Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
потайном  кармашке  пояса,  мне  вовек  не  одолеть  Кощея,  ибо  теперь  он
действительно  бессмертный. Придут за мной герои, они, может, и одолеют его.
Я же свой шанс упустил. И Аленушку не спас.
     - Прости... - шепчу, надеясь, что она услышит.
     - Как мило! - торжествует Кощей, выхватывая свой меч. - Я бессмертный!
     - Ква...  -  увлекаемый  нитью,  прочно  привязанной к поясу, волшебный
путеводный клубок соскальзывает с края обрыва.
     Медленно  поднимаюсь.  Беру  меч  двумя  руками  и  замираю,  готовый к
поединку  с  Кощеем. Поединок этот не грозит затянуться, учитывая мое аховое
мастерство  владения  клинком  и  бессмертие противника. Он тоже не виртуоз,
филигранно  управляющийся  с мечом, его движения скорее напоминают не танец,
столь   любимый  режиссерами,  а  отлаженную  работу  лесоруба.  Даже  такой
неумеха,   как   я,  способен  добраться  до  него  и  нанести  теоретически
смертельный  удар,  но...  как очень часто бывает в жизни, теория отличается
от практики кардинальным образом.
     Рассекая  воздух,  гудит  Кощеев  меч.  Я  не пытаюсь блокировать удар.
Вместо  этого  отскакиваю,  отступая  в  сторону  леса,  где  мало места для
размаха   и   больше   возможности  зайти  Кощею  за  спину.  Главное  -  не
споткнуться...
     - Я  бессмертный!  -  подняв забрало, хохочет Кощей. Его глаза полыхают
огнем,   острый   рог,  выступающий  из  лобной  пластины  шлема,  угрожающе
сверкает,  пена,  хлопьями  падая  с  губ, оставляет мокрые следы на металле
подчелюстной пластины шлема и на нагрудном щитке доспехов.
     Зацепившись   за   ветку,   меч  Кощея  меняет  траекторию  и  с  силой
обрушивается  на  ствол  векового  дуба,  войдя в прочную древесину почти на
ладонь.
     Не  теряя  времени, я бросаюсь в атаку, не давая противнику возможности
освободить  застрявшее  оружие.  Это  грязно,  нечестно,  но... я ведь не на
дуэли, где на кону вопросы чести, да и в сэры меня не посвящали.
     Мой  меч  со скрежетом рассекает наплечную пластину Кощея, погружаясь в
плоть.
     Бессмертный   скалится,   не  обращая  внимания  на  рану,  из  которой
почему-то не течет кровь, и, по всей видимости, не чувствуя боли.
     Еще  один удар. Лезвие высекает искры, один из шипов, которыми украшены
доспехи противника, отлетает.
     - Я  бессмертный!  -  Оставив  застрявший  в  дубе  меч,  Кощей  руками
закрывается от моего удара.
     Обрубленная  кисть  в  кольчужной  рукавице  падает на землю, а лезвие,
продолжая  свое  смертоносное  движение,  пропахивает  борозду  в  нагрудной
пластине и вонзается ему в бедро.
     Игнорируя повреждения, Кощей хватает уцелевшей рукой меня за горло.
     Вскрикнув   от   боли,   я   напрягаю  все  свои  силы,  чтобы  разжать
смертоносные клещи.
     Перед глазами появляется кровавая пелена, в ушах шумит.
     Презрительно  хохоча, Кощей отталкивает меня и, направив мне в лицо рог
своего шлема, бросается вперед.
     Продолжая  отступать,  я попадаю ногой в вырытую каким-то сусликом нору
и  начинаю  падать. Небо кувыркается перед глазами. Что-то тяжело проносится
надо мной, с треском врезавшись в дерево.
     Пелена,  застившая  взор,  немного  проясняется, и я, перевернувшись на
живот  и приподнявшись, вижу спину Кощея Бессмертного. Мой меч торчит из его
бедра,  раскачиваясь  в такт рывкам. Но он не делает попытки освободиться от
него.  Вместо  этого  он,  обхватив  ствол  дерева,  пытается вырвать его из
земли.
     Пошатываясь  и  утирая пошедшую носом кровь, встаю и иду к бессмертному
врагу  своему,  который  продолжает  терзать  дерево.  Берсеркеры в припадке
безумства  начинали грызть края своих деревянных щитов, Кощей, видимо, решил
пойти  дальше.  Использовать  для  этого, так сказать, натурпродукт в чистом
виде.
     Присмотревшись,    я    понял   причину   столь   странного   поведения
Бессмертного.  Он  не  грызет  древесный  ствол  в припадке неистовства и не
пытается  выворотить  его  из  земли  -  все  дело  в  его шлеме, острый рог
которого  вонзился  глубоко  в  древесину.  Все  действия Кощея Бессмертного
направлены  на  то, чтобы освободиться, но дерево держит крепко, не выпуская
шлем, который в свою очередь держит владельца.
     Поймав  раскачивающуюся  из  стороны  в  сторону рукоять своего меча, я
рванул  его,  освобождая.  Остатки  вложенной  ведьмами  в клинок силы мягко
струятся по моим жилам, пощипывая кончики пальцев и проясняя сознание.
     Если  Кощея  нельзя  убить,  то  привести  в неопасное состояние можно.
Отсечь  все  конечности  и,  пока он будет регенерировать их, сбросить его в
пропасть.  Кто  знает,  что  случится  раньше:  он  достигнет  дна бездонной
пропасти  или  отрастит  себе  руки-ноги?  Возможно,  второе. Если судить по
тому, насколько быстро отросла отрубленная мною кисть руки.
     Непрекращающиеся  рывки  способны  расшатать  рог  раньше,  чем я смогу
осуществить  свой  план. Нужно торопиться, хотя от нечеловеческой жестокости
предстоящего  действа меня бросает в дрожь. Но я пересилю себя, ведь на кону
не только моя жизнь...
     А пока забью-ка я этот рог поглубже, для пущей надежности.
     Размахнувшись,  ударяю  рукоятью  меча по шлему. Загудело так, что зубы
заныли.
     Кощей  разражается  бранью,  чередуя  ее  с  регулярными  сообщениями о
собственном бессмертии. Можно подумать, я мог об этом забыть.
     Еще удар - для надежности.
     Замахиваюсь...  и  тут  Кощей, извернувшись, ударом в грудь отбрасывает
меня.  Мой меч это не остановило, только удар пришелся не рукоятью по шлему,
а лезвием по шее.
     Сталь легко рассекла сухую плоть и кости и вонзилась в ствол дерева.
     Кощей  страшно кричит. Его обезглавленное тело отскакивает на несколько
метров, прижимая руки к месту сруба, и колодой падает ниц.
     Перерубленные  крепления  вместе  с  забралом  и  нижней  частью  шлема
скатываются на землю, зашуршав в сухой листве.
     Голова  Кощея, вывалившись из шлема, подкатилась к моим ногам и, плюясь
желчью и кровавой пеной, уставилась на меня медленно стекленеющим взором.
     Я  испуганно  отползаю  в сторону и в недоумении осматриваюсь. А как же
его  хваленое  бессмертие? Или голова сейчас отрастет? Тогда нужно поспешить
и сбросить тело в пропасть.
     - Сейчас,  -  приказываю  я  сам себе и, ухватив обезглавленное тело за
ногу, тащу его к краю парящего в воздухе островка.
     Бросается  в  глаза,  что  раны, которые я нанес Кощею буквально минуту
назад,  уже  почти  полностью  затянулись,  но только не на шее. Там, словно
прочерченная,  через  серую поверхность среза пролегла пурпурная линия, края
которой  довольно  медленно,  но  вполне различимо даже невооруженным глазом
расплываются.  С  каждой секундой зона покраснения становится все обширнее и
начинает  кровоточить,  словно плоть обычного человека, а не серая нетленная
оболочка бессмертного.
     Неужели  отсечение  головы смогло лишить тело Кощея защиты бессмертием?
Но  Конан  говорил,  что  он  дважды  отсекал голову Бессмертному, да только
безрезультатно.
     Отложив  решение  неразрешимых задач на потом, я подталкиваю безголовое
тело к обрыву, и оно, расправив руки словно крылья, падает вниз.
     - Король  мертв.  Виват  король!  -  пытаюсь  я пошутить, чтобы немного
взбодриться.  А то предательская дрожь, подобравшись исподволь, колотит меня
так, что руки-ноги ходят ходуном.
     - Ква!  Ква!  -  доносится  из пропасти. Подпрыгнув от неожиданности, я
оскальзываюсь  на  забрызганной  черной  кровью  земле  и  едва не ухаю вниз
следом  за  Кощеем.  Благо  в  последний  момент  рука ухватилась за ветку и
удержала меня на краю. - Ква!
     Я  высовываюсь  и вижу болтающийся в воздухе волшебный клубок, чей крик
едва не стоил мне жизни и уж точно добавил седины в волосы, и мой пояс.
     - Ква-ква!  - увидев меня - довольно удивительно, учитывая отсутствие у
шерстяного  проводника  малейших признаков органов зрения, - радостно кричит
клубок, раскачиваясь на зацепившейся за сухой сучок нитке, словно маятник.
     Как  только  клубок и пояс оказались у меня в руках, из кармашка к моим
ногам  упала  тряпичная  кукла  с  торчащей  из  шеи иглой. От удара набитая
соломой  голова  оторвалась  и  откатилась  в  сторону,  уставившись на меня
стеклянными  глазами.  Сама же кукла, словно подброшенная пружиной, отлетела
и устремилась в пропасть вслед за прототипом.
     Понимание  символизма  случившегося молнией пронзает мой мозг, но я тем
временем уже бегу к Аленушке:
     - Любимая!
     Однако  она  вскакивает  на  ноги,  закрываясь  руками  и низко опустив
голову,   так   что  лицо  остается  скрытым  за  плотной  тканью  капюшона,
стремительно бежит к обрыву, и без единого крика бросается вниз.
     - Нет!!!
     Упав  на  колени,  я  поднимаю  окровавленное  лицо  к небу и, с трудом
шевеля прокушенными губами, вою. Тяжело, протяжно.
     - Почему-у-у...

                                  Глава 40
                          КУДА ВЕДЕТ ДОРОГА ДОМОЙ?

     Все,  что происходит хорошего, - происходит с кем-то, все, что плохого,
- со мной.
                                                                      Эгоист

     Чтобы  двигаться  вперед, совсем необязательно хотеть этого, достаточно
поочередно делать шаг за шагом. Левой. Правой. Левой...
     Волшебный  клубок  тянет меня вперед, не издавая ни звука, словно боясь
потревожить  громоздящийся  на  дне  моей  души пепел. Я послушно передвигаю
ногами  -  так  нужно.  Нужно  моим  друзьям,  не мне. Мне хочется упасть на
землю,  зарыться  головой  в прелые листья и утонуть в отчаянии. Но они ждут
меня, возможно, надеются на мою помощь.
     Левой.
     Пустые ножны сползли набок и путаются в ногах.
     Правой.
     Ветер приносит мне имя любимой.
     Я поднимаю голову и кричу проклятия в равнодушные небеса.
     Левой.
     Споткнувшись, безразлично смотрю в пустые глазницы скалящегося черепа.
     Настойчивое натяжение нити, и шаг вперед правой ногой.
     Сухой   хруст  белой  кости  под  каблуком,  словно  озвученный  символ
тленности бытия.
     В   голове   полный   сумбур,   происходящее   вокруг   отстранено   за
непроницаемую перегородку, а внутри лишь пылающая боль утраты.
     - Осторожнее...
     - Держи крепче.
     Визжащий   от  ужаса  инстинкт  самосохранения  на  миг  пробивается  к
сознанию,  явив  образ  раскачивающихся  веревок  и  бездонной  пропасти под
ногами. Горький комок подкатывает к горлу, пальцы сводит судорогой...
     Но  тут каменные и вместе с тем теплые руки подхватывают меня под локти
и помогают ступить на землю.
     - Она умерла, - шепчут мои губы. - Умерла...
     Бианка  осторожно  поднимает меня на руки, я утыкаюсь ей в шею и плачу.
Как  плакал  бы на руках матери, которой мне не дала судьба, ограничив жизнь
той  женщины, которой я обязан жизнью, мигом, отделившим рождение ребенка от
первого  крика,  которого  ей не довелось услышать. Лишь стены и равнодушные
от  усталости  врачи  внимали  надсадному детскому ору, еще неосмысленно, но
уже  самозабвенно проклинающему этот мир за несправедливость, царящую в нем.
За  жестокость накрахмаленных простыней, заменивших нежные, пахнущие молоком
руки  мамы,  за  твердую  соску  и  прогорклое  молоко,  за мокрые пеленки и
окружающую   тишину,   которая  не  наполнится  шелестом  ткани,  осторожным
дыханием и ласковым: "Любимый..."
     - Ничего не понимаю! - заявляет Пусик.
     Резкий   порыв  ветра  взъерошивает  мои  волосы,  взволнованный  голос
вопрошает:
     - Что это с ним?
     Этот голос так похож...
     - Плачет, - сообщает Бианка.
     - Плачет? - переспрашивает голос Аленушки.
     Я  медленно  поворачиваю  голову  и  сквозь  пелену,  застилающую взор,
смотрю на зависшую в полуметре парочку ведьм. Первая Кэт, а вторая...
     Наклонившись ко мне, она спрашивает:
     - Кто обидел тебя, любимый?
     - Но...  - Не веря глазам, я протираю их кулаками. На меня обеспокоенно
смотрит пара зеленых глаз, которые одни на всем свете.
     - Аленушка, - сиплым шепотом зову ее я.
     - Любимый! - Обвив шею руками, царевна целует мои глаза.
     Но  как?!  Я  ведь видел... Ничего такого я и не видел - лишь кого-то в
плаще с закрытым лицом - и подумал, что это Алена.
     - Я думал, ты...
     Каменная  дева  осторожно  ставит  меня  на  землю,  давая  возможность
заключить  любимую  в объятия. Наши губы соприкоснулись, и мир вокруг исчез.
Лишь  в  отдалении  замолкли  шаги  моих  друзей, которые со свойственным им
тактом  удалились,  оставив  нас  наедине.  Правда,  звук затрещины, которым
наставили  на  путь  истинный Гнусика, прозвучал как выстрел, но это мелочи,
как и его скорее напускное ворчание: "Так интересно же..."
     Тут  в  моем повествовании идет пропуск, небольшой, страниц пять-шесть,
охватывающий   события  часов  десяти  -  двенадцати,  но  для  истории  это
несущественно,  а  редакторы потребовали этого категорически. Один с пеной у
рта  приказал  вырезать  "это  непотребство,  своим  натурализмом  способное
развратить   юные   умы",  второй  заявил  несколько  иное:  "это  оставить,
остальное  вырезать",  что и осуществил, подкрепив свои аргументы "Договором
о  сотрудничестве",  согласно  которому  все  произведения,  подпадающие под
графу "После 18...", должны печататься только в их так называемой газете.
     Я  дрался за целостность текста аки лев, образно выражаясь, разумеется,
поскольку  кусать  работников  издательства  как-то  не  принято,  да  и  не
поощряется,  хотя  порой  и  хочется... но речь не об этом. В конце концов с
болью  в сердце пришлось разделить произведение на две части: одну вы видите
перед  собой, а один из экземпляров второй, если кто уж очень захочет, можно
найти  на  дне сундука Бабы Яги. Только без спросу не суйтесь туда, особенно
если  вы  принц  или  царевич, а то застарелые привычки, ну, вы понимаете...
бороться с ними трудно.
     К  тому  времени,  когда  мы  с Аленушкой вышли к компании, на их лицах
явственно  читались  два  чувства: демонстративно - тоска смертная, скрыто -
уважение.
     Трое-из-Тени,   храня   каменное   спокойствие,   приветствовали   наше
появление дружным: "Здравствуйте", и лишь Гнусик пробурчал себе под нос:
     - Уже?
     Кэт улыбнулась и обняла нас.
     - В путь?
     - Поспешим,  -  сказал я. Мне было стыдно перед друзьями, что забыл про
них, позволив чувствам взять верх над рассудком.
     - Куда   пойдем?  -  стоя  у  камня,  возле  которого  расходились  три
тропинки, спросила Бианка.
     Заметив  на  валуне  следы краски и предположив, что, может, где-то тут
есть  указатель  таможенных  пошлин  за использование тропинок, я отбросил в
сторону  густую поросль плюща и прочитал следующее: "Иди куда хочешь. Дорогу
домой не выбирают".
     Спасибо и на том.
     Выбрав  уже  знакомую  тропинку, мы пошли дальше, обмениваясь по дороге
новостями.
     Я  рассказал  со  всеми  подробностями  про  бой  с  Кощеем  и о прыжке
неизвестной в плаще, которую принял за Алену.
     - Как  назад шел, только клубок знает. Я почти и не помню ничего. Дошел
- да и ладно. Лучше расскажите, как вы сюда добрались.
     - На помеле прилетели, - просто ответила Алена.
     - Когда  мы  расстались...  - Кэт спешилась, чтобы нам легче было с ней
беседовать,  и  сунула  метлу  под  мышку. - Так вот, когда мы расстались, я
отправилась  назад,  на  поиски  лешего, а это верст сто, не меньше; в своих
владениях  Кощей  всю  лесную  живность  повывел, лишь призраки неприкаянные
скитаются, гады ползают да воронье пирует.
     - Этого  добра там с избытком, - вставил более мягкий из бывших братьев
из  тени,  в  моральном  отношении  разумеется.  Твердость  мрамора  не  мне
сравнивать...
     - Только-только  на  помело села, - продолжала молодая ведьма, - смотрю
-  летит Змей Горыныч, глаза свои огромные выпучил, вместо огня - дым, а сам

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг