Нам действительно было пора. Я помог Даниле устроиться в седле одной из
лошадей, сам вскочил в седло другой и наклонился к Опину:
- Где мы встречаемся?..
- Вы поедете по дороге в сторону гор... Пока эта дорога будет видна... Я
думаю, сегодня вы дальше Задумчивого ползуна не уедете... - Он посмотрел
на Зопина.
- Нет, не уедут... Куда им на лошадях-то... - покачал тот головой.
- Значит, так и договорились... Вечером у Задумчивого ползуна мы вас
найдем... Или вы нас...
- Да кто это - Задумчивый ползун?.. - спросил я.
- Не кто, а что... - назидательно ответил Опин. - Задумчивый ползун -
это...
- Не говори!.. - встрял Зопин. - Сам догадается... - И он хитро на меня
посмотрел.
- Хорошо, постараюсь, - улыбнулся я гному.
- Трогаемся! - подняв голову, скомандовал я и повернулся, чтобы махнуть
рукой гномам, но тех уже возле скалы не было.
Многоликий в одиночестве смотрел нам вслед, пока мы огибали Черную скалу.
Но вот он скрылся за отвесным гранитом, и тут до нас донеся его крик:
- Возвращайся, Белоголовый! Я буду ждать!.. - А еще через секунду над нами
пронеслась огромная зеленая птица с отливающцми бронзой концами крыльев.
Мы недолго ехали по дороге: как и предупреждал Опин, она скоро исчезла в
загустевшей траве. Видимо, в сторону гор мало кто ездил - это был, по
здешним меркам, конец света. Наши кони, почти не понукаемые, шли неспешной
рысью по густому летнему разнотравью лугов. К середине дня окружающая
местность стала меняться. Появились холмы, и лошади, сберегая силы, начали
петлять между ними по низинам. Спутники наши ехали молча, то ли не желая
навязывать нам свое общество, то ли считая нас слишком высокопоставленными
особами. Только когда я спросил одного из гвардейцев, выглядевшего
наиболее внушительно, сколько продлится наше путешествие, он коротко
ответил:
- Около шести дней, Белоголовый... - но дальше беседу поддерживать не
стал, а послал свою лошадь на вершину ближайшего холма, чтобы оттуда
осмотреть окрестности.
Черная скала толстым корявым пальцем маячила за нашей спиной, а впереди,
ничуть не вырастая, стояли синие горы, чуть розовея вершинами.
Данила вовсю наслаждался конной прогулкой, нисколько, по-видимому, не
страдая от длительного общения с седлом. "Ну вот и еще один вид спорта ты
у меня освоишь... - подумал я с легкой усмешкой. - Будешь почти готовый
пятиборец..."
Где-то в середине дня мы остановились на короткий привал и обед, а затем
двинулись дальше. Солнце медленно катилось к горизонту, когда впереди, за
невысокими холмами, показалось странное серовато-бурое искристое
образование, напоминавшее излом огромной гранитной глыбы. Только в отличие
от гранита, мрамора, туфа и других окаменелостей эта масса явно, хотя и
очень медленно, двигалась. Я сам обратил на этот феномен внимание только
после того, как Данила, направив свою лошадь ко мне, громко прошептал:
- Дядя Илюха, вон та каменюка ходит!..
Я пригляделся и вначале ничего не заметил. Но когда я приостановил свою
лошадь и внимательно понаблюдал за указанным объектом, мне стало ясно, что
мой маленький спутник оказался гораздо наблюдательнее меня.
Я приблизился к командиру нашего сопровождения и молча указал в сторону
движущейся скалы. Он также молча повернул отряд в указанном направлении.
Странная движущаяся скала была ясно видна, однако добираться нам до нее
пришлось довольно долго. Солнце уже успело зайти за горизонт, вечерний
воздух посвежел так, что Данила натянул на голову капюшон, а я подумывал,
не достать ли мне из седельного мешка дареную шкуру. И тут, обогнув
очередной холм, мы в быстро надвигающихся сумерках увидели предмет своего
интереса. Это действительно была огромная, совершенно голая,
поблескивающая слюдяными вкраплениями скала размером с трехподъездный
четырехэтажный дом. И эта глыба гранита явственно перемещалась. Пройденный
ею путь был отмечен здоровенной колеёй с вырванной и перемолотой травой,
поломанными, втоптанными в землю кустами и деревцами.
А невдалеке от этой темной, перепаханной и укатанной полосы мирно горел
небольшой костерок, у которого мелькали до боли знакомые колпаки. Мы
направили лошадей в сторону костра и тут же услышали довольный голос
Зопина:
- Во! Мы точно рассчитали! Как раз к ужину их лошадки до Ползуна и добрели!
- Ты лучше смотри, чтобы у тебя опять каша не убежала! - послышался
недовольный окрик Опина. - Оставишь всех без ужина!..
- Это у кого каша убежала? Это когда это у меня каша... - немедленно
отреагировал Зопин, воинственно размахивая огромной разливной ложкой.
- Смотри, ложку на ногу уронишь - я тебе ее бинтовать не буду, - перебил
его Опин.
- А зачем ее бинтовать?.. - сразу "купился" Зопин.
- Так если ты свою ложку на ногу уронишь, ты ж ее сломаешь!..
- Ложку?.. - не понял Зопин.
- Ногу!.. - пояснил Опин и постучал себя кулаком по голове.
Зопин захлопнул рот, и его физиономия стала краснеть, быстро достигая
оттенка зрелого помидора. На глазах его выступили злые слезы, и вдруг он
начал быстро шевелить губами, не произнося при этом ни слова. Несколько
секунд продолжалась эта немая сцена, за которой даже Опин наблюдал с
некоторой тревогой, пока наконец Зопин явственно не произнес:
- Ты, тип в грязном желтом колпаке, каши сегодня не получишь, даже и не
проси!!!
- Нужна мне твоя подгоревшая каша, - с видимым облегчением ответил Опин и
повел своим вздернутым носом в сторону костерка.
Зопин тоненько пискнул и бросился мешать подгорающую стряпню своим
черпаком, а мы, едва сдерживая рвущийся хохот, полезли с лошадей.
Гвардейцы сопровождения тут же принялись устраивать лагерь, лошадей
отогнали на ближний лужок под присмотром одного из солдат, мы с Данилой
сразу направились к костерку гномов.
Несмотря на едкое замечание Опина, запах у костра был настолько
аппетитным, что постепенно около него собралась вся наша экспедиция. При
этом каждый из подходивших считал своим долгом демонстративно потянуть
носом и на свой собственный лад произнести одну и ту же фразу:
"Как вкусно пахнет". В результате все получили по полной миске каши с
мясом, куску пирога, и каждому был обещан какой-то особенный чай. Даже
Опин, несмотря на произнесенное в его адрес проклятие, получил свою миску
каши и пирог, сопровожденную неясным смущенным бурчанием, что-то вроде:
"...Видеть не могу голодных гномов..." На это Опин только довольно
улыбнулся и принялся уплетать свою порцию за обе щеки.
Чай, поданный после каши, был настолько хорош, что многие пили его даже
без меда, выставленного щедрой зопинской рукой. А затем вся наша компания
разлеглась на травке. Гвардейцы - несколько в стороне, что-то тихо
обсуждали между собой, временами посмеиваясь и толкая друг друга в бока.
Данила с Зопином мыли посуду, Опин, бормоча себе под нос недовольным
баском, копался в своем мешке.
Смеркалось. Огромная гранитная глыба постепенно сливалась с темным небом и
словно растворялась в нем, теряя свои очертания. Я поднялся с травы и
медленно направился к ней. Глядя на слабо поблескивающий гранитный излом,
медленно-медленно проплывающий мимо меня, я подумал: "Почему же,
интересно, тебя прозвали Задумчивым ползуном?"
- Потому что я задумчивый и при этом все время ползу... - звонко, как удар
камня по камню, донеслось из глубины гранита.
Признаться, я оторопел - эта глыба гранита не только перемещалась, но
вдобавок еще и отвечала на невысказанные вопросы! Притронувшись к граниту
рукой и ощутив легкую, но мощную вибрацию, я подумал другой вопрос,
вызывая Ползуна на беседу: "И зачем ты это делаешь?"
На секунду мне показалось, что Ползун застыл на месте, но его движение тут
же восстановилось, а ответ на этот раз пришел, словно шорох пересыпаемого
песка:
- Так ты меня услышал? Как интересно!.. А может быть, ты - Серый Магистр?
Да нет, не похож...
Серый Магистр! Похоже, эта странная каменюка была способна изумлять меня
бесконечно! Меньше всего я готов был ожидать от нее каких-либо слов,
касающихся Серого Магистра! Пусть прошло уже почти пять лет с того
момента, как... мне приснился странный сон, пусть я в том сне не
встречался с Серым Магистром, но слишком часто за последние пять лет эта
личность приходила мне на ум.
"И что ты знаешь о Сером Магистре?" - почти выкрикнул я, незаметно для
себя начав движение рядом с камнем.
- А зачем тебе об этом знать? - тихо прошуршало из скалы.
"В совершенно ином мире я слышал о могущественном Сером Магистре, и мне
интересно, что известно о нем здесь?.."
- Хм... - снова зашуршал Ползун, - а почему бы мне и не ответить этому
странному... водянистому существу, похоже, не без дара, раз уж оно меня
услышало... Ну что ж ответ на твой вопрос будет таким: однажды на моем
пути встанет человек, который назовет себя Серым Магистром. Ему я должен
буду передать доверенное мне слово. После этого я остановлюсь навсегда и
люди дадут мне другое имя!
"И какое же слово ты должен передать Серому Магистру? И от кого?"
- Разве ты Серый Магистр, чтобы из-за тебя я остановил свое движение? Да и
встал ты не передо мной, а рядом... Ты любопытен, но не более того...
И в этот момент меня кто-то дернул за рукав рубашки. Я повернулся и увидел
огромные испуганные глаза Данилы.
- Дядя Илюха, что с тобой?..
- А что?.. - хрипло выдохнул я.
- Так я посуду помыл, смотрю - тебя нет. Потом вижу, ты идешь рядом с
этим... камнем и рукой за него держишься. Я подошел, а ты весь белый,
глаза закрыты, губы у тебя шевелятся, а ничего не говорят... Знаешь как я
испугался!..
- Ну, ничего... все в порядке... - уже более нормальным голосом успокоил я
мальчишку. - Это я просто так побеседовал...
- С кем? - В глазах у Данилы зажглось любопытство.
- Так вот с Ползуном и побеседовал, - как можно беззаботнее проговорил я.
- Ну да?! - недоверчиво протянул он. - Разве ж эта гранитная глыба
разговаривать может?!
- Ну, если она может двигаться, то почему бы ей и не разговаривать?
Данила с удивлением и некоторым почтением посмотрел на мерцающую гранитную
стену, проплывающую мимо нас.
- Знаешь что, Данилушка, а не пойти ли нам спать. Что-то я устал. - Я
положил руку на плечо мальчика и увлек его в сторону тлеющего костра и
темнеющих палаток. Через несколько минут мы улеглись, и я практически
сразу провалился в сон.
Когда мы с Данилой проснулись и выбрались из палатки, гномов уже не было и
в помине. Старший сопровождавшей нас группы доложил, что "...малыш в синем
колпаке долго бурчал насчет поздних прогулок, а затем заявил, что раз
лошадей у них нет, они отправятся пораньше..."
- и где же мы теперь их будем искать?.. - задал Данила главный вопрос.
- Желтый колпак перед уходом сказал, что они будут нас ждать у седьмого
холма.
- И где этот седьмой холм? - спросил я.
- Гном сказал, чтобы мы держались принятого направления, тогда выйдем
прямо на седьмой мимо пятого...
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил я Данилу. Тот отрицательно помотал
головой, но при этом улыбнулся.
Мы быстренько умылись, перекусили и бросились догонять ушедших вперед
гномов.
Путь наш по-прежнему пролегал между холмов, покрытых густой травой,
низкорослым кустарником и редкими негустыми рощами. Дважды мы пересекали
вброд довольно широкие ручьи. Погода стояла ясная, небо было высоким и
темно-голубым, лошади широкой спокойной рысью неслись вперед, в общем, не
путешествие по пустыне, а загородная прогулка. Когда солнце повисло над
горизонтом, а тени от всадников стали непомерно длинными и стертыми, я
принялся внимательно оглядывать окрестные холмы, гадая, какой же из них
седьмой. На мой урбанизированный взгляд все эти вздутия почвы были на одно
лицо, а отсчитывать от какой-либо вехи я не мог, поскольку и вехи-то
никакой не было.
И тут мой юный востроглазый спутник заявил, что седьмой холм как раз перед
нами. Все недоуменно взглянули на него, а он в ответ на невысказанный
вопрос ткнул пальцем вперед и уточнил:
- Вон же вывеска на холме стоит - "Седьмой"! Действительно, на покатой
вершине холма, высившегося впереди, торчал вбитый в землю шест, на котором
был прибит то ли кусок картона, то ли обломок доски, и на нем корявым
"детским" почерком было выведено коричневое слово "Сеньдьмой". Вся наша
команда не сговариваясь потянулась к вершине холма и, остановившись у
этого странного шеста, принялась оглядывать окрестности в поисках наших
коротконогих ходоков. И опять Данила первым заметил в опускавшемся на
землю полумраке слабенькую иску костерка, приплясывающую у подножия холма
среди зарослей кустарника.
Спустившись к костру, мы обнаружили ту же ситуацию что и накануне - Зопин
кашеварил, а Опин давал ему советы и подвергал его резкой критике. Когда
наши лошади миновав ограду из кустов, остановились у разбитого гнома ми
лагеря, Опин поднял голову и, обращаясь к своему товарищу, ворчливо сказал:
- Ну вот, а ты спорил со мной! Видишь, как они хорошо считают, аккурат к
седьмому холму вышли. Так что ты проиграл - с тебя дублон.
- Когда это я проиграл? - удивился Зопин.
- Ну как же, ты же все время говорил, что они только до пяти считать умеют.
- Это почему это Зопин решил, что мы считаем только до пяти? - не
удержался Данила.
- А потому что сам он считает только до трех... - тут же уточнил Опин.
- Это кто считает только до трех? Это кто до трех только считает? - тут же
принялся причитать оскорбленный гном в синем колпаке. - Да я, если хочешь
знать, могу считать не переставая хоть...
- Знаю, хоть сколько хочешь... - закивал головой Опин.
- Точно... - подтвердил Зопин.
- Но только до трех... - опять повторил Опин.
- Да почему ты так говоришь?! - завопил Зопин.
- Да потому, что ты всегда готовишь обед только из трех блюд - первое,
второе и третье. Ни тебе закусок, ни тебе десерта. А все потому, что ты их
посчитать не можешь...
- Ну, - Зопин помахал своей замечательной разливной ложкой, словно
бейсбольной битой, - будет тебе десерт!.. - И, надувшись, отвернулся к
своей стряпне.
Пока гномы развлекали нас с Данилой своей очередной перепалкой, гвардейцы
поставили палатки, отогнали пастись лошадей, достали запасенный провиант,
присоединив его к тому, что готовил Зопин, притащили побольше хвороста,
разложили вокруг костра попоны, так что к ужину все было готово.
На этот раз Зопин сварил замечательную, густую, пахучую похлебку из
каких-то удивительно вкусных корешков с ломтиками вяленого мяса. Разливая
ее по тарелкам и слущая восторженные похвалы в свой адрес, он молча, но
довольно улыбался и только, протянув наполненную тарелку Опину, добродушно
буркнул:
- Это тебе первое...
Пока мы хлебали горячую похлебку, Зопин поставил перед нами несколько
тарелок с различным печевом, обращаясь к Опину, с улыбочкой процедил:
- Это тебе второе... - и отправился разливать традиционный чай. Подавая
дымящуюся кружку своему товарищу, он довольно бросил: - Это - третье...
Когда мы уже дохлебывали чай, Зопин подошел к довольному, сытому Опину,
держа руки за спиной, и торжественно заявил:
- А это тебе, на десерт, четвертое... - Опин заинтересованно поднял голову
и тут же получил по лбу огромной Зопиновой разливной ложкой.
Выдав другу десерт, Зопин одним прыжком отскочил метра на два назад и
принял боевую стойку борца сумо, держа на отлете свое разливанное оружие.
Однако Опин даже не встал с места, видимо, ударом по лбу его пронять было
трудно. Он потер ушибленное место и, неожиданно улыбнувшись, заявил:
- Признаю свою ошибку, ты умеешь считать... до четырех. Только если ты
будешь драться ложкой и сломаешь ее, я тебе новую строгать не буду...
Зопин испуганно осмотрел свой драгоценный уполовник, спрятал его за пазуху
и молча отправился к костру, на котором закипала вода для мытья посуды.
- Слушай, желтый колпак, - заговорил вдруг один из гвардейцев. - Ты же
души не чаешь в своем друге. Что же ты его своими подначками каждый вечер
из себя выводишь?
Опин внимательно посмотрел на вопрошавшего, перевел взгляд на костер,
около которого топтался его друг, а затем тихо ответил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг