Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
счастливые,  с  песнями  и смехом они шли за город на прогулку и занятия. На
обвитых  зеленью  и  цветами  фургонах ехали маленькие, слабые или уставшие.
Бодрым,  буйным  и  радостным  ветром  повеяло от быстрого шествия детей. По
дороге  шествие  разрасталось,  так  как к детям, жившим отдельно в огромных
"Дворцах Детей", присоединились и ночевавшие у своих родителей.
     Кукc  и  Тилибом многое множество раз видели утренние шествия детей, но
всякий  раз  испытывали  чувство  восторга.  Так старый лесной житель, давно
привыкший  к  чудному  воздуху,  все  же  с  наслаждением вдыхает его полной
грудью и находит слова для выражения восторга...
     - Хорошо!  Как  хорошо!  -  вырывалось  поочередно  то у Тилибома, то у
Кукса.
     - А  все-таки  что  было  раньше  на  этой  улице?  - спросил сам себя,
поглядывая на "Граммофон веков", Кукc.- Было ли всегда так?
     - Давай послушаем.
     Кукc вынул из ящика аппарат, поставил и завел.
     Прохожие  сначала  мало  обращали  внимания  на двух стариков и машину.
Думали,  что  демонстрируется  чья-то  странная речь или пьеса. Они не знали
происхождения звуков, вылетавших из странной раковины, похожей на ухо.
     Несколько  подростков  окружили  аппарат, но мало понимали из того, что
слышали.
     "Граммофон  веков"  опять  нанизывал  на  тихий,  заунывный визг валика
тысячи и десятки тысяч слов и звуков.".
     Все  это  было  такое  обычное,  такое повседневное для старой, ушедшей
жизни...
     Кого-то били. Кричали. Ловили вора. Арестовывали.
     Крики  и брань сменялись возгласами извозчиков и прохожих. Жалкие песни
и  мольбы  нищих  часто  прерывали обычные звуки уличной жизни. В третий час
работы  аппарата  старики  услышали  крики  убиваемых,  насилуемых.  Это был
какой-то погром...
     Постепенно все-таки аппарат собрал толпу любопытных.
     - Какая это пьеса? - спрашивали у Кукса.
     Кукc  горько  усмехнулся:  -  Это  не  пьеса, граждане! Это жизнь! Сама
жизнь  этой  улицы.  Ее биография. Через несколько дней Академия наук примет
"Граммофон  веков", по его образцу будут сделаны копии, и вы узнаете историю
каждого  камня,  каждой  глыбы  земли. Граждане, камни - это немые свидетели
страшной  истории  человечества.  Но они немы только до поры до времени. Вам
известно  выражение,  что  камни вопиют. Вот они возопили. Слушайте, сколько
горя,  сколько  отчаяния,  сколько  человеческих  слез  и человеческой крови
знает  каждый  камень  старого  мира,  и послушайте, как они говорят, камни,
когда наука дает им возможность рассказать все, что знают.
     Люди  смотрели  на  Кукса  и слабо понимали его речь. Он говорил долго,
искренно и горячо, но его всетаки не понимали.
     Дикие  крики  рвались  из рупора машины, стоны, горькие унижения нищих,
столь  обычные  в  свое  время, окрики полицейских, унылый гомон подневольно
работающих, измученных, издерганных рабов...
     Но  люди  слушали  живые  жуткие  звуки ушедшей жизни и воспринимали их
точно в кошмаре.
     Старые  понимали,  но  проходили, а молодые только глядели удивленно, с
гримасами боли и отвращения.

                   б. В "КАМЕРЕ СПОСОБНОСТЕЙ И ПРИЗВАНИЙ"

     Тилибом сдался окончательно.
     - Ты  великий человек, Кукc,- сказал он.- Я покорен твоим изобретением.
Но  знаешь,  история  человечества  страшна.  В  книгах  и даже картинах это
производит  не  такое  ужасное впечатление, как в живых звуках. Вчера, когда
тебя  не было дома, я разрешил себе воспользоваться аппаратом и послушал мою
квартиру...  У  меня  на  лестнице лежит большой, старый, щербатый камень...
Будь  он  проклят,  но  даю  слово,  что  он  был  плахой,  или же я заболел
галлюцинациями.   Крики.   Понимаешь,   сплошь  крики  и  стоны  замученных,
зарубленных,  зарезанных...  Затем  я гулял по саду с аппаратом. И там то же
самое...  Всюду  плач,  крики, пощечины, издевательства, насилия... И только
иногда  все  это сменяется однообразными словами любви. Редкие, однообразные
слова  любви  и  избиение  -  вот  главная  ось истории людей. Когда об этом
читаешь  - это одно, но, когда слышишь живые голоса, стоны, крики и мольбы,-
это  ужасно,  непостижимо,  страшно.  Ты великий человек, Кукc, если ты смог
заставить говорить неодушевленные предметы.
     Кукc  поблагодарил  за  комплимент и сказал: - Все это хорошо, я только
не  знаю,  какое  применение  найдет  "Граммофон  веков".  Видишь,  люди  не
понимают  его. В социалистических школах учат больше строительству будущего,
чем  знакомят  с  делами  прошлого.  Очевидно, им некогда особенно ревностно
интересоваться  старым.  Мой  аппарат, надо полагать, станет только пособием
для историков, а о широком применении придется забыть.
     - Да  это  и  понятно,  Кукc!  Интерес  к больному и скверному прошлому
вызывает   больное  и  скверное  настоящее,  а  если  настоящее  радостно  и
прекрасно...
     - Завтра  я  сдам  аппарат  в Академию. А сегодня я еще проделаю опыт в
"Камере Способностей". У меня там занятия сегодня. Хочешь, поедем со мной.
     - Поедем.
     "Камера  Способностей  и  Призваний"  представляла  собой  зал, занятый
особыми   аппаратами   и   приспособлениями.   Сюда   приходили  трудящиеся,
недовольные своим трудом, чувствующие равнодушие к своему делу.
     Они  просили  особых  специалистов  помочь  им  разобраться в причинах,
посоветовать,  в  крайнем  случае, взяться за другое дело и за какое именно.
"Камера"  была  преддверием  многих  корпусов,  объединенных общим названием
"Мастерская Опытов".
     "Мастерская  Опытов"  представляла  собою  изумительное  зрелище. Здесь
велась  разнообразнейшая  работа.  Результаты бывали порою чудесны: в плохом
слесаре  обнаруживался талант актера, в актере - призвание к консервированию
сельдей, а в педагоге - влечение к пчеловодству.
     Работа  "Камеры"  и  "Мастерской  Опытов"  с  каждым  годом  постепенно
уменьшалась,  так  как  работу  ее  предупреждали усовершенствованные школы,
помогавшие  ученикам вовремя разобраться в своих способностях и остановиться
на определенной профессии.
     Куксу  выпало  на долю беседовать с высоким, хмурым молодым человеком с
широко  развитой  нижней челюстью и глубоко сидящими узкими глазами. Молодой
человек  был  очень  силен.  О  необыкновенной  силе  его  говорили  длинные
узловатые руки с тяжелыми выступами мышц.
     - Садитесь. Чем вы занимаетесь? - спросил Кукc.
     - Я - каменщик. Разбиваю в щебень камни.
     - Давно занимаетесь этим?
     - Четыре года, то есть со времени окончания образования.
     - Почему вы тяготитесь своим делом?
     - Я  грущу  во  время  работы, и это уменьшает производительность моего
труда.
     - Раньше работа интересовала вас?
     - Интересовала.
     - Что вы испытывали тогда во время работы?
     - Я  сначала не мог разбивать крепкие камни и старался научиться этому.
Приятно  было  видеть,  как  большой камень от двух-трех ударов моего молота
разлетается  вдребезги.  Затем  приятное  чувство  притупилось.  Приходилось
развлекать  себя  как-нибудь  во  время работы. Мне начинало казаться, что у
камней  есть  лица. Если лицо мне нравилось, я откладывал камень, если нет -
разбивал  его.  Однажды  большущий  камень  мне  показался  похожим на морду
отвратительного  пса,  и  я  разбил  его в бешенстве. Вообще я чувствую, что
подобная  работа  возбуждает  во  мне скверные инстинкты... Самое приятное в
моей  работе  -  это  когда  мне  в камне чудится интересное лицо, и я в нем
стараюсь  высечь черты, нос, глаза... Но тогда моя работа непроизводительна,
и я отстаю от товарищей...
     - Вы  должны  заняться  скульптурным  искусством.  Это  ясно. Занявшись
этим, вы будете чувствовать себя на своем месте.
     Каменщик  восторженно  поблагодарил  Кукса  и  отправился в "Мастерскую
Опытов" поступать на скульптурное отделение.
     - Вот  во  что  превратился суд в социалистическом обществе,- улыбнулся
Кукc  Тилибому.-  А  интересно,  что  скажут зти молодчики, когда узнают как
следует  про суд прежний? Тут недалеко есть ветхое, старое здание, в котором
когда-то  был  суд. Сейчас в этом здании какой-то музей, и никто не помешает
нам выслушать воспоминания его стен, потолков и половиц.
     Кукc  пригласил  с собой нескольких посетителей "Камеры" и отправился с
ними в музей.
     "Граммофон веков" заработал более удачно, чем когда-либо.
     Куке и Тилибом сидели точно в оцепенении.
     Одна  яркая,  страшная  картина  суда  сменялась  другой.  Грозные речи
прокуроров,   показания   свидетелей,  реплики  судей,  вопли  обвиняемых  и
осужденных - все это было захватывающе жутко.
     Как минута, пролетело несколько часов.
     Когда  Кукc  и Тилибом очнулись, они обменялись растерянными взглядами:
никого из молодежи не было.
     Им,  очевидно,  было  скучно, и они ушли, занятые собой, своей работой,
определением   своих   способностей,   своей   здоровой   и   яркой   жаждой
творчества...

                                  7. ВЕЧЕР

     Торжественно садилось огромное красное солнце.
     Трудящиеся  давно  вернулись  с фабрик, мастерских и всяких учреждений.
Улицы   поливались   водой.   Над   крышами   приятными   волнами  струилась
механическая музыка домов.
     На   высоком   здании   "Вечерней   Кино-газеты"   дежурные  готовились
отпечатать  на  темном  небе  важнейшие  сведения  за день. Они ждали захода
солнца.
     Молодежь  разбрелась  по  садам  и паркам. Веселый смех заполнил аллеи.
Передвижные  летучие  театры  забавляли  и  развлекали гуляющих. В некоторых
местах  к  артистам  присоединялись  прохожие, образовывалась толпа, которая
разыгрывала  тут  же  экспромтом  составленную  пьесу. Восторги участников и
зрителей сливались в общем ликовании.
     Когда  небо  потемнело,  на  нем  появилось множество сведений за день:
отчет  производства,  который  интересовал  всех,  потому  что  производимое
принадлежало  всем;  усовершенствования,  примененные  за  день  в различных
областях  труда, виды и указания на завтрашний день и новости, полученные из
других городов и стран.
     Желающие  могли  в  сотнях  кинематографов  наблюдать  картины труда за
истекшие сутки, жизнь всего города, учреждений и многое другое.
     Кто  хотел,  шел  смотреть жизнь школ и детских колоний, кто - заводов,
кто  -  театров. А были и такие, которых интересовала снятая в течение дня и
показанная на экране только жизнь улиц за день.
     Играли симфонические оркестры, пели хоры.
     Были и "Кварталы Тишины", куда могли уходить желающие полного покоя.
     Кукc  и  Тилибом  сидели  в саду на крыше огромного дома Кукса. Старики
молча  читали вечернюю небесную газету и обсуждали, как и все жители города,
прочитанное.
     - А o моем изобретении пока ни слова, хе, хе...- усмехнулся Кукc.
     - На  днях  прочтем,-  утешил  друга Тилибом.- Скоро прочтем, и во всех
кинематографах замаячит твоя физиономия.

                         8. СКАНДАЛ В АКАДЕМИИ НАУК

     "Граммофон  веков"  был  наконец испытан, и наступило время сдать его в
Академию наук.
     Не без волнения сделал это Кукc.
     В  Академии  был  собран  цвет  человеческого гения и знаний. По случаю
исследования  нового  изобретения были приглашены представители всех крупных
академий наук Европы.
     Целую неделю испытывали "Граммофон веков".
     Испытание  изумительного  аппарата вызвало, к сожалению, два несчастья.
Один  из  ученых,  творец  "Новой этики", присутствовал при том, как аппарат
работал в саду, под старым дубом.
     Оказалось,  что  когда-то  под  этим  дубом  расстреливали  человека, и
поистине ужасна была мольба обреченного: - Стреляйте, только не в лицо!
     Эта  просьба  кем-то  неизвестно  когда  убиваемого  человека произвела
столь  удручающее  впечатление,  что  чуткий  создатель  "Новой этики" начал
биться  головой  о  землю  и, как выяснило дальнейшее его поведение, сошел с
ума.
     Второе несчастье было не менее трагично.
     Когда   аппарат   в   другом   саду   начал   с   беспощадной  яркостью
воспроизводить  сцену  истязания  мужика  помещиком  и сад огласился жуткими
воплями  истязуемого,  присутствовавший  среди  ученых  старый  революционер
вдруг бросился к аппарату, повалил его и начал топтать ногами.
     В  общем  шуме даже не слышно было, что при этом выкрикивал возмущенный
революционер.
     Кукc лежал в глубоком обмороке.
     Когда  он  очнулся  и  несколько успокоился, его пригласили на собрание
ученых.
     Усталый,  разбитый, пошел он в зал, ожидая выражения сочувствия и думая
о том, можно ли исправить аппарат.
     Но  к  изумлению  своему, Кукc сочувствия ни от кого не получил и никто
даже не протестовал против порчи аппарата.
     - Ваше   изобретение,   гражданин,-   сказали  ему,  -  велико,  но,  к
сожалению,  оно  совершенно  бесполезно.  Пусть  будет навеки проклят старый
мир!  Нам  не  нужны  его стоны, нам не нужны его ужасы. Мы не хотим слушать
его  жутких  голосов.  Будь  он  проклят  навеки!  Кукc,  посмотрите в окно!
Сегодня  праздник.  Смотрите  на наших детей, слушайте их голоса - здоровые,
счастливые,  слушайте,  скажите,  не  кощунство ли слушать одновременно этот
ужас,  каким  вопиет  ваша дьявольская машина? Вы гениальны, Кукc, но во имя
новой  радостной жизни пожертвуйте своим гением. Не мучайте нас. Мы не хотим
знать и слушать о старом мире, от которого ушли навсегда.
     Кукc  хотел  возразить,  что  он  не согласен, что он видит даже сейчас
многие  несовершенства, которые можно было бы устранить именно действием его
машины, но он устал, возражал слабо, и его не слушали.

                   9. ПЕЧАЛЬНАЯ СУДЬБА "ГРАММОФОНА ВЕКОВ"

     Кукc взял изувеченный аппарат и побрел домой. Дома ждал его Тилибом.
     Кукc  рассказал  ему о пережитом. Тилибом выслушал и произнес: - А ведь
они  правы.  Кукc! Знаешь, с тех пор как я ознакомился с работой "Граммофона
веков",  я  потерял  покой.  Я  обалдел.  Я  грущу.  Я  часто плачу. Я начал
сомневаться  в  тебе,  в  твоей  дружбе.  Я  тебе не рассказывал, но я завел
аппарат  в  моей  квартире  и  услышал  немало  гадостей, которые ты изволил
говорить у меня дома в моем отсутствии.
     - А  скажи,  пожалуйста,  разве  ты  не пытался соблазнить мою покойную
жену, Маню?
     - Да,  да.  Мы стоим, конечно, друг друга. Старый мир с его лицемерием,
ложью,  предательством  и гнусностью еще не окончательно вытравился из наших
душ, но не надо освежать его в нашей памяти.
     Кукc молчал.
     - И  помимо личной мерзости,- продолжал Тилибом,- в ушах моих постоянно
звучат  стоны, крики, проклятия и ругань, которыми был переполнен старый мир
и  о  которых  вопиет  при  помощи твоей адской машины каждый камень, каждый
клок   штукатурки,   каждый  неодушевленный  предмет.  О,  я  счастлив,  что
"Граммофона веков" уже нет. Я прямо счастлив.
     Кукc молчал.
     Когда   Тилибом   ушел,   он   лег  на  диван  в  кабинете  и  предался
размышлениям.
     Изувеченный   "Граммофон  веков"  лежал  на  полу.  По  инерции  в  нем
двигались  какие-то  валики и сами собой вылетали нахватанные в разное время
слова и фразы.
     Старый   мир   дышал   в   машине  последним  дыханием,  выругивался  и
высказывался   унылыми,   обыденными   словами   своей   жестокости,  тоски,
банальности и скуки.
     - В морду! - глухо вырывалось из машины.
     - Молчать!
     - А, здравствуйте, сколько зим, сколько лет!..
     - Не приставайте! Нет мелочи. Бог даст.
     - Аи, аи, тятенька, не бей, больше не буду!
     - Сволочь!.. Мерзавец! Меррз... Работай, скотина!
     - Молчать!

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг