Сколько нужно сорвать слоев, сколько одежд, влияний, наследственных черт,
сложнейших результатов взаимодействий для того, чтобы докопаться до этого
нового! Словом, я не знаю - хватит ли у нас сил. Мы уже несколько дней в
Москве. На днях, вероятно, придет от Латуна письмо. Он будет спрашивать,
что мы сделали, есть ли у нас заказы... Кумбецкого нет. Денег у нас мало,
помещения еще нет, материалов для работы тоже не много, людей нет,
положение неопределенное, неоформленное... Затем нам надо скрываться...
Впрочем, я нисколько не падаю духом, но обращаю внимание на то, что
положение серьезное. Впрочем, вы эту мысль высказали сами, и мне остается
вполне согласиться в этим.
- Как же мы все-таки будем работать? - деловито сам себя спросил
Капелов. Он встал и, невольно подражая Латуну, перевел разговор на
практические рельсы. - Во-первых, нам нужно снять помещение. Это уже почти
налажено. Снимем помещение за городом и придадим ему внешний вид этакого
санатория, дома отдыха или больницы с отделением скорой помощи, - я еще не
знаю точно, но во всяком случае такого учреждения, куда можно привозить
людей, увозить их и так далее. Кумбецкий скоро приедет, он все это нам
оформит и сделает так, что нас не будут беспокоить. Метод работы изберем
такой: человека будем разворачивать до конца. Будем исследовать,
исследовать и исследовать. Москва - единственный город, где по-настоящему
думают о новом человеке. СССР - единственная страна, где по-настоящему
нужен новый человек. А мы - единственная организация во всем мире, которая
может выполнять заказы на новых людей. Значит, ясно, что это надо делать
толково. Да, мы будем осторожны. В таком деле халтурить нельзя. Мы будем,
повторяю, исследовать, исследовать и исследовать. Что, в самом деле! Для
того чтобы изучить какую-нибудь инфекцию, режут бесконечное количество
кроликов, крыс, морских свинок, собак, обезьян. Люди тратят целые жизни на
лабораторные исследования, гениальнейшие ученые без устали работают в
научных кабинетах. Мы же никого не будем резать: нам не нужны кролики и
крысы; нам нужны люди, причем у нас огромное преимущество: мы человека
разрежем на кусочки, но потом восстановим; мы сделаем его лучше, чем он
был. Ах, я только теперь начинаю понимать, как велико открытие Латуна. Что
за человек! Кто может подумать, глядя на него, что это - гений из гениев.
Откровенно говоря, Мурель, думали ли мы об этом, глядя на него?
- Черт его знает, никак не приходило в голову.
- Ну вот, таков закон, так бывает всегда. Но вы, надеюсь, понимаете
всю ценность его гениального открытия?
- Еще бы!
- Так вот, мы не будем обращать внимания на то, что он нам будет
писать. Старика окружают все эти Кнупфы, он вообразил, что это лавочка, он
хочет только зарабатывать деньги, а на что ему деньги - неизвестно. Он нам
будет писать письма, мешать нам. Не сомневаюсь, что Кнупф рано или поздно
приедет к нам. Но мы все-таки будем делать то, что считаем нужным. Не
правда ли? Вы будете моим союзником. Ведь недаром я не пожалел для вас
интеллектуального эликсира. Будем делать новых людей по-настоящему. Изучим
это дело. Завтра должен прийти Машкин, этот чудак, который все просит
сделать его поавторитетнее... Кстати, я начинаю догадываться, почему он не
авторитетен... Но об этом после. Он обещал нам помочь найти помещение. Вот
мы оборудуем его и приступим к делу.
Глава двадцать пятая
Муреля трудно было найти. Он часто исчезал. Капелова это даже начинало
раздражать. Он стал энергичным, напряженным, вечно спешащим. У него
завелись тетради, записные книжки, ручки, карандаши, всевозможные
справочники и карты. Он звонил по телефону в какие-то учреждения. По ночам
он сидел и писал.
- Знаете, - говорил он Капелову, - материалов очень много. Не знаю
прямо, с чего начать. Я хочу собрать материалы о людях. Ведь надо же
заготовить хотя бы несколько десятков образцов. Ведь.когда мы начнем
работать, поздно будет. Вы же сами знаете, как важна в любой работе
подготовка. Я делаю записи о людях, живых советских людях. Наблюдаю, слежу,
записываю прохожих, работников учреждений, рабочих, строителей. Но,
говорят, надо поездить. На местах есть еще лучшие образцы. По всей стране
идет небывалая работа, есть очень много участков строительства. Надо
побывать на нескольких. Конечно, и тут, в Москве, есть интересные типы
строителей. Но, говорят, что на местах их легче наблюдать. Может быть, мне
съездить куда-нибудь, пока вы тут оборудуете помещение?
- Куда?
- Ну, вот, например, сейчас закончили вчерне постройку дороги в
Туркестане. Она называется Турксиб, Туркёстано-Сибирский путь. Это -
выдающееся строительство. Таких проектов постройки железных дорог было
всего два в мире: первый - это проект постройки железной дороги через
Сахару; проект этот до сих пор остается на бумаге - капиталистические
правительства не могут его осуществить, несмотря на наличие огромных
средств и всяких возможностей. А Турксиб осуществлен. Тысяча четыреста
сорок два километра железнодорожного пути в рекордный по краткости срок
проложено через степи, пустыни, болота, дикие горные кряжи и совершенно
непроходимые места. Вы не читали об этом? Темпы работ далеко опередили даже
американские. На некоторых участках прокладывали по три с половиной
километра в день. Интересно посмотреть, какие люди делали это. Ведь там
была проделана, несомненно, героическая работа! Между тем денежных премий
не было, чинов никто особых не получал. Наоборот, нужда была неописуемая,
люди голодали, болели. Нужно было преодолеть бесконечное количество
препятствий - не было в достаточной мере нужных инструментов, не было даже
временами хлеба, воды, воду и топливо возили на верблюдах. Более тяжких
условий для работы нельзя себе представить. Между тем работы закончены
раньше срока. Ведь, несомненно, там мог сложиться хотя бы отчасти нужный
нам тип человека. Вероятно, там можно наблюдать хотя бы отдельные новые
черты. Не поехать ли мне исследовать? Как это будет хорошо, если нам
удастся открыть хотя бы несколько черт психики нового человека, и тогда
действительно вся наша поездка в СССР будет оправдана. Мы будем выполнять
заказы как следует, и нами будут довольны. А то скоро приедет Кумбецкий.
Здесь он с нами будет разговаривать, я думаю, не так мягко, как там. Он
спросит: "Что вы, голубчики, можете предложить? Советской стране нужны
новые люди. А каких новых людей вы собираетесь нам дать?" Не думаю, чтобы
он покупал у нас людей вслепую, как котов в мешке. Нам нужно как следует
подготовиться. Повторяю, пока вы оборудуете помещение, дайте мне
возможность съездить куда-нибудь за образцами; если не новых людей, то хотя
бы до некоторой степени новых. Ведь должны же там быть какие-нибудь
положительные черты, если делаются такие выдающиеся дела!
Капелов подумал и сказал:
- Что ж, не возражаю. Вы успеете съездить на этот самый Турксиб, а я
пока постараюсь оборудовать помещение. Может быть, к тому времени приедет
Кумбецкий. А как быть с прохожими, которых вы наблюдали? Ведь вы их
потеряете. Может быть, их пока взять и положить в ледник?
- Это можно. Найдем помещение, устроим в нем ледник, захватим тех, кто
нам нужен, пускай полежат в леднике. А я, может быть, сразу привезу еще
кое-кого с Турксиба. Тогда у нас будет разнообразный материал.
- Хорошо, - сказал Капелов. - Однако никак не думал, что вы станете
таким работящим человеком. Ведь когда я вас создал, вы высказали мысль, что
работать не надо, что работающего человека никто не уважает, что для того,
чтобы человека уважали, он должен очень мало работать, что он должен только
приезжать в учреждения и уезжать, командовать, быть недовольным и так
далее.
- Что ж, в этом есть что-то верное. В той сложной, липкой путанице,
которая должна существовать в отношениях людей, когда один человек
властвует над другим, должно быть и такое отношение к труду. Это очень
сложный и тонкий вопрос. Мы к нему вернемся, когда будем разрабатывать
проблему авторитетности и превосходства. Что касается меня, то я
действительно не думал, что так увлекусь работой. Я сейчас горю ею. И если
теория, высказанная мною, когда я "родился", верна, то вы, вероятно, будете
мною недовольны... Как же будет с помещением?
- Сегодня мы едем снимать его с Машкиным. Он должен сейчас прийти.
Действительно, минут через двадцать пришел Машкин. Вид у него был
удрученный.
- Что с вами? - спросил Капелов.
- У меня опять неприятности. Ах, когда они уже кончатся! Я так жду
помощи от вас.
- Помощь будет, - сказал Капелов. - Скоро мы вас исследуем и установим
причину вашей неавторитетности. Мне кажется, что нам удастся правильно
разобраться в этом вопросе. А сейчас поедем снимать помещение для
Мастерской Человеков.
- Ладно, - сказал Машкин, - едем.
Они поехали.
Помещение оказалось подходящим. В нем было мнго комнат, очень большой
и удобный подвал для ледника, несколько флигелей во дворе, большой сад с
довольно крепким высоким забором - как будто ни о чем лучшем нельзя было и
мечтать. Особенно хорошо было, что в главном здании был длинный коридор,
отделявший одну анфиладу комнат от другой. Стены были крепкие, широкие.
Двери большие, окна маленькие. Держать людей можно будет свободно не только
в леднике в анабиозном состоянии, но и в положении узников; впрочем, не
узников, а объектов для необходимых опытов.
- Человечков сто, пожалуй, мы сможем тут держать.
- О, да! - согласился Мурель. - Даже больше.
- Помещения для лабораторий тоже хорошие. Есть где развернуться.
- А как будет с решетками? Не обратят ли на себя внимание решетки на
окнах?
- Мы их сделаем внутренними, подальше от стекол, а стекла вставим
матовые.
- Совершенно верно.
- Нет, как будто бы удачное помещение. Что ж, надо будет пока
доставить сюда тех, кого вы наметили. А потом вы сможете уехать на Турксиб.
Я думаю, двухтрех недель вам хватит на поездку?
- Думаю, что хватит.
Прежде чем отпустить Муреля, Капелов посоветовался с ним, как завлечь
в Мастерскую Человеков первую партию москвичей. Группы "первых попавшихся"
завлечь не трудно: можно дать объявление об экскурсии; местом встречи
назначить какой-нибудь вокзал; москвичи чрезвычайно падки до всяких
экскурсий; надо предложить какие-нибудь интересные условия; на вокзале,
несомненно, соберутся группы людей; они будут преблагополучно привезены в
помещение Мастерской и приведены в анабиозное состояние. Но как завлечь
тех, кто записан Мурелем поодиночке?
Впрочем, и это несложно: им будут разосланы повестки с приглашением на
собрание или что-либо в этом роде. Они приедут и будут задержаны. Адреса их
известны, Мурель их выследил, узнал, где они работают, и заблаговременно
наметил способы их задержания.
Машкин тоже обещал доставить в Мастерскую несколько человек, которые,
по его мнению, нуждались в срочной переделке. Кого-то обещал доставить и
приспособленец Сергей Петрович Ипатов, который разъезжал по всей Москве,
делал какие-то дела и возвращался в гостиницу смертельно усталым, падал на
кровать, засыпал, а утром опять исчезал раньше всех.
Таким образом, материалом для исследований Мастерская как будто была
обеспечена. Трудно сказать, в каком количестве все эти задержанные люди
будут обладать положительными чертами, нужными для создания нового
человека. Но этому должна была помочь намеченная поездка Муреля на один из
выдающихся участков строительства.
Брусик, двойник Капелова, приступил к работе. Ипатову был дан приказ
оставить свои разъезды по Москве и помочь оборудовать Мастерскую. Он начал
доставать необходимые бумажки, доставил грузы из таможни в Мастерскую.
Капелов за две ночи сделал несколько людей, необходимых для черных работ в
Мастерской. Мотоцкий привез лед.
Работа спорилась. Было что-то необычайно простое в технике
оборудования Мастерской.
Через несколько дней Мастерская была оборудована, и довольно большое
количество людей находилось на леднике и в разных камерах подвального
помещения.
Мурель хотел уже уехать, как вдруг явился Машкин, приезжавший,
впрочем, ежедневно и активно помогавший Мастерской. На этот раз он явился
особенно торжественно, в приподнятом состоянии, с новым письмом от
Кумбецкого. Он сказал:
- Я думал сегодня уже отдаться в ваше распоряжение с тем, чтобы вы
меня переделали, согласно вашему обещанию, но я получил вот письмо от
Кумбецкого чрезвычайно важного содержания. Он просит в срочном порядке
исследовать, если Мастерская Человеков приступила к работам, насколько
глубоко в крестьянине-единоличнике сидит чувство собственности. Он, видите
ли, поспорил с кем-то за границей по этому вопросу, и в числе прочих
доводов он оперировал и таким, что мысль о врожденном чувстве собственности
является предрассудком, правда, вековым предрассудком и очень тяжким, но
все же предрассудком и очень распространенным. Он утверждал, что эта
пресловутая непреодолимость крестьянского собственничества не так уж
непреодолима. Все зависит от экономических причин, жизненного
приспособления и всяческих условий. И вот он просит исследовать нескольких
крестьян-единоличников, насколько глубоко в них сидит из рода в род
переходившее чувство собственности, - действительно ли это чувство так
глубоко сидит в крестьянине, что его никак нельзя вытравить, а если можно,
то какие требуются для этого методы в условиях переходного времени?
- Как нам быть? - спросил Капелов, повернувшись к Мурелю.
Мурель подумал и сказал:
- Ну что ж, для нас тут нет ничего трудного. Крестьян-единоличников
сколько угодно. Захватите нескольких и присоедините к тем, кого вам
надлежит исследовать в первую очередь. Я съезжу на Турксиб и, может быть,
еще на какой-нибудь участок строительства, привезу оттуда положительных
людей, и, надеюсь, успешность нашей работы будет вполне обеспечена.
По-моему, следовало бы написать письмо Кумбецкому, чтобы он поскорее
возвращался в Москву. Он ничего не сделал для того, чтобы помочь нам, а уже
дает сложные и ответственные задания. Я думаю, что теперь удобный момент
для того, чтобы мы его заполучили сюда. А пока все это устроится, я успею
съездить на Турксиб. У меня уже все готово для поездки.
Глава двадцать шестая
Мурель вернулся через шесть недель и привез тетрадку, чисто исписанную
и очень похожую на рукопись о прохожих. Впечатления и характеристики были
изложены в коротких, четких главках, снабжены заголовками и деловыми
примечаниями, как и кого надо исследовать. Рукопись была озаглавлена- "Люди
первой пятилетки". Вот она в полном виде.
ЛЮДИ ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ Характеристики и записи, сделанные во время
специальной поездки на одия из крупнейших участков строительства первой
пятилетки СССР.
1. Оcновная тема моих записей
О Турксибе писали, пишут и будут писать. Это успешное и крупное
достижение советского строительства требует всестороннего исследования. Но
я чисто строительной его стороны не буду касаться. Моя тема - люди, живые
люди, которых я видел и в пути, и на местах, разные люди, которые строят
социализм.
Что это за люди?
Мы их видим в повседневной жизни - заросших, задерганных, вечно
занятых. С портфелями, без портфелей, в рабочих блузах, в тужурках спецов
(кстати, надо исследовать нескольких специалистов), на работе, на
собраниях, на фабриках, в учреждениях. Они кричат, на них кричат; они
обвиняют, их обвиняют; они указывают на ошибки, им указывают на ошибки. Не
так-то легко разобраться, кто из них положительный тип, кто не совсем
положительный и кто жулик (кстати, мы должны составить подробный список
жуликов, чтобы ни одна черта их не попала в заказы на новых людей).
Особенно трудно разобраться, кто в этой давке я строительной суматохе,
незаметно для самого себя, стал новым человеком в кто, размахивая руками
по-новому, остается целиком в старом.
Конкретный случай
Но вот конкретные случай. Совершенно четкий и ясный. Турксиб.
Построили. Факт! Восемь суток мы ехали туда, приехали, собственноручно
щупали костыли, рельсы, шпалы. Факт! Построили. Тысяча четыреста сорок два
километра!
Кто же строил?
Вот зарисовки живых людей, всяких людей, имеющих прямое и косвенное
отношение к этому делу. Одни живут и работают там, другие приехали с нашим
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг