паники. Я понимаю, какой удар для вас, и для меня тоже, тот факт, что
"Кривич" не в состоянии совершить обратный прыжок. Даже если бы мы пришли к
такому сумасшедшему решению, то не смогли бы его реализовать. Во-первых,
нам неизвестны координаты точки выхода из аномалии, а во-вторых, активного
вещества на прыжок с полными грузовыми и анабиозными модулями у нас
попросту не хватит. Обратной дороги нет, и нам вольно или невольно придется
принять именно такое положение вещей.
Он замолчал, давая им время усвоить сказанное, а затем продолжил
ровным, твердым голосом:
- Мы должны отыскать пригодную для колонизации планету, разгрузиться,
высадить колонистов, и только тогда мы сможем начать поиск путей
возвращения домой. Уравнения, выведенные Вербицким, дают некоторую надежду
на то, что в конце концов удастся определить координаты Земли и совершить
удачный обратный прыжок, но лично я склонен относиться к этому как к
перспективе далекого будущего. Реально же ситуация такова - при полной
загрузке анабиозных модулей энергетических ресурсов корабля хватит на пять
стандартных месяцев. Поэтому кислородная планета - это не просто наш долг
перед ничего не подозревающими людьми, она и наше с вами спасение.
Третьего, увы, не дано: либо мы найдем ее, либо погибнем.
У Сергея вырвался сдавленный, непроизвольный вздох.
Берг судорожно сглотнул. "Говорила мне мама, - не ходи, сынок, в
армию", - с тоской подумал он.
- Постойте, Константин Эрнестович, как же так?! - не выдержав,
запротестовала Светлана. Ее лицо побледнело. - Нам ведь говорили, что
трасса проверена "Ванкором"!...
"Обратной дороги нет..." Эти три слова таили в себе страшный смысл.
Дело в том, что основной экипаж "Кривича" не относился к категории
"колонистов". Никто из шестерых ребят, за исключением разве что Антона,
никогда не собирался оставаться в дальнем внеземелье больше, чем того
требовали условия полета... Все они так или иначе не были готовы к
подобному повороту событий, хотя подспудно, еще на Земле в период
подготовки, каждый из них ощущал искусственный информационный вакуум вокруг
вопросов о судьбе их предшественников...
Гнетущая тишина, слишком затянувшаяся после вопроса, заданного
Светланой, внезапно была нарушена Антоном.
Он встал, хмуро посмотрел на собравшихся и проговорил:
- Давайте рассуждать здраво. То, что сказал Константин Эрнестович, -
голая правда, без всяких прикрас. Она горька, но в нашей ситуации лучше не
тешить себя иллюзиями относительно будущего. В нашем распоряжении слишком
мало времени, чтобы позволить себе душевные муки и моральный разброд.
- Черт побери, Антон, перед стартом мы подписывали контракты, где
четко оговорена ответственность сторон! Нас уверяли, что маршрут безопасен!
- Сергей, ты что, малый ребенок? - Эйкон насмешливо прищурился и
посмотрел на кибернетика. - Неужели ты не видишь разницы между пропагандой
и статистикой? Нам по двадцать четыре часа в сутки пели о райских планетах,
а сколько кораблей, подобных нашему, вернулись обратно?
Никто не ответил. Все было слишком очевидно. Аргумент про задержку
времени в условиях аномального полета оказался мыльным пузырем. Корабли не
возвращались только потому, что не могли найти дорогу назад...
- Что такое гиперсферный полет? - продолжил Антон. - По-моему - это
"русская рулетка", чистейшей воды. Шансов вернуться назад - ноль целых, фиг
десятых! Никто еще не вывел более или менее жизнеспособной теории
гиперсферы, и потому каждый первый корабль - это потенциальный
невозвращенец. И мы не исключение, а лишь частность, продолжение общего
списка! - жестко заключил он.
- И ты полетел? - глухо спросил Берг.
- А что?! - встрепенулся Антон. - Да, полетел! Только я с самого
начала смотрел правде в глаза, а ты - нет! Гораздо приятнее жить в сладкой
надежде: вот вернусь, получу кучу денег... - в голосе сержанта прорвалось
раздражение. - Ты знал, на что шел, выбирая альтернативную службу. Так что
нечего теперь закатывать истерики!...
Константин Эрнестович, не принимавший участия в споре, сидел за столом
сцепив пальцы и слушал. Все, о чем говорил Антон, было правдой, нравилась
она кому-нибудь или нет... К сожалению, двадцать пятый век от рождества
Христова выдался далеко не лучшим в развитии Человечества. Можно было даже
сказать больше, - к 2217 году Солнечная система оказалась на грани
тотальной катастрофы. Перенаселение Земли поставило цивилизацию на грань
самоуничтожения. От него не спасла ни колонизация Марса, ни постройка
внеземных городов-станций, ни запоздалые законы о контроле рождаемости,
принятые уже после демографического взрыва начала века.
"Планету спасет только пятая мировая война!" - так заявил Ред Новак,
Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, прежде чем подать в
отставку.
К сожалению, он был не так уж далек от истины. Такой плотности
населения и катастрофического падения уровня жизни во всех без исключения
странах еще не было в истории Земли, и пятая мировая уже вставала над
человечеством тяжким призраком, когда Иоганн Иванов-Шмидт сделал свое
открытие...
Сейчас Галанин отчетливо видел, насколько бездарна, лжива и порочна
была колониальная политика Всемирного правительства, попросту превратившего
совершенно неизученное явление в некий предохранительный клапан в паровом
котле цивилизации, через который в неизвестность утекала самая отчаянная
часть Человечества... Лицензии на постройку колониальных транспортов были
отданы всем желающим фирмам, межзвездные корабли в условиях экономического
кризиса росли как грибы после дождя. Этот способ зарабатывания денег
оказался в какой-то момент даже прибыльнее торговли оружием. И только ООН
как-то пыталась если не сопротивляться этому колониальному безумию, то хотя
бы немного смягчить участь отправляющихся в бездну кораблей, комплектуя их
своими экипажами из ребят, избравших альтернативную службу и прошедших
специальную подготовку в учебных центрах ООН. Если бы не они, а дилетанты
из бывших пилотов коммерческих авиалиний садились за консоли управления
колониальными транспортами, то он не дал бы и ломаного гроша за жизни сотен
тысяч людей еще до погружения кораблей в гиперсферу.
Галанин поднял глаза и посмотрел на свой экипаж. Эти ребята, сами того
не ведая, оказались вовлеченными в чудовищный обман, но они справились, и
теперь на окраине Вселенной триста тысяч человеческих жизней, замороженных
в криогенных модулях "Кривича", по-прежнему оставались именно в их руках...
- Да, ребята... - негромко произнес он, оборвав разгоревшийся спор. -
Шансов вернуться у нас практически нет... Но разве мы не совершили
прыжок? - спросил он. - Разве нам не повезло? Могло случиться намного хуже,
окажись "Кривич" в районе с меньшей звездной плотностью. Здесь, - он указал
на обзорный экран, где застыла картина пролитого во мраке космоса звездного
огня, - у нас есть реальный шанс отыскать кислородную планету с подходящими
условиями для жизни.
- Вы предлагаете найти иголку в стоге сена? - вырвалось у Сергея.
Тысячи царящих вокруг близких солнц наводили на него дрожь.
- Я предлагаю каждому выполнить свой долг, - твердо ответил Константин
Эрнестович. - Прежде всего я говорю о человеческом долге перед теми, кто
доверил нам свои жизни. Мы должны отыскать кислородную планету и только
тогда будем решать, что нам делать дальше. Все понятно?
- Яснее ясного... - кивнул Антон.
В отличие от других членов экипажа, Эйкон обладал одним очень ценным
на данный момент качеством - он твердо представлял, чего хочет от жизни. Во
время службы в космической бригаде ООН он понял, что цивилизация зашла
наконец в прочный тупик и ему, сержанту военно-космических сил Антону
Эйкону, нечего делать на умирающей Земле. Жизнь там была отвратительна и
лишена всякого смысла. Другое дело - космос. Здесь все на пределе, и
сильный, хорошо подготовленный член экипажа - это всегда личность, а не
один из миллиардов...
- Так, - он встал и повернулся к собравшимся. - Андрей, ты с Ольгой
займешься звездным окружением, - распорядился он. - Вы - навигаторы, так
что давайте, нам нужен список наиболее перспективных звезд и пути подлета к
ним для разведывательных модулей.
Вербицкий кивнул. Что уж... Настала их очередь.
- Светлана, - Антон повернулся к биологу. - Тебе в помощь даю Виктора,
вы займетесь криогенными модулями. Нам нужна помощь, так что придется
пробудить руководство колонии. Константин Эрнестович даст список с
указаниями. Сергей, теперь ты. - Антон исподлобья взглянул на
кибернетика. - Займись проверкой планетарной техники и трех
разведывательных модулей. Смотри, чтобы радиомаяки были настроены на
частоту "Кривича", и вообще, чтоб вся электроника работала чики-чики,
понял?
Он дождался, пока Сергей кивнет, и подытожил:
- Тогда если нет вопросов, то за работу. Встретимся за ужином.
Они молча встали. От командира и его помощника не укрылось подавленное
настроение экипажа. Ребята расходились, стараясь не смотреть друг на друга,
и в выражении их лиц присутствовала обреченность.
Константину Эрнестовичу хотелось надеяться, что это временно и период
адаптации будет недолгим. Каждому из них нужно было дать хоть немного
времени свыкнуться с мыслью о невозможности возвращения на Землю.
Времени, которого у них попросту не было...
Отсек опустел.
Галанин подошел к Антону и положил ему руку на плечо. Сержант
вздрогнул и, повернувшись, вопросительно посмотрел на командира.
- Мне кажется, у нас будут трудности.
- В чем дело, Константин Эрнестович?
- Я запрещаю будить все руководство колонии.
- Но нам потребуется помощь! - запротестовал Антон. - Хотим мы этого
или нет, но придется будить специалистов для исследования избранных планет.
- Я понимаю, что этого не избежать. Но мы не можем действовать наобум.
Ты знаешь кого-нибудь из них?
- Нет...
- Вот и я не знаю... - вздохнул командир. - Поэтому и опасаюсь их
реакции на наше сегодняшнее положение. Знаешь, Антон, что нужно сделать?
Наглухо запечатай бортовой арсенал, заблокируй шлюзы посадочных модулей и
все кодовые замки переведи на наши с тобой пропуска.
- Сделаю, - кивнул Антон. Он присел на край стола и взглянул на
командира. - Константин Эрнестович, а вы знали обо всем перед стартом?
- Догадывался... - Галанин виновато улыбнулся. - Конечно, забыть о
Земле невозможно... но я рад, что оказался тут, - внезапно признался он. -
Понимаешь, Антон, мне уже далеко за пятьдесят. Это мой последний шанс
сделать что-то значительное. Дать людям новую родину... Если повезет, то
проведу свою старость под чистым, открытым небом, без смога и толкотни.
- Так вы исключаете попытку возвращения?
- Нет. Но пока рано говорить об этом.
- Ну ладно... - Антона смутила откровенность командира. - Пойду...
- Проверь комплектацию посадочных модулей, - напомнил Константин
Эрнестович. - И смотри, поосторожнее с Сергеем. Я чувствую, он тебе не
очень нравится, но он - парень неплохой. Не забывай об этом, Антон.
***
Если бы Андрею Вербицкому задали вопрос о том, как он попал на борт
"Кривича", то, наверное, он не сразу бы нашелся, что ответить.
Действительно, как? У него никогда не возникало желания покинуть Землю, и
его назначение на колониальный транспорт было скорее последним звеном целой
цепи обстоятельств, чем осознанным волевым решением.
А началось все с того, что в двадцать три года он остро почувствовал
собственную никчемность.
Это неожиданное открытие неприятно его поразило. Собственно, тучи на
жизненном горизонте Вербицкого сгущались давно, еще с той поры, как он
окончил общеобразовательный курс и начал вести самостоятельную жизнь, -
просто долгое время он не придавал значения смутному беспокойству и
неудовлетворенности, что жили внутри его сознания. Возможно, он попросту
побаивался открыть глаза и увидеть окружающий его мир именно таким, каков
он был на самом деле.
И все же этот момент прозрения наступил. Андрея никогда не угнетал его
достаточно низкий социальный статус обыкновенного рабочего на производстве,
но, видимо, его потенциальные возможности выходили далеко за рамки унылой
производственной деятельности. Беда всех времен и народов, когда люди
умные, способные к анализу и широкому абстрактному мышлению волею
обстоятельств попадают в узкие рамки жизненных ограничений.
Андрей, сам того еще не подозревая, относился именно к той категории
людей, уделом которых была неординарная судьба, будь то блестящая научная
карьера или же дерзкий в своей черной гениальности преступный промысел, так
или иначе, все эти люди резко диссонировали с массой "среднестатистического
Человечества". Их объединяло только одно общее качество - они без иллюзий
смотрели на мир, прекрасно отдавая себе отчет в том, что происходит вокруг
и каковы причины происходящего.
Короче говоря, в двадцать три года Андрей Вербицкий почувствовал некий
моральный предел. Перспектива, ожидавшая его в дальнейшем, не отличалась
оригинальностью, это была серая, никчемная жизнь, средняя зарплата,
однокомнатная квартирка, стандартный набор удовольствий и медленная
деградация. Поначалу он сопротивлялся возникшему чувству, списывая все на
очередной приступ хандры в конце рабочей недели...
"Но для чего я живу?" Задав себе этот вопрос, Андрей прямо-таки
обалдел от его глобальности. "Сходи развейся... - посоветовал живущий
внутри каждого человека голос. - Погуляй, послушай музыку, выпей..."
Стоп... Было!
"Так кто же я такой и зачем нужен на этом свете? Винтик в гигантской
машине Человечества? Кусочек смазки, попавший меж шестернями Цивилизации? А
что представляют из себя эти шестерни и на кого они работают?..."
Он ни с кем не делился своими мыслями. Ровно год он по-прежнему
исправно ходил на работу. "Чего мне не хватает? - размышлял он. -
Перенаселение?... Ну и что?... Я еще молод, не голодаю, работаю, со
временем куплю машину..."
Ему вдруг стало настолько тошно от собственных мыслей, что он едва не
сплюнул.
"Неужели это все, ради чего я живу?..."
Последней каплей явилась повестка. Обязательная военная служба в
войсках ООН. Почетное право и обязанность каждого гражданина, достигшего
двадцатичетырехлетнего возраста, физически здорового и умственно
полноценного.
В принципе он не имел ничего против службы, но Андрея доконала
воинская медицинская комиссия. Вот уж где он почувствовал себя уже не
смазкой, а песчинкой, сдавленно скрипнувшей на зубах огромной машины.
"Подними ногу... Нет... Молчать... Делай, что тебе говорят!...
Некогда!... Ты никогда не слышал внезапно возникающий из ниоткуда голос?...
Тебе снились странные сны?... Как ты относишься к пошлым анекдотам?..."
Именно тогда он с отвращением и растерянностью понял, что ЯВЛЯЕТСЯ
ОДНИМ ИЗ НИХ!
Люди были нормальны, пока развивались. Теперь же все. Крышка.
Полностью автоматизированные производства. Одинаковые моральные ценности.
Все мыслимые виды задекларированных свобод, которые невозможно реализовать
либо из-за неимоверной плотности населения и тотального падения уровня
жизни, либо из-за надуманности и никчемности этих самых свобод...
Люди не предназначены для этого. Андрей всем своим существом
чувствовал, что его судьба, как судьба миллиардов других, не знакомых ему
людей, должна быть совершенно иной.
И он выбрал альтернативную службу, потому что выхода не было. Ему, по
складу характера, было некуда выплеснуть накопленный и нерастраченный
потенциал. Погибнуть в локальной войне среди ледяных спутников Юпитера ему
вовсе не улыбалось; быть мещанином, битником или наркоманом он тоже не
хотел.
Вот так спонтанный порыв, вызванный неудовлетворенностью, привел его
сначала в класс космической навигации учебного центра ООН, а затем на
"Кривич".
Он хотел получить чуть-чуть свободы, а не возможность подохнуть в
неизвестном космосе, в тридцати или сорока парсеках от Земли. Или это была
единственная, дарованная ему свобода?
Или это тот самый шанс почувствовать себя ЧЕЛОВЕКОМ?
Андрей отставил чашку с остывшим кофе, погасил сигарету и повернулся к
навигационным панелям компьютера. Короткая передышка в работе лишь
разбудила не нужные сейчас воспоминания. "Что толку анализировать свою
прошлую жизнь?" - подумал он, вызывая на монитор список необходимых для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг