Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
тысячелетий. Звездолет фаэтонцев, хозяева которого давно умерли, был  жив  и
готов к полету. Люди Земли считали его мертвым, а он только спал.
     И люди разбудили корабль.
     Можем ли мы осудить их за  неосторожность?  Нет,  они  были  достаточно
осторожны. А любознательность - свойство любого разумного существа.
     Борис Мельников и Геннадий  Второв  хорошо  понимали,  что  перед  ними
техника, основ  которой  они  не  знают.  Исследуя  корабль,  они  попали  в
помещение, где находился пульт управления. Могло ли прийти им в голову,  что
и здесь все основано на биотоках,  на  импульсах  строго  дисциплинированной
мысли?
     Спустя много веков, рассматривая все, что случилось  тогда,  мы  должны
прийти к выводу, что это было неизбежно. Ни Мельников, ни Егоров никогда  не
встречались раньше с биотехникой, знали о ней только понаслышке.
     И кажущийся невероятным факт, что оба они остались  живы  и  невредимы,
до сих пор  восхищает  нас,  как  яркое  доказательство  силы  и  могущества
человеческого разума.
     Мы не знаем подробностей - рассказа об этом событии  самих  его  героев
не сохранилось Мы можем только предполагать.
     Видимо, очутившись перед пультом,  назначения  которого  они  сразу  не
поняли, оба исследователя стали его рассматривать. Один из них сел в  кресло
перед пультом. Мы  знаем  теперь,  что  управление  кораблем  приводилось  в
действие только тогда, когда кто-нибудь садился в это кресло.  Но  ведь  они
этого не знали.
     Биоток  сопровождает  каждый  активный  импульс  мозга.  Он   возникает
независимо от воли человека. И каждое "желание" создает биоток  определенной
частоты и силы.
     Почему у Мельникова или Второва возникло желание "поднять" корабль,  мы
не  знаем.  Возможно,  что  это  произошло  в  результате   соответствующего
разговора. Как бы то ни было, но корабль фаэтонцев действительно поднялся  и
улетел с Венеры.
     Два  человека  очутились  в  межпланетном  пространстве,  на   корабле,
которым они не умели управлять, вернее сказать, на корабле, которым  они  не
должны были уметь управлять.
     Гибель   казалась   неизбежной.   Если   бы   они   поддались   чувству
безнадежности, отчаяния, то погибли бы. Но произошло другое.
     Взлет  корабля  с  Венеры,  все,  что  произошло  перед  этим  взлетом,
Мельников  и  Второв  подвергли  тщательному  анализу  и   догадались,   как
управляется корабль.
     Звездолет  экспедиции  ринулся,  конечно,   в   погоню   за   улетевшим
"фаэтонцем". Экипаж земного  корабля  не  мог  не  попытаться  спасти  своих
товарищей. И оба корабля встретились в пространстве между Венерой и Землей.
     Здесь была допущена  ошибка.  Она  извинительна,  если  вспомнить,  что
космические полеты еще не были привычны  людям.  Сознавая,  как  нужен  этот
чужой звездолет для науки Земли, космонавты не рискнули вести его  прямо  на
Землю,  а  решили,  для  получения  навыка  в  приземлении,   посадить   его
предварительно на небесное тело с меньшей силой тяготения. Они  избрали  для
этого Цереру - астероид.
     Ошибка была в том, что никто не подумал о запасах  энергии,  оставшейся
в звездолете фаэтонцев. А эта  энергия  уже  истощалась.  Достигнув  Цереры,
"фаэтонец" отказался служить дальше.
     В наше время техника  овладела  антигравитацией,  и  нашим  космическим
кораблям не приходится опасаться нехватки энергии. Отсюда мы  можем  сделать
вывод, что наука фаэтонцев к моменту постройки  кольцевого  корабля  еще  не
достигла нашего современного уровня. Но  она  была  на  полторы  тысячи  лет
впереди науки и техники двадцатого века христианской эры.
     И,  несмотря  на  такой  разрыв,  люди   сумели   научиться   управлять
фаэтонским кораблем!
     Оказавшиеся на  Церере  в  окончательно  "умершем"  корабле  люди  были
спасены другим звездолетом.  А  фаэтонский  так  и  остался  на  этой  малой
планете. Здесь и стоит он -  такой  же  несокрушимый,  каким  нашли  его  на
Венере.
     Гравитационные  силы  еще  не  были  покорены  в  то  время.  Доставить
кольцевой звездолет на Землю не представлялось никакой возможности, а  когда
такая возможность представилась, не имело уже  смысла  делать  это.  Ничего,
что могло  бы  послужить  на  пользу  науке  Земли,  ничего  неизвестного  и
загадочного на фаэтонском корабле уже не было"5.


                                     2

     На этом  кончилось  предисловие  к  книге.  На  Волгина  оно  произвело
большое впечатление. В его время, которое даже ему  самому  казалось  у  лес
седой стариной, люди уверенно совершали полеты по Солнечной системе. Что  же
удивительного в том, что сейчас они чувствуют себя в ней  как  дома?  Так  и
должно быть.
     Загадка слова "Фаэтон", которое он  часто  слышал  в  докладе  Второва,
разъяснялась. Было ясно, что экспедиция на "Ленине" имела  целью  найти  эту
планету,  установить  связь  с  се  обитателями.  Но   почему   эти   поиски
производились возле Беги? Почему космонавты не знали, а на Земле знали,  что
Фаэтона нет больше на том месте, где его искали? И  почему,  наконец,  пятая
планета Солнечной системы оказалась у другой звезды? Как она  очутилась  там
и куда исчезла? На эти вопросы можно  было  получить  ответ  из  дальнейшего
содержания книги.
     Но Волгин не торопился  возобновить  чтение.  Прочитав  вступление,  он
задумался. Знание им современного языка было еще не настолько полным,  чтобы
без затруднений  читать  любую  книгу.  Он  видел,  что  следующие  страницы
испещрены математическими формулами и схемами, в которых  ему  трудно  будет
разобраться.  Не  лучше  ли  заменить  чтение  беседой   с   кем-нибудь   из
космонавтов? Например, с Мельниковой.
     Волгин улыбнулся при  этой  мысли.  Разговор  о  Фаэтоне  -  прекрасный
предлог!
     Из двенадцати своих современников, так неожиданно явившихся к  нему  из
бездны Вселенной, с одной  только  Мельниковой  у  Волгина  не  установилось
простых и дружеских отношений, она одна тревожила  и  волновала  его  каждый
раз, когда он ее видел. В ее присутствии Волгиным овладевали воспоминания  о
прошлом.
     Это  происходило  потому,  что  Мельникова  напоминала  погибшую   жену
Волгина - Ирину. Сходство между ними поразило его еще  в  Космограде,  когда
он, выполняя просьбу космонавтов, первым встретил их по выходе из корабля.
     Сперва он не заметил  ее,  Мельникова  скромно  держалась  позади.  Его
порывисто обнял и долго  не  отпускал  от  себя  Виктор  Озеров.  Потом  его
обнимали Второв, Котов, Станиславская...
     И вдруг он увидел... в первый момент ему показалось, что Иру!
     Она была без шлема, и золотистые волосы рассыпались по  ее  плечам.  На
Волгина смотрели черные глаза под черными бровями.
     Ни у кого, кроме Иры, не встречал Волгин такого сочетания.
     Он впился в нес глазами, взволнованный, с сильно бьющимся  сердцем,  не
понимая, что перед ним - реальность или галлюцинация, вызванная  встречей  с
современниками, от которых повеяло на него далеким прошлым.
     Но это продолжалось только одну минуту.
     Ирина была высокого роста, тонкая и гибкая.  Мельникова  -  значительно
ниже, полнее. Черты ее лица ничем не напоминали Ирину. Только  цвет  глаз  и
волос были те же.
     И по  странной  случайности  выражение  ее  лица  в  тот  момент  очень
напоминало лицо Ирины, каким изобразил его художник на портрете, висевшем  в
комнате Волгина в Ленинграде.
     Это заметил не только Волгин. Люций, Владилен и Мэри вздрогнули,  увидя
этот оживший портрет,  и  поняли  причину  волнения  Дмитрия,  которое  всем
бросилось в глаза.
     Мельникова заметно обиделась, не понимая, почему он не  обнял  ее,  как
всех других, а поздоровался с ней сухо и сдержанно.
     Только на следующий день, уже в  Ленинграде,  Волгин  объяснил  причину
своей "холодности".
     "Мне очень жаль", - сказала Мария Александровна.
     И между ними так и осталась отчужденность.
     Правда, только со стороны Мельниковой. Волгин же, несмотря на  то,  что
ее  присутствие  возбуждало  воспоминания,  постоянно  ощущал  настоятельную
потребность видеть эту женщину. Находясь в се обществе, он  испытывал  почти
то же чувство, которое появлялось при взгляде на портрет.
     Мельникова напоминала Ирину! Для Волгина этого было достаточно.
     Он вспомнил момент, когда Мария Александровна увидела  портрет.  По  ее
выразительному лицу прошла словно тень сожаления и печали.
     "Правда, мне очень жаль", - сказала она еще  раз  и  протянула  Волгину
руку, тонкую, но сильную, как у мужчины.
     Он понял, что она знает, как ему тяжело, и жалеет его от всего  сердца.
И если бы не сам Волгин,  искавший  се  общества,  они  виделись  бы  редко.
Мельникова явно избегала Волгина, пользуясь для этого любым  предлогом.  Она
подружилась с Мэри и часто исчезала с ней на весь день.
     Зато остальные космонавты, особенно Виктор Озеров, казалось,  не  могли
наглядеться на Волгина и готовы были проводить с ним дни и ночи.
     Они часами говорили о  жизни  в  двадцатом  и  двадцать  первом  веках,
вспоминали события, которые для одного были будущим, а для  других  прошлым,
но произошли при их первой, как будто совместной,  жизни.  Подобно  Волгину,
космонавты называли свою теперешнюю жизнь второй жизнью.
     Современный мир, равно  незнакомый  им  всем,  в  эти  первые  дни  был
совершенно забыт. Они наслаждались обществом  друг  друга  и  погрузились  в
хорошо знакомое. Было решено,  что  после  того  как  результаты  экспедиции
будут переданы в руки ученых, космонавты  вместе  с  Волгиным  отправятся  в
поездку по Земле, которую он прервал ради них.
     Волгин уже начал учить своих друзей современному языку.
     Федоров  рассказал  ему  о  психической  болезни  Озерова.  Присутствие
Волгина послужило неплохим лекарством,  но  врач  советовал  сойтись  ближе.
Волгину нетрудно было исполнить этот совет.
     Он предложил Виктору поселиться с ним в одной комнате, и  тот  встретил
это предложение с восторгом. В  первый  же  вечер,  оставшись  наедине,  они
рассказали друг другу всю свою жизнь. Этим было положено начало дружбы.
     Виктор признался, что любит Ксению Станиславскую.
     - А она? - спросил Волгин.
     - Не обращает на меня никакого внимания.
     Волгин улыбнулся. За короткое время пребывания с космонавтами он  успел
присмотреться к ним. Он заметил, что Ксения Николаевна отличает  Озерова  от
остальных. Это было вне всяких сомнений. Волгин несколько  раз  перехватывал
се взгляды, направленные в сторону Виктора, и был  убежден,  что  его  новый
друг ошибается, говоря, что Станиславская равнодушна к нему.
     Но о своих наблюдениях Волгин промолчал. Говорить об  этом  не  стоило.
Все выяснится само собой, когда придет время.
     Старая, но  вечно  юная  история.  Так  было  всегда.  Века  ничего  не
изменили.
     Волгин вспомнил о своих наблюдениях над отношениями Владилена  и  Мэри.
Что Владилен влюблен, стало ему давно ясно. Сильный волевой человек  на  его
глазах, как мальчик, робел перед любимой девушкой и, конечно,  был  убежден,
что Мэри его не любит.
     "Любовь, дружба, взаимная симпатия и антипатия, - думал Волгин,  -  вес
это никогда не исчезнет, всегда  будет  играть  свою  роль  в  жизни  любого
общества. И каждый человек, когда придет его час,  будет  испытывать  тс  же
чувства, что и его предки.  И  Озеров,  и  Владилен  ведут  себя  совершенно
одинаково, хотя и принадлежат к  разным  векам.  Но  интересно,  как  решена
сейчас проблема семьи? Я не знаю, потому что вообще  ничего  не  знаю  и  не
вижу. Нет, хватит одиночества, пора, давно пора погрузиться  в  общую  жизнь
человечества".
     Теперь Волгину было легче  осуществить  свое  намерение.  Он  не  один.
Рядом двенадцать верных друзей, которые воспринимают все новое так  же,  как
и он, с которыми он  может  делиться  сомнениями,  всегда  получить  от  них
поддержку в тяжелую минуту и которые во всем поймут его.
     Мысли Волгина вернулись к последним дням.
     Люций  был  прав:  космонавты  не  пожелали  расстаться  с  Волгиным  и
попросили его взять их с собой  и  в  его  арелете  доставить  в  Ленинград.
Второв,  Мельникова,  Котов,  Федоров  и  оба  астронома   были   уроженцами
Ленинграда. Остальные согласились сопровождать их  в  этот  город  и  только
йотом посетить Москву, Киев, Варшаву. Все эти города  сохранились  и  носили
тс же названия, что и раньше.
     Опасаясь  управлять  арелетом   таких   больших   размеров   совершенно
самостоятельно, Волгин попросил Владилена лететь с ними.
     - Чего ты боишься? - спросил Владилен. - Большой или маленький,  арелет
управляется одинаково и одинаково безопасен.
     Но Волгин настоял, и Владилен согласился. Пятнадцатое  место  в  машине
заняла Мэри, которую пригласила Мельникова. Они обе  почувствовали  симпатию
друг к другу при первой же встрече.
     Волгину  интересно  было  наблюдать  впечатление,  которое  производила
новая техника на людей, так же как и он сам,  очутившихся  в  мире  далекого
будущего.
     Космонавты тоже не имели понятия  о  достижениях  науки  и  техники  за
протекшее на Земле время и по сравнению с современными людьми  были  подобны
несмышленому ребенку. Но они вели себя иначе,  чем  Волгин.  Второв,  Котов,
Озеров   засыпали   Владилена   вопросами,   которые   Волгину   приходилось
переводить, так же как и ответы. Слушая этот разговор,  он  понял,  что  сам
допустил  большую  ошибку,  опасаясь  показаться  "дикарем".  Космонавты  не
боялись  этого.  Они,  если  можно  так  сказать,  выставляли  напоказ  свою
"неграмотность". Чувствовалось, что они и не помышляют  изучать  современную
жизнь в уединении, прежде чем окунуться в нее, как  это  делал  Волгин.  Они
прямо "брали быка за рога".
     Ответы Владилена  позволили  Волгину  гораздо  лучше  и  глубже  понять
устройство арелета и принцип управления  им,  хотя  он  был  знаком  с  этой
машиной уже несколько месяцев, а не один час, как астронавты.
     А когда Котов неожиданно попросил уступить ему место водителя  и  повел
арелет нисколько не хуже Волгина, заставляя машину опускаться и  подниматься
снова,  Волгин  окончательно   убедился,   что   избранный   им   путь   был
неправильным.
     "Что ж, - думал он, - лучше поздно,  чем  никогда.  Больше  я  не  буду
стесняться".
     Вильсон  и  Кривоносой  заинтересовались  карманным  телеофом.   И,   к
удивлению Волгина, ни Владилен, ни Мэри не смогли ответить на их вопросы.
     - Все знать невозможно, - заметил  Михаил  Филиппович.  -  Обратимся  к
специалистам.
     В Ленинграде их ожидал приготовленный для них дом. "Дворец!"  -  сказал
Кривоносов. Этот дом, в два этажа, помещался на улице имени Ирины Волгиной.
     Совпадение фамилий не ускользнуло от внимания Второва; и он  спросил  -
случайно ли это?
     Волгину  пришлось  вкратце  рассказать  о  своей  жене.   Сочувственное
молчание послужило ему ответом.
     Потом Второв сказал:
     - И вы, и ваша жена заслужили бессмертие. Это должно утешать вас.
     - Я живу, - ответил Волгин, - а Ирина...
     Второв не нашел, что ответить. Озеров обнял Волгина.
     Первые два дня поток вопросов обрушивался на Владилена,  Мэри,  Сергея.
Космонавты хотели узнать и понять вес сейчас же, немедленно. Они  не  хотели
ждать.
     Спрашивали и Волгина.
     - Странно! - сказал Котов, когда выяснилось, что Волгин так мало  знает
окружающее. - Что вы делали все это время?
     Озеров пришел на помощь своему другу.
     - Ты забываешь, - сказал он, - что Дмитрий  перенес  тяжелую  операцию.
Кроме того, он бывший юрист и не знаком даже современной ему техникой.
     - Не в этом дело, - возразил Волгин. - Просто я выбрал  неверную  линию
поведения. Вы показали мне, как надо было вести себя.
     Подобно Волгину, космонавты целые дни проводили  в  Октябрьском  парке.
Но  и  здесь  они  вели  себя  совсем  иначе,  напоминая  своим   поведением
иностранных  туристов.  Расспрашивая  обо  всем,   интересуясь   всем,   они
обращались к  любому  встречному,  вели  долгие  беседы,  затрагивавшие  все
стороны жизни. Волей-неволей участвуя в  этих  беседах,  так  как  без  него
собеседники не поняли бы друг друга, Волгин в два дня узнал больше,  чем  за
все предыдущие месяцы.
     Ему было неловко и даже стыдно. Замкнуться в себе, встречать все  новое
и незнакомое с внешним безразличием казалось ему теперь глупостью.
     "Потеряно столько времени, - думал он. -  Откуда  взялась  у  меня  эта
странная робость?"

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг