Н.С.Лесков.
Невинный Пруденций
(легенда)
I
В первых веках христианства в одном из торговых поселков на берегу
Средиземного моря жили два купца, которых звали Алкей и Гифас. Оба они
ходили в море на одном небольшом корабле, который теперь назвали бы ладьею.
Они вели торговлю вместе, а иногда также вместе нападали на небольшие суда и
грабили их. Последнее свое занятие, то есть разбойничество, Алкей и Гифас
скрывали, но оно было прибыльнее торговли. От такого двойного промысла оба
купца сделались богаты и жили в достатке. У них были самые лучшие дома во
всем поселении и при домах сады и теплые бани.
Гифас был старше Алкея и имел жену Ефросину, тоже уже пожилую женщину,
и сына Пруденция, а Алкей был моложе Гифаса на десять лет и недавно женился
на молодой и очень красивой, доброй и рассудительной девушке, которую звали
Мелита.
Мелита приходилась племянницею жене Гифаса, Ефросине, и жила с нею в
такой же дружбе, как Гифас с Алкеем, а сын Гифаса, миловидный отрок
Пруденций, был любимцем обеих семей - своей собственной и семьи Алкея.
Пруденций жил в обоих домах, как у себя, пользуясь заботами матери своей
Ефросины и полезными внушениями Алкеевой жены, молодой и прекрасной гречанки
Мелиты.
Когда Алкей и Гифас по условиям своего промысла ходили надолго в
море, - жены их, пожилая Ефросина и молодая Мелита, хозяйничали дома и
проводили вместе все свободное время, какое им оставалось от их ручного
труда и необходимых забот по хозяйству.
Ефросина была очень домовитая женщина, старого языческого воспитания, и
заботилась только об одном житейском: она не умела грамоте, но зато лучше
Мелиты заготовляла копченое мясо, фрукты и рыбы; а Мелита пришла сюда из
города, где занималась науками и нежными работами, требующими искусства и
вкуса для их производства. Поэтому Ефросине не раз приходилось подавать
Мелите полезные советы и оказывать помощь в хозяйстве, а благородная Мелита,
в благодарность за это, старалась оказывать взаимные услуги Ефросине. Она
вышивала головные покровы для самой Ефросины и делала узорочные коймы к
легким, эфирным туникам, в которые Ефросина любила одевать свое единственное
и долгожданное дитя, отрока Пруденция, отличавшегося замечательною
стройностью и красотою.
Пруденций был статен и смугл, с горячим матовым цветом лица, с большими
черными глазами, глядевшими из-под черных ресниц, при черных бровях и густых
кудрях цвета ореха.
Он был очень нежен и ловок в движеньях, застенчив, страстен и
скромен, - и чрез это он каждому казался приятным и милым.
Самое лучшее, чем Мелита могла заслужить Ефросине, это было обучить
Пруденция грамоте и тем из известных Мелите искусств, которые шли к полу
мальчика по условиям тогдашнего быта.
II
Мелита научила Пруденция читать и писать, петь и играть на цевнице,
шибко бегать и бросать в цель металлические кружки и кольца.
Так как Гифас и Алкей прожили век в своем полудиком, не столько
торговом, сколько разбойничьем поселке, то они не знали никаких подобных
изящных упражнений и развили свои силы прямо в суровой борьбе с морем, но
Ефросине нравилось, чтобы Пруденций был воспитан нежнее и ближе к тогдашней
моде.
В упражнениях Пруденция в силе и ловкости с ним состязалась сама его
учительница, прекрасная Мелита, и ее молодая черная рабыня-финикиянка
Марема, которую тоже звали короче Мармэ.
Когда Мелита начала заниматься воспитанием Пруденция, ему тогда
исполнилось всего двенадцать лет, но он был так крупен и строен, что походил
уже на мальчика лет пятнадцати; а Мелита, которой шел в это время
семнадцатый год, была столь моложава, что ее можно было принять за
пятнадцатилетнюю невесту. Довольная и в то же время воздержная жизнь и
умеренность во всех наслаждениях, при свободе от болезней деторождения, так
сберегли прекрасное тело юной Мелиты, что при встрече с нею всякий
незнакомец легче всего почел бы ее за юную девушку, а не за молодую жену
пожилого человека, каков был ее муж, косой и в обхождении грубый Алкей.
Так же девственно чист, и беспечен, и весел был ее живой, острый ум,
живший в ладу с добрым сердцем и прекрасным, твердым и ровным характером.
Научая Пруденция бегать по правилам бега, легкая Мелита сама
становилась с ним рядом на мету и бежала, нередко обгоняя его и приходя
первой на противоположную мету, где становилась, оборачиваясь к нему лицом и
собирая тонкими пальцами черные кудри, рассыпавшиеся по белому лбу,
орошенному потом.
Так же вместе они метали и диски и кольца, а судьею их была темнолицая
рабыня Мармэ, которую Мелита содержала не как служанку, в подобострастье, а
как подругу - в любви, и сама находила ее приятной по душевным качествам и
прекрасной по телу, отличавшемуся гармоничною стройностью и ровным агатовым
блеском.
Так занималась Мелита Пруденцием целых два года, а в конце третьего
года в среде этих людей случилось несчастие.
III
После нескольких бурных дней, проведенных Алкеем и Гифасом в море, -
Алкей возвратился один на своей ладье.
Это было вечером, когда все жители в селении спали. Алкей вошел в свой
дом, двери которого ему открыла Марема и испугалась, заметив на лице своего
господина страшное выражение. Алкей тотчас же приказал служанке удалиться, а
сам вошел к жене и открыл ей, что Гифас погиб в море.
Эта новость поразила и в то же время удивила Мелиту, которая имела
некоторые понятия об условиях морского быта, и она стала расспрашивать мужа:
как могло случиться, что судно сохранилось в целости и сам Алкей сохранил
себя в безопасности, а Гифас погиб!
- Это было так, - отвечал Алкей, - что на нас напали две ладьи
грабителей, и мы долго от них оборонялись, но я бил сильнее и мог
защищаться, а Гифас не успел уклониться от одного удара в голову и упал в
воду с раздробленным черепом.
- А как же ты мог спастись?
- Я увидал, что мне одному уже нельзя защищаться, и бросился в воду,
чтобы меня тоже почли убитым. В воде я схватился руками за киль и держался
до тех пор, пока грабители, опустошив нашу лодку, кинули ее на произвол
ветра. Тогда я снова вскарабкался в лодку, поставил порванные паруса и, взяв
руль, достиг кое-как до нашего берега.
Мелита выслушала рассказ мужа и ничего ему более не возражала, но Алкей
заметил по лицу жены, что она как будто сомневается в его рассказе, и,
отведя свои глаза от ее взора, добавил:
- Я не могу теперь говорить тебе в подробностях, как все это случилось,
да ты и не могла бы всего понять, потому что это совсем не то, - что твоя
музыка или твои вышиванья, а я тебя попрошу лучше, чтобы ты оказала мне
необходимую помощь: облегчи мне чрезвычайно тяжелое дело.
- О, сделай милость: я готова сделать все, что в силах, - отвечала
Мелита.
Тогда Алкей ей открылся, что он, человек неустрашимый в борьбе с морем
и разбойниками, очень боится видеть женское горе и слушать стенания и вопли,
и для того он просит Мелиту, чтобы она пошла к Ефросине и открыла ей ужасную
новость о смерти ее мужа и о погибели значительной доли их состояния,
бывшего в лодке.
Мелита сказала, что она это сделает, и поручивши Мармэ позаботиться о
том, чтобы вытопить баню для мужа, сама оделась и пошла тихо к вдове
Ефросине.
Вдова Ефросина, - получив от Мелиты печальную весть о смерти Гифаса,
предалась обычному плачу и стенаньям, а потом надела одежды вдовства и,
покрыв голову платом с неподрубленным краем, сказала Мелите:
- Теперь я не могу спать во всю ночь, и, обнявшись с сыном, мы до утра
будем плакать с ним о Гифасе; а утром рано я пошлю Пруденция обойти все наше
селение и позвать всех на берег моря на то самое место, с которого муж мой
Гифас в последний раз отплыл вместе с Алкеем. Ты же Алкею скажи, чтобы он в
тот же час пришел на то место и всем рассказал, как все это случилось, что
муж мой погиб, а Алкей один живым возвратился. Я теперь в таком огорчении,
что ничего сама понять не могу, и не в силах придумать, что мне делать с
судном, в котором есть половинная доля Гифаса и только другая половина
принадлежит Алкею. Пусть весь народ из селения оберется, пусть все люди
услышат печальную повесть, как ее Алкей нам расскажет, и затем пускай люди
обсудят, как нам жить дальше или как нам удобнее рассчитаться и разделиться
с Алкеем.
Мелита нашла желание вдовы Ефросины совершенно основательным и,
возвратившись домой, известила об этом Алкея. Он принял это спокойно, как
человек, у которого совесть чиста и которому нечего опасаться рассказать
перед всеми о том, что случилось.
Он поблагодарил жену за то, что она приняла на себя тяжесть объявления
горя вдове Ефросине, и уснул крепким сном в объятиях Мелиты. Но его крепкий
сон, однако, не раз прерывался какой-то тревогой, и дремотный голос Алкея
прямо на ухо Мелите называл имя Пруденция.
IV
Люди селения собрались у пристани и сели одни на желтом песке, а другие
на серых камнях, а вдову Ефросину посадили на опрокинутую лодку, и тут же у
ног ее сел красивый сын ее, невинный Пруденций. И мать и сын были босы и в
печальных одеждах с неподрубленным краем. Посредине круга, который
образовали собою люди, усевшиеся перед опрокинутой лодкой, на которой
поместили Ефросину, стоял Алкей и рассказывал, как было дело, что напали на
них в море неизвестные люди и одолели их и товар их заграбили, а Гифаса
убили и бросили в море.
Словом, Алкей сказал людям то же самое, что раньше сказал он жене, и
рассказ его на всех произвел такое же неясное впечатление, как на Мелиту. И
когда речь Алкея была кончена, все мужчины остались на время в молчании, а
потом один из них, самый старейший в селении, молвил:
- Я бы так рассудил, что в море бывают всякие беды, и что случилось с
Гифасом, того уж теперь не поправить, а надобно думать о вдове Ефросине и об
отроке, сыне Гифаса, которые остались в живых и которых здесь видим все
перед собою, босых и в печальных одеждах с неподрубленным краем. Пусть,
находясь нынче в царстве теней, Гифас не будет смущаться за то, что здесь
будет с ними и с их достоянием, которого нам нельзя разделить безобидно
между Алкеем и сыном Гифаса. Пусть все, что у них вместное было там, и
останется общим, пока отрок Пруденций достигнет возраста мужа, и тогда они
сами разделятся с Алкеем, а до тех пор пусть все по-старому останется
вместе, и кораблей и товары, где они что поместили на время на пристанях
дальних.
В людях прокатило рокотом тихим:
- Да, это самое лучшее. Все так согласны, и пусть так и будет, ежели
только вдова Ефросина на это согласна.
Вдова сидела с поникшей головою и отвечала:
- Я горем убита и полагаюсь на общее мнение. Тогда все решили, что
Алкей должен взять к себе в дело Пруденция и обучить его торговле и всей
морской жизни, а когда Пруденций придет в возраст, тогда с ним разделить
все, что нажито вместе с Гифасом и что вперед им придется еще к нажитому
прибавить.
Против этого только вдова Ефросина заметила, что сын ее еще очень
молод, чтобы вверять его морю и обрекать на все случайности; но Пруденций
едва это услышал, как сам стал проситься, чтобы мать его отпустила с Алкеем,
и вдова Ефроснна, согласилась его отпустить, а Алкей не имел никаких
оснований для того, чтобы уклониться от приема Пруденция, подал ему руку и
сказал:
- Клянуся богами, я рад, что люди решили, чтобы ты стал мне товарищем
вместо своего отца. А тебе, госпожа Ефросина, я здесь обещаю пред всеми
людьми и пред небом, что я всегда буду помнить, как тебе дорог твой
единственный сын, и стану жалеть и беречь его юные силы. Ты же не бойся: и
море не всегда ведь сурово - оно часто даже хранит от зол человека, особенно
юность, в пору которой скоро вступит Пруденцнй; воздух и море дадут ему
крепость мышц и смелость духа, и, что не меньше того драгоценно, - они
сохранят его целым от ранних соблазнов любви, расслабляющих тело и душу. А
затем он увидит много иноземных чудес, искусится в познанье людей, усвоит
себе познанья в торговле, и тебе будет отрадно видеть, как через него в дом
твой снова польются достатки, и когда он в свободное время присядет у твоего
очага, ты сама, поворачивая над углями вертел с дымящимся мясом, насладишься
тем, как будут все Пруденция слушать.
V
Ефросина более не возражала, и Пруденций ушел в море с Алкеем, и с этой
поры мореходство стало для него постоянным занятием, в котором он в самом
деле скоро окреп, так что в пятнадцать лет был похож на семнадцатилетнего
юношу, а в семнадцать совсем смотрел взрослым мужчиной, и был он красив на
удивленье и при этом стыдлив и совсем целомудрен.
Алкею не было выгоды выхаживать Пруденция, и он втайне очень бы рад был
от него избавиться, чтобы сокрыть все свои пути и места, где у него были в
чужих портах склады, но он не хотел, чтобы Пруденций исчез так же, как
исчезнул Гифас, потому что одинакие случаи два раза кряду могли повести к
подозрению, и суд простых рыбаков родного поселка мог быть слишком суров для
Алкея, но Алкей сделал все, что только мог, чтобы растлить душу Пруденция, и
когда они заходили в чужие порты, Алкей его поощрял пить вино и оставлял в
сообществе соблазнительных женщин, которым обещал хорошую цену за то, чтобы
отогнать от Пруденция скромность и увлечь его в порочную страстность. Но все
это было напрасно: какой-то хранительный гений до того неприкосновенно
охранял юношу от всех соблазнов и поползновений, свойственных его возрасту,
что сами соблазнительницы, которым Алкей предавал целомудренного юношу, дали
ему название "Невинный Пруденций".
Но отчего же он, при всей своей юности и красоте, поражавшей множество
женщин, был так недоступен никаким их соблазнам?
Женская влюбленность в Пруденция доходила до таких безумных проявлений,
что раз, когда ему и Алкею случилось пристать на мысе у города Книда, самая
красивая девушка этого городка кинула в Пруденция из-за скалы острым
бронзовым осколком и, не попав в голову, так тяжело ранила его в пл&чо, что
он упал, обливаясь кровью, а она в это же время бросилась в море.
Рана, нанесенная безумною книдянксю, была очень тяжела и так долго не
заживала, что Алкей привез Пруденция к вдове Ефросине больного, в
перевязках, и случай этот, огласившись в целом поселке, восстановил в памяти
многих случай с Гифасом и дал повод нехорошо говорить об Алкее.
Разговоры в таком роде распространялись быстро и прежде всех дошли до
слуха темнолицей невольницы Мармэ, которая, как сказано выше, была молодая и
в своем роде тоже очень красивая девушка и очень любила Мелиту.
- Госпожа! - сказала она, находясь вдвоем вечером в бане с Мелитой. - В
народе разносят очень странные речи; мой долг предупредить тебя о том, что в
этих речах, кроме сына вдовы Ефросины, много такого, что касается тоже тебя
и твоего мужа, а моего господина, Алкея.
- Что же это такое?
- Вот что: все знают, что красивый Пруденций пришел уже в самый расцвет
своей красоты и здоровья, а меж тем он до сих пор остается невинней
ребенка...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг