внимания. Когда жеребцу прискучило ржать, он тряхнул короткой гривой и рысью
побежал вдоль ограды. У загона стоял крепкий старик в желтой рубахе
навыпуск, из-под которой виднелись коричневые штаны, заправленные в сапоги.
Завидев меня, он махнул мне. Это и был высокородный Ставр, в чьем дворце мы
сейчас обретались. Мы - то есть Зимородок, Светлогор и я. Зимородок мне
строго наказал: " Говорить с ним будешь, называй "высокородный", а если
позволит по имени, то " высокородный Ставр". " Я-то думал, что высокородные,
они такие... ну, как бы это сказать-то... гордые и злые... Во! А этот -
старик, как старик, - седой и добрый. Без притворства добрый. Сам он
по-малому ворожить умел и потому почитал себя за светлого мага - поэтому
светлых магов привечал, как мог. И одиноко, наверное, ему было. У прислуги
языки-то длинные: узнать, что старик один-одинещенек в своем дворце кукует,
я уже на следующий день узнал, как мы с магами тут объявились. От чумы семья
его перемерла. Слуг у высокородного уйма, а словом видать, перекинуться не с
кем - вот он меня и начал обихаживать. В библиотеке своей кучу книжек
показал, на конюшню привел, и стали меня на конюшне верховой езде обучать. -
Звал, высокородный? - спросил я отдуваясь. Ой, как ходить неприятно. - Ты
что это хромаешь, Даль? - обеспокоился он. - Упал с коня. - Не-а, -
отмахнулся я. - Не падал. Задницу, вот, седлом натер. Старик обеспокоился
еще больше: - Куда Малкут смотрел? Что ему сказано было? Я заторопился: -
Кричал он мне, чтоб слазил. Я сам виноват - не послушался. - Вот незадача,
лишнего словца не сказать. - Точно? - недоверчиво спросил старик. - Да чего
мне врать-то, высокородный? Клянусь острогой Морского Старца! Старик
улыбнулся: - Острогой, говоришь?- переспросил он. - Ходить, поди, больно? Я
вздохнул с облегчением: кажись, отвел от Малкута бурю. Досталось бы конюху
ни за что, ни про что. - Терпеть можно, - успокоил я старика, а сам на
огневика глазом кошу. Я в Тебай, во дворце высокородного Ставра, огневика
впервые увидел. Обычных коней - этих я насмотрелся сколько угодно, а
баюновых скакунов даже издали видеть не приходилось: не было огневиков на
Рапа. Огневика ни с какой другой лошадью даже во тьме, на ощупь, не
спутаешь. Даром, что масть у него огненно-медная. Грива у огневика короткая
и топорщится, а хвост совсем не конский - короткий и меховой, на лисий
смахивает. А по хребту у него длинная шерсть вьется, ровно у барана. Когда
Баюн на огневике скачет, он лапами в густую шерсть и вцепляется. Жеребчик
высокородного старика Баюнов, само собой, и в глаза не видывал - среди людей
родился. По сказам, огневики среди людей появились с той поры, как в мир на
огненном коне прискакал Баюнов Сын; два дара сделали Баюны своему приемышу:
гусли подарили своей работы и огневика дали в товарищи. Есть и второй сказ,
но он еще на два делится. По первому дело было так: к Баюнам отправились
Баюновы Внуки, прямой крови потомки Гусляра, и попросили дать им огневиков,
а Баюны не отказали в память о названном сыне из людей, но, дав огневиков,
велели убраться восвояси. А по второму: лихие люди забрались в Баюновы Земли
и угнали малый табун. Ежели так оно и было, то таких смельчаков надо еще
поискать. - Красив шельмец! Верно? - крякнул высокородный Ставр, любуясь
жеребцом. А тому надоело кружить по загону и он подбежал к старику, ожидая
угощения. Старик протянул огневику краюху хлеба, посыпанную солью. Тот взял
хлеб мягкими светло рыжими губами и фыркнул на меня. - Ты ему нравишься, -
поведал мне старик и спросил, - Хотелось бы вскачь на огневике? Ну да... А
кому бы не хотелось? Я как огневика увидел, так у меня сердце захолонуло.
Потому и решил я обучится верховой езде. Денег у меня теперь куча, может, и
найду того который меня примет - огневика, так запросто, не купишь: он сам
себе всадника выбирает и только ему дозволяет себе на спину садиться. Еще
Баюновы Внуки с огневиками запросто управляются, - ну, да то и понятно: их
же кони. Мне Малкут много об огневиках рассказал. А еще они седа не признают
и узды тоже, и человеческую речь понимают. Найду я себе огневика и будет мне
душа родная на свете. - Хотелось бы? - опять спросил старик. Я кивнул и
показал на жеребца: - А вдруг он не захочет? - А я его спрошу. - И старик
принялся подзывать огневика, который, съев хлеб, опять закружил рысью по
загону. - Не надо, - отказался я и добавил. - Куда уж мне сейчас с такой
задницей? Огневик прервал бег и подошел на зов старика, и склонил лобастую
голову, как бы спрашивая: " Чего звал?" Высокородный протянул ему вторую
краюшку. Конь удивленно фыркнул. - Потом, потом, Ладный... - сказал старик
жеребцу. Огневик недоуменно зафыркал, взял хлеб и ушел. Я смотрел ему
вослед. - Ты почему такой мрачный? - спросил высокородный, закрывая торбу,
из которой доставал хлеб, угощая огневика. - Так сильно потерся? - Нет. - Я
с предосторожностями почесал пострадавшее место. - Скучно. В город бы
сходить. - А что там тебе делать? Знаешь же, что там творится? - Знаю, -
вздохнул я. Вестимо, знаю. Как не знать? В Тебай ныне столпотворение, и
устроено столпотворение ни кем иным, как светлыми магами. Потому как в Тебай
на огневике прискакал Баюн. Если бы среди лета зеленый снег пошел - и то
меньше бы удивились. Уже по приходу нашей галеры в городскую гавань в Тебай
объявились Баюновы Внуки, да столько, что тебайцы враз заподозрили неладное.
А Баюновы Внуки все приходили и приходили. Такими новостями высокородный
Ставр встретил Зимородка со Светлогором, а им даже удивляться не пришлось:
на утро следующего дня, после того как мы в дворцовых банях морскую соль
отпаривали, на крыльцо взошли три Баюновых Внука и потребовали светлых
магов. Их провели к Зимородку. Щелеглазые гусляры, встретившись с магом,
поклонов не били, но объявили, что в Тебай скачет Баюн и, что Баюн желает
видеть светлых магов. Спустя четыре дня они появились снова, и Зимородок
ушел вместе с ними. Он вернулся с вестью для светлых магов неожиданной: Баюн
затребовал Изделие Исполинов. Я впервые тогда лицезрел растерянного
Зимородка. ОТ Баюна маг вернулся сам не свой - не каждый день доводится с
Баюном беседовать - почитай, может одному человеку за сто лет и уготовано
такое. Сказал Зимородок, что Баюновы Внуки в часе пешей ходьбы от городских
стен устроили большой лагерь. Там с ними и Баюн живет. Серебристый. А для
гусляров щелеглазых праздник настал: в кои веки они Баюнам понадобились. Я,
по правде говоря, надеялся, что не устоят светлые маги перед Баюном, отдадут
изделие Чаропевцу. Он, ведь, как посол заявился, от всего их народа. Обидно
светлым магам, конечно: пыхтели, пыхтели - а Изделие из рук уплывает.
Ничего, пусть отдают... Ничего хорошего пока оно не принесло. Я от него
доброго тоже не видел. Разве что выручило оно меня на острове. Но, может,
лучше бы не выручало... Лучше бы всего этого вообще не было: ни Изделия
самого, ни Зимородка, купившего Ожерелье. Только капитан сам заплатил. И не
золотом. А Баюны возьмут Изделие к себе, и никакие маги до него больше не
доберутся - ни темные, ни светлые. И еще по одной причине хотелось бы мне
его отдать: чудь какая-то со мной по ночам творится и, похоже, виной тому
Изделие. Зимородок, как с Баюном побеседовал, передал весть светлому Кругу.
Как решит Круг, так и будет. А Тебай на уши встал, лишь слухи о Баюне пошли.
Всяк день к лагерю щелеглазых толпы зевак отправляются и уходят ни с чем.
Знать к Баюну челядь засылала с приглашениями - еще бы... к кому в гости
Баюн наведается? - тоже убрались, как и пришли. Баюновы Внуки даже на
границу лагеря посланных не пустили, сказавши, что, ежели Баюн захочет, то
сам придет. А к кому - то ему решать. Купцы, опять же, что ни день туда
валом валят. И здешние, и гости. Баюну товар втюхивать, либо выпрашивать
разрешение в Баюновых Землях торговать. Вконец обалдели. Одни кабатчики со
всей кутерьмы навар имеют - щелеглазые жратву покупают возами и платят, не
скупясь. Взяли баюновы Внуки Тебай на абордаж. Старик легонько потрепал меня
по плечу: - Задумался? Пошли в библиотеку. Я тебе еще книжек покажу, а ты
сне тот прием с ножом. И на лютне тебе поиграю. Я перевел дух, тихонечко,
чтобы он этого не заметил. Лютня у него, спору нет, хорошая, играет он
здорово и нот разных много. Мне теперь на лютне больше играть не доведется -
пальцев не хватает. А о ноже он либо от Малкута, либо от магов узнал. А как
проведал, что меня кифрянин на ножах натаскивал, так загорелся: покажи, да
покажи... Мне же Улих запрета на показ не давал. Я и показываю. Тешу
высокородного. А тем временем поджидаю, чем разрешиться дележка магов с
баюнами - а тогда можно будет и отчаливать. Но иной раз мне от стариковой
ласки не по себе. Оно понятно, конечно, он бобылюет, детей нет, а я
мальчишка, к тому же найденыш - вот и прыгает надо мной. Чего ему от меня
надо? Я хотел было мысли его прочесть, но Зимородок - врет он, что в башке
моей не пасется - отсоветовал. Сказал, что без надлежащего умения, можно
навредить, с ума свести. Я старику плохого не желаю - мне он зла не чинил. А
вот Зимородок то ли впрямь у меня в башке рыбу ловит, то ли у меня на роже
все написано. Мы поднялись по ступенькам здоровенного дворцового крыльца, и
я потопал в свою комнатуху, сменить пропитанную лошадиным потом одежку. Ко
мне тут и слугу приставили! Сначала какую-то бабу, как ребятенку, но я
разорался, прогнал ее. Тоже, нашли дите малое! А теперь мужик. Спокойный
тихий. Принесет, что надо и уйдет, слова не сказав. Сначала, правда, пытался
мне штаны помогать натягивать, но я быстро его отвадил. Я из-за отрубленных
пальцев в штанинах не путаюсь, через голову штаны не натягиваю. Я подошел к
высокому столику, стоящему возле кровати, взял крохотный колокольчик и
позвонил, вызывая слугу; поставил колокольчик на шестиугольную столешницу и
в который раз подивился столику: шесть тонких паучьих ножек из каждого угла,
а на столешнице из разных кусков дерева индрик-зверь выложен, как живой - из
ноздрей жаркое дыхание бьет, глаза красные, что раскаленные угли,
напружинился зверь, рогом грозит. Знатный мастер столик сработал. И из
дерева он сделан дорогущего: желтого, медового цвета древесина у дерева, а
узор яркий-яркий. А легкое оно: столик мизинцем поднять можно - дерево если
и тяжелее пуха, то на самую чуточку! Я у слуги насчет дерева выспрашивал. Он
ответил, что сработал стол здешний мастер, из Тебай, а дерево, говорят, из
Неведомых Земель привезли. Ну, коли из Неведомых Земель, то столик, почитай,
из чистого самоцвета выточен, сколь за него заплачено. Богат высокородный
Ставр, богат... А может, он сам по молодости в Неведомые Земли ходил?
Спросить надо - коли старик меня так привечает, почему бы и не спросить.
Ожерелье тоже бывало заговаривал о том, что неплохо поднять прус и двинуть к
Неведомым Землям. Да ватага не соглашалась. Вошел слуга с чистой одеждой в
руках, положил ее на кресло и молча дверь за собой закрыл. Знает, что не дам
себе помогать. А вот откуда он проведал, что мне одежку сменить надо? Возле
кресла в стену было вделано громадное зеркало. Я однажды такое видел, вернее
остатки от него - что еще может остаться от хрупкой вещи после боя, кроме
осколков? Первые два дня интересно было в него смотреться - в полный рост
себя видно, а не только рожу. Хлудовы девки из "Барракуды" до зеркал были
сами не свои, но куда их зеркалам до этого. Любая из них за эдакое чудо
зеркальное что угодно бы отдала. Ну, за этим-то у девок не станется...
Старик ждет, одернул я себя. Скинул рубаху, штаны, взялся за новые, прыгаю
перед зеркалом на одной ноге, вторую в штанину вдеваю, а надел штаны,
зеркало снова к себе взгляд приковало. Я не утерпел опять стал разглядывать
себя голого по пояс. Шрамов, вон, у меня сколько... Под мышкой правой стрела
кожу разорвала, на руке чуть пониже плеча не помню откуда - может, еще и до
того дело было, как меня Ожерелье в море подобрал. От шкворней шрамы - эти
еще самые свежие. Понял я, что в зеркале пытаются разглядеть. След неведомой
хвори, прицепившейся ко мне недавно. Никто про нее не ведает, и что
удивительно: даже маги - ни Зимородок, ни Светлогор не знают. А уж они-то,
казалось бы, должны на аршин в землю заглядывать... Я смотрел в зеркало и
пытался выглядеть хоть намек какой-нито. Без толку. Тишь да гладь. Одно
знаю - от Изделия Исполинов хворь прицепилась. Странная какая-то - вроде и
не хворь вовсе, а я почему-то про себя иначе напасть эту и не кликаю. Я
спохватился, накинул рубаху, натянул рукав на подарок Улиха в потайных
ножнах на предплечье и выскочил в коридор. Дорогу к библиотеке я знал, хотя
во дворце высокородного плутать было можно до морковкиного заговенья. Я и
плутал поначалу. Чтобы уж больше не тянуть я побежал по коридору - задница,
вроде угомонилась, не мешала ноги быстрее переставлять - добрался до конца,
до железной винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи, и взлетел по ней на
второй этаж. Перед дверью в библиотеку в зале размером с две "Барракуды" по
стенам был развешан всякий воинский доспех и оружие. Чего тут только не
было! На всю нашу ватагу хватило бы с лихвой. Старик, похоже, натаскал
ратного со всех концов света. Вон, висит - меч не меч, сабля не сабля - шут
его знает, что такое... А вот это что? Вроде морского ежа расплющенного, а
сбоку рукоять костью выложена. На булаву не похоже, на шестопер тоже - уж
больно рукоять коротка. Как же этой хреновиной драться? Я маленько отдышался
и потянул дверь за литую ручку в виде ящерицы, проскользнул в щель и сразу
почувствовал запах съестного. У меня потекли слюнки. Старик сидел в кресле с
высокими подлокотниками, под ногами у него стояла табуреточка. Он разложил
на коленях толстенную книжищу в красном сафьяновом переплете с серебром;
читал, водя пальцем по строчкам. Рядом со стариком на столе стоял кубок.
Высокородный оторвался от книги, взял кубок со стола, пригубил и тут увидел
меня. - Что же ты стоишь на пороге? - спросил он. - Заходи. А я верчу
головой, осматриваюсь. Нравилась мне библиотека высокородного. Уж пятый день
минул, как он меня в нее привел, а все равно каждый раз как внове. В
библиотеке все стены до самого потолка заставлены книгами, места свободного
от книг нет; мало того, у библиотеки был собственный второй этаж, а там тоже
книги, книги, книги... Я прошел к столу и сел в кресло, на высокую, мягкую
подушку, которая лежала на деревянном сидении. - После тряски на лошади есть
всегда охота, - сказал старик. - Я приказал накрыть здесь. Ты не прочь
съесть чего-нибудь? Я кивнул, проглатывая слюну. Высокородный показал на
стол: - Я так и думал. Ну, кушай. Второй раз меня просить не надо было. Я
пододвинул к себе блюдо с жареной курицей и набил полный рот. Он ткнул
пальцем в серебряную фляжку: - Здесь малиновый сок. Наливай и пей. А я
винцом побалуюсь. - И старик забегал лазами по строчкам книги. Умяв половину
курицы, я поинтересовался: - Высокородный, а ты почему не ешь? Старик
послюнил палец, перевернул страницу и, заметив ногтем место, где
остановился, ответил: - Не хочется что-то. Нам, старикам, мало нужно, Даль,
не то что вам молодым. А ты кушай. Я отодвинул от себя блюдо с дочиста
обглоданными куриными косточками, опрокинул в себя кружку малинового сока и
довольный отвалился к спинке кресла. - Еще чего-нибудь хочешь? - спросил
старик. Я цыкнул, языком выковыривая мясо из зубов. - Не. Трюм забит. Он
усмехнулся в бороду и хлопнул в ладоши два раза. Из глубины библиотеки
появился слуга. - Убери со стола, - велел высокородный. - Яблоки только
оставь. Стол быстро опустел, слуга ушел неслышными шагами, и мы со стариком
остались в библиотеке вдвоем. Я, памятуя уговор, потянулся за ножом,
поддернул рукав, открывая ножны, как вдруг старик остановил меня: - Подожди,
Даль, с ножом еще успеется. Я опустил руку озадаченный, а старик отчего-то
смутился. Он захлопнул книгу, отложил ее и забарабанил пальцами по
подлокотнику кресла, а потом вздохнул и пробормотал что-то вроде: "ну с
богом..." - Послушай меня, мальчик, - заговорил старик, - у меня к тебе есть
серьезный разговор. Очень важный для меня. И для тебя тоже. Я сейчас начну,
а ты меня выслушай и...- он запнулся. Непонятно вел себя высокородный: лицом
кривился, нижнюю губу кусал. - ... только не насмехайся над стариком, -
докончил он через силу. Я себя почувствовал неуютно: старика вон как
корежит. А с чего бы? С чего он взял, что я над ним насмехаться буду? НО
чтобы успокоить старика, я пообещал: - не буду я смеяться, высокородный.
Клянусь острогой Старца! - Ты не клянись. Не надо, - выдавил он, а пальцы
так и барабанят по креслу. - Ну, значит, просто не буду... - Удивлен я был
без меры. Старик еще раз тяжко вздохнул и вроде как начал свой серьезный
разговор. - Даль, ты гостишь у меня уже вторую неделю с малым. Вот... Я, как
ты только объявился, стал к тебе присматриваться. О жизни твоей я знаю - уж
не обессудь, а Зимородок мне о ней поведал... - А чего там? - Пожал я
плечами, - Найденыш я. - Знаю, знаю, - заторопился он. - Не перебивай меня,
прошу. - Он замолчал, шевеля губами. Я сижу ни жив, ни мертв, удрать
хочется, смерть как. Старик покивал чему-то и сказал: - Ты, наверное, уже
знаешь, что я один здесь век доживаю. - Старик еще раз вздохнул. - У тебя
тоже никого нет. Ты мне приглянулся, Даль, приглянулся так... Я хотел бы
тебя усыновить. Боги!!! Что он говорит? - Да, ты не ослышался, мальчик, -
продолжал старик, вздохнув снова, но уже с облегчением, будто гору
перевалил. - Не захочешь ли ты стать мне сыном? Я молчал, не в силах слова
молвить, а старик скороговоркой говорил, словно боялся, что я ему что-нибудь
поперек ляпну: - Ты станешь высокородным. И это все, - он обвел руками
библиотеку, - станет твоим... Но я молчал уже не от того, что онемел от
изумления. Со мной было неладно: хворь неведомая ударила меня не ночью, как
прежде, а далеко до заката. Мне показалось, что тело мое остекленело, я
слышал голос старика издалека, словно мне мешок на голову одели, плотный
такой мешок. Я одновременно был и сидящим в кресле в библиотеке, но под
ногами моими разверзлась невидимая, но ясно ощутимая пропасть. Все внутри у
меня заходило ходуном, а я изо всех сил сопротивлялся, чтобы не рухнуть в
открывшуюся бездну. В хребет будто лом всадили, и я на нем - как на колу.
Больно... Сквозь застилающий взгляд туман я увидел, что старик заприметил
неладное со мной. Он поднялся с кресла, наклонился ко мне и спросил: - Даль,
мальчик, что с тобой? Я не мог ему ответить, а он, не дождавшись отклика,
вызвал слугу и послал его за магом. Слуга понесся, как угорелый. Зимородка
во дворце не было: у него в Тебай дружок есть из гусляров, так он к нему
сходить на часок решил. В библиотеке появился Светлогор, взъерошенный и
будто спросонок. Старик указал ему на меня. Рука у старика тряслась. Маг
взялся за дело ретиво. Он встал напротив моего кресла, руки ко мне протянул,
и на кончиках пальцев у него засветилось изумрудной зеленью. Лом проперся
мне в хребет до самого затылка. Я застонал. Светлогора просто отшвырнуло
прочь от меня. Он спиной влетел в полку с книгами, обрушив их на себя. Маг
застыл на полу недвижим, а книги падали и падали, похоронив его под собой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг