Раньше слышались только два голоса, минут через двадцать прибавился еще
один. Снова донесся скрежет передвигаемых коек. Потом голоса умолкли.
Послышался скрип выходной двери.
- Они вышли на воздух, - взволнованно засопел фельдфебель.
- Боже, как вы болтливы! Что-то в вас осталось от вашего политического
прошлого... Болтаете, болтаете...
- Вы меня очень обижаете, господин майор! Я с тридцать третьего года не
имею ничего общего с социал-демократами... Я честный и верный наци, господин
майор! Я доказал это под Киевом!..
- Да перестанете ли вы наконец?!
- Слушаюсь, господин майор, - браво отвечал дисциплинированный
фельдфебель. - Я только считал нужным доложить...
- Бог, милый бог! - застонал Фремденгут. - Эта старая трещотка сведет
меня с ума! .. Постойте, постойте!., Кумахер, вы слышите? .. Кажется,
пулемет! ..
- Осмелюсь доложить, господин майор, это у меня стучат зубы.
- Фу! Перепугались?
- Волнуюсь, господин майор. Осмелюсь доложить, я очень волнуюсь.
Забывшись, Кумахер шмыгнул носом, и майор фон Фремденгут поморщился.
Еще через пятнадцать - двадцать минут снова скрипнула наружная дверь
пещеры, и в переднем помещении возня и тихий говор не замолкали до самого
утра.
Пленные устали прислушиваться. То, что происходило за стеной, нисколько
не напоминало нервную беготню людей, врасплох захваченных смертельной
опасностью. Надо думать, что подводная лодка еще не всплывала на поверхность
бухты.
В восьмом часу утра десятого июня Кумахер, по-прежнему дежуривший у
двери, снова трижды стукнул каблуком об пол, Фремденгут уже давно не спал, и
если Кумахер, не отрывая уха от двери, столь неуставным способом обратился к
барону, то значит, у него были серьезные причины даже на секунду не
прерывать подслушивания. Вчера и третьего дня ничего не возбудило бы его
внимания: просто с некоторым запозданием снимали шинели и одеяла с двери,
чтобы повести их на прогулку. Но на сей раз у двери слышались голоса всех
пятерых обитателей переднего помещения. Может быть, они собрались
расстрелять своих пленных, чтобы развязать себе руки?
Фельдфебель в правую руку, а майор в левую (правая у него еще плохо
действовала) взяли по щепотке перца, припрятанного Кумахером при
изготовлении пищи. В карманах у обоих было по пригоршне золы, добытой все
тем же запасливым фельдфебелем. По совести говоря, он заготовил это для
того, чтобы обороняться от майора, если тот соберется душить его за
предательство, но сейчас он был страшно польщен похвалой майора по поводу
его патриотичности и истинно арийской, нордической хитрости и сметки.
По мере того как с двери снимались покровы, голоса доносились все
громче и четче. Наконец можно было различить каждое слово. Пленных отделяла
от переднего помещения только дощатая, неплотно сшитая дверь.
Майор и его верный фельдфебель выпрямились и приготовились швырнуть
перец в глаза врагам. Но, сверх ожидания, засов не сдвинулся с места. Вместо
его характерного скрипа, дважды в сутки связывавшегося в сознании обоих
эсэсовцев с выходом на свежий воздух, они услышали какое-то странное
выстукивание, шорох, щелканье открываемого ножа.
Донесся голос толстого англичанина:
- Почему вы уверены, что именно они могли это сделать? Ему отвечал
голос молодого американца:
- Ну, все-таки... Стоило им только ночью выбраться к нам...
- Но как они могли выбраться? А если бы они действительно выбрались, то
не стали бы воровать такую чепуху, а преспокойно отправили бы нас догонять
душу этого, как его, этого ефрейтора Сморке.
- Интересно, носит ли его тень и на том свете усики и золотые очки? -
хихикнул молодой американец.
Сморке погиб!
Кумахера так потрясло это известие, что он вторично за последние
двенадцать часов забыл, с кем он имеет честь делить заточение, и толкнул
плечом майора барона фон Фремденгута.
- Вы слышали, господин майор? - прошелестел он на ухо своему
начальнику. - Сморке убит.
Вместо ответа барон изволил закрыть своей ладонью широкую пасть
фельдфебеля.
Раз Сморке убит, некому будет предупредить командование подлодки о том,
что обстановка на острове изменилась. Смерть Сморке нисколько не печалила
майора Фремденгута. Но то, что она усложняла положение на острове, искренне
его огорчало. Однако что же такое произошло у тех, за дверью? ..
- А на что им рукоятка генератора? - не унимался молодой американец. -
Что они из нее собираются охотиться на уток, что ли? - Он снова хихикнул.
- Достаточно им знать, что у нас нет запасной рукоятки, чтобы...
- Прошу потише! - послышался голос советского моряка. - Вы словно
нарочно нанялись разбалтывать наши тайны...
- Иногда, мистер Егорычев, вы разговариваете с людьми так грубо, словно
они у вас на жалованье, - раздался голос Фламмери. - Я не со всяким своим
рядовым инженером или служащим позволяю себе так разговаривать. (Мистер
Фламмери сделал ударение на слове "я", подчеркивая разницу между собой и
капитан-лейтенантом Егорычевым.)
- Ей-богу, мы тут обойдемся вдвоем со Смитом, - отвечал моряк, и
спорщики оскорбленно огрызаясь, удалились в глубь пещеры.
Вскоре шорох и выстукивание прекратились. Наступила плотная тишина, и
эсэсовцы поняли, что дверь снова наглухо завесили.
Итак, при таинственных обстоятельствах пропала рукоятка генератора. К
сожалению, весьма легко восполнимая потеря. Но весьма занятно: кто, когда и
с какой целью ее похитил?..
В половине десятого скрипнул засов, распахнулась дверь, и пленных, как
ни в чем не бывало, вывели на прогулку. Поскольку непосредственная угроза
смерти миновала, они не рискнули пытаться бежать. Снова слишком людно было в
пещере. Побег откладывался на завтра, на утро одиннадцатого июня, но зато
уже должен был состояться во что бы то ни стало и при любых обстоятельствах.
Это было решительно заявлено майором Фремденгутом, и фельдфебель с
величайшей готовностью сказал: "Слушаюсь, господин майор!"
Утром Кумахер пополнил запасы перца и пепла.
Весь день они проторчали на страже у дверей. Они не услышали ни одного
подозрительного звука. Они вообще ничего не услышали.
Очевидно, все куда-то уходили, но с минуты на минуту Фремденгут ожидал
высадки подкрепления с подводной лодки, и поэтому обоим никак нельзя было
ложиться спать. Отдыхать лег Фремденгут. На вахту у двери встал Кумахер. Он
прильнул к ней ухом и так и застыл в этом неудобном положении, словно
приклеенный за ухо к этому незатейливому сооружению, еще не переставшему
пахнуть смолой.
Не успел Фремденгут заснуть, как его поднял на ноги встревоженный шепот
фельдфебеля:
- Господин майор!.. Прошу вас, господин майор! ..
- Опять вам что-то показалось? .. Идите к черту!..
- Извольте сами убедиться, господин майор...
Деланно позевывая, Фремденгут зажег огарок свечи, передал его Кумахеру,
а сам недоверчиво приник ухом к доскам.
- Они снимают звукоизоляцию с нашей двери... Я имею в виду одеяла,
господин май...
Фремденгут шлепнул его по губам, прервав это высказывание на полуслове.
Только что из-за двери доносился неразборчивый гул голосов. Сейчас уже
явственно, хотя еще и негромко различались слова. Они услышали голос
Фламмери:
- Значит, решительно и бесповоротно? Ему ответил голос Егорычева:
- Выходит, что так. Голос Фламмери:
- Ну, а вы, Смит? .. Подумайте хорошенько. Я доверяю вашему
практическому и неозлобленному уму... Прежде, чем совершать такой
решительный и бесповоротный шаг...
Кумахер взволнованно шмыгнул носом.
- Вы слышите, господин майор? Бесповоротный!..
- Да молчите вы, старая болтушка!.. Голос Смита:
- Я вполне согласен с мистером Егорычевым. Раз дело уже дошло до
этого... Пора кончать с этой волынкой, сэр.
Голос Егорычева (очевидно, сняли всю звукоизоляцию, потому что стало
совсем хорошо слышно):
- Давайте-ка пока наши патроны и гранаты вот сюда. Послышалось шарканье
ног людей, переносивших куда-то неизвестно зачем тяжелые ящики.
Голос Цератода:
- По-моему, Смит, вы взяли мой автомат. Голос Мообса:
- Если "бы они там, за стенкой, догадывались, какой сюрприз Здесь для
них готовится!.. Они бы...
Раздраженный голос Егорычева:
- Да потише вы, Мообс!.. Потерпите до утра с вашими громогласными
разговорами!.,
Стало тихо.
Фремденгут обернулся к Кумахеру:
- Понятно?
Он задул свечу в заметно дрожавшей руке фельдфебеля.
- Понятно, господин майор,- пролепетал Кумахер. - Сейчас... сейчас они
нас будут расстреливать...
- Хватит золы? - спросил Фремденгут только для того, чтобы не молчать.
- Полные карманы, господин майор.
- Дайте-ка мне еще!.. Ну, вот... Вы становитесь справа, я - слева...
Как только дверь раскроется, швыряем им в глаза золу, вырываем у них
автоматы... - Фремденгут с шумом перевел дыхание и добавил, не очень
убежденно, но достаточно спокойно: - С нами бог, Кумахер!..
- Так точно, господин майор!..
Они встали по обе стороны входа, сразу покрывшись потом, с горстями,
полными золы, перемешанной с перцем, и простояли так, в напряженном
ожидании, полминуты, минуту, пять минут, пятнадцать минут, а может быть, и
все полчаса.
Стало ясно, что надо бить отбой тревоги.
- Будем отдыхать по очереди, - сказал тогда Фремденгут. - Через
часок-полтора разбудите меня...
Они дважды сменили друг друга, а по ту сторону двери все еще царила
полнейшая тишина.
И вдруг Фремденгут ткнул ногой похрапывавшего на травяной подстилке
Кумахера:
- Тссс!.. На место!.. Приготовиться!..
Наступило утро одиннадцатого июня. Время обычной прогулки пленных еще
не пришло, но с двери определенно снимали звукоизоляцию. По мере того как
дверь освобождалась от навешанных на нее одеял и шинелей, стало слышно
шарканье ног, отрывистая и возбужденная речь, сначала неразборчивая. Потом
сквозь щель у самого порога легла острая и теплая полоска дневного света,
натужно заскрипел тяжелый деревянный засов, и голос старшего американца
раздался неожиданно громко, словно над самым ухом:
- Мообс, вы все испортите своим автоматом! Они не должны видеть
никакого оружия.
- Ну, фельдфебель, - прошептал Фремденгут, чувствуя, как по его спине
пробежали мурашки, - становитесь справа от меня и, как только откроется
дверь...
Он не успел договорить, как дверь отворилась и на пороге показались
напряженно улыбающиеся физиономии обоих американцев. Из-за их спин, в
некотором отдалении виднелось полное лицо майора Цератода с очень толстыми
очками на мясистом облупившемся носу.
- Бросайте, Кумахер! - взвизгнул Фремденгут, неловко швырнул щепотку
перцу в глаза мистеру Фламмери, промахнулся, быстро опустил руку в карман за
новой порцией своего сыпучего и ароматичного оружия, но вынуть ее уже не
смог. Фельдфебель Кумахер обхватил его сзади обеими руками и преданно
крикнул отпрянувшим американцам:
- Не пугайтесь, господа, я его крепко держу!..
- Он сошел с ума? - испуганно спросил Фламмери. - Держите его получше,
если он сошел с ума!..
- Никак нет, господин капитан! Господин майор не сошли с ума! - тяжело
переводя дыхание, отрапортовал Кумахер, не выпуская Фремденгута, который с
молчаливым бешенством порывался освободиться из его цепких рук. - Осмелюсь
доложить, господин майор изволили хотеть засыпать вам глаза перцем, господин
капитан!
- Перцем?.. Глаза?.. Мне?.. Ничего не понимаю!..
И тут на Фремденгута нашло то его наглое вдохновение, которое в свое
время создало ему славу талантливого дельца и эсэсовца. Он спокойно
выпростал руки из жирных объятий растерявшегося фельдфебеля, стряхнул
носовым платком остатки перца со своего кителя и улыбнулся.
- Я должен покорнейше просить у вас извинения, дорогой мистер Фламмери.
Дневной свет ослепил меня... Мне показалось, что передо мной... ваш
большевистский комиссар...
- Комиссар? - с непонятным весельем хохотнул мистер Фламмери. - И вы
решили?..
- Я решил, что он пришел нас расстреливать...
- Дорогой друг мой! - с чувством промолвил капитан Фламмери и неловко,
но нежно пожал левую, здоровую руку Фремденгута. - Я пришел сообщить вам,
что ваши испытания кончились. Я пришел сообщить вам, что мы, то есть я и оба
моих коллеги, не видим оснований держать вас взаперти... Что же касается
капитан-лейтенанта Егорычева, то мы с ним окончательно разошлись во
взглядах...
- ...и местожительстве! - восторженно добавил младший американец Джон
Бойнтон Мообс, переводя поистине сыновний взор с мистера Фламмери на барона
Фремденгута и обратно.
Фельдфебель Курт Кумахер стоял ни жив ни мертв, опустив руки по швам, и
пожирал глазами начальство.
VI
Они спускались с Северного мыса гуськом, шестеро островитян и двое;
белых: Гамлет, стройный юноша с великолепными мышцами и еще более
великолепной прической, дядя юного Боба - Джекоб, голенастый тихий и тощий
негр Дарк, знакомый уже нам пожилой негр с хитровато-озорным лицом - дядюшка
Уолт, трое их соседей и Егорычев со Смитом. Егорычев и Смит с автоматами
наготове замыкали шествие. Они то и дело оглядывались назад, откуда им в
любую минуту могла грозить пуля в спину. Остальные на бамбуковых шестах
несли багаж наших героев, только что покинувших Священную пещеру.
Тихое и сверкающее утро поднималось над островом.
Прибежала снизу, из деревни, запыхавшаяся, насмерть перепуганная Мэри -
молодая жена Гамлета. По ее расчетам, Гамлет и все остальные отправившиеся в
Священную пещеру давно уже должны были вернуться домой. Она с разбегу
выскочила из-за поворота и кинулась на грудь застеснявшемуся Гамлету.
- Жив! - крикнула она вне себя от счастья. - О, жив!.. Я так за тебя
перепугалась!..
- Я же тебе говорил, что тебе больше нечего бояться... - сказал ей
Гамлет с ласковой укоризной.
А дядюшка Уолт, который шел рядом с Гамлетом, добавил: ,
- Это совсем другие белые, Мэри. Тех, прежних, в черных одеждах, убили.
- Не всех, - сказал Егорычев. - Двое взяты в плен. Негры сразу
помрачнели.
Дарк спросил:
- Но они уже не смогут больше убивать наших людей?.. Они заперты в
пещере?
Егорычев подтвердил, что они уже пятый день содержатся под замком.
- Они крепко-накрепко заперты, Мэри, - успокоил Гамлет жену.
- Но очень может быть, что они еще сегодня окажутся на свободе, -
сказал Егорычев, который не считал себя вправе скрывать опасность, снова
нависшую над населением острова Разочарования.
- Они убегут? - спросил Гамлет.
- Боюсь, что их выпустят.
- Но ведь они убивают людей, невинных людей! - воскликнул Гамлет в
великом недоумении.
На это Смит с неожиданным для него раздражением ответил:
- Вот именно поэтому их и собираются выпускать.
Эти слова произвели на негров такое удручающее впечатление, что
Егорычев счел необходимым несколько разрядить обстановку.
- Все это не так страшно, - сказал он, - но придется, конечно, быть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг