Их было семеро. Шестеро были готовы его убить. Один смертельно боялся
и был готов предать при первой же угрозе. Нервы у всех были взведены до
предела затянувшимся ожиданием.
Их состояние начало передаваться ему, но, выровняв дыхание, он
заставил себя улыбнуться, через секунду внутри разлилось спокойствие, а
потом теплая волна тихой радости затопила сознание...
***
...Человек, контролировавший Ашкенази, прислушался к голосам за
соседним столиком. Внутри разливалось приятное тепло, как от выпитой рюмки
хорошего коньяка. Он поднес к губам чашечку кофе, нет, коньячного привкуса
он не почувствовал. А тепло и спокойствие уже растекались по всему телу.
Толстяк, за которым ему было приказано наблюдать, все еще сидел за своим
столиком. Человеку вдруг безудержно захотелось оглянуться и посмотреть на
тех, за соседним столиком, так громко о чем-то спорящих. Он был уверен, что
сейчас услышит что-то важное, самое важное, не зная об этом, просто глупо
жить дальше. Он бросил короткий взгляд на Ашкенази... и повернулся . к нему
спиной.
...Ашкенази вытер взмокший лоб и вдруг почувствовал, как разом ослабла
невидимая рука, весь вечер теребящая измученное сердце. Странно, страх
куда-то исчез. Он прислушался к себе. Впервые в жизни он ничего не боялся.
Господи, до чего же легко и вольно стало на душе! Внутри звучала тихая
мелодия, напоминающая вальс, услышанный давным-давно, еще, наверное, в
детстве.
Захотелось встать и выйти из прокуренного кафе на воздух. Он посмотрел
на часы.
Тот, кого он ждал, опаздывал уже на десять минут. Мелодия, звучащая
внутри, стала громче, настойчивее. Ашкенази глупо хмыкнул, взял плащ,
брошенный на соседний стул, и пошел к выходу...
...Его пост был у киоска, торгующего никому не нужными безделушками,
альбомами по искусству и наборами импортных красок. Отсюда просматривался
весь холл и вход в кафе. Он еще раз обвел взглядом снующих у гардероба,
прихорашивающихся перед зеркалами и сбивающихся в пары и группки перед
широкой лестницей, ведущей на верхние этажи. На местную публику смотреть
ему уже опротивело. Он отвернулся к витрине. В глаза бросилась толстая,
мощная авторучка с острым язычком золотого пера. Он вздохнул... и больше не
мог оторвать взгляд. Этот злой, расщепленный, как у змеи, язычок дразнил,
манил к себе, угрожал ужалить и в то же время сам просился в руки. Он
попытался отвести глаза, но от этого желание обладать этой ручкой стало
жгучим, непреодолимым.
Он оттолкнул возмущенно закудахтавшую бабульку, наклонился к окошку.
- Вон ту ручку. Черную, - выдохнул он.
- Ой, а она дорогая... - протянула девочка.
- Ручку. Черную. - Он нетерпеливо сжал пальцы.
- Сто семьдесят пять, - с сомнением в голосе сказала девица.
Он распахнул бумажник, бросил в тарелочку две сотенные бумажки.
Ручка легла сверху. Он сразу же схватил ее. Снял колпачок. Острый
золотой лучик ударил в глаза.
- Сдачу возьмите. Молодой человек, сдачу забыли!
- А? - Он недоуменно посмотрел на ворох разноцветных бумажек на
блюдце.
Наваждение исчезло. Внутри осталась только пустота, медленно
заполняемая тревогой. Он, не пересчитывая, сунул деньги в карман.
Настороженно огляделся.
... Сидевший за рулем "мерседеса" уткнулся остановившимся взглядом в
черное стекло. По нему гибкими змейками вились струйки дождя. Азарт
предстоящей травли куда-то пропал. Он вспомнил, что приехав почти на час
раньше срока, успел заскочить в казино. До ночного столпотворения было еще
далеко, но чтобы ранняя публика не скучала, на сцену выпустили
девочку-стриптизерку. Он успел досмотреть номер до конца. И теперь в пляске
струй на стекле вдруг вновь увидел ее тело. Медленно, завороживающе,
по-змеиному гибко изгибающееся в такт едва слышной мелодии...
...В джипе старший группы поморщился от боли в спине. Она шла
откуда-то из поясницы вверх, к затекшим плечам, и тугими ударами била в
затылок. Он попробовал сесть поудобнее, боль кнутом хлестнула по спине.
- Ты чего? - встревоженно спросил водитель.
- Не знаю. В спину вступило. Аж дышать больно.
- Перекачался, наверно. У меня такое было, - произнес голос за спиной.
Он посмотрел на ярко освещенный фасад. Под колоннами сновали темные
фигурки. Двое, контролировавшие углы здания, были на своих местах. Условных
знаков не подавали. Просто стояли, как истуканы.
А боль была уже нестерпимой. Тупой и ноющей, словно по спине плашмя
приложились доской.
- Ох, не могу, - выдохнул он, упав лицом на панель. - Слышь, разотри!
Водитель сел вполоборота к нему и жесткими пальцами стал разминать
мышцы...
Он вышел из темноты на ярко освещенную лестницу. У ближней колонны
стоял тот, кто был наиболее опасен. Ашкенази, на ходу кутаясь в плащ, уже
вышел из стеклянных дверей.
Он бесшумно подошел сзади к тому, кого заставил сосредоточенно
разглядывать лужу, пузырящуюся от крупных капель, срывающихся с крыши.
Этого было мало, человек все равно среагировал бы на проходящего мимо
Ашкенази.
Не отрывая взгляда от стриженого затылка, вытащил руку из кармана и
хлопнул этого человека ладонью по переносице. Тот покачнулся... и остался
стоять, закрыв глаза. Лицо сразу же сделалось расслабленным, как у
спящего...
***
...Ашкенази задохнулся от влажного ветра, несколько капель ударили в
лицо, он поморщился и беспомощно посмотрел по сторонам. Неожиданно мелодия
вальса, звучавшая внутри, сменилась тягучим нервным звуком, словно лопнула
перетянутая струна. Он становился все громче и громче, пока в резонанс не
задрожало сердце. Ашкенази, сам не зная почему, вместо того чтобы сбежать
по лестнице к припаркованной на стоянке машине, развернулся и быстро
засеменил между колоннами вправо. Он почти бегом пронесся мимо человека в
черном плаще, на ходу отметив, что стоит тот, почему-то закрыв глаза.
Мерзкий звук, разрывающий на части нутро, стал гаснуть, когда он увидел
блестящий от дождя бок машины. Спасение было там, за приоткрытой дверцей...
Когти Орла
Он специально поставил машину правым боком к зданию. Лишние секунды,
пока Ашкенази обходил бы машину, могли стоить жизни. Как только тот тяжело
плюхнулся на сиденье, Максимов до боли вдавил себе палец в углубление на
затылке. Пора было отключаться. Магия кончилась, начиналась жизнь.
- Пристегните ремень, - как можно спокойнее приказал он недоуменно
уставившемуся на него Ашкенази.
Услышав характерный щелчок, он ударил по рычагу скоростей и до отказа
вжал педаль. Машина, взвыв шинами на мокром асфальте, задом вырвалась под
яркий свет, юзом пошла в бок, развернулась и, разметав лужу, понеслась мимо
стоянки.
Максимов краем глаза заметил двоих крепышей, выскочивших из стеклянных
дверей. Мог поклясться, что у одного в кармане лежит сейчас ручка с золотым
пером. Одной рукой удерживая вырывающийся руль, другой опустил стекло.
Сбросил скорость и, поравнявшись с "девяткой", в салоне которой уже
начиналась тихая паника, аккуратно всадил пулю в ее переднее колесо. На
стоянке с большим опозданием взревел мощный мотор джипа.
Ворота он проскочил, едва не зацепив прижавшихся друг к другу под
зонтом девчонок. Ударил по тормозам, развернув машину почти на месте. Успел
увидеть, что, набирая скорость, от казино уже несется "мерседес".
Скоростных возможностей своего "опеля" он не знал. Но и устраивать
ралли по улицам Москвы в планы не входило. Входя в поворот на набережную,
он специально сбросил скорость, они обязательно должны были сесть ему "на
хвост".
Удерживая стрелку спидометра на ста, он внимательно следил за
картинкой в зеркале заднего вида. Фары "мерседеса" становились все ярче и
ярче. Сзади их нагонял вздрагивающий сноп света - более мощный, но и более
тяжелый джип наконец начал разгон.
- У вас под ногами две упаковки бутылок, - сказал он Ашкенази. - Без
суеты и ненужной возни положите одну мне на колени. Вторую держите в руках.
Выполняйте! - уже резче добавил он, и Ашкенази тут же нырнул головой
вниз.
Теперь свет нагоняющих машин заливал салон. Максимов дождался, когда
джип, рявкнув сигналом, вспугнет "мерседес", требуя уступить дорогу. Убрал
ногу с педали газа, чуть вильнул влево, схватил упаковку, высунул руку в
окно и резко подбросил ее вверх.
- Вторую! - Он рванул руль вправо, подхватил едва коснувшуюся колен
упаковку и точно таким же броском вышвырнул ее за окно.
Шесть бутылок, упав на асфальт, взорвались, как бомба, разметав вокруг
пену и осколки. "Мерседес", уступая дорогу отчаянно сигналившему сзади
джипу, всеми колесами влетел в белый круг. Машина сразу же просела, из-под
днища вырвался сноп искр. Лобовое стекло вздыбилось, покрылось сеткой,
потом в искрящемся облаке осколков из кабины вырвалось человеческое, тело.
Джип всем своим мощным, как у мастодонта, телом рванул влево, зацепив
никелированными дугами бампер "мерседеса", обогнул его, заставив
завертеться волчком, и, едва выровнявшись, влетел в еще одно белое пятно,
вскипевшее на черном асфальте.
Машина завалилась на левый бок, отчаянно завыла тормозами, но инерция
гнала ее вперед, прямо на парапет набережной. Чудовищный удар вышиб
гранитный блок, джип на секунду замер, свесившись в проломе, а потом тяжело
рухнул вниз. "Мерседес" в шлейфе рвущихся из-под днища ярких, как сварка,
искр задними колесами зацепился за бордюр, трижды перевернулся и
остановился. Раздался хлопок, и вспыхнул огненный шар. Он лопнул, пробитый
языком пламени, вырвавшимся в черное небо из разбитого чрева машины.
***
Максимов заглушил мотор и повернулся к Ашкенази:
- Концерт окончен. У вас есть валидол?
- А? Да, конечно, конечно. - Ашкенази захлопал себя по карманам. - Где
же он, черт возьми! А, вот. - Он протянул Максимову стеклянный цилиндрик.
- Вот и пожуйте, а то на вас смотреть страшно. Отстраняя руку
Ашкенази, он успел почувствовать, что она липкая и дрожащая, как лапка
только что пойманной лягушки. Тот послушно вытряс на ладонь таблетку,
слизнул языком и захрумкал, бестолково вращая глазами. В воздухе поплыли
острые волны ментола.
Максимов распахнул дверь, выбрался из машины. Постоял, подставив лицо
дождю. Двор был тихий, запущенный, как все старые московские дворики. Мирно
светились несколько окошек. Рядом с исходящим жаром капотом "опеля" стоял
горбатый остов "Победы". В открытый всем ветрам салон нанесло мокрую
листву.
- Кто вы? - едва ворочая языком, прошептал Ашкенази.
- Глупый вопрос. - Максимов не оглянулся. Он дал себе три минуты на
отдых и твердо решил использовать их до последней секунды. - Тот, кого вы
ждали.
- А эти... Ну, которые...
- Те, кто ждал меня. Возьмите на заднем сиденье кейс и откройте.
В салоне послышалась возня, потом щелкнул замок.
- А где?... - испуганно охнул Ашкенази.
- У меня, не беспокойтесь. - Максимов последний раз вздохнул полной
грудью и вернулся на свое место. - Где и кому вы должны передать векселя?
- Послушайте, почему...
- А потому. - Максимов до хруста сжал трясущуюся кисть Ашкенази. -
Потому, Александр Исаакович, что мне приказано называть вас именно так. И
потому, что я стоял за вашей спиной, когда Кротов пообещал, что иначе вас
называть не будут.
И был готов окончательно отправить вас на тот свет по первому же
приказу Кротова. И потому, что сегодня я сделаю все, чтобы назначенная
встреча состоялась. - Он разжал пальцы. - В этом вы только что убедились.
Ашкенази тяжело засопел. Полуоткрытый кейс все еще держал на коленях.
- Но вы не назвали пароль, - выдавил он. Максимов от смеха упал лицом
на руки, лежавшие на руле. Смеялся до слез и нервной икоты. Едва взяв себя
в руки, услышал, что забулькал, заворочался круглый живот Ашкенази, - и
того проняло.
- Ну и дурдом! - Максимов кулаком вытер слезы. - Короче, Исаакович,
говори адрес.
- Большой театр.
- А почему не мавзолей?
- Нет, я серьезно! Служебный вход. Меня... Нас там встретят.
Максимов достал сигарету, раскурил, сделал пару затяжек и выбросил в
окно.
Достал из внутреннего кармана радиотелефон.
- Номер Самвела Сигуа, только быстро!
- 969-77-15, - по инерции ответил Ашкенази. - А зачем вам?
- Сейчас узнаешь, - ответил Максимов, тыкая пальцем в кнопки.
Глава тридцать седьмая
УЛЫБКА ЗМЕИ
Цель оправдывает средства
Самвел Сигуа, грациозно изогнув кисть, плавно поднимал бутылку вверх,
не давая прерваться тонкому жгутику струи. Вино медленно заполняло бокал,
красная струйка пробивалась до дна, взбивая вокруг себя колечко весело
переливающихся пузырьков.
- Смотри, Наташа, оно оживает! Долго спало, а мы открыли бутылку и
разбудили его. Сейчас вино заиграет, как в тот день, когда добрые руки
выдавили сок из горячих от солнца ягод. Прошло десять лет, а оно помнит
себя молодым, представляешь? На! - Он придвинул бокал к сидевшей рядом
девушке. Так же медленно налил себе. - Запомни, Наташа, кто пьет вино, тот
никогда не забудет себя молодым. Водка что? Спирт с водой! Ее пьют, чтобы
забыться, состариться и умереть. А вино пьют, чтобы помнить все, оставаться
молодым и жить долго. - Он поднял бокал, посмотрел на свет сквозь рубиновое
вино. - Я пью, Наташа, за твою молодость. Живи долго и не забывай Самвела,
который, несмотря на седую голову, хотел быть молодым!
"Умница! - с удовлетворением подумал он. - Кукла безмозглая сразу же
полезла бы с комплиментами. А эта промолчала, только глазами повела. Ух и
баба!
Пить, правда, не умеет, клюет, как цыпленок". - Он посмотрел на бокал
Наташи.
Помада у нее была необычная - следов губ на кромке не осталось. И это
ему тоже понравилось. Терпеть не мог кроваво-красных ободков на сигаретных
окурках и бокалах.
С Наташей он познакомился случайно. Гога Осташвили создал целый гарем
из "мисс", "моделей", "красавиц" и прочих длинноногих дешевок. Время от
времени менял состав, для чего экстренно устраивал очередной конкурс
красоты. Иногда, не выдержав нудной процедуры награждения победительниц,
.сам забирался на сцену, вытягивал из шеренги купальников приглянувшихся
девиц, щедро одаривал ключами от автомобилей, турпоездками и шубами.
Победительницы, заранее повязанные контрактами с агентствами, продолжали
вышагивать по подиумам всех стран, зарабатывая хозяевам, себе и обнищавшей
стране валюту. Обласканных вниманием Гоги ждал трудный марафон номеров
отелей, кают круизных лайнеров, саун и загородных вилл. До финиша и
благополучного сожительства с богатеньким дядей доходили не все,
большинство терялось где-то по дороге. Но поредевшие ряды искательниц
быстрого и бесхлопотного счастья моментально заполнялись новыми
длинноногими куклами.
Самвел был вынужден, следуя в свите Гоги, время от времени оказываться
на этих ярмарках несозревшей красоты. Всякий раз чувствовал себя
оплеванным, настолько явной была купля-продажа живых кукол. Хотя после
стольких лет лагерей от целомудрия не осталось и следа, горская кровь
давала себя знать: не мог он спокойно смотреть на предлагающих себя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг