Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
раскрытом павлиньем хвосте смерти. Страх перед болью и унижением, который
она чувствовала часто раньше, ничто по сравнению с этим страхом перед
ужасной вечностью погибели. Мария бежит изо всех сил, разбивая себе ступни
в кровь об асфальт, но вдруг понимает, что ей некуда бежать. Темный чердак
также пугает ее, как кромешные улицы погибшего города, а когда она видит
впереди, как на наклонную улицу навстречу ей медленно заворачивает грузовик
для перевозки хлеба, вспыхивая яркими фарами, то вскрикивает и бросается в
деревья, садится в тени на колени и прижимается к корням, чтобы утаить себя
от транспортного средства, идущего с того света. Грузовик неспешно
проезжает мимо дерева, за которым сидит Мария, и звук его мотора удаляется
за поворотом между гаражами, красный огонек тает в темноте, как угасающий
сигаретный окурок. Мария немного плачет от бессилия и страха, потом встает,
вытирает глаза и возвращается к кладбищу, чтобы посмотреть, что стало с
Юлей.

Юля по-прежнему неподвижно лежит на земле под деревом, и Мария понимает,
что она умерла. Как и труп дяди Андрея, труп Юли влечет ее к себе, она
вдруг отворяет калитку и сомнамбулически пересекает аллею. В ступнях,
расцарапанных при беге, тлеет пламя, и Мария облегченно вздыхает, когда
входит в прохладную траву. Юля лежит на спине, странно изогнувшись и
раскинув согнутые в локтях руки, подойдя ближе, Мария различает, что во рту
у нее трава. Глаза Юли открыты, но она, как все мертвые, не видит Марию,
голова ее чуть повернута в сторону могильных крестов, волосы расплелись по
траве до ствола дерева. И она дышит.

Мертвые не могут дышать, думает Мария, значит, Юля жива. Почему же она
лежит на земле с травой во рту и не замечает Марию? Мария трогает Юлю
пальцами ноги, но та не шевелится. Мария приседает возле нее на корточки и
тут глаза ее, уже достаточно привыкшие к темноте, различают пятно на стволе
дерева над юлиной головой, кора там темнее, чем в других местах ствола,
пятно похоже на выплеск темной или прозрачной жидкости. Мария нерешительно
протягивает руку и касается пятна. Оно сухое, видно, жидкость давно уже
высохла. Уже давно. Мария поднимает глаза вверх, мимо черной листвы, звезды
охватывают небо над землей, ветер тишины шевелит волосы на голове Марии, и
вдруг она понимает, что произошло, словно кто-то раскрыл перед ней книгу,
где на одной странице написано все. Звездная мельница вращается в другую
сторону.

Она видит Юлю, лежащую точно так же под этим деревом, одежда на ней
разорвана, на плече синяк, сквозь дыры видны царапины, изо рта торчит трава
с маленькими кладбищенскими цветочками, щека испачкана землей, и она не
дышит, совсем не дышит, и по стволу течет кровь. Мария отчетливо понимает,
откуда взялась кровь, потому что волосы Юли полны ею, она лежит в них, как
алый виноград в вечерней листве своих лоз, как темная и тяжелая роса в
предрассветной траве. Тот, кто убил Юлю и изорвал на ней одежду, хотел
сделать с ней то, что делал дядя Андрей с Марией, только с мертвой. Мария
совершенно не может себе представить, что бы это могло быть, и от этого ей
становится еще страшнее, она знает, что сначала ощупывают тело, наверное,
за этим следует какая-то жестокость, гадость, как говорила Юля, и, это
Мария знает наверняка, сильная боль. Мальчишки в школе называли это
"лапать". Для этого и надо лапать, чтобы понять, как потом сделать больно.
Но не просто больно, а как-то по-особенному, так, например, и дядя Андрей
лизал ей лицо, перед тем, как начать мучить. И это особенно страшно. Когда
отец бил Марию, она знала, за что он ее бьет, и что он когда-нибудь
перестанет. Гадость же беспричинна и потому безжалостна, как смерть. Мария
садится в траву возле Юли и закрывает лицо руками, чтобы не видеть больше
тот кошмарный мир, где она всегда жила.

Земля плывет и кружится под ней, как цветок огромной кувшинки, она теряет
равновесие и валится набок, поджимая ноги к животу, давящее оцепенение
наваливается сверху, оторвав ладони с кровью от лица, Мария видит, как Юля
открывает глаза. Они кажутся Марии необычно большими и светлыми, словно их
освещает лампа, кожа юлиного лица движется, подобно воде под ветром, она
поворачивается к Марии и издает тихий щелкающий звук, волосы сминаются ее
щекой, шурша и ломаясь о траву, деревья за плечом Юли сотканы из слюдяного
льна, кладбищенские кресты поднялись длинными неоновыми сталактитами между
стволов.

Мария дергается, выворачивается через спину, хватается рукой за траву и
застывает, дрожа, над пропастью неба, из горла ее вырывается хрип, ей
становится смешно и страшно одновременно, смешно от страха и страшно
оттого, что смешно. Она медленно ползет спиной от берега аллеи,
превратившейся в реку расчерченной на квадраты воды, лицо ее меняется, из
носа течет кровь. Уткнувшись головой в могильную ограду, она бьется и
глубоко дышит от переполняющей радости, подносит к лицу руку, полню травы и
засовывает траву в рот. Она чувствует горечь и сырость, длинный рукав
звездной мельницы захватывает ее и, подняв в воздух, снова бросает в траву,
она хватается за руку лежащей Юли, которая смеется и тащит ее к себе, они
обе корчатся у дерева, строя рожи темноте, плюются травой и то коротко
хохочут, то всхлипывают от слез, Мария с дурным стоном перекатывается через
Юлю, чувствуя ее кости под собой, рвет траву и катается по земле, издавая
всякие звериные звуки, лицо ее опутано волосами, на зубах хрустит земля,
она ничего не понимает, но тело ее бьется и дергается, пока силы совершенно
оставляют ее. Тогда она замирает, слушая, как колотится сердце. Юля лежит
рядом с ней, рот ее открыт и травы в нем уже нет. Волосы обнажили ее шею с
одной стороны, и на ней Мария замечает темное продолговатое вздутие,
уходящее в голову и разбитое до крови.

- Тебе больно? - осторожно спрашивает ее Мария.

- Нет, - отвечает Юля. - Когда били, было больно.

- Кто бил?

- Дядьки, - говорит Юля, почти не двигая ртом. - Затащили меня в машину,
все лицо замотали тряпкой, - медленно продолжает она, - так что еле дышать
могла. Привезли сюда, били наотмашь по голове, потом ногами в живот. Потом
долго делали гадость, до крови, а когда надоело, дали железякой по шее.

- И что дальше?

- Подохла, вот что. Мозги из меня вышибли.

- Но ты же живая, - возражает Мария.

- Ты полагаешь? Просто очень похоже.

- Так что, мертвая?

- Я же тебе сказала.

- Ты - мертвая?!

- Тц, хватит! - громким шепотом говорит Юля, прижимая ладонь ко рту Марии.
От ладони пахнет свежестью кладбищенской травы, слизняками и чем-то еще. -
Чего ты орешь?

Мария умолкает, глядя на растущие за спиной Юли деревья.

- А я? - почему-то спрашивает она.

- Ты? Ты - живая. Чувствуешь, как от меня воняет?

- Да.

- Это потому, что я мертвая. Я гнию. Ты боишься?

- Да, - тихо соглашается Мария.

- Хочешь вернуться домой, к маме и папе?

- Нет, - не очень уверенно говорит Мария, почему-то вспоминая, как Юля
убила дядю Андрея, спокойно, чуть сожмурившись, чтобы кровь не попала в
лицо.

- Ты разве раньше не замечала, как от меня воняет? - злобно скорчившись,
говорит Юля. - Как от сдохшей собаки. Я гнию. И душиться не помогает. Ты
когда спала со мной на чердаке, неужели не чувствовала вонь?

- Я думала, это мышка, - отвечает Мария.

- Это не мышка, - передразнивает ее Юля. - И даже не зайчик. Ты
когда-нибудь думала о том, что умрешь?

- Да.

- А что будет потом?

- Не знаю. Наверное, ничего.

- Представь себе, что когда ты умрешь, тебе будут делать гадость.

- Кто?

- Не знаю кто, но непохожие на людей.

- А ты?

- А я воскресла.


3. Смерть

Они молча лежат, распростершись на траве возле железной могильной ограды.
Ночное кладбище огромно, Марии кажется, что оно больше города, что город -
это только спящий остров посреди мира мертвых. Небо теперь спокойно и
плоско, как воды пруда в безветренный вечер. Повсюду темным туманом стоит
тишина. Марии представляется странным, что она еще жива, а не умерла, как
все вокруг. Она отдельными картинами вспоминает свою прошлую жизнь, картины
эти немы и покрыты бурым налетом времени, лица людей на них отретушированы
до кукольного сходства.

- Юля, - тихо зовет она.

- Что?

- А что они с тобой делали, там, у дерева? Что такое гадость?

- Ты действительно хочешь это знать?

- Да.

Юля рассказывает ей, что такое гадость. Мария поражена и долго обдумывает,
как такое вообще может происходить.

- А какого они размера? - спрашивает она.

- Вот такие, - Юля показывает руками.

- Ой. А зачем они это делают?

- Им от этого приятно. И еще они любят, чтобы тебе было больно.

Мария вспоминает, как отец ее бил, и ей кажется, что ему тоже было приятно.
Хотел ли он сделать с ней гадость? И почему не сделал?

- И что, все мужчины делают гадость? Это у всех так?

- Да.

- И все вокруг об этом знают? - Марии снова становится страшно оттого, в
каком мире она жила до сих пор. Рано или поздно с ней должны были сделать
гадость, а она ничего не знала про это, повсюду властвовал заговор
молчания. Прошлое превращается в кошмар. Она тихо лежит, вытянувшись по
траве, и медленно погружается в глубину этого кошмара, как ныряльщик с
опущенным вниз лицом. Они все хотели только издеваться над ней, только
видеть ее мучения, а вовсе не желали ей добра. Она была тем котенком,
которого сбрасывали с крыши. Мария снова вспоминает дядю Андрея, его
влажный язык, отупевшие глаза, тяжелое дыхание, он был ведь будто пьяный,
хотя ничего не пил, это проклятие гадости овладело им, превратило его в
животное, он тоже хотел только одного: сделать эту ужасную, непостижимую
вещь с Марией, с ее телом, предназначенным вовсе не для того, хотел пытать
ее этим садистским, нечеловеческим способом, он хотел ее боли и слез. И
дядя Андрей сам получил то, что хотел сделать Марии, его прибили, как
бешеного зверя, теперь он никому больше не сможет сделать гадость. Если бы
сейчас дядя Андрей валялся здесь, Мария ударила бы его ногой в лицо, она бы
била его до тех пор, пока не расквасила бы ему рожу, потому что та дрянь,
которую он хотел сделать с ней, не может быть искуплена даже смертью.

- Сволочь, - говорит она. - Дрянь поганая.

- Кто сволочь? - спрашивает Юля.

- Дядя Андрей.

- Не думай о нем. Его уже считай нет, - говорит Юля. - Его теперь в землю
закопают.

- Все равно сволочь, - с удовольствием повторяет ругательство Мария. Раньше
ей не разрешали ругаться, и она вообще не понимала, зачем знает подобные
слова.

- Хочешь, пойдем еще одного прибьем?

Мария поворачивает голову и смотрит на Юлю, но та не смеется.

- Так что, пошли? Боишься?

- Нет, - отвечает Мария, но губы ее противно дрожат.

- Я буду убивать, -говорит Юля. - Я. Ты будешь только смотреть, - она вдруг
улыбается какой-то ясной, ласковой улыбкой, и тихо смеется, и Мария, сама
не зная почему, тоже смеется, вытирая запястьем землю с лица.

Они шатаются по ночным улицам, не зная своего пути, они движутся в темноте
между безжизненными строениями, как маленькие астероиды в тени пылевых
облаков, фонари же словно большие космические светила проплывают мимо
Марии, шаги ее легки, и ноздри дышат ароматом смерти. Смерть вокруг нее,
подобная бескрайним полям белых цветов, объятым тишиной, подобная
опустившейся к самой земле Луне, веющей морозом своей вечности, и Мария
больше не боится заблудиться в темных улицах, потому что ей все равно, где
быть в этом безмолвном некрополе, над которым ей дана неведомая власть.

Наконец они встречают человека, медленно идущего в древесной тени, это
молодой мужчина, наверное студент, он среднего роста, одет в летние брюки и
рубашку с коротким рукавом, на руке его сверкают часы. Мария не замечает в

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг