Л. и Е. Лукины
НАШИ ИДУТ!
Я все равно паду на той,
на той единственной, гражданской.
Булат Окуджава
Вот уже третий день шаталась вокруг города загадочная
канонада, бухало то с юга, то с севера. Кто-то с кем-то, видать,
выяснял отношения: то ли чечня с ОМОНом, то ли казаки с
демократами.
Озаряя улыбкой мрачный уставленный столами полуподвальный
коридор, Леня Возгривый устремлялся танцующей походкой от
сослуживца к сослуживцу, присаживался на краешек, подмигивал
заговорщически.
-- Наши идут!-- радостно сообщал он вполголоса.-- Либералы!
У сослуживцев менялись лица. Некоторые тут же извлекали
подрагивающими пальцами коробочки с драгоценными чинариками и
предлагали закурить.
-- Хватит! Сколько можно!-- блестя глазами, излагал Леня в
то время, как сотрудник торопливо высекал искру и раздувал трут.-
- Накушались мы этого четверовластия! Будя!..
Прикуривая, он зловеще взглянул на окованную жестью дверь,
за которой когда-то, до сдачи остальных этажей в аренду, хранился
пожарный инвентарь. Взглянул -- и поперхнулся. Дверь была
приоткрыта, и в проеме маячила массивная фигура директора. Грозно
сводя брови, шеф смотрел на Леню.
-- А ну-ка зайди,-- сказал он негромко и, грузно
повернувшись, скрылся в кабинете.
Почувствовав себя крайне неуютно, Леня погасил окурок и,
спрятав его за подкладку, прошел в тесноватое помещение с
единственным зарешеченным окном.
-- Чего панику сеешь?-- хмуро спросил директор.-- Какие еще,
к лешему, либералы?
-- Какие-какие!-- нагловато ответил Леня.-- Левые!
Директор засопел.
-- Еще раз рот откроешь,-- предупредил он,-- компенсации
лишу!
За горизонтом ухнуло, и это придало Лене силы.
-- Не имеете права!-- сказал он.
-- А вот имею!-- тихонько рявкнул директор и еще тише
хлопнул ладонью по столу.-- Установка пришла: либералам (особенно
левым) компенсацию можно не платить!
-- Так какой же я либерал?-- закричал Леня.
-- А чего ж тогда говоришь: наши идут?
-- Ну... наши либералы, местные...-- пояснил перетрусивший
Леня.
-- А ну пошел отсюда!-- багровея, прохрипел директор -- и
Леня пошел.
-- У, гад!-- шмыгнув носом, проговорил он уже в коридоре.--
Аппар-ратчик! Демократ недорезанный! Ну ничего... Недолго
осталось...
И он чутко повел алым оттопыренным ухом. Канонада, насколько
можно было судить, уползала, ворча, к юго-востоку...
Директор же стоял, насупившись, перед зарешеченным,
наполовину утопленным в грунт окном и тоже слушал канонаду.
Может, и впрямь либералы?.. Знать бы хоть, что они сейчас из себя
представляют...
Он подошел к телефону и набрал номер.
-- С мэром соедините,-- сквозь зубы потребовал он.-- Что
значит -- с которым? От христианских демократов, разумеется...
Ефим? Слушай, что там за пальба вокруг города?.. Какой, к черту,
охотничий сезон? Ты кому голову морочишь!.. Да нет же, клянусь,
никому ничего...-- Он замолчал, мрачнея, затем сдавленно
переспросил: -- Даже так?.. Н-ну ладно...
Сильно постаревший за время разговора, он повесил трубку и,
постояв в тяжком раздумье, заглянул за фанерную перегородку, где
сидела секретарша с жадно раскрытыми глазами.
-- Кажется, мост взрывать будем...-- сипло сообщил ей
директор.
Та ахнула.
-- А кто хоть наступает-то?
-- А бог их знает,-- буркнул директор.-- То ли сексуальные
меньшинства шалят, то ли младоленинцы с юга прорываются...
Секретарша схватилась за побледневшие щеки. О вооруженных
формированиях сексуальных меньшинств в городе ходили самые черные
слухи. Шепотом рассказывали о том, какие зверства творят они в
захваченных населенных пунктах, не щадя даже домашних животных...
Близкую к истерике секретаршу пришлось долго успокаивать. Но
если бы директор бросил ее и выглянул на минуту в коридор, он бы
обнаружил, что сотрудник Леонид Возгривый вновь злостно нарушает
последнее постановление о непропаганде.
-- Придут...-- взахлеб говорил Леня, совершая странные
движения руками, -- он как бы потрясал перед сослуживцами
невидимым арбузом.-- Сахир -- ложками жрать будем! Какаву --
горстями! Спирту...-- Леня зажмурился.-- Залейся!..
На лицах сослуживцев все сильнее проступало выражение
покорности судьбе и сильнейшей тоски по чему-то навеки
утраченному.
А либералу Лене уже мало было этой аудитории. Канонада звала
на площадь. Взбежав по лестнице в забаррикадированный вестибюль,
Леня выскользнул на улицу и увидел на той стороне огромную
угрюмую очередь, уходящую за угол -- к чему-то отсюда не
видимому.
Ветер перекатывал по мостовой большую семисотрублевую
купюру. Леня пнул в восторге бумажку с ненавистной символикой и
побежал к людям.
-- Господа!-- петушиным голосом возгласил он.-- Ура,
господа! Наши идут!
Очередь зашевелилась, заворчала.
-- А толку-то?-- буркнул кто-то.
-- Смотри, господ нашел!-- подхватил пронзительный
старушечий голос.-- Этому толк при всех властях будет! Ишь, морду
наел!
-- А по морде его!-- радостно предложили в очереди.
Кто-то выскочил из людской гущи и погнался за Леней. Они
пролетели, как ошпаренные, пару кварталов, потом Леня свернул в
знакомую арку, где легко сбил погоню со следа. Отдышавшись, вышел
в другую улицу (совсем рядом с домом) и с восторгом обнаружил,
что канонада придвинулась почти вплотную, что бой гремит уже чуть
ли не в соседнем квартале.
Уразумев этот факт, Леня стремглав кинулся к дому.
-- Шашка где?-- крикнул он, вбегая в квартиру.
-- Что?-- в ужасе отшатнулась жена.
-- Наши идут!-- ликующе выкрикнул Леня.-- Ну я ему сделаю,
ком-муняке бывшему! Шашку давай!
Жена поспешно нырнула под койку, где под грудами тряпья
хранилась выменянная на барахолке и неумело заточенная шашка.
События в городе развивались. К часу дня в улицу перед
учреждением ворвалась покрытая ковром тачанка под зеленым
знаменем пророка. Пока еще было непонятно, удирает она от кого-
нибудь или же, напротив, за кем-то гонится и вообще откуда она
такая взялась, но привинченная к бричке ракетная установка
располагалась перпендикулярно к направлению движения и была
готова к стрельбе.
Очередь залегла, переругиваясь. Сквозь грохот копыт и визг
колес было слышно:
-- Да ничего подобного! Я -- вон за тем, в кепке, а за кем
вы лежите, я не знаю!..
Вылетев на угол, тачанка ни с того ни с сего произвела
выстрел, разнеся остатки пьедестала, на котором кто-то когда-то
стоял, и чуть не столкнулась с пивной цистерной, угнанной полчаса
назад преступниками из группировки "Одуванчик". Один осколок
пробил емкость, из дыры полезла мыльная пена, а находящийся за
рулем угонщик вообразил, видимо, что его пытается перехватить
муниципальная милиция, и ударил по газам.
Началась бессмысленная погоня тачанки за цистерной. Однако
за секунду до того, как она началась, какой-то случившийся рядом
алкаш прыгнул на емкость и прилип к ее покатому боку, широко
раскинув руки. Бог его знает, за что он там держался, но только
пиво, толчками выплескивающееся через пробоину, лилось ему прямо
в рот.
Преследуемая тачанкой цистерна пролетела мимо мэрии и
описала два витка подряд вокруг полуобрушенного крытого рынка,
где одиноко восседал угрюмый кавказец в мохнатой кепке. Перед ним
стояла корзина с гранатами. Гранаты были хорошие,
противопехотные, с малым радиусом разброса, но цена!.. Люди
ежились, вздыхали и шли мимо...
К концу второго витка алкаш вырубился окончательно и
соскользнул с цистерны прямо под копыта несущихся во весь опор
коней. Кони шарахнулись, тачанка врезалась в столб, одна из
лошадей размозжила себе череп, бричка с установкой перевернулась,
насмерть придавив стрелка и возницу, и тут на улицу выбежал Леня
Возгривый с шашкой в руке.
Остолбенев, он уставился на исковерканную, залитую кровью
тачанку, затем глаза его вспыхнули дьявольской радостью, и Леня
бросился выпрягать уцелевшую лошадь. Белой масти.
-- Ну теперь держись!-- лихорадочно бормотал он, обрезая
шашкой ненужные части сбруи.-- Теперь держи-ись! Либеральные
казаки не шуткують, не-ет!..
...Сначала сквозь окованную жестью дверь до директора
донесся визг, затем изумленные вскрики и наконец, что уж совсем
непонятно, цоканье подкованных копыт по бетонному полу.
Дверь распахнулась, и в кабинет, пригнувшись, въехал на
белом коне Леня Возгривый с демонским выражением лица. Сияющую
казачью шашку он держал по-чапаевски, на отлете.
Секретарша кувыркнулась в обморок. Директор, видя в руках
Лени свою погибель, взвыл и полез под стол. Но тут в кабинет
ворвалась простоволосая встрепанная женщина, оказавшаяся
впоследствии женой Возгривого. Ухватив мужа за ногу, она
заголосила:
-- Не наши! Леня, это не наши! Это монархисты в город
входят!
Леня выпрямился в страхе, больно ударился головой в потолок
и мигом скатился с лошади. Вцепясь в обрывки повода, он бегом
поволок бедное животное из кабинета и далее по уставленному
столами коридору.
-- Шашку -- на!-- крикнул он жене.-- И давай через тот
выход!
Сунул ей шашку, вручил повод, а сам кинулся по лестнице в
вестибюль, а оттуда на улицу, где и был схвачен очередью,
оттесненной проходящими войсками к самой стене учреждения. Биясь
в крепких мозолистых руках, Леня с ужасом увидел, что жена права:
в город входил Сводный дворянский полк имени Государя Императора.
Дворянин Даниил Худых направил свою серую кобылу в толпу.
-- Чтэ такоэ?-- брезгливо осведомился он с чисто дворянским
прононсом, указывая стволом "макарова" на бьющегося Леню.
-- Смутьяна поймали, ваше благородие!-- вразнобой закричали
из толпы.-- Вот он самый и есть! А морда-то, морда! У!..
-- Чтэ такоэ, я спрэшиваю?-- повторил дворянин Худых.
-- Кричал: наши пришли!-- сгоряча объяснил кто-то.
Дворянин Даниил Худых поворотил кобылу к говорящему и смерил
его оловянным белогвардейским взглядом.
-- Хам!-- спокойно произнес он.-- Рэсстрелять! А этэго
этпустить! Прэвильно кричал рэссиянин...
Он посмотрел на обалдевшего Леню и коротко по-офицерски
наклонил голову.
-- Отнюдь, братец!-- благосклонно изронил он и, убежденный в
том, что поблагодарил преданного монарху россиянина на свой, на
дворянский манер, тронул каблуками бока лошади.
Леня стоял и ошалело крутил головой. На перекрестке
несподручными автоматными шомполами пороли по очереди всех
четырех мэров. Со стороны рынка доносились мерные взрывы --
упрямый кавказец отбивался гранатами от Сводного дворянского
полка.
1991 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 07.11.2007 23:41
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг