Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
точно. Загадка - скульптуры. Как-никак, а  вероисповедание  эрсари  -  ислам
суннитского толка. Ни и скульптура, ни живопись не поощрялись этой религией.
Более чем не поощрялись.
     Из воды, казалось из  самых  глубин  моря,  выплыл  коричневато-зеленый
водяной уж с таким же коричневато-зеленым бычком в пасти. Уж  плыл  прямо  к
нам, и я подумал, что было бы совсем неплохо, если бы всяческие человеческие
тайны вот так, совершенно  неожиданно  кто-то  приносил  к  нашим  ногам.  Я
пристально следил за ужом,  который,  изящно  извиваясь,  стремился  к  нам,
пытаясь  преодолеть  неширокую  и  несильную  полосу  прибоя,  и  желал  ему
успеха... Но нахлынувшая волна вдруг смыла ужа с  его  бычком-тайной,  и  он
исчез в рыжих водорослях.
     Тогда я лег на песок, стирая с него таинственные  ночные  иероглифы,  и
стал следить за ласточками и стрижами, выписывающими на плотном полотне неба
еще более замысловатые письмена... Я не мог  прочитать  их.  И  может  быть,
впервые после того, как мы с Березкиным занялись хроноскопией, я  радовался,
что письмена недоступны мне, что не  надо  их  расшифровывать  и  достаточно
просто чувствовать спиною сухое и доброе тепло песка  и  просто  следить  за
крылатыми мастерами, колдующими в поднебесье.
     - Вы обещали нигде  не  упоминать  про  искусство  эрсари,  -  напомнил
Евгений,  когда  мы  вернулись  в  лагерь,  и  я  искренне  подтвердил  свою
готовность молчать до гробовой доски.
     Вечером геологи решили "лучить" кефаль - бить ее  острогами  при  свете
факелов, - и чисто практические заботы поглотили все лагерные, и мои  в  том
числе, интересы. Специалисты по такому  лову  доказывали,  что  для  факелов
требуется асбест, пропитанный соляркой, а в экспедиции не нашлось  ни  того,
ни другого. Тогда специалисты решили заменить асбест тряпками, а  солярку  -
смесью машинного масла с бензином и переругались из-за пропорций... Я в спор
не вмешивался и меланхолично размышлял о вреде излишних  знаний  и  излишней
специализации, а когда высокие договаривающиеся стороны  все-таки  пришли  к
соглашению, я отдал в  распоряжение  "рыбоколов"  свои  кеды  и  остался  на
берегу, устроившись на вьючном ящике рядом с Евгением.
     Над черной водой факел пылал оранжево-красным  огнем  и,  пока  он  был
близко, от него бежала к берегу рыжая дорожка; потом  факел  втянул  в  себя
дорожку, отгородившись от берега черной полосой, и  раздвоился:  один  факел
светил теперь  сверху,  а  другой  снизу,  из  воды,  и  трудно  было  сразу
разобрать, какой из них настоящий.
     - Все-таки  я  покажу  вам  штуку,  которую  никому  не  показывал,   -
неожиданно сказал Евгений.
     Он зажег фонарь и осветил свою ладонь.
     - Смотрите.
     На ладони лежала небольшая фигурка с собачьей головой. Я так и сказал:
     - Собака.
     - Шакал,  -  поправил  Евгений.  -  Туркмены  считали,  что  к  шакалам
переходят грехи людей и потому шакалы плачут по ночам...
     Поэтому я сначала решил, что нашел талисман. Но потом... Знаете вы, что
такое таб?
     - Нет.
     - Это  прообраз  современных  шашек,  игра  древних  египтян.  Фигурами
служили головы шакалов.
     - Ничего не понимаю.
     - Я нашел несколько шакальих фигурок на Каратау. И еще  обнаружил  там,
на скале, написанное арабской вязью имя - Кара-Сердар.  Любопытно,  что  оно
заключено в картуш, в овал. Так писали свои имена фараоны Древнего Египта.
     - Но вы говорите, что эрсари жили на Мангышлаке в средние века...
     - Вот именно. Кстати, Кара-Сердар в переводе "черный военачальник".
     Евгений подбросил на ладони голову шакала, ловко  поймал  в  темноте  и
сказал:
     - Пошел спать.
     Я остался на берегу, следил  за  раздвоившимся  факелом,  и  мысли  мои
крутились вокруг каменных скульптур, шакалов,  картушей,  кара-сердаров,  но
потом  сосредоточились  на  кефали:  очень  уж  мне  хотелось,   чтобы   она
благополучно удрала от наших "рыбоколов".

                                Глава вторая

     в которой рассказывается о нашем переезде к подножию Каратау и  о  моем
знакомстве с необычными формами рельефа или загадочными скульптурами

     Ночью я проснулся от назойливой мысли, даже какого-то внутреннего шума:
в сонном мозгу, как морская галька, скрипело-перекатывалось слово  "кара"...
Каратау, Кара-Сердар... Нетрудно было догадаться, что прозвище военачальника
прямо связано с его владениями  -  Черными  горами,  и  я  почему-то  упорно
размышлял об этом обстоятельстве,  а  не  о  гораздо  более  важном  событии
открытии искусства народа эрсари... Уже снова засыпая, я подумал, что  среди
скульптур есть, наверное, и портрет Кара-Сердара.
     Не берусь объяснить, почему  у  меня  возникла  такая  мысль;  утром  я
сообразил, что не знаю даже, имел ли Кара-Сердар отношение к эрсари.
     Евгения мой вопрос рассердил.
     - Что он вам дался? - спросил он. - Не интересовался я Кара-Сердаром  и
не собираюсь интересоваться. Скорее всего он принадлежал к этому племени, но
не он же создавал скульптуры!
     - Вы правы, конечно, - согласился я, но все-таки запомнил  Кара-Сердара
и даже отвел ему в своей памяти особую "полочку": тут уж я ничего не  мог  с
собой поделать.
     Но постепенно мысли об искусстве эрсари вытеснили все прочие. Не рискуя
досаждать Евгению, я  размышлял  о  загадочной  каменной  "культуре"  Мазма,
обнаруженной перуанцем Русо  в  южноамериканских  Андах,  об  антарктической
культуре, открытой Морисом Вийоном и Щербатовым, - размышлял обо всем этом и
откровенно завидовал Евгению.
     Конечно, Каратау не Антарктида и не Анды.  Но  до  последнего  времени,
пока не нашли на Мангышлаке промышленные  запасы  нефти,  внутренние  районы
полуострова посещались экспедициями нечасто, а искусствоведы туда вообще  не
наведывались.
     Но что привело на Каратау Евгения?
     Он не сразу ответил на мой вопрос, и мне подумалось,  что  ему  хочется
сказать нечто патетическое о предвидении, предчувствии и тому  подобном,  но
он сказал:
     - Усталость, - Евгений виновато улыбнулся. - Посоветовали мне  изменить
обстановку, отдохнуть... А вместо отдыха... Второй год как заведенный хожу.
     Вечером я с радостью услышал, что послезавтра экспедиция перебазируется
к подножию  Каратау.  А  когда  этот  день  наступил,  я  почувствовал,  что
становлюсь таким же "заведенным", как Евгений.
     Чудеса, во всяком случае для меня, начались сразу же, едва мы пересекли
Степной Мангышлак и приблизились к чинкам. За Джетыбаем изрезанные  временем
чинки вдруг показались мне гигантскими цветными кальмарами,  возлежащими  на
беломраморных постаментах, а оплывшие холмы из олигоценовых  глин  напомнили
беломорские луды... Я и  потом  продол/кал  путаться  в  своих  ощущениях  и
впечатлениях,  но  по  равнодушному  виду  Евгения   догадывался,   что   ни
"кальмары", ни "луды" его не интересуют и главное впереди.
     Лагерь мы разбили в урочище Тущебек, на берегу ручья. Палатки поставить
не успели, потому что приехали в  темноте,  и  я  спал  на  раскладушке  под
высокой ивой с печально опущенными ветвями.
     Проснулся  я  с  первыми  признаками  зари  и  ушел  из  лагеря,  чтобы
осмотреться. На вершине невысокого холма внимание мое привлекло  неподвижное
темное изваяние. Уже вполне подготовленный к встрече с чудесами,  я  подошел
поближе, но "скульптура" поднялась мне навстречу.
     - И вам не спится? - спросил  Евгений.  -  Как  вы  думаете,  даст  мне
начальство сегодня машину?
     Не дожидаясь ответа, он снова опустился на землю и предложил:
     - Давайте посидим и послушаем.
     Я воспринял это "послушаем" как вежливую форму "помолчим" и, не садясь,
долго смотрел на постепенно  светлеющие  склоны  Каратау  (в  предрассветных
сумерках гора казалась неприступным  бастионом,  и  лишь  сай,  по  которому
протекал  ручей,  нарушал  его  монолитность),   смотрел   на   кишлак,   на
разгорающиеся очаги у его серых домов, на кладбище с невысокими  мазарами  и
вертикально поставленными плоскими камнями-надгробиями - смотрел на все  это
и постепенно тоже стал различать тихий приближающийся шум времени, идущий  к
нам из бесконечного далека...
     Евгений провел ладонями по лицу и резко поднялся.
     - Пошли! - сказал он и побежал вниз к уже проснувшемуся лагерю.
     В экспедиции были две машины ГАЗ-63,  и  после  завтрака  одну  из  них
предоставили в распоряжение искусствоведа. Поглощенный своими  заботами,  он
все же вспомнил обо мне.
     - Вы со мной?
     - Если позволите...
     - Полезайте в кузов.
     Евгений с картами, с планшетками сел в кабину. Он действовал по заранее
продуманному  плану  и  редко  удостаивал  меня   вниманием.   Но   все-таки
удостаивал. Однажды машина остановилась, из  кабины  высунулась  сияющая  на
солнце лысая голова искусствоведа.
     - Обратите внимание  на  эту  горку.  -  Евгений  показал  на  вершину,
напоминающую пирамиду с размытой маковкой. - Называется Отпан. Высшая  точка
Западного  Каратау.  Есть   легенда,   что   в   недрах   Отпана   похоронен
Кара-Сердар... Вы взяли бинокль?.. Тогда посмотрите внимательно на склоны.
     Я навел бинокль  на  Отпан  и  легко  различил  целый  лес  вертикально
поставленных камней.
     - Кладбище? - вспомнив свои утренние наблюдения, спросил я.
     - Не  совсем.  Точнее,  символическое  кладбище...  Видите  ли,  вообще
туркмены называют вот такие воткнутые в землю неотесанные  камни  менгирами.
Но здесь особые менгиры. Скорее всего  это  балбалы  -  изображения  врагов,
убитых покойником. Едва ли я ошибаюсь.  А  по  количеству  балбалы  нетрудно
заключить, что Кара-Сердар был на  редкость  удачливым  воином,  жестоким  и
беспощадным. Отсюда и прозвище - Черный...
     Опуская бинокль, я мысленно согласился с версией Евгения и отказался от
своей чисто внешней аналогии "Каратау -  Кара-Сердар"...  И  я  отметил  для
себя, что Евгений интересовался Кара-Сердаром, хотя и отрицал это раньше.
     В следующий раз машина остановилась у бегемота. У  каменного,  конечно.
Бегемот, прилагая колоссальные, но тщетные усилия, пытался вскарабкаться  по
крутому склону на вершину холма.
     - Вот вам зоогеографичсская загадка, - сказал Евгений. -  Откуда  здесь
гиппопотам?
     Я выпрыгнул из машины и подошел к каменному изваянию.
     Когда великого французского скульптора Родеда спросили, как он  создает
свои произведения, Роден ответил, что берет  глыбу  мрамора  и  удаляет  все
лишнее.
     Без сомнения, передо мной была конкреция, вымытая из  альбских  меловых
пород, о которых говорил мой сосед по  палатке.  Стало  быть,  природа  сама
позаботилась о "заготовке" для неведомого скульптора; тому  пришлось  убрать
совсем немного "лишнего", чтобы каменная болванка  превратилась  в  могучего
бегемота.
     - Ну-с, что вы скажете?
     Я попросил показать мне еще какие-нибудь фигуры.
     - Это нарушает мои сегодняшние планы. - Евгений несколько секунд, хмуря
густые брови,  смотрел  куда-то  вдаль,  а  потом  достал  карту.  -  Хотите
взглянуть на человеческую голову?
     ГАЗ-63 свернул с дороги и, подскакивая на альбских конкрециях, медленно
пополз по холмам; незагруженную машину  кидало  здорово,  меня  подбрасывало
вместе со скамейкой, и глядеть по сторонам было недосуг.
     Наконец  Евгений  остановил  грузовик  и  подвел  меня  к   скульптуре,
ошибиться в истолковании которой, пожалуй, никто бы не смог: перед  нами  на
сером склоне холма, уходя шеей и затылком в землю, торчала голова  чиновника
самодовольного толстого чиновника, льстеца и самодура, ни одному  слову,  ни
одному жесту которого нельзя было верить. Именно  эту  черту  -  не  верьте,
остерегайтесь! - выделял, подчеркивал  неизвестный  художник,  предупреждая,
наверное, своих соотечественников и их потомков.
     И снова я убедился, что рука скульптора -  баснословно  талантливого  -
лишь изящно уточнила образ, как бы  заложенный  самой  природой  в  каменную
глыбу.
     - Какое чувство материала! - невольно вырвалось у меня. - Поразительно!
     Мой восторг не оставил Евгения равнодушным; он отложил  на  время  свои
планы, и машина стала  метаться  по  пустыне.  Каменные  животные,  условные
человеческие фигуры, "массовые сцены" совершенно сбили меня с толку, и я  не
мог хоть в чем-либо разобраться. Но, понимая, что рекогносцировка и не может
преследовать аналитических целей, я полностью положился на Евгения.
     Уже за полдень, когда все порядочно  устали,  машина,  развернувшись  в
сторону Каратау, остановилась на вершине холма: перед нами высились стены  и
бастионы крепости.
     - Курганчи, - сказал Евгении. - Крепость по-туркменски. А на самом деле
склоны Каратау. Но кажется, что и над ними поработали люди, сделали их более
грозными и неприступными... Там  и  нашел  я  имя  Кара-Сердара  в  картуше.
Сходим?
     Меня не пришлось уговаривать, и мы  неторопливо  пошли  вверх  по  саю,
стиснутому бастионами. Да, по такому саю нелегко было подниматься  атакующим
он скорее походил на ловушку, и газии, воины-защитники крепости, без  особых
потерь, наверное, расправлялись с противником.
     - Еще в прошлом году я тут облазал все, что смог, - сказал Евгений. - И
знаете, почти не нашел следов человека. Вот еще одна из загадок. Безусловно,
где-то здесь, на Каратау, находился юрт - престол Кара-Сердара. Понятно, что
не сохранилось следов кара-ой - временных жилищ туркмен. Но нет и  тамов,  а
глинобитные тамы могли бы и уцелеть, в развалинах хотя бы...
     Я слушал Евгения, но  приглядывался  к  окружающему,  и  меня  удивляло
множество сорняков - коровяка, осота - среди полупустынной растительности. А
сорняки, как говорят агрономы,  -  спутники  человека.  Значит,  раньше  тут
действительно жили люди.
     ...Со стеклянным звоном осыпался под нашими кедами  мелкобитый  сланец,
когда мы вышли наконец к почти отвесной скале.
     - Смотрите, - сказал Евгений и подкинул-поймал голову шакала.
     Картуш находился очень высоко, но я хорошо различал сложную, как ночные
следы на песке, арабскую вязь.
     - Кара-Сердар, - сказал Евгений и снова подкинул шакалью голову.
     - Египетский  картуш,  египетская  фигурка...  Но  туркмены  играли   в
шахматы, и вполне может быть...
     - Нет. Шакал не туркменская работа. - Евгений спрятал фигурку в карман.
Я консультировался.
     - По-моему, вы хотите убедить меня, что следы Кара-Сердара нужно искать
в Египте... Кстати, мы с Березкиным собираемся туда осенью.
     - Ни в чем я вас не убеждаю! -  резко  сказал  Евгений.  -  Моя  забота
искусство эрсари... А Кара-Сердар... Скорее  всего  он  тут  все  разорил  и
разгромил... Ясно  же,  что  скульптуры  созданы  за  очень  короткий  срок.
Кара-Сердар! Нашли о ком говорить. И вообще мы не делом занимаемся.
     Чувствуя себя  виноватым,  я  робко  намекнул  Евгению,  что  если  ему
потребуется хроноскоп...
     - Обойдемся без электроники, - лаконично ответил он.
     Откровенно говоря, психологическая несовместимость с  Евгением  немного
раздражала  меня.  Я  понимал,  что  Евгений  увлечен  и  возбужден   важным
открытием, что ему хочется как можно скорее прочитать еще никем не  читанную
страницу прошлого, но в тот  день  я  твердо  решил  устраниться  от  всяких
вопросов, связанных с искусством эрсари.
     "В конце концов у нас и своих дел достаточно",  -  думал  я  о  себе  и
Березкине, совершенно не подозревая, что случайно  сказанная  мной  фраза  о
Египте окажется пророческой и что мне еще придется вернуться на Мангышлак во
всеоружии хроноскопических методов.

                                Глава третья

     в которой коротко рассказывается о первой  международной  экспедиции  с
участием хроноскопистов и  о  некоторых  незначительных  находках  в  Долине
Царей, определивших направление наших дальнейших поисков

     Нас  с  Березкиным  пригласили  в  Египет  вскоре   после   того,   как
организованная ЮНЕСКО международная  археологическая  экспедиция  открыла  в
Долине Царей и ее окрестностях несколько новых  гробниц,  одна  из  которых,
судя по местоположению и царственным  знакам,  принадлежала  фараону  Нового
Царства Сенурсету Первому.
     Возможность провести хроноскопию гробниц до того, как  специалисты  все
рассортируют  и  разложат  по  полочкам,  разумеется,  прельщала   нас,   но

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг