Он даст необходимые на эксперименты деньги. Она спасет Джен... Джен будет
жить...
Солидад даже не могла припомнить, как она добралась до своего дома. В
душе все ликовало. Она предчувствовала скорую победу.
Но вдруг Солидад увидела, что в окнах спальни горит свет. Значит, Джен
не спит. Она переутомилась. Неужели тетушка Сильвия не смогла успокоить
девочку? Ведь ей нельзя нервничать. У нее плохое сердце... Процесс может
обостриться.
Дрожащей рукой Солидад долго не могла попасть ключом в замочную
скважину.
Наконец, дверь открылась. Солидад сняла в передней туфли и на цыпочках,
стараясь не шуметь, прошла в спальню.
Отбросив тоненькую с синими прожилками руку, Джен лежала на кровати в
какой-то неестественной позе. Лицо ее было иссиня-бледным, губы пересохли,
грудь тяжело и часто дышала. Тетушки Сильвии в квартире не было.
- Джен, что с тобой? Ты слышишь меня? Джен, милая, твоя мама здесь.
Очнись. Выпей глоток воды.
Джен с трудом открыла глаза. Невидящим взглядом посмотрела на мать и
отвернулась.
И снова перед глазами Солидад на фоне багрового неба поплыли черные
силуэты крестов. Усилием воли она отогнала от себя это видение и наклонилась
над дочерью.
- Чем тебе помочь, моя девочка?!
СТРАТЕГИЯ БАЙЛОУ
Медж, единственная дочь мультимиллионера Байлоу, принимала красивые
позы даже тогда, когда на нее никто не смотрел. Вот и сейчас, откинувшись на
спинку кресла и заложив руки за спину, Медж вся вытянулась, стараясь
повыгоднее подчеркнуть изящество линий своих ног.
Уголками глаз она заметила в зеркале, как Чезаре Блек зашел в голубой
холл. Медж знала, что к помощи этого человека ее отец всегда прибегает перед
тем как предпринять какую-либо новую политическую акцию.
- Ваше неожиданное появление можно объяснить лишь тем...
- Вы правы, - рассмеялся, показывая ровные белые зубы Блек, - вы
правы...
Его сдавленная с боков голова придавала лицу какое-то хищное выражение.
А скупые, сдержанны жесты свидетельствовали об огромной энергии, скрытой в
этом человеке.
- Но вы не знаете, что я хочу сказать...
- Я предположил худшее, - так же весело продолжал Блек, - вы подумали,
что я хочу этим поддержать свою репутацию...
- Оставим эту тему... Все равно вы не скажете, зачем пришли, а я все
равно не поверю в то, что вы мне скажете...
- Напрасно... Я был бы вам очень признателен, если бы вы мне объяснили,
сколько можно уплатить за запись биотоков уже умершего человека? Или зачем
один человек скупает все медицинские анализы другого человека, умершего
своей смертью...
- Зачем вы задали мне эти вопросы?
- Может быть, ваше стремление к парадоксам...
- Это не остроумно. Я давно заметила, что мужчинам нельзя доверять в
разговоре инициативу...
- Вот видите. Я так и знал. Правда всегда выглядит неправдоподобно.
- Это снова Уайльд.
- Вы хотите сказать, что это тот же примитивный образец острот Уайльда?
- Оставьте это. Скажите лучше, вы никогда не задумывались над тем,
какую роль в жизни играет красота?
- Вы решили взять вожжи в свои руки? - Блек снова показал свои белые
зубы.
- Отец считает, что я слишком много значения придаю внешнему виду, - не
слушая своего собеседника, продолжала Медж. - А по-моему, красивыми хотят
быть все. Павлины, например, использовали миллионы лет эволюции только для
того, чтобы их хвосты стали лучшими в птичьем царстве; попугаи, видимо,
решили, что красота в яркости оперений, а тиграм, по всей вероятности,
нравилось сочетание желтого с черным. Вы хотите мне возразить? Вам кажется,
что это только защитная окраска? Я не могу с вами согласиться. Красота нечто
прямо противоположное. Красота - это средство нападения...
Откинув сползшую на лоб прядь темно-синих волос, Медж посмотрела на
себя в зеркало: ей нравились ее большие зеленовато-желтые глаза, обрамленные
густыми черными ресницами, изящный с горбинкой нос, яркая белизна кожи, чуть
выдающиеся скулы...
- Этим красота обязана, конечно, женщинам, - постарался продолжить ей в
тон Блек, - это они доказали миру.....
Фразу он не окончил. Дверь, ведущая в кабинет Байлоу, открылась. Блек
вздрогнул, когда на пороге вместо Байлоу показался громадный породистый
боксер. Пес, виляя обрубком хвоста, устремился к Медж, улегся у ее ног и
стал искоса недружелюбно посматривать на Блека.
- Мы с вами забываем одно чрезвычайно важное обстоятельство, -
неожиданно донесся через полуоткрытую дверь властный голос Роберта Байлоу. -
Первую победу над пространством человек одержал, когда ему в голову пришла
мысль оседлать лошадь. Изобретение колеса позволило найти принципиально
новое решение проблемы.
Медж и Блек переглянулись. Что случилось с Байлоу? О чем это он
говорит?
- Но скорость вращения колес долгое время ограничивалась физическими
возможностями четвероногих. Однако и этот барьер был взят. Вместо мускульной
силы животных - не знающая усталости сила моторов, вместо мелькающих спиц
телег и фаэтонов - бешено мчащиеся колеса автомобилей и поездов... Итак, все
быстрей и быстрей... Человек стал пожирать пространство... И, наконец,
искусственные спутники и космические корабли перечеркнули пространство, как
категорию, имевшую когда-то решающее значение во всей нашей внутренней и
внешней политике. Мы должны, как это нам ни неприятно, снова произвести
переоценку ценностей.
Медж взглянула на Блека, уставившегося в какой-то иллюстрированный
журнал, и сморщила нос.
- Снова об искусственных спутниках. Все только и говорят о спутниках и
космических кораблях. Будто русские раскололи историю на две части. До и
после...
- Может быть, мне следует исчезнуть? - Блек, демонстрируя свою
готовность, даже приподнялся с кресла.
- Останьтесь. Неужели вы не догадываетесь? Отец репетирует свою речь
перед сенатом.
- Искусственные спутники, как это ни парадоксально, довершили то, что
ежедневно и ежечасно совершали телефон, телеграф, радио, телевидение...
Тенденция к общению людей и объединению их значительно возросла. Можно ли
еще спасти западный мир, катящийся в объятия коллективизма? Безнадежно ли
наше положение? Я твердо говорю - да, можно. И прежде всего разрешите мне
напомнить вам одну безобидную сказочку. Она рассчитана на детский возраст, и
потому срок воздействия ее на человека максимальный. Я имею в виду...
Красную шапочку. Эта удивительная историйка пробуждает в человеке одно из
важнейших качеств - чувство самосохранения, чувство страха. Но на одном
волке из сказки Перро дальше бабушкиной избушки не уедешь. Нужны десятки
тысяч таких сказок для любого возраста. Пусть усиливается чувство
самосохранения каждого налогоплательщика. Пусть импульсами для этого служат
детективный роман и строки газетной хроники, ковбойский фильм и репортаж по
телевидению об очередных автомобильных гонках... Страх разобщает, он
усиливает чувство самосохранения, а это сугубо индивидуально... Нельзя
сказать, что наши попытки в этой области были тщетны. Люди еще и сейчас
живут в беспрестанном страхе перед атомной войной, а это заставляет их не
строить далеко идущих планов. Прожил день - и хорошо. Философия одного дня и
солидарность - понятия не совместимые. Пусть страх займет подобающее ему
место на нашей планете.
Медж усмехнулась - что это еще за панегирик страху?
- Человек привыкает ко всему, даже к мысли о неизбежности собственной
смерти... А к чувству страха он привыкнет тем более...
- Мне даже кажется, - Блек отложил журнал и пристально посмотрел в
сторону кабинета Байлоу, - мне даже кажется... наша жизнь длится ровно
столько, сколько мы привыкаем к мысли о смерти!
- Рассуждения отца имеют чисто салонную ценность. Мне однажды
захотелось поехать в вагоне подземки... Вы знаете, о чем говорили пассажиры?
- Скорее всего о футболе, ценах на мясо, ковбойских фильмах?
- Нет. Они говорили о том, что пора управление государствами поручить
электронным машинам, в программы которых не будет занесено слова "война"...
- Увы... Эти машины должны быть самообучающимися.
- Ну и что же? Нет такой логики, которая могла бы привести их к мысли о
выгоде самоуничтожения.
- Вы не заметили: мы начали разговор о страхе, а кончили о войне. Это
симптоматично.
- Однако послушаем, к чему отец ведет свою речь.
Медж положила ноги на спину собаку и ладонью закрыла глаза, а Блек
снова взял в руки журнал и попытался сделать вид, будто речь Байлоу его
вовсе не интересует.
- Гениальный француз создал еще одну сказку, - гремел голос Байлоу. -
Надеюсь, вы помните, несчастная Золушка получила в награду за свое
послушание любовь принца. Сказка, созданная в конце XVII века, властвует над
умами и по сей день. Бедные продавщицы универсальных магазинов надеются
выйти замуж за миллионеров, водители такси рассчитывают взять в жены богатых
невест. Нет мужчины или женщины на земном шаре, которые не попытали бы
счастья в лотерее. До последнего предсмертного хрипа человек ожидает
получить богатое наследство. Сапожник надеется, что у портного быстро
порвутся сделанные им башмаки, а портной ждет не дождется, когда сшитые им
сапожнику штаны разлезутся. Старая и проверенная истина. Высочайшее
искусство политика заключается в том, чтобы надежда никогда не покидала
горизонта семьи и государства... Запомните, человек, потерявший надежду,
либо умирает, либо становится социально опасным. Итак, страх и надежда...
Это единственные рычаги, с помощью которых в наших условиях можно управлять
массами.
Неожиданно дверь кабинета раскрылась шире и на пороге появился в черном
костюме Байлоу. Он постоял несколько секунд неподвижно, рассматривая сидящую
в кресле Медж и вскочившего на ноги Блека. Эти знаменитые паузы Байлоу!
Утверждали, что французский киноактер Жан Габен сделал свою актерскую маску
с лица Байлоу, - холодный взгляд из-под нависших век, многозначительное
неподвижное лицо и тонкие, чуть с изломом губы. Из раскрытой двери продолжал
доноситься записанный на пленку голос Байлоу.
- Не так давно страх и надежда действительно полностью себя
оправдывали. Последнее время под ударами науки стоимость акций концерна
"Саваоф и К°" резко упала. Вера в загробную жизнь, надежда попасть в рай
почти полностью разрушены. Мы с вами преступно проматываем чужое достояние и
не выдвигаем каких-либо новых идей...
Величайшее преимущество коммунистов состоит в том, что они поставили
перед своими народами ясные цели. А как можем мы претендовать на роль
глобального пастора, когда нам просто некуда вести свое стадо?
- Мне очень понравилась твоя речь, - не меняя позы, сказала Медж, - я
слушаю ее с искренним удовольствием...
- Да, да, - подхватил Блек, - эта речь заставляет подумать о многом...
Словно зубная боль исказила холодное лицо Байлоу. Он вынужден был
напомнить, что терпеть не может никаких комплиментов. И речь свою он записал
на магнитофон только ДЛЯ того, чтобы не слышать криков одобрения и
аплодисментов. Эта речь предназначена для тех, кто призван формировать
общественное мнение. Ему надоело видеть их восхищенные лица, их
подобострастные улыбки и впитывать в себя яд восхищений.
- Нам нужны новые идеи, - звучал голос Байлоу, записанный на пленке, -
еще не так давно войны, возникавшие с математической. последовательностью,
отвлекали создание больших людских масс от решения социальных проблем.
Теперь мы лишены возможности прибегнуть к этому сильнодействующему средству.
Что можем мы противопоставить коммунистам? Высокий уровень жизни в своей
главной цитадели? Мы не должны обманывать самих себя - через несколько лет
эта карта будет бита.
Закрыв за собой дверь, Байлоу подошел к Медж и опустился в кресло. Блек
несколько мгновений еще постоял, затем непринужденно подвинул к Байлоу свое
кресло и попробовал продолжить разговор.
- У коммунистов есть одна ахиллесова пята...
- Верно, - подхватила скороговоркой его мысль Медж, - они не верят в
бога... Вы об этом думаете? А умирать не хочет никто. И грешники, и
праведники, и католики, и атеисты - все хотят жить, каждый надеется, что его
минет сия чаша...
- Где-то здесь их наиболее уязвимая позиция...
- О чем вы говорите? - устало отмахнулся от них Байлоу. - Никакие
чудеса, фабрикуемые в Ватикане, уже не могут вдохнуть жизнь в разлагающийся
труп религиозных верований...
- Я боюсь, что мои предположения окажутся неосновательными, - вкрадчиво
начал Блек, - но человек, о котором вы поручили мне навести справки... Мне
кажется, он может иметь прямое отношение к нашему разговору...
Дверь кабинета Байлоу снова открылась. На этот раз в ней показалась
неповоротливая фигура робота Микки, личного секретаря Байлоу.
Шарообразная голова Микки отдаленно напоминала маску водолаза, туловище
было из голубой пластмассы, а на ногах блестели изящные туфли, установленные
на стальные ролики.
Зеленые огоньки, загоревшиеся в глазах Микки, и поднятая вверх
полусогнутая правая рука говорили о том, что робот намерен сделать какое-то
важное сообщение.
- Ваши эксперты после трехдневной работы окончили тщательное
исследование животных Манджака, - начал ровным бесстрастным голосом робот. -
Все экземпляры имеют совершенно одинаковый рост и вес, одинаковую окраску
шерсти и глаз, одинаковую силу мышц. Все они, по-видимому, двухгодичного
возраста. Все резко отстают по своему, так сказать, умственному развитию от
аналогичных животных, пойманных в Австралии... Эксперты свою работу
закончили.
Затем, не сделав паузы, Микки тем же лишенным интонаций голосом
продолжал:
- По полученным нашим информационным центром данным, Манджак усиленно
ищет встречи с известными вам доктором Энрико Росси и физиком Артуром
Кроуфордом. Судя по тексту разосланных Манджаком радиограмм, это его близкие
друзья. Вопреки условиям договора Манджак приглашает их в ближайшее время
посетить остров.
- Что это еще за новости? - тонкие длинные пальцы Байлоу стали усиленно
массировать переносицу. - Когда должна состояться эта встреча? Как отнеслись
к предложению Манджака Росси и Кроуфорд?
Но Микки, видимо, не располагал необходимой информацией. Он на
мгновение выключил свои зеленоватые "глаза", давая тем самым понять, что он
сообщит в информационный центр, и будут получены дополнительные сведения.
- Возможно, что Росси и Кроуфорд не приедут к Манджаку, а он или его
сын Майкл вздумают сами появиться на континенте. - Байлоу рассуждал вслух, а
Микки внимательно впитывал в себя каждую его фразу. - В этом случае
немедленно поставить меня в известность.
Медж откровенно любовалась отцом. Она знала его хватку по многим
финансовым операциям на бирже. Ей нравились его хладнокровный расчет, умение
предвидеть любые ухищрения конкурентов, нравилось следить за "битвой
интеллектов" и сознавать, что она принадлежит к "породе великих Байлоу", не
знающих ни запаха, ни вкуса поражений.
Байлоу медленно расхаживал по пластмассовым плитам пола и напряженно
думал о том, что может принести ему в случае удачи "прожект Манджака".
Вкладывая деньги в это сомнительное предприятие, он прежде всего боялся,
чтобы кто-либо из его противников не заполучил себе этого гениального
сумасброда. Теперь Манджак со своими идеями и машиной в его руках. Что
делать дальше? Он, Байлоу, поступил, конечно, правильно, запретив Манджаку
проводить какие бы то ни было новые эксперименты. Пусть почувствует власть
над собой, но главное не в этом. Нужно решить, что может дать по самому
большому счету машина Манджака.
Стоимость искусственно созданного животного пока что намного превышает
стоимость любого экземпляра, полученного естественным путем. Заставить
Манджака действительно воспроизводить вымерших бизонов, ихтиозавров и
мамонтов? Заманчиво, конечно, но не будет ли это стрельбой из пушки по
воробьям? Почему эти кенгуру в "умственном" отношении недоразвиты? Какое это
может иметь значение? Байлоу чувствовал, что изобретение Манджака может дать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг