Борис Васильевич Зубков, Евгений Муслин
Немая исповедь
I
"18 февраля 19.. года. Кража в библиотеке. Доктор Марио Бетета,
хранитель архива в Национальной библиотеке, сообщил нашему корреспонденту:
сегодня ночью неизвестные злоумышленники похитили алфавитную картотеку
изобретателей, зарегистрированных в патентном ведомстве за последние
пятьдесят лет. Два ящика с именными карточками, весом в тридцать пять фунтов
каждый, вынесены через пролом в наружной стене между двенадцатью и часом
ночи, после первого обхода дежурного сторожа. Доктор Марио Бетета сетует на
скудость правительственных ассигнований, не позволяющую устроить в здании
библиотеки надежную сигнализацию. Похитители пока не найдены".
"21 мая 19.. года. Убит выстрелом в сердце сеньор Убико Хорхе. Вдовец
54 лет, он жил одиноко в своем доме на Праса ду Комерсио. Убийство по личным
мотивам - ревность, нарушение брачного обещания и т. п. - крайне
маловероятно. По мнению экспертов, несчастного застрелили из винтовки фирмы
"Голланд и Голланд" с оптическим прицелом. Уже после кончины злодеи
тщательно обрили голову трупа и смазали ее какой-то сильно пахнущей мазью.
Цель подобных манипуляций абсолютно непонятна и загадочна. Сеньор Убико
Хорхе известен своими крупными инженерными работами в химической
промышленности. Его последнее изобретение, работу над которым прервала
смерть, должно было принести немалую прибыль фирме, ценнейшим специалистом
которой являлся покойный. В некоторых, обычно хорошо информированных кругах
убийство Хорхе связывают с весьма загадочными исчезновениями еще двух наших
видных изобретателей..."
II
- Ради бога, посмотрите, не идет ли по левой аллее человек в синем
плаще? У вас молодые глаза, вы видите далеко. Да не так, черт возьми, не
оборачивайтесь! Я научу вас, как надо смотреть. Разглядывайте облака,
смотрите вверх и поворачивайте, медленно поворачивайте голову... Теперь один
взгляд, только один, вниз и наискосок... Вот так.
- Аллея пуста.
- Значит, у меня двадцать минут передышки. Я хорошо научился следить за
тем, что происходит за моей спиной. Тысячи приемов. Годятся витринные
стекла, зеркала парикмахерских, даже полированные двери. Особенно удобны
окна в вагонах подземки... Что я болтаю. Не обращайте на меня внимания. Я
просто болен, да, болен... Смотрите, смотрите. Нет ли поблизости
полицейского с маленькими рыжеватыми усиками?
- Вы боитесь полицейских?
- Не всех. Только того, кто с рыжими усиками. Он тоже один из этих. Что
там чернеет?.. Куда вы смотрите... Вон там, между двумя кустами.
- Это всего лишь решетка парка.
- Не стоит ли за ней автомобиль?
- Если вас действительно преследуют, то проще оставить машину за углом,
а не выставлять ее напоказ.
- Вы младенец. Так удобнее стрелять.
- Понимаю. У вас в карманах весь наличный золотой запас Национального
банка? В слитках или монетами?
- Плохая шутка, А теперь идите, идите. Проваливайте!
- Давно ли вы купили эту скамейку, сеньор? Почему вы не повесили на ней
плакат "Частная пристань"?
- Если вы хотите поджариться на костре, разожженном для другого,
оставайтесь.
- Я неплохо боксирую, и во мне двести фунтов. Я остаюсь.
- Спасибо. Видимо, ваше благородство простирается настолько далеко, что
вы даже не потребуете от меня никаких объяснений?
- Мало держать в руках бутылку, сеньор, надо еще ее раскупорить. Хотя
кое-что узнать бы не мешало...
- Говорят, черт, набравшийся опыта, лучше неопытного ангела. То, что я
на вас вылью, мой юный друг, превратит вас в дюжину чертей. Не расстаться ли
нам, пока не поздно?
- Сеньор, вы опасаетесь человека в синем плаще? Он здесь. Прячется за
каштанами, что растут на том берегу пруда.
- Они измучили меня.
- Идите налево, к выходу. Быстро! Я буду все время сзади...
- ...Теперь мы спустимся по Руа да Прата в гавань.
- Я предпочел бы переулки.
- Руа да Прата похожа на базар. В толпе легко затеряться. А не доходя
до гавани два квартала, свернем в переулок. Если вы уж так обожаете
переулки...
Они шли мимо магазинов, нестерпимо блестевших зеркальными стеклами,
мимо кафетериев, пытавшихся уйти в редкую тень пальм и олеандров. И хотя
потянувший с моря бриз проветрил улицу, жара испепеляла. На перекрестках,
открытых солнцу, полицейские-регулировщики обливались потом в своих мундирах
из толстого серого сукна. Чистильщики обуви запрятались глубже под пестрые
навесы. Город плавал в растопленном масле желтого зноя. Только двое
случайных знакомых не замечали жары.
III
- Зачем вы привели меня сюда? Последний этаж - это опасно. Вероятность
того, что призывы о помощи услышат соседи, уменьшается вдвое. Ведь над нами
никого нет, кроме тех, кто любит устраивать засады на чердаках. И вообще это
звучит неприятно - последний этаж, последний этап, последний шанс...
- Вы совсем псих. Кажется, я зря с вами связался.
- Конечно, зря. Абсолютная истина в последней инстанции - зря! Я буду
преподносить вам одну пилюлю за другой. Вот первая, хорошенькая, ароматная
пилюлька - я обокрал покойника! Как вам такое понравится?
- Сколько же монет вам удалось выудить из его карманов?
- Я выудил самое ценное - то, что было в его голове.
- Боюсь, сеньор, что у вас припасено много историй. Лучше я приготовлю
полную кастрюльку кофе, и мы поболтаем не спеша. А то ваши слова прыгают,
как зубья пилы по железному дереву. Сюда никто не заявится, уверяю вас.
Домовладелец почему-то вбил себе в голову, что я служу в тайной полиции, и
боится меня, как сатаны. Исчезаю, сеньор! Иду делать кофе. Я стряпаю его
так, что потом сердце выпрыгивает из ушей...
- Действительно, отличный кофе. И портвейн из Алентежо! Они воскрешают
меня. Так вот - я обобрал покойника. Он был моим лучшим другом, мы когда-то
вместе учились в Коимбрском университете, хотя и на разных факультетах. Мой
друг Акилино всю жизнь что-нибудь изобретал. Зарабатывал неплохо. Последнее
время его интересовал новый способ получения электрической энергии. Кто-то
догадался вычерпывать электричество из струй раскаленных газов. Величайшее
изобретение со времен Фарадея. Вы знаете, кто такой Фарадей?
- У него большая фирма, сеньор?
- О бог мой! Ваше невежество искупается только вашим кофе. Если можно,
еще чашечку... Акилино сумел получить энергию этим новым способом. Но его
установки давали только постоянный ток. Акилино для каких-то таинственных
целей нужен был переменный ток. Он и меня сумел заразить своими идеями.
Потом Акилино тяжело заболел. Все знали, что он скоро умрет. Однажды вечером
я вернулся от него домой сильно опечаленный. Тогда я не бродил по чужим
чердакам, а жил на Руа да Сура в хорошем старинном доме. В квартире, кроме
меня, ни души. Тихо, словно в склепе. Вдруг я услышал, как останавливается
мои часы. Тикают все тише и тише, будто испугались собственных звуков.
Раздалось последнее тиканье, и я внезапно увидел решение проблемы, которая
так мучила Акилино. Догадка возникла в мозгу внезапно, как вспышка молнии. Я
понял, почему поэты говорят: "Меня озарило!" Действительно, озарение,
вспыхнувшая звезда, сноп искр - все что хотите в подобном роде. Я посмотрел
на часы, стрелки застыли на девяти часах тридцати минутах. Потом я узнал,
что Акилино скончался в девять часов четырнадцать минут. Совпадение? Как бы
не так! Я обокрал покойника - вот правда. Несчастный все время размышлял над
проклятым вопросом, он не давал ему покоя до последнего вздоха. Предсмертная
агония - и одновременно взрыв гениальных догадок! Вы понимаете, в последнем
рывке мозг испепеляет сам себя... Смотрите, смотрите, ваши часы
остановились! Кто-то умер... Они убили еще одного... Я знаю...
- Успокойтесь, сеньор. Моя неаккуратность, не завел вовремя свой
будильник...
- Когда Акилино умер, часы остановились. Почему? В этом что-то есть...
Налейте мне еще вина... О чем я говорил? Да, предсмертные взрывы в мозгу.
Факелы протуберанцев. Пламя от последней вспышки обжигает и чужой мозг.
Разумеется, не всякий. Только тот, кто настроен в унисон с мозгом бедняги.
Если они думают об одном и том же, между ними протягивается незримая связь,
хрупкая, как нить из пепла. Она держится мгновение и рассыпается в прах.
Этого мгновения достаточно, чтобы передать самое важное. Я поймал последнюю
мысль Акилино и воспользовался ею. Потом получил патент на изобретение,
сделанное мертвецом, и присвоил его себе. Груду золота за патент никто не
дал, но кое-что я выручил. Вот так я обокрал покойника. Нравится?
- Запутанная история. Еще вина?
- Наливайте... Потом я подумал: не может быть, чтобы последняя
отчаянная вспышка сознания не оставила следа в самом умирающем мозгу.
- Неужели мысли застревают в мертвой голове?
- Мозг живет и после смерти. Недолго. Несколько минут. Он угасает, как
керосиновая лампа, в которой кончился керосин. Когда у меня появились
деньги, я купил небольшую лабораторию. Даже нанял двух специалистов. Мы
сумели сделать аппарат, который вылавливал в умирающем мозгу шорохи жизни.
Биохимический усилитель. Чудовищно чуткий прибор. Отзывался на самые тонкие
химические реакции, сопровождающие каждую мысль, анализировал ионные потоки
в нервных клетках и тому подобное. Кое-что нам удавалось подслушать через
сутки после смерти. А какие шквалы бушевали в мозгу в момент агонии!
- Откуда же вы брали покойников? Или?.. Нет, не может быть! Вы убивали?
Вы убийца, а я вас прячу, защищаю. Идиот! Сколько вы убили ради своих
гнусных опытов?
- Ни одного. Мы заключили контракт с Национальным биологическим музеем.
В мое распоряжение поступали сотни разных животных, от полевой мыши до
обезьянки уистити.
- Лжете! Для таких опытов животные не годятся. Это даже я понимаю. Что
могли вы отыскать в мышиных или собачьих мозгах? Вам нужны были люди. Самые
умные люди для самых ужасных опытов, будь я проклят...
- Не горячитесь. Неужели теперь нужно успокаивать вас?
Поймите: я не болтаю, - я исповедуюсь в ожидании последнего часа. Врать
бесполезно и унизительно. Каюсь, мы не жалели животных. Обливали их крутым
кипятком, забивали железными прутьями до смерти, оглушали током. Необходимо
было добиться, чтоб в их сознании оставались яркие впечатления...
- Ничего себе - впечатления от железных прутьев! Изверги!
- Мы говорили более мягко - острый опыт.
- Представляю себе, как они орали...
- Ни звука. Особая операция горла. Лаборатория - царство тишины, шум
раздражает... Кто-то крадется!..
- Моя соседка. Мы зовем ее Ночничок. Она всегда уходит на работу, когда
темнеет. Извините.
- Она не могла подслушать?
- У нее свои заботы, сеньор.
- Два года мы исследовали, что творится з головах четвероногих. Настал
день, когда электронный скальпель должен был коснуться разумного мозга.
- Вот видите!
- Замолчите! Я был тогда в каком-то исступлении, исследовательская
горячка трясла меня, я готов был принести в жертву собственную голову. Но
нам было нужно много голов...
- О дева Мария, и вы так спокойно толкуете об этом! Откуда же вы их
взяли, эти головы? Поступили сторожем в морг?
- В морг привозят слишком поздно. А мы хотели исповедовать мертвый мозг
сразу после предсмертной исповеди его еще живого владельца. Мы должны были
идти по путям за исповедующим священником. Так и сделали...
- Церковь не простит вас.
- Она поддержала нас. Один из специалистов, работающих в моей
лаборатории, оказался активным деятелем "Паке Романа"- союза
католиков-интеллигентов. Мы сошлись на том, что "Паке Романа" получит сорок
процентов возможной прибыли. Они исповедуют душу, мы - тело.
- Разве мысли можно продать?
- Они ценнее золота. Разумеется, не все. Нас интересовали люди
одержимые, посвятившие всю жизнь решению какой-либо проблемы. Главным
образом это были изобретатели. Мы составили обширную картотеку и
подстерегали их последние дни. И даже чаще, чем мы думали, этих одержимых в
последний момент озаряла гениальная догадка. Наш аппарат улавливал
сверхъестественно яркую вспышку сознания и расшифровывал ее. Охота за идеями
оказалась удачной. Теперь они охотятся за мной.
- Вы их обманули? Утаили прибыль?
- Утаил свои мысли. У меня тоже есть своя главная идея. Сокровенная и
могущественная. Она нужна им. Они поклялись добыть ее любой ценой. Я знаю,
как все произойдет. Меня убьют выстрелом в сердце. У них отличные снайперы.
Потом в комнату ворвутся двое или трое. Они будут очень спешить. В руках у
одного будет металлический колпак. Термоэлектрическим ножом они сожгут
волосы у меня на голове - так быстрее, чем брить. Намажут голову вонючей
электропроводящей пастой и наденут колпак. За это время другой подготовит
записывающую аппаратуру.
- Так не будет. Мы сейчас же отправимся к окружному прокурору, он
спрячет вас.
- Спрячет? Предоставит убежище в тюремной камере? Тогда меня убьет не
снайпер, а каторжник, которому пообещают за эту крохотную услугу шикарный
побег. А тот, с колпаком, примчится в камеру под видом тюремного врача.
- Мне жаль вас. Вы попались в собственную западню. У вас есть деньги?
- Девять тысяч эскудо. Ровно столько, сколько стоят похороны на
кладбище Алто де Сан-Жоан.
- Долой похороны! Слушайте внимательно. У меня есть друзья,
студенты-медики. Мы поедем в Центральную больницу, в отделение для бедняков.
Там вас зарегистрируют, знакомые студенты - они всегда дежурят по ночам,
собачья вахта не для настоящих врачей - найдут у вас смертельную болезнь и
отправят в госпиталь святой Евлалии. Но до святой Евлалии доедет только
регистрационная карточка. За пару тысяч эскудо тамошний регистратор
переложит карточку в ящик умерших и выдаст мне свидетельство о вашей смерти.
С таким свидетельством я смогу официально оповестить кого угодно о вашей
скоропостижной кончине. Словом, вам проштемпелюют билет на тот свет, но вы
отстанете от поезда. Ловко?
- А дальше?
- Начнете жить заново под другим именем. Соглашайтесь, сеньор. Мы уже
однажды проделали такой трюк с одним моряком, удравшим с военного корабля.
Теперь он обзавелся новыми документами, плавает под чужим флагом - и
счастлив.
- Новые документы? Бумажки! А кто даст мне новую жизнь? Все кошмары
последних лет останутся внутри меня. Старые язвы в новых лохмотьях - вот что
вы мне обещаете... Я совсем пьян...
- А я спускаюсь вниз, чтобы позвонить из кафе в Центральную больницу.
IV
В отделении для бедняков процедура осмотра похожа на ленивую игру со
строгими правилами. Два-три вопроса, ответы на которые почти не слушают, и
кивок в сторону санитара, Тот записывает фамилию, сердится на
нерасторопность больного и выдает ему штаны с кургузой курточкой без
пуговиц. Сегодня большинство больных направляют в госпиталь святой Евлалии.
Туда они должны прибыть уже в больничной униформе, и поэтому всех купают
здесь в грязноватых ваннах. А на дворе их ждет маленький облупленный
автобус. Впрочем, кто желает, может добираться самостоятельно...
- Сеньор презабавно выглядит в этой курточке.
- Я сам себя не узнаю. С меня содрали что-то большее, чем костюм. И
ничего не дали взамен.
- Вы получили надежду! О-ля-ля! Она чего-нибудь стоит!
- Откуда у вас такая роскошная машина?
- Ухажер сестренки так расчувствовался, что дал мне эту карету на пару
дней. Не машина, а дракон. Жрет бензин и километры, словно хочет получить
первый приз на конкурсе обжор.
- Я вижу, вы привыкли держать в руках руль.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг