Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
много.  Он неплохо зарабатывал последние два месяца. Береника поблагодарила,
но  отказалась.  Ей  ничего  не  нужно. Деньги ей и госпоже Анейро присылают
отовсюду,  буквально  изо  всех  уголков  мира.  Но  им  много не нужно. Они
передают эти средства на нужды Центрального комитета защиты.
     - Мне  даже  не  приходится  тратиться  на  квартиру, - сказала  она. -
Видите, меня приютили мои чудесные соседи и старинные друзья.
     Присутствовавшие  при  этой  беседе супруги Бамболи ужасно смутились, а
госпоже   аптекарше  настолько  срочно  потребовалось  всплакнуть,  что  она
выбежала из столовой, так и не простившись с гостем.
     От  Береники Магараф вернулся в комитет защиты и предоставил себя в его
распоряжение.
     - Я  обязан  доктору  Попфу  больше, нежели жизнью, - сказал  он. - Мне
ничего не нужно, кроме его спасения.
     Как  раз  в  это  время на минутку забежал в комитет Корнелий Эдуф. Они
познакомились.  Эдуф  глянул  на  Магарафа  и улыбнулся ему, словно они были
старинными друзьями.
     - Так вот вы какой!  - промолвил он  глуховатым баском. - Презабавный у
вас был процесс. Такого ни один Уэллс не выдумает!.. Надолго прибыли?
     Он  обладал  драгоценной  и  довольно  редкой  способностью разгадывать
людей  с  первого  взгляда.  Магараф  произвел на него впечатление простого,
неглупого и порядочного человека.
     - Знаете   что, -   сказал   Эдуф  после  короткой   беседы,  осененный
внезапной  мыслью, - переезжайте-ка ко мне в номер. Он обширен, как пустыня.
Мы  в  нем отлично разместимся, сэкономим на гостинице, и мне будет веселей.
А  главное, - тут он доверительно понизил голос, - главное, перестанут в мое
отсутствие  заглядывать  непрошеные  гости.  Стоит  мне  только отлучиться в
город,   как  не  в  меру  любопытные  джентльмены  без  излишних  церемоний
забираются  в  номер, ворошат мои бумаги, что-то ищут, что-то уносят, что-то
фотографируют  на  месте.  Ну  их к черту! Поселяйтесь, и будем стараться не
оставлять  номер  без  присмотра.  А  то  еще  эти милые молодчики не только
стащат  нужный документ, но, чего доброго, и подбросят какую-нибудь гадость,
которые они так обожают находить при обысках.
     Магараф, не долго думая, согласился.
     Только  поздним  вечером,  когда  они  уже  укладывались спать, Магараф
решился  выложить  перед  Эдуфом  сомнения,  мучившие  его  всю  дорогу.  Он
рассказал,  как  его  пригласили работать инструктором в Усовершенствованном
курортном  приюте  для  круглых  сирот, как он проработал в нем два месяца и
что  он  там  за  это  время  видел.  Признался,  что дал подписку никому не
разбалтывать  тайну  этого  приюта и что он не разгласил бы ее даже Корнелию
Эдуфу,   если   бы  не  прочел  в  последнем  слове  доктора  Попфа  фамилию
Вандерхунта.
     - Дело  в том, что фамилия директора  этого приюта тоже Вандерхунт. Его
зовут Альфред Вандерхунт. Вдруг это тот самый, о котором говорил доктор?
     Эдуфа  при  этих словах словно током ударило. Он вздрогнул, отшвырнул в
сторону   одеяло,   уселся  на  постели,  свесив  свои  босые  крепкие  ноги
спортсмена, и посмотрел на Магарафа, словно видел его впервые.
     - Постойте,  постойте!  -  пробормотал  он  и  стал  натягивать на себя
брюки. - Постойте, постойте!..
     Эдуф  уже зашнуровывал ботинки, когда городские часы неподалеку пробили
одиннадцать.  Лишь  тогда  до  его  сознания дошло, что поздно куда бы то ни
было  идти.  Он  перестал  одеваться,  но  и не разделся, усадил Магарафа на
диван,  сам уселся рядом и стал расспрашивать о приюте и о личности Альфреда
Вандерхунта.
     - Ну,  что  же, - сказал он, разочарованно  позевывая, когда выпытал из
Магарафа  все,  что  только  было  возможно. - Пускай его до поры до времени
лечит своих кретинов.
     На  следующий  день Магараф включился в работу комитета защиты. Он стал
чем-то  вроде  добровольного  секретаря  Эдуфа, выполнял самые разнообразные
его  поручения,  рано  вставал,  ложился  далеко  за  полночь,  выступал  на
митингах,  давал  справки легионам репортеров, наводнивших в эти дни Бакбук,
сторожил бумаги своего нового шефа от чересчур любопытных рук и глаз.
     За    повседневными    заботами   Магараф   все   реже   вспоминал   об
Усовершенствованном  приюте,  потом  и  вовсе  забыл о нем, пока неожиданное
событие  не  заставило  его  вновь  перебрать в памяти каждый день и час его
службы под началом доктора Мидруба и Альфреда Вандерхунта.
     Произошло  это  в серенькое, мартовское утро. Было заготовлено письмо к
женщинам  Аржантейи  и  всего  мира. Первыми под ним должны были подписаться
Береника  и  жена  Анейро.  Когда письмо было окончательно отредактировано и
перепечатано,  Магараф  поехал  за Береникой. Но Бамболи сказал, что госпожа
Попф  пошла  навестить  госпожу  Гарго,  которая  в  последнее  время  стала
прихварывать.
     Пришлось  Магарафу  поехать  к  вдове  Гарго.  Он  видел  ее  до  этого
несколько  раз, да и то мельком. Но то, что он о ней слышал от Береники, и в
особенности  то,  что  она  носила  одну  фамилию  с его приютским любимцем,
невольно располагало его к этой скромной и немногословной женщине.
     Он  собирался самым сердечным образом поздороваться с нею, поговорить о
ее  здоровье, сообщить несколько свежих комитетских новостей. Но первое, что
бросилось  ему  в  глаза,  когда он вошел в ее комнату, буквально лишило его
дара  речи:  со  стены на него смотрел из богатой золоченой рамы портрет его
друга  Педро!  Да,  Педро!  Он  только  одет  был  не  в  дурацкий приютский
комбинезон,  а  в  нормальный,  неплохо сшитый костюм, да еще, пожалуй, лицо
его было серьезней, как-то взрослее обычного.
     Магараф настолько ошалел, что даже забыл поздороваться.
     - Кто  это?  -  спросил  он, обращаясь сразу к  обеим дамам. - Чей этот
портрет?..
     - Ну, знаете  ли, - с шутливой укоризной промолвила Береника. - Если бы
я вас не знала, я бы решила, что вы попросту невоспитанный человек.
     - Простите,  ради бога, простите!  - смутился  Магараф. - Здравствуйте,
госпожа  Попф!  Здравствуйте,  госпожа  Гарго!  Как  ваше  здоровье, госпожа
Гарго?
     - Благодарю вас... А портрет этот  - моего покойного мужа.
     - Вашего  покойного  мужа, -  машинально  повторил  за нею  Магараф, не
отрывая взгляда от фотографии. - Ах, да, вашего покойного мужа!..
     Он  заметил,  что  глаза  хозяйки наполнились слезами, и поспешил сразу
перейти к делу:
     - Вы  должны  меня  извинить,  сударыня,  что я ворвался в  ваш дом без
приглашения, но я приехал за госпожой Попф.
     Вскоре Магараф и Береника покинули квартиру вдовы Гарго.
     Магарафу не терпелось. Он заговорил, едва машина тронулась с места:
     - Эта бедная женщина, очевидно, совсем одинока?
     Береника утвердительно кивнула головой.
     - И у нее никогда не было детей?
     - Ах,  дорогой  господин Магараф, это целый роман  и очень печальный, -
вздохнула  Береника. -  Еще  несколько  месяцев  тому  назад у нее было двое
сыновей. Но прошлым рождеством...
     И  она  поведала  Магарафу  известную  уже читателю историю путешествия
вдовы  Гарго  в  город Ломм, не забыв упомянуть и про странные галлюцинации,
посетившие бедную вдову, когда она задержалась у железной решетки.
     Магараф  почувствовал,  что  от  всего  услышанного  ему вот-вот станет
дурно.  Он  побледнел, лоб его покрылся холодным потом, руки, когда он полез
в карман за носовым платком, дрожали.
     - Что с  вами, дорогой Магараф? - всполошилась Береника. - Вы, кажется, больны?
     Магараф пробормотал что-то о гриппе.
     Зато,  встретив  в  комитете  Корнелия  Эдуфа,  он  не нашел в себе сил
откладывать  разговор  до  вечера.  Он попросил Эдуфа уделить ему немедленно
четверть часа для очень важного разговора.
     Они перешли в соседнюю, пустую комнату.
     - Сейчас,  господин  Эдуф,  я  вам расскажу нечто  такое, после чего вы
меня,  чего  доброго, захотите отправить в сумасшедший дом, - начал Магараф,
волнуясь.
     - Отличное  предисловие, - усмехнулся адвокат. - Говорите  же поскорее!
Вы меня заинтересовали.
     - Вы знакомы с госпожой Гарго?  - спросил его Магараф.
     - Знаком, - ответил адвокат. - Отличная, весьма почтенная женщина.
     - Вы  знаете,  что  она  в  начале  января  уезжала  из  Бакбука, чтобы
навестить могилу своего младшего сына?
     - Мне  об этом рассказывала госпожа Попф. И, кажется, с  госпожой Гарго
приключилась  какая-то  в  высшей степени трагическая история, закончившаяся
чуть ли не галлюцинациями?
     - Совершенно  верно, -  подтвердил  Магараф. -  А  знаете  ли   вы, как
называлось заведение, в котором она нашла могилу своего сына?
     - Понятия  не  имею, -  сказал  господин  Эдуф. - Да и какое  это может
иметь значение?
     - Господин  Эдуф, -  продолжал  Магараф  дрожащим голосом, - сейчас  вы
услышите     форменную     чертовщину...     Это     заведение    называлось
Усовершенствованным курортным приютом для круглых сирот!
     - Мда-а-а!  -  протянул  после  некоторого  молчания  Корнелий  Эдуф. -
Забавно, очень забавно!
     - Это  страшно!  -  поправил  его  Магараф. - Дело в том, что  в январе
госпожа  Гарго  плакала на могиле своего сына Педро, а четвертого марта я...
я прощался, покидая приют, с живым Педро Гарго!..
     - Постойте,  постойте!  - вскочил на ноги Корнелий  Эдуф. - Может быть,
там  был не один, а два мальчика с одинаковыми именами и фамилиями? Гарго  -
довольно распространенная фамилия!..
     - Я  сегодня утром был у нее на квартире. Я увидел на  стене портрет ее
покойного  мужа,  но  принял  его  за портрет моего приютского знакомого. И,
кроме  того, Педро Гарго мне рассказывал, что к нему приходила мама, а потом
она  легла за забором. Может, он хотел этим сказать, что она упала в обморок
за забором приюта...
     - Ничего не понимаю! - воскликнул Эдуф. - Давайте  спокойно разберемся!  Предположим,  что   все  так, как   вы  говорите.  Тогда   какой  смысл  был
администрации  приюта  так  жестоко  обманывать  бедную  женщину? В этом  же
обязательно должен быть какой-то очень важный, решающий смысл!
     - Я  тоже  ничего  не  понимаю. Может быть, ключ к разгадке  в том, что
младшему  сыну  госпожи  Гарго  не  хватает несколько месяцев до пяти лет, а
выглядит  он  двадцатилетним...  Может  быть,  все  дело в том, что господин
Вандерхунт  не  мог  показать  матери сына, который за несколько месяцев так
вырос?
     - Боже  мой,  я,  кажется, начинаю понимать!  - прошептал  побледневший
Эдуф.
     - Все  воспитанники  этого  приюта  производили  на  меня необыкновенно
странное  впечатление, -  продолжал  Магараф. -  Все  они  издали  выглядели
взрослыми  молодыми  людьми и девушками, а вблизи поражали их совсем детские
лица,  их  наивная  речь, их ребячьи повадки. Доктор Мидруб уверял меня, что
они  кретины,  но  теперь  я убеждаюсь, что если и был в Усовершенствованном
приюте кретин, так это я.
     - Простите!  -   перебил   его  Эдуф. -  Мы  еще  не   уяснили,  почему
администрация  приюта  не  могла  заранее  предусмотреть какой-нибудь другой
выход.
     - Нет,  конечно,  я  кретин!  -  убежденно  повторил  Магараф  и  вытер
ладонью  пот,  струившийся  по  его  лицу. -  А  эти  воспитанники  столь же
кретины,  сколь  и  дети знатных фамилий. Они действительно сироты. И с ними
поэтому  можно  было бесконтрольно делать все, что угодно... И вот среди них
случайно  затесался  мальчик,  имеющий мать. Господин Вандерхунт впрыскивает
своим  воспитанникам "эликсир Береники", а потом, когда уже поздно выправить
положение,  получает от госпожи Гарго письмо, что она хочет навестить своего
сына. Что оставалось делать Вандерхунту?..
     Нельзя  было  пока  никому  рассказывать о страшном открытии, сделанном
Магарафом,  потому  что это могло бы каким-либо путем дойти до Вандерхунта и
спугнуть  его.  Чтобы поймать его с поличным, надо было действовать в полной
секретности и неожиданно.
     Эдуф   потратил   целую  ночь  на  составление  подробно  обоснованного
заявления   верховному   прокурору   республики.  Обвинение  было  настолько
фантастично,  что  ни  один  самый  горячий и самый экспансивный прокурор не
принял  бы  его  к  производству  без  серьезных свидетельских показаний. Но
нечего  было  и  думать  о  том, чтобы заверять в нотариальной конторе такие
сенсационные  показания. Тайна обязательно раньше времени всплыла бы наружу,
и  тогда  бы все пропало. Больше того, нельзя было поручиться, что и госпожа
Гарго,  если  сказать  ей,  что Педро жив, не выдаст этой тайны неосторожным
словом.
     А  ведь, в конечном счете, разоблачение чудовищной авантюры Вандерхунта
внесло  бы ясность и дело Попфа и Анейро. Попф рассказывал Эдуфу о посещении
и втором предложении Синдирака Цфардейа.
     Посоветовавшись  с  Магарафом,  Эдуф решил, что наиболее целесообразным
будет,  если  он  вместе с Магарафом и госпожой Гарго поедет в Город Больших
Жаб  и  там,  при  подаче  Эдуфом заявления верховному прокурору, представит
показания  обоих  своих  спутников. Для большей секретности решено было, что
истинная  цель их поездки будет госпоже Гарго объяснена только по прибытии в
столицу.
     Этот  примечательный разговор между Эдуфом и Магарафом произошел в ночь
с  двадцать  третьего  на  двадцать четвертое марта. Двадцать шестого марта,
как  мы  уже  знаем,  верховный  суд  подтвердил приговор, вынесенный судьей
Тэком  Урсусом.  Вечером  того  же  дня доктор Астроляб и его два сотрудника
принесли  Эдуфу  конверт с покаянием Буко Суса. Двадцать седьмого Эдуф подал
вторичную  жалобу  судье  Урсусу  с  приложением  обоих  известных  уже  нам
документов.  Теперь  нельзя  было  уезжать из Бакбука, пока судья не отменит
приговора,   а   все,   даже  многоопытный  Корнелий  Эдуф,  не  могли  себе
представить,  как  можно  будет пройти мимо таких убедительных доказательств
полной невиновности обоих приговоренных.
     Вечером  восьмого  апреля  судья  Урсус  вынес свое второе решение, а в
половине  двенадцатого  ночи  Корнелий Эдуф в сопровождении Магарафа и вдовы
Гарго   выехал  в  Город  Больших  Жаб,  чтобы  лично  вручить  председателю
верховного  суда  апелляцию  на  беспримерное  решение  Тэка Урсуса, а затем
заняться  делом  об  Усовершенствованном  приюте.  Они проехали благополучно
двенадцать  с  половиной  часов.  Ровно в полдень девятого апреля по вагонам
прошел   главный   кондуктор,   сопутствуемый   машинистом   в   замасленном
комбинезоне,  и  объявил  пассажирам,  что  дальше поезд не пойдет: началась
всеобщая  забастовка. Движение восстановится лишь тогда, когда доктор Стифен
Попф и Санхо Анейро будут освобождены.
     Это случилось на маленькой станции со смешным названием "Красотка".
     - Я  -   Корнелий   Эдуф, -   сказал  адвокат  главному   кондуктору. -
Проводите меня в ваш забастовочный комитет.
     Минут   десять  спустя  от  грязноватого  перрона  станции  "Красотка",
переполненного  взволнованными  пассажирами  застрявшего  поезда,  отошел  в
сторону  Города  Больших  Жаб  одинокий  паровоз. На его крутых боках белели
громоздкие,  наспех  изготовленные транспаранты: "Прекратите издевательство!
Немедленно   освободите   Попфа   и  Анейро!"  В  будке  машиниста,  вопреки
строжайшим   железнодорожным  правилам,  находились  три  посторонних  лица:
адвокат Корнелий Эдуф, Томазо Магараф и вдова Гагро.
     Пути  были  свободны, паровоз шел на всех парах и без остановок. В семь
с   минутами   вечера  он,  пыхтя  и  отдуваясь,  остановился  у  безлюдного
дебаркадера Восточного вокзала.
     Единственные      три     пассажира,     доставленные     аржантейскими
железнодорожниками  после полудня девятого апреля в Город Больших Жаб, вышли
сквозь  охраняемый  забастовочными пикетами вокзал на привокзальную площадь.
Стоял  сыроватый,  теплый  и  облачный  вечер  ранней аржантейской весны. На
улицах  было  шумно,  людно.  Но  это  не был привычный городской шум, каким
всегда   оглушала  приезжих  многомиллионная  столица  Аржантейи.  Подземка,
трамваи,  автобусы,  троллейбусы  и  такси не работали. И шум поэтому больше
походил  на  гул  гигантского  народного  гулянья. Тянулись с окраин в центр
колонны демонстрантов.
     Впервые  за  последнее десятилетие огромный город оказался без вечерних
газет:  бастовали все типографии, кроме одной, в которой печатался бюллетень
Центрального  забастовочного  комитета.  Прекратили  работу радио, телеграф,
почта.  Только раз в два часа для всей страны передавался пятнадцатиминутный
радиобюллетень,   сообщавший  толпившимся  у  громкоговорителей  аржантейцам
подробности  о  ходе  забастовки  и переговоров с правительством, да в целях
информации   мирового  общественного  мнения  принимались  для  отправки  за
границу радиограммы иностранных корреспондентов.
     По  городу  разъезжали  синие  открытые  машины.  В них ровными рядами,
прямые  и невозмутимые, как оловянные солдатики, сидели вооруженные до зубов
полицейские  и делали вид, будто ничего особенного не произошло. Несмотря на
то,  что  на  улицу  вышло  три четверти населения столицы, порядок нигде не
нарушался.  В  этом не было никакой заслуги полиции. Она была заинтересована
в  обратном.  Она  ждала  беспорядков,  чтобы  пустить в ход оружие. Порядок
охраняли рабочие пикеты, решительные и быстрые в пресечении провокации.
     Колонны  демонстрантов  двигались  по  направлению  к тесной и неуютной

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг