стол и закуривает сигарету. От дыма
ему становится легче, не так остро воспринимается горечь отвратительного
пойла, которое он поглотил. Олегом Петровичем давно уже проверены все
имевшие место в городе случаи изнасилований и убийств, где маячили
рыжеволосые девочки. Результаты не обнадеживали. Жертв было настолько
много, что у всех наблюдаемых находилось по крайней мере
восьмидесятипроцентное железное алиби. Конечно, убийца мог приехать также
из другого города, в котором и произошло первоначальное преступление,
поэтому Олегу Петровичу пришлось проверить всех, легально приехавших за
последние годы. Выяснилось, что в течение последних пяти лет в город не
проникали на постоянное место жительства рыжеволосые девочки младшего и
среднего школьного возраста.
Уже месяц на вокзалах агентами Олега Петровича, замаскированными под
зловонных бомжей, продавцов эротических открыток и красномордых
носильщиков, ведется тотальная слежка за приезжими, все мужчины с девочками
регистрируются в черных списках, но убийца неуловим, он царит в городе, как
тигр-людоед, звериный призрак мести, он убивает, где хочет и кого хочет.
Олег Петрович, стряхивая пепел сигареты безымянным пальцем в чайное блюдце,
заменяющее ему пепельницу, думает о бешеном звере. Опыт говорит ему, что
обычные методы травли не дадут результата, пока он не поймет чего-то
такого, что даст ему преимущество перед зверем, возможность сделать свой
ход раньше. Он уверен, что ключ есть, но искать его нет времени, потому что
зверь продолжает убивать. И у Олега Петровича нет другого выхода, как
прибегнуть к древнему способу: охоте с приманкой. И приманкой должен быть
человек. Он сам.
Дверь кабинета приотворяется без стука, заглядывает Катя. Ее темные глазки
похотливо блестят в электрическом свете. Она ничего не говорит, но Олег
Петрович понимает, что Катя хочет на диван. Он устало качает головой, и
лицо Кати трогает смертельная печаль, она говорит "до свиданья", тихо
закрывает дверь и ее каблучки скоро затихают на скрипучем паркете коридора.
Олегу Петровичу не жалко Катю, она найдет, с кем ей спать, на крайний
случай есть еще муж.
Он давит окурок в блюдце, встает, одевает куртку, вынимает из ящика
пистолет и долго стоит у стены, спустив предохранитель и засунув дуло себе
в рот, прежде чем положить оружие в карман и выйти из кабинета. Проходя
пустыми коридорами розыска, где уже не горит свет, Олег Петрович вспоминает
своих детей, сына пятнадцати лет и дочь шести, а значит, он думает о
смерти, он уверен, что зверь встретится ему уже сегодня. Решение начать
индивидуальную охоту, о котором никто больше не знал, Олег Петрович
принимал две недели, он, немолодой облысевший канцелярский следователь с
болью в боку и усталым сердцем, больше всего на свете не хотел встречаться
с серийным убийцей, с этим кровожадным коновалом, но так велела ему судьба.
То, что это именно судьба, он осознал не сразу, но твердо. Час пришел.
Чтобы развязать этот узел, нужно было его персональное участие, может быть,
и жизнь. Между ним и людоедом существовала неуловимая связь, словно они уже
встречались где-то, давно знают друг друга. Он должен увидеть его,
посмотреть ему в сатанинские глаза. Он должен пристрелить его или умереть
сам. Наверное, это и есть то, для чего он жил.
В то время как старый охотник выходит на залитую электрическими лунами
тропу, Мария с Юлей всего в одном квартале от него пьют молочный коктейль
за белым столиком летнего кафе, где таинственно светят искусно спрятанные в
листве каштанов лампы, смеются пьяные девушки, спокойно дыша теплыми
грудями в подкравшиеся мужские ладони, и официанты в белых рубашках
разносят на подносах стаканы с трубочками, протыкающими терпкие лимонные
кружки. Девушки за столиками смеются, готовясь к веселым наслаждениям
теплой летней ночи, Мария и Юля молчат, ожидая свое следующее убийство.
Через десять минут они пропадают в тени каштанов, как раз в тот момент,
когда, продолжая сидеть за своим столиком, могли бы увидеть Олега
Петровича, медленно следующего по черному от поливальной машины тротуару,
курящего сигарету и невидяще смотрящего вперед, вдоль пустой проезжей
части. Он останавливается у телефонного автомата, засунув руки в карманы и
стоит, вроде бы глядя на мертвый гастроном и на возвышающийся над ним
шестнадцатиэтажник, слившийся с ночным небом, так что немногие еще светлые
окна кажутся горящими прямо там, в угольной высоте, впрочем, что видит он
на самом деле, не знает теперь никто.
Юля избирает другой путь, перпендикулярный той улице, где ее ждет охотник,
и углубляется во дворы, полные темноты, мусорной вони и змеящихся кошачьих
теней. Они идут медленно, и Мария задирает голову вверх, чтобы снова
встретиться со звездами, усыпавшими прямоугольную черноту в просвете между
крышами, как цветы усыпают луга. Сегодня есть тонкий месяц, словно
сделанный из сливочного масла, тонкий и нежный, он совсем не светит, просто
находится в небе. Мария вздыхает оттого, что ей никогда не потрогать месяц
и возвращает взгляд на землю, где из темноты выступает зарешеченная
подвальная лампа, и двое влюбленных, прижавшись к неразличимой стене за
деревом, мучаются своей молчаливой любовью, в то время как лабиринтами
дворов блуждают мертвые старики, жившие здесь не так давно и теперь
вспоминающие свое время. Мария не боится мертвых стариков, потому что
сегодня Юля дала ей оружие - нож с лезвием, таким же длинным, как кисть
Марии, на случай, если тот, кого они будут убивать, бросится на Марию и
причинит ей боль. Нож висит у нее на шее, просунутый в тесемочную петлю,
так что она может вынуть его через расстегнутую на груди рубашку, он все
еще холоднее тела Марии и, пока она идет, приятно касается кожи лезвием.
Мария не хотела брать ножа, но Юля запугала ее рассказами о свирепой и
живучей дичи, которая, будучи раненой, еще некоторое время может не
чувствовать смерти и напасть на живодера.
Юля оборачивается к Марии и, прижав руку большим пальцем к щеке, вытягивает
указательный вправо, где на скамейке возле парадного курят двое мальчиков,
года на два старше их. Марии становится страшно и она отрицательно мотает
головой. Лицо Юли выражает удивление.
- Их же двое, - шепчет Мария.
Юля пожимает плечами и направляется к скамейке. Мария смотрит, как
неторопливо она идет, расправляя свои волосы и убирая матерчатую сумку,
висящую на ее плече, за спину. Там, в сумке, у нее нож. Она что-то говорит
мальчикам, потом показывает рукой на Марию и манит ее к себе. Мария нехотя
подходит, уже чувствуя дрожь и стараясь держаться как можно непринужденнее.
Они знакомятся. Мальчиков зовут Игорь и Витя. После двух глупых шуток Игорь
предлагает пойти выпить шампанского.
- У нас времени мало, - говорит Юля. - Давайте лучше в жмурки поиграем. В
парадном.
Мальчики, не ожидавшие такой наглости, ошарашено смотрят на Юлю.
- Боитесь, что ли? - насмешливо спрашивает она.
Мария сразу понимает, что Юля предлагает мальчикам гадость. Они встают со
скамейки.
- В жмурки - это как? - спрашивает Игорь, изгибая улыбкой свои красивые
губы. Он смотрит в глаза Марии, так что она отводит взгляд. У него темные
вьющиеся волосы и изящная шея. Мария испытывает странное чувство, какое-то
неясное желание, холодеет и поправляет волосы повлажневшими пальцами.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг