копыт. Оглянулся Николенька, видит: всадник нагоняет его. Скачет к
испуганному худышке сторож злой, рассерженный. На плечо ременная плеть
закинута, резвый конь храпит под уздой с медными бляшками. Все ближе топот
резвых копыт, нагоняет воришку конь-огонь. Побежал Николенька по проселку
быстрее, но ноги в вязкую грязь проваливаются, скользят босые ступни по
жирному сибирскому чернозему. Попался несчастный, как мышь. Догнал его
всадник и ударил, стеганул бичом поперек спины. Показалось мальчику, что
лопнула спинка его пополам от жгучей боли. Закричал Николенька громко и
рухнул, как подкошенный.
Упал в траву прошлогоднюю Николенька, в медунки нераскрывшиеся. Умолк
веселый жаворонок в синем небе, стихли песни жизни птичьей на мгновение
победившего зла.
Но ускакал свирепый всадник, поднялся с колен Николенька, поднял
измятую шапку с колосками, побежал в деревню с названием Орловка. Крутилась
в теплой деревеньке Орловке веселая мельница на малой речке Баргушке,
работал на ней добрый человек. Мельник брал у детей прелые колоски и, тайно
от соглядатаев, взамен давал туеса муки пшеничной. Пахла она сладко,
настоящая крупчатка. Случилось также и в этот весенний день, когда
постучался Николенька в ворота богатого мельника.
Побежал Николенька домой счастливый - хоть и болела спина, а сердце
ликовало. Дома ожидала его маманя болящая, тосковали на лавках сестренки
голодные, а он не зря время проводил, туесок муки раздобыл! Только испеки,
маманька!
Спустя годы понял Николенька, что орловский мельник Михаил помогал
голодным мальчишкам по доброте душевной, а тогда Николенька верил, что
мельник пропускает через жернова прелые колоски, превращает в белую муку
собранный хлеб.
Пролетели деньки весенние, наступило лето жаркое. Посевные работы
закончились, справили отсевки, тогда и подались мужички из села Высотино на
прииск, на Богунай золото мыть. Дело хорошее, сильным по плечу. Ушли многие,
ушел и старший брат Николеньки к веселым старателям в помощники.
Забеспокоилась слабая еще от болезни мать, попросила Николеньку пойти
проведать старшего сына, узнать, как работа идет в артели старательской.
Встал как лист перед травой Николенька спозаранку, а уж доброе дело его за
порог зазывает.
Приготовила мать чистые льняные полотенца и пирожки румяные, домашние,
не только для братца старшего, но и для других работников высотинских.
Уложил худышка, сын меньшой, в суму холщовую гостинца, подарки
народные, от жен и матерей, отправился как есть, босиком, в путь.
Пригревает его ласковое солнышко, стелется перед ним, петляет узкая
тропка в травках ароматных, снуют впереди зверьки полосатые, бурундуки и
земляные белки, суслики. Знает Николенька, это советуются по-своему зверьки,
пересвистываются, переговариваются, хлопочут о запасах на долгую зиму,
свистят, глазастые суслики из норок на Николеньку смотрят...
Радостно на душе у маленького сибирячка. Босые ноги сами по прохладной
тропке бегут, выводит она путника прямо к речке.
Запели в лесу звонкие птички, засияло солнышко в капельках росы на
цветах. Глядит, а рудник неподалеку.
Драги шумят, люди разговаривают. Спрашивает Николенька у первых
встречных: "Где тут высотинские пахари промышляют?"
Отвечает мальцу сам строгий управляющий: "Старатели из вашего Высотино
моют песок у самого Камня шамана, при ручье Шаманском".
"Где же искать Камень шамана?" - удивился мальчик.
"Беги по тропочке на восток, где солнышко всходит, там увидишь черный
камень, блестящий, как мех черного соболя, это и есть Камень шамана, там
земляки твои работают".
Заторопился босоногий братишка, быстрыми ножками побежал по узкой
тропочке туда, куда показали ему. Начал густеть лес, травы выше пояса стали,
можно и зверя встретить в тайге такой. Нависают над Николенькой еловые лапы,
шуршат об одежду ветки... Страшно идти мимо завалов буреломных, упавших от
старости кедров, любят прятаться в них хищные лесные рыси...
Долго дышала на него сыростью чаща лесная, били по лицу ветки зеленые,
пахучие, но наконец расступилась тайга густая, открылась полянка при ручье
веселом. Рядышком у воды знакомые мужички-высотинцы, здесь они малую запруду
из бревен сработали, воду в сторону отвели, а сами на донном песке топчутся.
Николенька увидел старшего брата своего. В огромных шароварах льняных,
в поясе плетеном, рубашке ситцевой, как и все старатели, держал в сильных
руках огромную, с длинным черенком ковшовую лопату. Вот и встретились!
Поздоровался Николенька с мойщиками и к брату подошел.
Главный артельщик улыбнулся приветливо маленькому Николеньке:
"Здравствуй, помощник высотинский! Сказывай, с чем пожаловал?"
"Гостинца принес своим!"
Оживил усталые лица детский голосок. "Покажи-ка, внучок!"
Николенька достал из сумки ушастый узелок с пирожками, молоко, разлитое
в винные бутылки, хрустящие полотенца льняные. Отдал записки от женщин,
матерей и сестер.
Слава Богу, в деревне тихо, дома все в порядке.
"Добрый ты мальчик!" - улыбнулся старший артельщик, погладил кудрявую
головку Николеньки, посмотрел на босые ножонки в цыпках. Заметил бедную
одежонку и голодный взгляд запавших глаз. Решил главный артельщик отделить
худышке малость от несметных богатств Богунайских. Заслужил добрый мальчонка
светлую радость в голодное время.
"А что, братки, кину я мальчонке из-под Камня?" - осторожно спросил
старший артельщик у товарищей своих.
Перемигнулись меж собою старатели, заулыбались.
"И то дело!" - утвердительно отвечали старшему.
Взял артельщик лопату ковшовую, зачерпнул ей из ручья, что рядом
звенел, песка донного и бросил на грохот деревянный. Запестрели на лопате
камушки, галечки, песок желтоватый. "Пойдем, попытаем счастье твое!"
"Смотри, Николенька, золотой самородок!" - говорит ему старший брат. А
Николенька всматривается во все глазки и ничего похожего на легендарное
золото не видит. Камушки как камушки, песок как песок!
Не заметил мальчик Николенька никакого самородка на грохоте.
Высыпался грунт песчаный на зеленую траву, перестал двигаться грохот.
"Плохо смотришь, маленький! Пропустишь подарок!" - смеется артельщик.
Наклоняется артельщик к зеленой траве, сам снова грунт на лопату собирает и
бросает опять на решето деревянное.
Видит мальчик, блеснуло что-то в песке речном. А старатель взял
крошечный камушек: "Смотри! Первый твой золотой самородок! Держи!"
Старший брат проводил его до главной тропы на Ильинку, про Камень
шамана дивные слова сказывал. Из-под Камня родник бьет, ручей от него
начинается, кипучей воды, пузырящейся. Петляет по ручью золотая жила, как
живая, то пропадет неведомо куда, то отыщется снова. Но всегда под черный
небесный осколок уходит, верно замечено, будто колосья золотые в спелый сноп
собираются. Доберутся рудознатцы до вороненого Камня, но под него копать не
решаются. Страшно! Чует душа старателя, что недаром встал здесь темный
Камень, что сошелся на нем клином белый свет. Замечено, что если придет сюда
добрый человек с горькою нуждою, всегда отыщет утешение от Камня шамана.
"Так и с тобой, Николенька, получилось! Знали заранее, поможет Камень
шамана!"
Взял Николенька камушек и в деревню Ильинку побежал.
Робко в магазин зашел, боялся, глазами разбежался. А в магазине красиво
убрано и пахнет вкусно, конфетами и пряниками. Наконец достал из-за пазухи
подарок Богунайский, показывает продавцу блестящий камушек, а тот его сразу
на весы кинул: "Два грамма у тебя, мальчик".
Затем выдал ему хрустящую бумажку, называемую по-иностранному боной.
"Выдаю тебе бону на пятьдесят золотых копеек!" - сказал продавец.
"А что же я могу купить на них?" - со страхом спросил Николенька.
Леденец сладкий, а может быть, мятный пряник?
"Мешок белой муки или большой ящик конфет!" - отвечал вежливый
продавец.
Выскочил из магазина Николенька, побежал к Кану, упал в траву на
бережку речном, долго плакал. Нервы детские радости не стерпели. Как в
сказке исполнились желания! А сколько он за хлебушек этот натерпелся!
Обрадовались дома и три сестренки, и слабая здоровьем матушка, все плакали.
Через день приехали они с матерью за мукой пшеничной на телеге.
Огромный мешок выдали в магазине счастливчикам.
Мать все спрашивала, что за Камень шамана, счастливый такой? Почему
несчастным помогает?
Николенька не отвечал, он гладил теплый, нагретый солнцем бочок белого
от крупчатки мешка.
Напекла хозяйка пышные ароматные караваи хлеба.
Прошли годы. Вырос Николенька, стал уважаемым в городе человеком,
Николаем Прокопьевичем из рода Савиных. Воевал на фронтах Великой
Отечественной, заслужил много наград. Трудился после войны в городе
Зеленогорске на благо Отечества, но не забыл доброты своего народа,
спасавшей семью в голодное время...
Однажды пытался найти в тайге Камень шамана, но не нашел, не вспомнил
то место, не смог. Рядом с Камнем нет ни горы, ни скалы, только ручей
звенит, бежит вода прозрачная. Как и много лет назад, сохраняет Камень
шамана тайну своего цвета: с одной стороны темный, как мех черного соболя, а
с другой - белый, с яркими черными крапинами...
Не только в сибирской тайге встречаются черные небесные гости
каменные... В разные времена разные народы ощущали возле камней таких связь
с небом, считали место такое за святыню. Рассказывали опытные люди, что
замечено было старателями два раза в году нечто странное. Испускает Камень
светлое розовое свечение. Вредит оно здоровью человека любопытного, но не
боялся остаться у светящегося камня на ночь только старый шаман. Так и
прозвали место это - Камень шамана. В году только два редких дня выпадает,
на летнее и, стало быть, зимнее противостояние небесных планет. Начинается
свечение тихо, понемногу, за два-три дня до противостояния, а в полную силу
светит лишь одну ночку летом и одну зимою. Объяснить того никто из простых
людей не может, ждет таинственный небесный гость лучших времен для ответа на
загадки свои.
Придет к черному камню на Богунай охотник, и охватит его радость, да и
уважение к родной Сибири. А в тяжелое время подарит Камень шамана
заслуженное утешение многострадальному крестьянину.
СЫН ЧИНГИСХАНА - ПРЕМУДРЫЙ ДЖУЧИ
В незапамятные времена, когда не было в древней Сибирской стране
городов, а только великая тайга простиралась от края и до края, жили у
таежной реки Кан разумные и богатые племена лесных людей.
Не имели они никакого родства с далекими западными народами, но знали
родичей своих на нынешней Аляске, куда лежит далекий путь через весь
восточный Север, а Великий океан разделяет берег Азии и Америки Голубым
проливом, названным так американскими алеутами.
Когда вновь настигали Америку воинственные племена и страшные болезни,
американские индейцы искали новые земли. Даже скарлатина и корь были
равнозначны чуме и холере. Смерть несли им неведомые захватчики страшную.
Тогда и нашлись смельчаки, отправившиеся в дальний путь дорогами птиц.
Индейцы видели, как прилетают в Америку птицы, белые лебеди, голубые гуси,
многочисленные виды уточек. Они знали, что птицы только зимуют в Америке,
значит, есть земля за Великим океаном, откуда прилетают бесчисленные
пернатые.
Племена алеутов уходили в Сибирь, прячась от сибирских народов, не
желая никаких встреч с белыми людьми. И нашли здесь храбрые путники таежные
места, пригодные для жизни. Звери и птицы населяли девственные леса, рыбы и
бобры - таежные реки.
Принесли они с собою и промыслы предков, выделку шкур звериных,
изготовление острых ножей и наконечников копий. Только землю таежную не
смели трогать лесные люди. Показывая гостям множество даров таежных,
осуждали землепашцев они.
"Зачем ранить землицу-матушку, если она и так дает бесчисленные плоды
для людей лесных? Разве мало меда диких пчел, мяса оленей, глухарей и
куропаток лесных? Разве не растет всюду дикий лук и чеснок?"
Не трогали земли и мудрые сибирские зыряне. Благоговейно относились к
земле-матушке, радовались удачной охотой, редкой и богатой рыбалкой.
Украшали шитьем одежду, меховую обувь, предметы домашние.
Но особенно славились их племена железным литьем и поковками.
Усть-Барга удобным местом была для малых домен и жарких горнов. В ее
окрестностях находили болотную руду. По воде речной можно было руду привезти
и готовые поковки в дальние села отправить. По голубой реке дальние торговые
пути не дальними станут, если храбрые люди за дело возьмутся.
Нашлись умельцы народные, расплавили в печах железные камни, а
кремниевые добавки рядом, слюдяные горы почти у речки стоят. Принялись
лесные люди лить-отливать из блестящего металла важные вещи, для хозяйства
полезные. Остроги - тайменя бить, наконечники для стрел и копий, ножи и
сабли, кинжалы и скребки. Дело железное прославило лесных людей, слава о них
до наших дней докатилась.
Житейские мелочи мастерили с искусством, но, кроме того, научились
оружие прекрасное готовить. Ржавчины не боялись поковки лесных людей, веками
в сырой земле сохраняясь, вполне для дела и сегодня годятся. Вооружение
достойное имели жители лесные, а потому не боялись лихих разбойников и
грабителей. Со временем научились они кольчуги кованые делать, щиты и
доспехи для воинов, сильные люди без страха смотрели в будущее.
Но пришло новое, жестокое время. Далеко-далеко на востоке, в степной
Монголии, собрал под свои знамена великие орды кочевого народа великий вождь
и воитель востока князь Чингисхан.
Не ремеслами и науками, но кровавыми убийствами стяжал себе славу
жестокий монгольский владыка.
Вставали над огромной Сибирью красные рассветы, тревожно кричали в ночи
лесные птицы.
А тем временем покорил великий хан все восточные страны и устремил
грозный взгляд на землю сибирскую. Но ничего не случается просто так, всегда
каждому деянию человеческому предшествует слово.
Потому собрал Чингисхан в золотом шатре четырех своих сыновей, чтобы
узнать, достойны ли они править народами.
Стал расспрашивать хитрый отец сыновей своих о том, чем заняты молодые
джигиты.
Улыбались отцу разодетые в меха и парчу царевичи и весело говорили об
охоте соколиной и жарких схватках на границе южной.
Но серьезно и строго посмотрел на великого отца только старший царевич
Джучи, известный ученостью и разумностью.
"Главное дело всякого правителя - заботиться о благе родного
Отечества!" - ответил молодой сын Чингисхану и заслужил великое доверие
родителя своего.
Каждому царевичу Чингисхан надел определил, приказал завоевывать и дань
собирать. Но премудрому Джучи самый большой надел дал, огромную нынешнюю
Сибирь. "Из двух зол всегда выбирают худшее" - говорит народная мудрость. И,
значит, повезло нашему краю, что повел войска кровожадных завоевателей
премудрый Джучи. Победить несметные орды пришельцев было невозможно, но
пострадать от них можно было по-разному.
Прочие жестокие сыновья Чингисхана повторяли одну и ту же уловку:
заманивали супротивника и истребляли дочиста, выжигали селения, города,
ровняли с землею крепости, вырезали, чтобы никогда не воевать здесь.
"Оковами станет страх, цепями - смертельный ужас, идолами будут доносчики
ордынские!" - говорил Чингисхан.
Истребителями народов стали все потомки Чингисхана, кроме премудрого
Джучи. Он призывал братьев к милосердной мудрости, убеждая, что неразумно
жечь и убивать всех в городах и селениях, вытаптывать конницей поля и сады,
сжигать крепости.
Выгоднее и мудрее предлагать покоренным народам вечную дань, а
монгольским воинам не давать грабить народы. "Если не нарушим мы устои жизни
племен, то будем получать ежегодную дань, а с мертвых ничего взять не
сможем!" - поучал братьев премудрый Джучи.
Мудрые слова говорил Джучи, далеко смотрел он в будущее.
Но не хотели усмирять свои страсти ханские сыновья, даже ради будущего
империи Чингисхана. Хмуро слушали мудрые речи и точили свои кинжалы,
предпочитая учености алчность.
Огнем и мечом продолжали они покорять просторы земли, а премудрый Джучи
требовал от городов и селений богатую дань сокровищами. Избавленные от
разорения жители быстро собирали выкуп, и Джучи покорял огромные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг