вглядываться, чтобы ее заметить. Несомненно, это и было отложением чувства
собственности. Но неужели же оно так поверхностно, так легковесно, так
неприлипчиво?
Фоллет был поражен. Никаких сомнений, что это именно и есть чувство
собственности, у него не было и не могло быть: ведь крестьянин до опыта был
освобожден от всех чувств. Ему было привито только чувство собственности, и
это легкое отложение и было им, ничем больше!
- Что же это такое? - спрашивал Фоллет. - Где же вековая сила чувства
собственности? Его непреодолимость?
- Но, может быть, вы ошибаетесь? - спросили одновременно и Капелов и
Мурель.
Фоллет сделал свое открытие на принципах открытия Латуна, и
сомневаться в правильности этого принципа Капелову не приходило в голову -
работа в Мастерской Человеков его сотни раз убеждала в этом, но все-таки
ошибки всегда возможны, и он переспросил:
- Послушайте, а верно ли это? Нет ли тут какой-нибудь ошибки?
Фоллет опять показал снимки, и их документальная убедительность была
ярче всяких слов.
- Вы же видите, - сказал он.
Действительно, больше расспрашивать было незачем; чувство
собственности, отлагалось чрезвычайно поверхностным налетом. Это было
поразительно! Это совершенно не соответствовало той роли, какую приписывают
этому чувству все народы. Собственность! Шутка ли?! Сколько светлых и
смелых мечтаний лучшей части человечества о переустройстве жизни на началах
справедливости и равенства разбилось об эту стену, об эту, казалось бы,
непреложную истину, что человек собственник по натуре и не позволит отнять
у себя собственность. Неужели же собственность так поверхностно
откладывается на ребрах крестьянина-бедняка? Ведь из всех классов только
пролетариат наиболее свободен от этого чувства - только у него ничего нет и
ему нечего терять. У крестьянина же, даже бедняка, кое-что есть: есть
домик, есть свой земельный участок, есть своя лошадь, своя корова. Неужели
же чувство собственности в нем сидит так поверхностно, что даже
свежепривитое оно откладывается еле заметным налетом?
- А кто его знает? Может быть, это так и есть, - сказал
Мурель.-Октябрьская революция тем и велика, что она не останавливается
перед самыми смелыми социальными опытами, если они ведут к социализму.
Крестьянин бедняк и середняк - трудящиеся, и они исторически идут к
социализму вместе с рабочим классом. Процесс пролетаризации неизбежен. И
бедняк, и середняк ходом истории превращаются в сельскохозяйственных
рабочих. Правда, этот процесс должен пройти через известную воспитательную
стадию. Но ведь и рабочий класс тоже и воспитывался, и продолжает классово
оформляться и воспитываться. Может быть, это вполне соответствует
действительности, что собственность на ребрах бедняка-крестьянина и не
сидит твердыми бугорками, а откладывается еле заметным налетом, как на
данном снимке? По-видимому, это Именно так. Очевидно, великое открытие
Латуна, развитое в данном случае Фоллетом, подтверждает с одной стороны то,
что практика революции подтверждает с другой. Теперь остается еще только
выслушать крестьянина. Надо пустить в ход трубку "А".
Трубка "А" - один из первых препаратов Латуна, давала сокровенные
индивидуальные признания. Но здесь, в Москве, эту трубку можно было
приспособить к восприятию классового голоса тех, кого Мастерской Человеков
предстояло делать, переделывать или избирать объектом изучения.
Эта трубка действительно была одним из гениальных препаратов
предприятия Латуна. Сначала он сделал ее из слоновой кости, но она давала
глухой звук, и Латун заменил ее серебряной. Вставляемая в дыхательное горло
после химической прочистки тканей человека, она заставляла его говорить
совершенно четко и точно, в вполне понятной и логически обработанной форме
внутренним голосом личности, а если перевести регистр поглубже - то
сокровенным голосом того класса, к которому личность принадлежала.
- В самом деле, - оживился Капелов. - Может быть, это-самое простое:
выслушать крестьянина-единоличника через эту трубку. Его классовый голос
даст нам возможность послать Кумбецкому обоснованный ответ на его запрос. К
письму мы приложим неорентгеновский снимок, и я думаю, что у него будут все
основания считать его поручение выполненным.
- Давайте, - поторопил Мурель, - кончим скорее этот опыт. Сколько
впереди еще предстоит их! Пошлите за трубкой, и идем к крестьянину.
По дороге в коридоре Капелова остановил Машкин.
У него был странный вид. С одной стороны, как будто "своего человека",
а с другой- что-то от случайного посетителя, причем посетителя, чрезвычайно
неуверенного, робкого, даже жалковатого. На нем так сидел пиджак, так
болтались вдоль тела его руки и так переминались его ноги, на которых брюки
были чересчур спущены, что еще до оглашения его просьбы ему хотелось
отказать. Заранее хотелось отказать, о чем бы он ни попросил...
- Простите меня за назойливость, - сказал Машкин, - но больше я ждать
не могу. Я обратился к вам в первый же день вашего приезда в Москву. Я
просил вас переделать меня. Мою просьбу я формулировал точно, а именно: я
просил вас сделать меня авторитетным. Вы обещали. Между тем вы все
откладываете и откладываете исполнение вашего обещания.
Капелов посмотрел на него и сначала почувствовал раздражение -
приблизительно такое же, какое испытывал Латун, когда он, Капелов, просил
его подрезать и приладить его голову, чтобы она могла свободно
поворачиваться в обе стороны. Латун так и не исправил этого дефекта, и
голова Капелова до сих пор поворачивалась только в одну сторону. Почему
Латун не исполнил его просьбу? Почему он раздражался, когда ему напоминают
об этом? Почему раздражает, когда свой человек просит о какой-нибудь
услуге? Для этого никогда нет свободного времени... Раздражение всегда
основано на том, что просьба кажется не ко времени: ну что, в самом деле,
свой человек, а не может выбрать подходящего момента. Именно тогда, когда
некогда, он лезет со своими просьбами!
Капелов сначала почувствовал это раздражение и хотел даже огрызнуться,
но, вспомнив, как он ненавидел в такие минуты Латуна, он мягко сказал
Машкину:
- Послушайте, делать вас авторитетным в Стране Советов очень трудно.
Если вдуматься, то это самое бесполезное занятие. Это все равно что
подбавлять в океан воды или привозить в пустыню песок. В Советском Союзе
неавторитетных людей нет! В Советском Союзе живет сто пятьдесят миллионов
авторитетов. О чем же вы, собственно говоря, ходатайствуете? Я внимательно
выслушивал ваши никчемные жалобы на то, что вас "едят" и "съедали" какие-то
завхозы и незавхозы. Какие-то склочники подставляли вам лжепомощников,
которые вас изгоняли. Что же все это значит? Это означает, что вы не
строитель, что вы не хозяин в своей стране. А в вашей стране хозяином
является тот, кто ощущает себя хозяином, только тот, кто по-настоящему
работает, кто строит социализм, - того не собьет и не съест никакой
вредитель и никакой склочник. Вы можете выполнять на производстве самое
скромное задание или занимать самую маленькую должность, но если вы
чувствуете, что вы строитель, хозяин своей страны, один из хозяев, хотя бы
самый скромный, это все равно, - вас никто не подкосит, не "выживет". Вам
ничего не страшно. Вот по этой линии мы вас и переделаем. Словом, я понял,
чего вам не хватает. Я говорил с людьми и понял многое. Вам не хватает
уверенности. Вы все ждете, чтобы вас устраивали, чтобы к вам хорошо
относились. От этого отношения к вам зависит ваше самочувствие. Ведь вы
чувствуете себя подавленно только тогда, когда к вам плохо относятся, не
так ли? Между тем так ставить вопрос в Советской стране нельзя. Вы должны
сами решать вопрос об отношении к другим и к себе. Мы недавно приехали в
Москву, но у нас такое занятие, которое без знания людей не может быть
плодотворным. Вопрос об авторитетности вообще очень сложный и запутанный
вопрос, но в отношении вас, я надеюсь, нам удастся разрешить.
- А когда же вы это сделаете? Когда?
- Очень скоро. На этих днях. Вот только покончим с самыми срочными
опытами, тогда займемся вами.
Глава тридцать вторая
Крестьянин был уведен в специальное помещение. В нем опять были по
способу Латуна химически очищены ткани, некоторые части были
анестезированы, некоторые оживлены солевыми растворами. Область
индивидуального была в нем совершенно атрофирована и оставлены клеточки и
волокна, наиболее пропитанные влияниями среды, воспитания, происхождения и
трудовых навыков. В горло была вставлена трубка "А", и, когда можно было
ожидать, что в нем начнется звучание классового голоса, он был осторожно
перенесен в комнату, где ожидали заинтересованные опытом, посетители.
К числу недостатков трубки "А" относилось то, что она не давала
возможности задавать вопросы. Испытуемый мог только говорить, но совершенно
не был в состоянии слушать. Предупредив об этом посетителей и в довольно
грубой форме предложив молчать, Капелов объявил, на основании
неорентгеновского исследования, что чувство собственности в
крестьянине-бедняке не имеет заметных и прочных отложений, как, надо
полагать, и в рабочем.
- Нам, очевидно, придется видеть серьезные отложения на внутренних
сторонах ребер только крупных собственников. Не может быть, чтобы бешеная
борьба с пролетарской революцией могла происходить без таких ярких и
неизлечимых проявлений собственнических чувств! Но в данном случае при
исследовании настоящего крестьянина-единоличника, не вошедшего еще в
колхоз, совхоз или коммуну, почти никаких заметных следов собственнических
отложений не обнаружено. Поэтому, - закончил Капелов свое заявление, - мы
приступаем ко второй половине опыта, к вызову внутреннего голоса класса.
Прошу соблюдать полную тишину. Чрезвычайно любопытно, что скажет нам
классовый инстинкт крестьянина-бедняка, единоличника, не вошедшего еще в
колхоз. Внимание!
Посетители невольно отодвинулись Поближе к стенам. Трубка "А" начала
чуть шипеть, и через несколько секунд раздался четкий голос:
- Надо на общих собраниях единоличников по селам поставить отчет
правлений колхозов о результатах работы колхоза и на живых конкретных
примерах показать все преимущества коллективного хозяйства, а именно:
результаты распределения урожая, результаты использования инвентаря в
колхозе, сравнение урожайности в колхозе и в единоличном хозяйстве,
выполнение хлебозаготовок и организованность колхозной массы.
Трубка сделала глотательное движение и продолжала :
- Наряду с достижениями на собраниях единоличников решительным образом
развернуть все ошибки и извращения, проявленные в колхозе, вовлекая
единоличников в совместное обсуждение вопросов об исправлении этих
недостатков.
Трубка захрипела и замолкла, но молчание не было длительным. Классовый
голос крестьянина-бедняка продолжал :
- Надо созвать специальное собрание вышедших из колхозов вследствие
перегибов и недопонимания и совместно с ними обсудить причины выхода и
способы устранения недостатков в работе колхозов.
Трубка опять захрипела;
- Надо организовать общие собрания всех единоличников, которые провели
коллективный сев, уборку, применяли в тех или иных формах коллективное
участие в производстве, но не были оформлены как колхозы, и обсудить с ними
вопрос относительно оформления коллектива.
Трубка опять сделала глотательное движение, издав соответствующий
металлический звук, и продолжала:
- Надо уделить особое внимание организации специальных женских общих
собраний, обсудив на этих собраниях деятельность колхоза, особенно в части
мероприятий по организации труда и быта женщин в колхозе.
Классовый голос крестьянина все слушали с затаенным вниманием. Ни у
кого даже не было мысли по этому поводу - так напряженно протекал процесс
усиленного внимания.
Крестьянин продолжал:
- В каждом колхозе из передовых и испытанных колхозников выделить
группу колхозников и колхозниц для ведения массовой работы среди
единоличников, поставив себе задачу обязательной работы с каждым
единоличным, батрацким и середняцким двором.
Трубка замолчала, как будто для того, чтобы подумать, и продолжала:
- Необходимо широко развернуть оказание производственной помощи со
стороны колхоза единоличникам по проведению уборки, молотьбы, сева и
хлебозаготовок.
Еще минута молчания - и продолжение:
- Надо организовать выпуск совместно с единоличниками стенных газет, в
которых широко осветить все достижения в колхозе, открыв борьбу с
извращениями в колхозной работе. Особенно провести жесткую борьбу со
вздутыми управленческими расходами, бесхозяйственностью и потерями. Работа
среди единоличников не должна проходить как кампанейская работа, а должна
быть систематической, кропотливой и упорной работой по вовлечению
единоличников в колхозы и созданию новых колхозов.
Трубка в последний раз захрипела и закончила:
- Все простейшие начинания единоличников в коллективной работе -
совместная обработка земли, совместное использование инвентаря, совместное
разведение животных, совместное приобретение сложных машин, производителей,
семян, материалов - должны быть использованы как зародыши коллективного
хозяйства.
Трубка замолкла.
Прошло довольно много времени в глубоком, напряженном молчании. Ясно
было, что инстинктивная речь внутренних тканей и клеток крестьянина
закончена. Между тем молчание продолжалось, так как никто из
присутствующих, в том числе Капелов и Мурель, не могли произнести ни слова.
Чем-то значительным повеяло от этого опыта. Было похоже на то, что
просто и четко разрешался вековой вопрос.
Первым заговорил Мурель:
- Вот вам и вся история про огульное, крестьянское, непреодолимое
якобы собственничество, про беспробудный крестьянский консерватизм, про
крестьянскую жадность, алчность, неспособность перестроиться и шагать в
ногу с пролетариатом в борьбе .за социализм. Думал ли кто-нибудь в мире,
что такими простыми средствами можно разрешить такой сложный, запутанный и
трудный вопрос? Нет, никто не думал! Никто не предполагал! Сотни и десятки
тысяч скептиков, не только те, которые не хотят революции, но и
колеблющиеся всех сортов и видов колеблются главным образом потому, что не
верят в способность крестьянства перестроиться на началах коллективизации.
Между тем мы слышали только что своими ушами, что если будет действительно
проведен в жизни ряд мер, простых и ясных мер, продиктованных классовым
инстинктом крестьянина-бедняка, то все, что казалось сказкой, станет явью.
Разумеется, на практике это не так просто и легко - будут трудности, и
большие, повторяю, очень большие, совершенно не нужно умалять предстоящие,
может быть, даже огромные трудности, но победа будет. Итак, мне кажется,
опыт можно считать законченным. На вопрос Кумбецкого, глубоко ли сидит
чувство собственности в крестьянине-единоличнике, мы можем Ответить,
приложив неорентгеновские снимки, что это чувство дает еле заметные
отложения и, во всяком случае, оно сидит совсем не так глубоко, как об этом
принято думать во всем мире и принято писать в штампованной литературе.
- Совершенно верно! - сказал Капелов, и, опять невольно подражая
Латуну и приняв хозяйский тон, он повторил : - Опыт считаю законченным.
Прошу всех посторонних удалиться из помещения Мастерской Человеков.
Затем он предложил Мурелю написать письмо Кумбецкому и составить план
работы Мастерской Человеков на ближайшее будущее, копию которого тоже можно
будет отправить Кумбецкому.
Глава тридцать третья
На следующий день Мурель написал Кумбецкому письмо, в котором сообщал,
что поручение его исполнено. Крестьянин-единоличник из бедняков детально
исследован при помощи неорентгеновских снимков, макетного испытания,
химизации внутренностей, личного опроса и вызова классового голоса при
помощи трубки "А". Это был первый случай, когда Мастерская Человеков
разглашала технику своей работы. Латун никогда бы этого не сделал. Но какой
смысл был в том, чтобы что-то скрывать от Кумбецкого. Ведь от этого
человека зависит столь многое! Дружественное отношение его к Мастерской
ведь несомненно. Кроме того, его дружественность принадлежит к самому
высокому типу: она идейная.
Ведь Кумбецкий хочет использовать Мастерскую Человеков не для себя, не
для того, чтобы себя переделать, увеличить в себе какие-нибудь хорошие
качества или уменьшить плохие, нет, он хочет использовать Мастерскую для
создания нового человека! Это ли не высшее проявление подлинной идейности!
С радостью и умиротворением, которые таит в себе каждый акт
добровольной покорности, Мурель сообщил Кумбецкому в подчеркнутых
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг