- Не знаю, - ответил Люций. - Или это невозможно, или наша техника еще
недостаточно сильна.
Вспоминая впоследствии эти слова, Волгин невольно улыбался "Наша
техника недостаточно сильна". Странно звучала такая фраза в мире, где все
казалось Волгину пределом совершенства.
- Предела быть не может, - говорил Мунций - Наука беспредельна.
- Да, конечно! - соглашался Волгин. - Но все лес... Один ваш арелет
чего стоит...
С того дня, когда Волгина доставили в дом Мунция, он ни разу больше не
садился в этот чудесный аппарат, ничем не напоминавший самолеты его
времени.
Какие силы давали арелету возможность неподвижно висеть в воздухе,
словно насмехаясь над законами тяготения? Что сообщало ему чудовищную
скорость? Ведь они долетели от острова Кипр до южного побережья Франции
меньше чем за сорок минут!
Само слово "арелет" говорило о том, что эти силы атомно-реактивные, но
Мунций как-то сказал, что название аппарата не соответствует современному
его устройству, а сохранилось от глубокой старины. Снова услышал Волгин
непонятное слово "катрон".
Управление арелетом также было загадочным для Волгина. Правда, во
время полета с Кипра Люций объяснил, что арелетом управляют с помощью
биотоков, но это "объяснение" тогда ничего не прояснило. Теперь, спустя
четыре месяца, Волгин начал понемногу разбираться в могуществе биотехники,
которая окружала его повсюду и на каждом шагу встречалась в доме, где он
жил.
Постепенно ему становилось ясным, что энергия катронов и биотоки
составляют основу всей техники.
3
Отложив в сторону книгу, Волгин спустился по ступенькам террасы.
Прямая аллея, обрамленная с обеих сторон цветочными садами, вела от дома к
морскому пляжу. Густые ветви деревьев сплетались над нею, образуя зеленый
свод. Море казалось темно-синей стеной, закрывавшей выход, и почти
незаметно переходило в синеву неба.
Волгин решил выкупаться, так как день был очень жарким.
Как только он вышел из аллеи, широкий простор словно распахнулся перед
ним. Волгин подошел к самой воде.
Сверкающей гладью раскинулась необъятная даль. Горячее небо юга
изливало потоки раскаленного воздуха. Как всегда, прекрасно было это
побережье, жемчужина прежней Франции - благодатная Ривьера.
Волгин вспомнил, что как-то был здесь, приехав из Парижа. Непрерывная
линия роскошных отелей и частных вилл тянулась тогда по берегу, который
казался сейчас сплошным садом.
Прошло две тысячи лет!
Бесследно исчезла былая Ривьера ди Понента. Субтропическая зелень
подступала к самому морю. В этой зелени прятались небольшие дома. В них
жили ученые, работавшие в учебных комбинатах, расположенных в тех местах,
где когда-то находились Ницца и Ментона.
Даже следа не осталось от этих двух городов.
Волгин закрыл глаза, подставляя лицо лучам солнца.
И вдруг показалось ему, что вес случившееся с ним - болезнь, смерть,
воскрешение - все было только сном, мимолетным капризом воображения,
галлюцинацией.
Вот сейчас он откроет глаза, и действительность вступит в свои права.
Он увидит прежнюю Ривьеру, нарядно одетых людей, белые паруса яхт, услышит
вокруг себя многоязычный говор интернациональной толпы...
Возврат к прошлому был так силен, что снова, как в давно прошедший
день былой жизни, Волгина охватило чувство глубокого негодования. Только
богатые бездельники с туго набитым карманом могли проводить здесь "зимний
сезон", пользоваться пляжем, ласковым морем, утонченным комфортом курорта.
Ривьера с ее роскошным климатом была недоступна детям рабочего и просто
малоимущего класса. Своими глазами видел Волгин трущобы Парижа и
бесчисленных детей, которые должны были довольствоваться грязными дворами и
скупо освещаемыми солнцем бульварами с чахлой растительностью.
Все, что здесь окружало Волгина, было чуждо и враждебно ему.
"В Париж! - подумал он, - К своим людям, к любимой работе!"
Высокая волна с гулом обрушилась на берег, залив пеной ноги Волгина.
Он вздрогнул и очнулся.
Пустынный берег новой Ривьеры по-прежнему окружал его.
Но почему пустынный?.. Почему ему показалось так?.. Вон справа и
слева, везде видны люди. Их не так много, как было когда-то, но берег
совсем не пустынен.
В двухстах метрах от Волгина трое людей с разбегу бросились в море.
Ему показалось, что это три молодые девушки. Долетевший до его ушей веселый
серебристый смех подтвердил догадку.
Нет старой Ривьеры!
Она исчезла в бездне времени и никогда не вернется. Всем людям всей
Земли принадлежит новая Ривьера. И разве она не прекрасней прежней!
"Утонченный комфорт курорта", - вспомнил Волгин свою недавнюю мысль, и
впервые после того, как он осознал себя в новом и до сих пор все еще чуждом
мире, по его губам скользнула презрительная улыбка.
Эта улыбка относилась к прошлому, к тому, что было для Волгина
понятным, родным и близким, - к условиям жизни его века. В этот момент он
подумал о новом без чувства ревности к прошлому. Оно сменилось в нем другим
чувством - гордости за человека и его дела. Прекрасен мир и прекрасны люди,
если они смогли так разительно изменить облик мира!
Близко от Волгина три представительницы юного поколения новой Земли
весело резвились в воде. Каждую минуту долетал к нему их беззаботный смех.
Что знают они, эти девушки, о двадцатом веке? Как они представляют его
себе? Для них все, что близко и понятно Волгину, - история древности
Вероятно, они знают об этом так же, как сам Волгин знает о жизни Древнего
Рима.
А он...
Эти девушки не могут не знать, что воскресший человек двадцатого века
живет тут же, рядом с ними. Они не могут не видеть одинокой фигуры на
берегу, возле дома Мунция, вероятно, хорошо им знакомого. И по внешнему
виду, а главное по росту, давно догадались, кто этот одинокий человек. Так
почему же они не подплывают ближе, чтобы взглянуть на него? Неужели чувство
любопытства, свойственное юности, незнакомо им?
"Плывите, девушки, если вам этого хочется! Подойдите ко мне! Ведь вы
мои новые современники. Если бы вы могли догадаться, как нужны мне ваши
юные счастливые лица, как трудно стало жить в отрыве от людей, вы, конечно,
явились бы сразу. Но вы этого никогда не сделаете. Я сам воздвиг между нами
глухую стену, и только я сам могу разрушить ее. А если я подплыву к вам?
Как встретите вы меня? Испугаетесь? Или дружески улыбнетесь?"
На мгновение Волгину мучительно захотелось броситься в во и поплыть к
ним, к этим девушкам - людям нового мира, но он сдержал свой порыв. Ничего,
кроме неловкости, не могло из это получиться. Его встретят с недоуменной
улыбкой, и все три сразу уплывут от него.
Он глубоко ошибался и не мог еще осознать всей глубины этой ошибки. Он
не знал людей нового мира. Только много времени спустя, вспоминая этот
эпизод, Волгин смог представить себе с полной достоверностью, как встретили
бы его появление три девушки
Он отвернулся от них.
Последние дни все чаще и чаще являлось у него желание приблизиться к
людям, прекратить затворничество.
"Пора кончать! - сказал он самому себе. - Довольно! Пусть смотрят на
меня как хотят, но больше я не могу быть один".
Раздевшись, Волгин с наслаждением погрузился в прохладные волны
прибоя. Он хорошо умел плавать и в годы студенчества нередко участвовал в
соревнованиях. Вспомнив об этом, он подумал: "Сохранился ли в мире спорт и
спортивные игры?". В беседах с Мунцием он почему-то ни разу не коснулся
этого вопроса.
Волгин далеко отплыл от берега. С острой радостью ощущал он силу своих
рук, уносящих тело вперед в стремительном кроле. Только в дни юности мог он
плыть так долго и в таком темпе. Живя в Париже, он иногда посещал бассейн и
постепенно убеждался, что стареет, что плавать долго и быстро становится
все труднее.
И вот он снова силен и молод. Каким волшебством вернулась к нему
юность? Как Мефистофель из поэтической сказки Гете, Люций вернул не только
молодость, но и самую жизнь.
"Поистине человек всесилен!" - думал Волгин. Он плыл вес дальше и
дальше. Море было спокойно. Сзади, от берега, доносился едва слышный шум
прибоя. Оборачиваясь, Волгин ясно различал на горизонте мыс Монако. В его
время там помещался игорный дом - Монте-Карло. Что находится там сейчас?
Почувствовав утомление, Волгин перевернулся на спину и долго лежал,
слегка покачиваясь на длинных волнах зыби. Должно быть, она пришла от
Гибралтара, из просторов Атлантического океана.
Неизвестно откуда взявшееся облако закрыло солнце, и палящие его лучи
потеряли свою силу.
Волгин лениво отдался приятной истоме отдыха.
Какой-то арелет показался со стороны берега и низко пролетел над
Волгиным. Он с улыбкой подумал, что пилот, вероятно, знает, кто этот
одинокий пловец, так далеко заплывший в море, потому что иначе не счел бы
возможным пролететь прямо над ним. Куда летит этот человек? На остров
Сицилия или в Африку? Ничто не мешает свободным людям летать где угодно и
когда угодно. На Земле нет границ и кордонов, ни у кого не надо испрашивать
разрешения посетить любое место.
Но арелет вернулся, на этот раз еще ниже пролетев над Волгиным, ему
показалось, что человек, сидящий в машине, внимательно посмотрел на него.
На мгновение арелет даже остановился, повиснув прямо над Волгиным. Потом он
полетел дальше и скрылся.
И Волгин понял, что человек этот никуда не собирался лететь, то
прилетал он сюда из-за него. Люди, державшиеся в отдалении, заметили, как
он уплыл в море, видели, что он все дальше и дальше удаляется от берега, и
забеспокоились.
"Действительно, - подумал Волгин, - если бы я утонул, это было бы для
них ужасной катастрофой".
Десять минут, которые он пролежал неподвижно, полностью вернули силы.
Он поплыл обратно в том же стремительном темпе.
Мунций ждал его на берегу. Обычно он этого никогда не делал. Наверное,
кто-нибудь сообщил ему, что его "внук" подвергает себя опасности.
Но старый ученый ничего не сказал, когда Волгин вышел из воды, ничем
не выказал беспокойства, владевшего им все это время.
- Вы долго купались, - заметил он. - Обед уже ждет нас.
- А почему вы не купаетесь? - спросил Волгин. - День очень жаркий.
- Я это уже сделал, - просто ответил Мунций, и Волгин почувствовал
скрытый упрек в этом ответе.
"Не следует больше волновать их, - подумал он. - Впредь буду плавать
вдоль берега. Да и в самом деле, какое право я имею рисковать собой,
слишком дорого я им стоил".
За обедом Мунций сообщил Волгину, что вынужден покинуть его на долгое
время.
- Меня зовут на Марс, - сказал он таким тоном, как если бы рсчь шла о
соседнем городе. - Там обнаружены два подземных хранилища с вещами большой
древности. Вероятно, это следы, оставленные первыми межпланетными
экспедициями. А может быть, и еще более древними.
- То есть как это еще более древними?
- А разве вы еще не читали истории первого полета на Марс и Венеру? -
вопросом на вопрос ответил Мунций.
- Пока не читал. Я вообще еще не касался космических тем.
- Прочтите. В моей библиотеке есть хорошая книга на эту тему. Она
называется "Пятая планета". Вы ее легко найдете и многое из нее узнаете.
- На сколько же времени вы улетаете, Мунций?
- Примерно на полгода. Кроме интереса самой предстоящей работы, меня
привлекает на Марс желание увидеться с дочерью. Я ее давно не видел. Но
если я вам нужен, Дмитрий...
- Нет, Мунций, - ответил Волгин, - как раз сегодня я решил прекратить
свое затворничество. Довольно! Пусть ваши современники считают меня
дикарем, но я иду в мир.
- И очень хорошо делаете. Никто не считает и не может считать вас
дикарем. Я давно заметил эту странную идею, совершенно ошибочную. И меня, и
Люция она всегда удивляла.
- У вас совсем иная психология... Сколько же у вас детей Мунций? -
спросил Волгин, круто меняя тему разговора
- Один Люций.
- Но вы только что сказали...
- Что хочу увидеться с дочерью? Это жена Люция и мать Мэри. Она дорога
мне, как родная дочь.
- Что она делает на Марсе?
- Эра работает в очистительном отряде. Их база находится на Марсе. Она
там уже два года.
- Ее зовут Эра?
- Да. Это вас удивляет?
- Нет. Я привык к разнообразию ваших имен. Сколько ей лет?
- Восемьдесят два. Вы же знаете, Дмитрий, что у нас этот возраст равен
вашим тридцати годам. Человек чувствует себя так же.
Волгин кивнул головой. Он знал о долголетии современных людей и их
длительной молодости, но никак не мог привыкнуть к мысли об этом.
- Люций знает о вашем отъезде?
- Знает. Вы говорили, что еще два месяца...
- Полтора.
- Пусть полтора. И Люция беспокоит, как быть с вами. Не можете же вы
жить совершенно один, а он сам никак не может бросить свою работу. Но Мэри
предложила свои услуги.
- То есть?
- Она может жить здесь. Вместо меня. Если вы, конечно, не будете
против.
Волгин знал, что Мэри незамужем и ей всего тридцать дет. В его время
такое предложение смутило бы его, но понятия людей тридцать девятого века
сильно отличались от тех, к каким он привык. К тому же Мэри была его
"сестрой".
- Я был бы рад присутствию Мэри, - сказал он. - Но я, уже сказал вам,
прекращаю одинокую жизнь. Я иду в мир, - повторил он, испытывая волнение от
этой мысли.
- Если вы решили бесповоротно, - сказал Мунций, - идите к телеофу.
Обрадуйте своим решением всю Землю. Давно уже люди ждут этого дня.
4
По тому, как обрадовался Люций, узнав о решении своего "сына",
восторгу, с которым приняли приглашение прилететь в дом Мунция Мэри и
Владилен, Волгин почувствовал, с каким огромным нетерпением ждали этого
события. Мунций был прав - вся Земля хотела видеть Волгина. Владилен
признался, что уже месяц живет у Люция, каждый день ожидая, что Волгин
позовет его. "Работа валится из рук", - говорил он.
- Ты не будешь возражать, если вместе с нами к тебе прилетит Ио? -
спросил Люций
- Конечно, нет, - ответил Волгин. - Я буду очень рад увидеть его.
И вот четыре человека, принимавшие такое близкое участие в судьбе
Волгина, сидят возле него, и в их глазах он видит искреннюю любовь к себе.
- Я боюсь войти в мир, - сказал Волгин, - но твердо решил сделать этот
шаг.
- Правильное решение, - ответил Ио. - Вы могли бы сидеть взаперти еще
год, но все равно знакомиться с жизнью пришлось бы в гуще самой жизни.
Иного пути нет.
- Говорите мне "ты", - попросил Волгин. - Мне это будет приятно. И вы
тоже, - обратился он к Мэри и Владилену.
- Только в том случае, если вы поступите так же, - улыбнулся Ио. -
Люций считает вас своим сыном. Я много старше его, - считайте меня вторым
дедом. А Мэри ваша сестра.
Мунций сидел тут же. Волгин в замешательстве посмотрел на него.
Допущенная бестактность, которую, конечно, ненамеренно, подчеркнул Ио,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг