Но нужно было еще выяснить, чей это часовой.
- Кзотова будь готов! - наугад произнес Михаил.
- Всегда готов!
Слава богу, свои, если можно так выразиться.
- Доложить обстановку с зотовским энтузиазмом, - скомандовал Шмидт.
- Не надоело тебе? - шепотом проворчала Катя.
- На вверенном мне участке передовой охраны все тихо и светло... -
бодро начал часовой, но потом, как следует разглядев мужчину и женщину,
вышедших на свет, что-то засомневался. - А вы кто такие тут на передовой?
Он был родом из профессиональных часовых-автоматчиков, ему было
позволительно кого-нибудь подозревать по долгу службы и выражаться человеческим
языком.
- Обязан знать, скотина! - рявкнул Шмидт, вспомнив о погибшем в нем
артисте. - Из какого экипажа?
- Второй экипаж охраны, товарищ...
- Товарищ капитан особого отдела Шмидт. А это сама товарищ капитан
Зотова, член ЗСРП с тысяча восемьсот девяносто девятого года.
- Слушаюсь, товарищ капитан! - Часовой вытянулся в сутулую струнку.
Катя улыбнулась, укачивая младенца, пробудившегося от этого рявканья.
- Где дудковские империалисты? - продолжил Михаил.
- На ближайших участках дудковских империалистов и агрессоров нет.
Линия фронта там.
Автоматчик сделал рукой слишком широкий жест, обозначающий линию фронта
с трех сторон. Да и была ли она сейчас, эта чертова линия фронта, после смерти
Дудко? Дурацкая линия смертельного противостояния. Штрек, в котором шла эта
беседа, был ничуть не ценнее других, за которые шли, а может, и до сих пор идут
кровопролитные сражения.
- Часовой... Как тебя?
- Часовой впередсмотрящий Мовчан.
- Мы выполняем ответственнейшее задание лично товарища Зотова по
доставке младенца. Ты должен сохранять полное молчание о том, что нас видел и в
какую сторону мы пошли.
- Есть хранить крепкое зотовское молчание. Они пошли дальше. Свернули в
темный штрек. Еще несколько поворотов, проходов, хранивших вечную,
непроницаемую тьму, обрадовали Мишу.
- Верно идем, Катюш, верно. Дикие сплошь места начались.
- Ну, раз верно, давай передохнем, - вздохнула молодая мама. - Детеныш,
кажется, описался.
Пока Катя обслуживала юного Зотова, Миша покуривал при свече. Потом он
заметил, что свеча быстро прогорает, задул ее и стал подсвечивать Кате
фонариком. В какой-то момент ребенку что-то не понравилось, а может, просто
осточертела пещерная жизнь. Он захныкал. Шмидт выругался про себя. Пока они не
пересекли кольцевой коридор, ни о какой безопасности тут не стоило и
задумываться. Но Ванечка не умел хранить режим молчания.
Они не услышали осторожно приблизившегося к ним человека и были
пригвождены к месту лучом фонаря на каске и одновременно взяты на прицел
автомата ППШ.
- А ну, пароль, - просипел простуженный голос.
- Да пошел ты, - тихо ответил Шмидт, вставая и прикрывая Катю от,
возможно, опасного освещения.
- Ну? - напрягся подошедший.
- Ну, кзотова будь готов. Я не знаю, какой сегодня пароль. Я капитан
Шмидт с ответственным...
- Ха-ха-ха, - с сиплым торжеством победителя рассмеялся этот человек. -
Ошиблись, господа агрессоры, супостаты зотовские. Решили дудковские вольные
нивы потоптать?
Миша посветил в лицо незнакомцу и с трудом обнаружил в нем знакомца.
Это был Равиль Кашафутдинов. Встреча одноклассников в экстремальных условиях.
Равиль здорово постарел, а главное - был ранен в глаз или вовсе его лишился.
Лицо перечеркивала повязка из ткани веселенькой расцветки.
- Равиль!
- А ну, задуть лучинушку, басурмане проклятые. Тут я командую.
Шмидт погасил свой фонарь. Катя взяла перепеленутого ребенка на руки и
выглянула из-за плеча своего мужчины.
- Рав, ты не узнаешь нас? - спросила Катя.
-Равиль, я Миша, это Ка...
- Узнаю, что вы зотки поганые. Эх, любо дело Дудко, не ведено вас
нонеча в плен брать. Зараз же говорите, с каким заданием проникли на нашу
родную землю, и пошмаляю вас к зотовской матери.
- Хорошо, Равиль, я зараз тебе скажу наше задание.
- Откуда знаете мое боевое имя? Разведка сработала?
- С пятого класса знаю, Кашафутдинов, идиот ты несчастный.
- Доезжачий Кашафутдинов, - поправил Равиль.
- Равка, ну ты что? - чуть не заплакала Катя. - Мы же вместе сюда
пришли в пещеру, год назад, наверное. Вспомни: Васька Рябченко еще был, Сашка
Савельев... Ты забыл, Равчик, миленький.
- Так и не скажете задания? - настаивал одноклассник, поднимая оружие.
- Именем товарища Дудко...
- Да сдох твой Дудко давно'! - выкрикнула Катя. - Нет его. Что ты
делаешь...
- Задание!
- Скажем, скажем, - остановил его Михаил. - Вот у нас какое задание. Мы
с Катей и ее ребенком - посмотри, у нее сын тут уже родился - имеем боевое
задание никого больше не трогать, никому вреда не причинять, а просто выйти из
этой пещеры наружу, на вольный воздух. И уехать в Москву. Равиль, вспомни, ты
ведь в Москве живешь. Никакой ты, на хер, не до-езжачий Кашафутдинов, а бывший
студент Пищевого института Кашафутдинов. У тебя мама есть в Москве, папа, брат,
девушка.
- Брешете, басурмане. Пропаганду разводите. Ну я вас сейчас...
- Погоди, Равиль! - закричал Шмидт, на всякий случай передавая Кате
выключенный фонарь и засовывая правую руку в карман, где лежало оружие. -
Погоди. Ну ты что - совсем свихнулся, что ли? Пошли с нами. У нас карта есть.
Понимаешь? Карта. Карта этой чертовой пещеры. Мы выберемся. Я уверен. Неужели
ты не хочешь увидеть солнце?
- Нет никакого солнца, басурмане зотовские. Брешете вы... - усмехнулся
Равиль и нажал на спусковой крючок.
В старинном механизме для убийства что-то щелкнуло. Осечка.
Луч с каски дернулся вниз - почему не сработало? Снова поднялся прямо.
Теперь и пружина там внутри оттянулась правильно и боек ударил точно по
капсюлю. Но за эту секунду Шмидт успел выхватить из кармана пистолет, взвести
его, поднять правую руку, а в следующие полсекунды - резко дернуть за плечо
Катерину, увлекая ее в падение.
ППШ и "беретта" выстрелили одновременно. Только очередь из автомата
просвистела над головами спасающихся, а первая же пуля из пистолета случайно
угодила точно в лампочку осветительной каски. Куда попали вторая и третья,
сказать было невозможно. Наступила привычная кромешная тьма.
Но не тишина. Во тьме истошно заливался перепуганный ребенок. Миша
лежал и слышал рядом Катино дыхание.
- Ты цела?
-Да.
- Дай фонарь.
Она на ощупь передала ему фонарь. Он выждал еще немного и произнес как
можно спокойнее:
- Равка, козел, кончай палить. Молчание.
- Равиль, ты слышишь меня?
Молчание.
Он включил фонарь. Равиль лежал лицом кверху. Веселенькая повязка
поперек лица стала совсем красненькой. Под головой одноклассника растеклась
лужа крови. Равиль был мертв.
Две жертвы жестокой судьбы, Екатерина и Михаил, сидели возле мертвого
тела долго, очень долго. Вся их выстраданная затея с побегом грозила сорваться,
часового доезжачего могли хватиться, могли явиться сменить. У пещеры оставалась
тысяча способов оставить их себе. Им нужно было идти. Но они сидели, тупо светя
перед собой фонарем, сажая батарейки.
Они молчали и не обращали внимания на ребенка, иногда принимавшегося
плакать. Сами они плакать не могли и отдавали время, отведенное сценаристом их
жизни, под скорбь. Жестокому сценаристу их жизни было угодно, чтобы эти очень
молодые люди, Миша и Катя, по своей глупости попавшие в дичайшую историю, еще и
отягчили себя грехом многочисленных убийств. И даже убийствами близких людей.
Вася Рябченко и Равиль Кашафутдинов погибли от руки Михаила, Саша Савельев
погиб от руки Кати. Безумному сценаристу было угодно их доконать, а потом
посмотреть, что получилось.
- Пошли, - с трудом опомнился Миша.
- Да, - согласилась его- подруга.
Они пошли не оглядываясь, не тем, что выбрали раньше, а другим, более
мудреным маршрутом. Иногда казалось, что они по два, а то и три раза проходят
один и тот же штрек, один и тот же перекресток. Но искусственного освещения
больше не встречалось.
Разворачивая карту на коротких привалах, Миша сразу уверенно скользил
глазами на ее правую половину, на восток, если картограф соблюдал традиционную
расстановку сторон света. Вот здесь излучина реки - то ли Лета, то ли Коцит -
надпись стерлась, здесь пятиконечная развилка, выход в кольцевой туннель был
где-то рядом. Только точно считай повороты. Никаких особых примет на карте не
было. И не встречалось в реальности. Кроме одной.
В одном месте они с недоумением наткнулись на нацарапанную на стене
стрелку с тремя вертикальными черточками на тупом конце. Забыть о том, что
такие стрелки рисовали Василий с Равилем, было невозможно. Интересно - с каких
пор она тут имеется? С того дня, когда судьба их разлучила и они попали в лапы
пещерной ЧК? Или они начертили ее позже? Или не они?
Стрелка с геометрическим укором указывала в том направлении, откуда
беглецы пришли.
- Черт ее знает, - тихо выругался Миша. Он еще раз открыл карту. Нет,
по карте вроде правильно. Что означает эта стрелка? К чему она? Лабиринт был,
как и положено нормальному лабиринту для сведения человека с ума, до одури
одинаков в своих штреках и поворотах.
Когда ноги уже не держали от усталости и пришлось остановиться, чтобы
поесть, накормить ребенка, может быть, немного вздремнуть, в наступившей тишине
что-то напрягло Мишу.
- Ты не слышишь ничего, Катюш?
- Нет.
- Глюки какие-то. Словно оркестр. Посиди, я схожу гляну. До второго
поворота.
- С ума сошел? Как тогда, потеряться? Я боюсь. Предчувствие их не
обмануло. И опыт не обманул. Они знали: то, что их обрадует, будет нелегко
пройти. Но миновать это было нельзя. Они отдохнули и поспали.
Всего через три поворота они взобрались по недлинной осыпи. В узком
отверстии - только-только и протиснуться - брезжил постоянный желтый
искусственный свет. Глицериновый воздух безвременного коридора стоял тяжелыми
неподвижными слоями.
Иван Васильевич Зотов долго упивался одиночеством. Даже редко
встречающееся в его мире чрезвычайное происшествие - вылазка монстров из
Соленой пещеры - почти не взволновало его. Он ждал возвращения с поверхности
трех гонцов во главе с Володей.
В Систему Ада их спустилось уже четверо. У новичка было много времени
подумать, как такое получилось. В его бурной жизни бывало всякое: и бедность, и
богатство, и тюрьма, и шикарные заграничные отели, а уж опасности, опасности-то
были постоянными спутницами его бурной жизни. Но то, что происходило сейчас,
казалось нереальным, каким-то удивительно стойким мрачным бредом.
Он понимал, что его могут убить, и был к этому готов. Его. отравили?
Накачали каким-то необыкновенным наркотиком? Он пробовал молиться. Даже двумя
способами. Конечно, бог один, об этом было нетрудно догадаться. Но если ты по
папе мусульманин, то молиться следует: "Аллах акбар"... Больше с испугу он
ничего вспомнить не мог. Будучи по маме наполовину грузином, он уже взрослым на
всякий случай крестился, но сейчас на христианские молитвы память отшибло
напрочь.
Самым простым было уверить себя, что он уже умер, что попал в загробный
мир, в ад, разумеется, куда, оказывается, спускаются пешком с фонарями, и черти
свободно говорят только по-русски. И раз смерть уже произошла, то и бояться
больше нечего. Однако ему было страшно.
Его мертвое тело было каким-то совсем живым. Глаза видели, уши слышали,
ноздри ощущали сырой запах подземелья. Ему было холодно, даже знобило. Черти
оказались без рогов и свиных рыл, выглядели как совершенно обычные люди и даже
были добрыми. Они принесли ему телогрейку. Более того - у них нашлась бутылка
водки, граненые стаканы и соленый огурец. Они и чокнулись с ним, и выпили
совершенно нормальным способом.
Немного расслабившись, он набрался смелости и спросил:
- Ребята, так это действительно ад? Один из чертей криво ухмыльнулся и
ответил как-то мудрено:
- Система Ада.
Ну что ж, так и должно быть. Наверху сведения не очень точные.
- А что со мной будет?
- Что Сам решит, то и будет.
Вот оно что. Ну, естественно. Он достаточно известный преступник, чтобы
его судил сам владыка загробного мира.
- Ребят, а как его величать надо? Сатана или... э-э, шайтан?
- Можешь называть его Иван Васильевич. Совсем удивительно. Как там они,
живые, ошибаются. Все, оказывается, по-другому.
Что за Иван Васильевич? О каком-то он чего-то слышал. А! Русский царь
был такой - Иван Васильевич Грозный. Великий грешник, кажется, был. Неужели он
и тут царем?
- Иван Васильевич Грозный?
- Ну, грозный он вообще-то, конечно, - ответил разговорчивый
черт-собутыльник. - Зотов его фамилия.
Вот как, значит. Выходит, что ли, он угодил в русский ад? А если бы в
грузинский, по маме, то там царем был бы сам Coco Виссарионович, а может,
какой-нибудь простой Гурам Шалвович? А по папе - в ад дагестанский? Там,
соответственно, какой-нибудь Шамиль? Странно.
Времени в аду было - вечность, даже у него, пятидесятилетнего вора в
законе Магомеда Магомедова. В ожидании суда Зотова ему, здоровенному плечистому
чернобородому кавказцу, жилось сравнительно неплохо. Хотя глаголом "жилось"
вряд ли можно было определять теперешнее существование. Но как? "Мертвячилось"?
Нет, ему определенно жилось. Он ел, пил, спал, отправлял естественные
надобности. Магомеду отвели узкий темный гротик со скрипучей раскладушкой в
качестве лежанки. Это отдаленно напоминало лагерный штрафной изолятор. Только
его почти не охраняли. Убежать отсюда было невозможно. Да Магомеду и в голову
такое не приходило. В этой ситуации он был богопослушным.
У Зотова же наступил приступ информационного запоя. Такое случалось
реже запоя алкогольного, но случалось. Можно было долго презирать суету
поднебесного мира, но скука вечного существования копилась, аккумулировалась,
достигала критического уровня, и необходимо было разрядиться. У покойника Дудко
такое тоже случалось. Он однажды даже распорядился притащить в пещеру
телевизор, новомодное изобретение суетливого человечества. Только толку от
телевизора не было никакого. Он ничего не показывал, кроме серого экрана да
редких полосочек.
Куда интереснее и полезнее были свежие газеты и журналы. Читая в
одиночестве все подряд или выборочно, Зотов позволял себе удивленно хмыкать,
задумчиво чесать затылок и даже злорадно улыбаться, похохатывать над судьбой
коммунистической власти, когда-то упекшей его в подземелье. Та власть думала,
что будет вечной, а ничтожный липецкий кулак быстро превратится в лагерную
пыль, отдав ей, власти, свой бесплатный труд. ан, получилось-то наоборот.
А сейчас, оказывается, у его соседей с верхнего этажа - государства под
названием Россия, такое творилось! Бардак на бардаке, да еще обо всем этом
открыто писалось.
Иван Васильевич ни минуты не корил себя за то, что укоротил безумные
планы Дудко вместе с его жизнью. Но в чем-то Федор был прав. Можно было
попробовать не ограничиваться подземным владычеством, а вмешаться в соседский
бардак.
Только, конечно, действовать следует умнее, осторожнее. Не монстров из
Соленой пещеры выпускать и Тульскую область захватывать - поди справься потом с
этими монстрами. А как-то иначе. Эти планы и свежие газеты хорошо отвлекали его
от незнакомых и пугающих, гнетущих переживаний о судьбе правнучки и
праправнука.
Володя остановился на пороге его грота и вежливо кашлянул.
- Заходь, - оглянулся на него Зотов, отрываясь от газеты и чуть
прикручивая фитилек керосиновой лампы. Электрического света с потолка было ему
маловато. - Садись.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг