Разве ты не знаешь,
Что деревья на фоне домов - и днем, и вечером,
и в сумерки, когда расцвечены окна,
Так прекрасны, так живописны!
Ведь. они глубоко радуют меня!
Ведь в них безмерное количество и тонов и переходов, Ведь все это
волнует меня и приятно мне!
Понимаешь - приятно! И радостно! Мое сердце радуется!
Понимаешь - сердце!
Ну, зачем ты это делаешь?!
Разве ты не знаешь радости жизни?!
Разве ты не знаешь, как хорошо встать утром
И видеть солнце, и белый снег,
И даже дождь, и даже тучи - хмурые, серые, но тоже
прекрасные в своем утверждении жизни,
Холодный день, пасмурный -
Разве он не прекрасен?!
Ну, я еще понимаю - убивать врага!
Врага, который мешает большому делу!
Я понимаю такое убийство!
Его можно понять и оправдать!
Я и сам убью такого!
Я проткну его поганое тело штыком!
Я прострелю его череп!
Я уничтожу его, если он будет защищать черное дело!
Я не пожалею его, если он вреден, если он мешает людям
делать великое, радостное, нужное для всех!
Есть вещи, за которые надо уметь нещадно бороться! Гибнуть самому и
губить других!
Есть вещи, за которые надо до конца ненавидеть!
Но пользоваться бесправием несчастных
И убивать их в разнузданном бесстыдстве?!
Просто убивать??!!
О, тысячи казней достойны такие убийцы!
Нет места таким на земле!
Нет места!
На лестнице послышались шаги. Капелов положил перо и быстро спрятал в
карман исписанный листок. Но никто не постучал. Шли в верхнюю квартиру.
Он достал из кармана стихотворение, попробовал прочесть, но не мог. Он
чувствовал, что опять зарыдает.
Он встал и, как часто делал последние дни, принялся разглядывать
стоявшие на подоконнике и столе различные эликсиры и препараты.
Он глубоко задумался.
Как жизнь сложна и в то же время до смешного проста, если уметь видеть
ее истоки, - подумал он. В самом деле, вот эликсир. Жидкость в обыкновенной
склянке. А что она творит! Например, человек разъярен, подавлен, возмущен.
Он готов совершить самый безумный поступок, его глаза сверкают, они полны
невероятной злобы, его брови сдвинуты, волосы растрепаны, рот искажен, и из
него бьет слюна. Человек в таком состоянии, что бьет жену, детей, топчет
ногами, не помнит себя, в остервенении уничтожает все, что попадается под
руку, ломает стулья. Окружающие остолбенели. Они не знают, что делать, как
успокоить мечущегося в горячке человека.
Или человек печален, удручен. Он мучается. Не спит. Мысли гложут его.
Он совершил ошибку. Что-то сделал не так. Он знает, твердо знает, что будет
осужден за это. Он видит людей, которые его осудят. Он слышит их осуждающие
голоса. Даже больше - он согласен с ними.
Они должны его осудить. Его лоб покрывается испариной. Он встает ночью
и ходит по комнате. Он не знает, что делать, куда деваться!
Между тем, если влить в его кровь вот одну, самое большее две капли
этой жидкости, - и картина совершенно иная: человек гуляет, насвистывает,
пьет, ест. Спит, как младенец. Лицо розовое. В глазах и в помине нет черной
печали, около рта нет морщин, брови не сдвинуты, отношения с людьми
становятся ясными. Он не творит той чепухи, которую неизбежно натворил бы,
будучи предоставлен самому себе.
Ведь он обязательно пошел бы на телеграф и отправлял бы телеграммы!
Брал бы в окошке бланки и портил бы их один за другим! На всех телеграфах,
во всем мире, не скупятся на эти бланки - их дают охотно, - пожалуйста,
берите, это дань человеческой нервозности, человеческому безумию,
человеческой тоске, неуверенности, усталости. И он, конечно, испортил бы
несколько таких бланков! Обязательно разорвал бы! А потом, отправив,
наконец, телеграмму, жалел бы о ней, сомневался бы, и так до бесконечности!
На его темени появилось бы несколько седых волос. Под глазами к
сложной ткани морщинок незаметно прибавилась бы еще парочка.
Между тем капля, одна капля, и все дело в корне меняется.
Он пошучивает - понимаете - пошучивает над тем, что мучило его целые
ночи!.. Телеграмма?!
Он смеется - широко и удивленно; "Телеграмма? Для чего я посылал
телеграмму?!"
Одна капля!
Капелов долго держал склянку с эликсиром. Вглядывался в нее.
Ничего. Жидкость как жидкость. Но как ею пользоваться? Как научиться
пользоваться? Ах, если бы он мог влить себе нужное количество капель!
Есть ли смысл в его страданиях, как во всяких иных?
Глава пятая
Само собою вышло так, что Капелов исполнял трудные и черные работы.
Правда, от них никто не отказывался. Но все-таки выходило так, что исполнял
их именно он.
После оживления он стал ощущать большой аппетит, ел больше всех и
поэтому, не работая, испытывал чувство, похожее на виноватость. За работой
же он заметно успокаивался, так как положение его становилось более
оправданным.
Он месил тесто, которое ему выдавал из чемодана Латун. Это тесто Латун
часами разглядывал на свет, трогал языком, морщился, обливал разными
жидкостями, покалывал инструментами. Иногда Латун просыпался на рассвете,
подбегал, взъерошенный, к чемодану, хватал тесто, обнюхивал его, разрезал
на маленькие кусочки, долго думал и опять склеивал. Иногда, глядя на тесто,
он долго и оживленно разговаривал сам с собою.
Днем же Латун ходил по делам в город. Тройка - Камилл, Ориноко и Кнупф
- обычно не отставала от него.
После шестикратного посещения комитета по делам открытий и изобретений
юноши, посовещавшись, решили, что хозяин слабохарактерен. Как влить в него
эликсир твердости, они еще не знали. Они только слышали от него
изумительные речи о различных эликсирах, эмульсиях и всяких снадобьях,
которыми они будут пользоваться в будущем.
Поэтому они решили проявить инициативу и, не надеясь на мягкость и
нерешительность хозяина, самим найти для мастерской помещение. Надо ж, в
самом деле, начать работу. Материала для мастерской было достаточно: лавки
были открыты. Кроме того, можно было покупать ткани на бойнях, где они
стоили дешевле. Какой смысл медлить? Никакое открытие, даже самое великое,
не становится действенным, если оно лежит под спудом.
Энергичные юноши разделились и отправились в разные части города на
поиски квартиры. Самым решительным и широким оказался Кнупф.
Он наметил для Мастерской Человеков целый дом с многочисленными
квартирами, пристройками, службами. Камилл удовлетворился училищем, а
Ориноко пытался сговориться на окраине города с садоводами. Он хотел
арендовать у них для мастерской оранжерею.
Хозяин Мастерской Человеков выслушал и улыбнулся.
- Вы - дети, - сказал он. - Где нам поднять такую штуку! Ведь надо
выселить уйму народа. Сколько надо заплатить отступного! И, кроме того, я
совсем не убежден в выгодности нашего предприятия. Кто будет покупать или
заказывать у нас людей?! Ведь теперь не рабовладельческие времена. Это
во-первых. Во-вторых, создание человека связано с хлопотами, с бесконечной
возней.
Это не так просто. В-третьих, если будут заказывать людей, то, надо
полагать, захотят хороших, полезных, интересных. Ведь сволочей и так
достаточно. А как делаются хорошие, интересные люди?.. Вы знаете, как они
делаются? Я должен вам сказать правду, что гарантий я дать пока не могу.
Правда, секретом делания искусственного человека я овладел вполне. Моих
людей вы никак не отличите от рожденных. Но ручаться за хорошее качество
тех, кого мы будем делать, - понимаете - ручаться я никак не могу. Черт его
знает, как они делаются, эти хорошие люди! Есть, например, несколько
железок, смысла которых я никак не постигаю. Малейший изгиб в них, и -
человек другой. Скажу вам по секрету, друзья мои, что это пока самое слабое
место всего нашего предприятия. Боюсь, что у нас будут крупные
недоразумения. Нам, скажем, закажут Хорошего человека, обладающего
такими-то и такими-то качествами. Мы, разумеется, заказ примем. Раз
Мастерская Человеков, так чего там! Надо принять - не так ли? Сделаем его
быстро, все будет выглядеть хорошо, человек будет как человек. Он выйдет из
мастерской, внешне все будет в порядке, и только мое сердце будет
трепетать. Заказан хороший человек, а он, черт его знает, кем может
оказаться!.. Он может дом разнести и своих заказчиков загрызть, как тигр, -
кто его знает! Есть в мозгу серое вещество, которое я никак не могу
разгадать - для чего оно. Да не только я. Никто не может! Что мы вообще
знаем о мозге человека?! Серое вещество, белое вещество... И все! А какое
назначение серого вещества?! Затем, есть и в разных частях тела кусочки,
которых я тоже не понимаю. Но ничего! Смущаться нечего! Я уже продумал это
дело. Я буду говорить заказчикам: "Давайте, мол, образец". Вот и все!
Образец! Да! Мы не боги, сами выдумывать людей не можем. Мы не боги. Мы
ремесленники. Давайте образец, мы точно по образцу и сделаем. По образцу -
и больше никаких! Сделаем точно - и все. В самом деле, ведь мы
ремесленники, а не боги! Не так ли? Но меня волнует и другой вопрос: кто
нам будет заказывать? О нашей мастерской еще не знают. Пока она станет
известной - пройдет немало времени. В жизни ничего быстро не делается. Чем
дело проще, тем оно больше встречает препятствий и сопротивлений со стороны
людей, будь они прокляты. Так что я не знаю, ребятки, как быть с квартирой.
Где мы возьмем деньги?..
- Да, - сказал Кнупф, внимательно выслушавший длинную речь хозяина. -
Что верно, то верно. Без денег не обойдемся. Но все-таки помещение надо
снять и именно то, которое я нашел. А деньги надо заработать сейчас. Это не
так трудно. Не бойтесь отсутствия разрешения. Примем несколько заказов,
выполним и получим деньги.
- А где мы найдем заказы? - спросил Латун.
Кнупф подумал и сказал:
- По рекомендации знакомых. Так начинают все. Самый лучший врач,
которому предстоит большая практика, начинает с того, что лечит двоюродного
кума своей прислуги. Стесняться тут нечего. С кого-нибудь надо же начать.
Вот у меня, например, есть знакомая девица. У нее есть немного денег, она
ищет жениха. Не сомневаюсь, что она закажет его у нас, если мы ей
предложим. Она вполне благоразумная девица, зачем ей терять время и
рисковать связью черт знает с кем. Если можно заказать жениха, она,
разумеется, это сделает. Ей уже двадцать два года, она достаточно искала
жениха кустарным способом. Ей это надоело. Если хотите, я даже могу
привести ее сейчас.
- Позвольте, - растерялся Латун. - Куда же вы ее приведете? Ведь нужна
же какая-нибудь обстановка!
- Никакой обстановки не надо. В вашей комнате все это можно устроить.
Расставим все эти колбы, разбросаем тесто, повесим какие-нибудь зеленые
занавески, пустим красноватый свет и хватит. В конце концов, она ничем не
рискует. Почему ей не попытаться? Она закажет себе жениха, и, если мы ей
сделаем такового, она вам с удовольствием заплатит, и мы купим квартиру.
Хотите? Я поеду за ней.
Латун пожал плечом и сказал:
- Ладно. Поезжайте.
Решительный Кнупф уехал и через полчаса вернулся с девушкой.
Это была очень хорошая девушка. Все в ней было нормально и даже
изящно. Она выглядела привлекательно, как все здоровые, нормальные девушки.
Если бы не была известна цель ее прихода, нельзя было бы предположить, что
преобладающим ее желанием было поскорее заполучить жениха. Но и в этом
тоже, как известно, нет ничего предосудительного, и девушка говорила об
этом открыто, располагая к себе простотой своего тона и приятной
искренностью:
- Кнупф сказал мне, что здесь можно заказать жениха. Так ли это? -
спросила она.
- Да, - не без смущения ответил Латун.
Он впервые разменивал великое открытие на объект потребления, и ему
было грустно. Эту грусть испытывают все изобретатели, изобретение которых
имеет практическое применение. Эдисону, вероятно, очень трудно было видеть
- особенно в первый раз - какие-нибудь электрические кастрюли, явившиеся
результатом применения на практике принципов использования электричества.
Латун волновался. Волна возмущения и жалости к себе подымалась в нем.
В самом деле, стоило ли изобрести такое, о чем даже не могло мечтать
человечество, для того, чтобы стоять в позе приказчика перед этой девушкой
и выслушивать ее заказ. Черт знает, что происходит!
Но что же делать! Забивший со стихийной силой фонтан целебного
источника распродают стаканами. Очевидно, таков закон.
И Латун, чуть-чуть нагнувшись, как нагибается всякий продавец в
сторону покупателя, ответил:
- Да, гражданка. Пожалуйста. Это так. Вы можете заказать себе жениха.
Какого именно пожелаете?
Молодая девушка без промедления - вопрос был ею, очевидно, хорошо
продуман в утренних и вечерних грезах, когда вот эти самые милые пряди
волос бывали разбросаны по жаркой подушке, а большие глаза наглухо закрыты
отяжелевшими веками, - ответила:
- Знаете, я бы хотела, чтобы он был хороший.
Затем подумала и продолжала:
- Интересный. Хотя, знаете ли, внешность для меня не имеет особого
значения.
- Но все-таки, - галантно сказал Латун уже совсем тоном продавца в
магазине, - поскольку вы заказываете себе жениха, вы можете это сделать по
своему вкусу. Нам все равно, Это не будет стоить дороже.
Ориноко,- находившийся в углу комнаты за зеленой занавеской, чуть не
прыснул: Латун говорил так, как говорят о фасоне ботинок. "Торговля
остается всегда торговлей", - подумал он.
- Значит, можно заказать по своему вкусу? - спокойно спросила девушка.
- Пожалуйста.
- Ну, хорошо.
И с простотой, возвышающейся, может быть, до поэзии, девушка
продолжала:
- Глаза чтобы были как василечки.
Она провела ладонью по лбу и добавила:
- Или как звездочки.
И еще подумав, она продолжала:
- Чтобы он был высокого роста. Красивый. Сильный. Чтобы с ним было
хорошо-хорошо... Чтобы были поэзия и настроения...
Еще пауза. И после напряженного, решительного размышления :
- Чтобы был честный, благородный и чтобы хорошо зарабатывал.
- Одну минуточку, - сказал Латун. - Я запишу все это.
Он достал толстую книгу, предназначенную для регистрации заказов,
записал все и спросил:
- А как насчет известности? Нужно, чтобы он был знаменитым?
- Пожалуйста. Спасибо. Можно, чтобы он был и знаменитым.
И спокойно спросила:
- А когда он будет готов?
- Зайдите через недельку, - ответил Латун, не поднимая головы,
склоненной над книгой.
Глава шестая
Ориноко, Кнупф и Камилл разбрелись по городу в поисках помещения. Все
находили, что в одной комнате смешно принимать заказы и особенно
изготовлять их.
- Это совершенно невозможно! - восклицали и Ориноко и Камилл с таким
видом, точно они были опытными специалистами по изготовлению людей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг