- Теперь я понимаю, что ты не лжешь, - медленно произнес незнакомый
голос. Жуткое все-таки ощущение - говорят непонятно где: вроде и внутри моей
башки, а вроде бы и бубнят над самым ухом, стоя прямо за спиной. Но кто это
говорит - сам ворожей или другой, неведомый?
<MI>- У меня нет никакого намерения лгать тебе, - раздался в ответ
другой голос. Он был не менее бестелесный, чем первый. Наверное, такими вот
голосами должны разговаривать души умерших. Но первый голос хуже.
- Ты можешь назвать место точно? Или собираешься служить нам маяком? -
Это опять первый голос. Когда он заговорил, я весь ощетинился. Не по нутру
он мне, ой не по нутру...
- Я покажу, где находится остров, - сказал второй.
Теперь все и прояснилось: второй - это голос ворожея. Только кому он
собрался показывать, где остров, и как? Великие боги! Зимородок же
предупреждал, что у нас на корме будут висеть темные маги! Так это он нас им
продает!
- Показывай, - приказал темный маг.
Ворожей зашевелился. Рука его медленно поднялась с зажатой в ней
давешней короткой палкой, которую он прихватил с собой, удирая, и вдруг
палка эта развернулась в широкий лист.
- Что это? - спросил голос темного мага.
- Карта. Я взял ее у хозяина, - ответил ворожей.
- Подожди, я запомню ее, - произнес темный маг. Он помолчал недолго. -
Хорошо. Все: - И спросил. - Говоришь, всего один светлый маг?
- Один. Зимородок. И пираты.
- Людишки не в счет. Ладно, возвращайся. Мы отблагодарим тебя за
услугу. Будешь с нами. - Голос темного мага стал довольным дальше некуда. У,
сволочь...
- Где вы? - спросил ворожей.
- Близко, - захохотал темный маг.
Я понял сразу, что разговор окончен, но голос темного мага продолжал
звенеть у меня в ушах. Что теперь делать? Зимородка и нас продали с
потрохами, как снулую рыбу на городском торжище в Шухе! Но, однако, мне надо
сматываться отсюда побыстрее, чтобы успеть предупредить своих и даже этих, с
лодьи. Вот пригрели выродка! Хорошо бы Зимородок уже вернулся, остальные
могут еще и не поверить, хотя вряд ли: Ожерелье поверит, он, по-моему, после
случая со светлым магом на "Касатке" поверит всему, что бы я ни рассказал.
Ворожей, подлая скотина, по-прежнему сидел спиной ко мне, то ли
отдыхая, то ли еще что. Я не стал терять попусту времени и, пользуясь
моментом, стал задом отползать, толком не зная еще куда, но лишь бы подальше
от этого места. А там руки в ноги - и побыстрее к берегу.
- Стой! - Резкий оклик хлестнул меня и эхом отдался в голове.
Тело вдруг налилось свинцовой тяжестью, я не мог даже пальцем
пошевелить, не говоря о том, чтобы продолжить передвигаться ползком. Будто
кто-то придавил меня огромной ладонью, решив навечно впечатать в мох.
Проклятый предатель не спеша поднялся на ноги. Лист карты в его руках
зашевелился, сворачиваясь в трубку, которую я поначалу принял за палку. Мой
подбородок вдавился в мох, от бессилия я скрипел зубами. Я дергался, как
червяк под каблуком, но ничего не мог поделать. Он повернулся лицом ко мне и
ткнул в мою сторону свернутой картой.
- Встань! - приказал он. - Иди ко мне!
Боги великие! У кого-нибудь когда-нибудь было такое, чтобы его
собственные руки и ноги не повиновались хозяину, а выполняли чужие
приказания? Я ничего не успел сообразить, как оказался на ногах, а затем
они, ноги мои, зашагали к нему.
- Иди сюда, мальчик. Поговорим, - звал меня ворожей, похлопывая картой
по бедру.
Его слова почему-то эхом отзывались у меня в башке, словно я
перехватывал сначала мысли, а потом уже слышал сказанное.
"Щенок, - вдруг услышал я. - Какой любопытный. Ничего, сейчас ты у меня
все забудешь".
Он этого не произносил вслух, но я услышал. Ноги мои, не слушаясь меня,
топали прямо к ворожею, и я вместе с ними, разумеется. Расстояние между нами
сокращалось. Страха я напрочь не испытывал, а вот злобен был так, как от
себя и не ожидал. Я ненавидел ворожея самой лютой ненавистью, на которую был
способен. Ненависть клокотала во мне.
"И не надейся, что забуду, - со злобой подумал я. - Я уж все силы
приложу, чтобы не забыть. Скорее ты собачьего дерьма наешься".
Так я думал, глядя ему в лицо, которое приближалось ко мне с каждым
шагом. А он вдруг встрепенулся, и на морде его появилось встревоженное и
растерянное одновременно выражение. И тут со мной что-то произошло. Для
начала в моих конечностях появилась былая легкость, а дальше я вдруг как-то
по-особенному "заорал" у себя в башке. Рожа ворожея перекосилась, а
невидимые путы, которыми он меня опутал, исчезли. Дальнейшее я помню с
трудом. Что-то коротко просвистело в воздухе. Ворожей внезапно стал
заваливаться на спину, вскинул руки к лицу. И в тот же миг мой левый глаз
взорвался такой болью, что я чуть не спятил.
Очнулся я на коленях, зажимая глаз ладонями и уткнувшись теменем в мох.
Боль в глазу пропала. Я поморгал для проверки, вроде как все в порядке, и
посмотрел на своего врага. Ворожей валялся поодаль, его босые пятки
судорожно скребли землю. Первым моим порывом было бежать, пока не поздно, но
я не мог пошевелиться. Ворожей дернулся еще пару раз и затих. И вдруг я
понял, что затих он надолго. Навсегда. Мне стало страшно и холодно, дрожь
затрясла меня до стука зубовного. Я клацал зубьями, а сам непослушной рукой
тянулся за спину к ножу. На всякий случай. Дрожащие пальцы нащупали пустые
ножны. Нож-то где? Где?! Потерял?!
Что-то смутно бродило в черепе, уверяя, что нож не потерян. Я осторожно
встал на подгибающиеся ноги и сразу увидел свой нож. Оказывается, за это
время успела взойти луна. Темная рукоятка торчала из левой глазницы ворожея.
У моего ножа есть маленькая гарда, как у меча, а на конце рукояти вырезана
оскалившаяся морда льва. По ней я и узнал свой нож, гарды я не увидел: она
ушла глубоко в глазницу. Ворожей стал покойником. Лезвие у ножа - ой-ой-ой -
в полторы ладони кормчего: метать его всегда было удовольствием.
Дрожь и страх проходили, уступая месту новому чувству. Покойника я не
боялся, тоже мне невидаль - покойник. Это ж выходит - я его уложил, так что
ли? Я пытался собрать мысли в кучу и размышлять более ясно, но у меня только
закружилась голова. Я закрыл глаза и подождал, пока мельтешение пройдет.
Меня пробило на шумный, судорожный вздох, и после него сразу полегчало, а в
мозгу засвербило: надо бежать, предупредить Ожерелье и Зимородка. И тишина,
окружавшая меня, в одночасье распахнулась, будто кто мне пробки из ушей
вынул. Лес закряхтел, загукал, где-то поблизости защелкала какая-то ночная
тварь. Ее щелчки окончательно привели меня в чувство.
Пошатываясь, я направился к ворожею, которого спровадил в тартарары.
Мне совсем не хотелось, чтобы он прихватил с собой заодно и мой нож. Я
приблизился к мертвецу. Да, личико я ему подпортил. Ладно, ему уже все
равно, а в преисподней и не таких принимают. Я уцепился пальцами за морду
льва на рукоятке ножа и потянул. Лезвие засело крепко, голова покойника
приподнялась. Я не ожидал подобного и разжал хватку, голова тюкнулась о
землю и застыла. Я разозлился. Еще чего не хватало - без ножа уходить! Крови
из раны вытекло совсем немного: маленькое пятнышко потемневшего мха возле
левого уха да черная струйка, сбегающая по виску. Моя тень легла на
осунувшееся лицо трупа. От неожиданности я отшатнулся, а потом сообразил, в
чем дело. Демоны, луна-то на небо вскарабкалась! Вон и тени от деревьев
вокруг залегли, и горицветы побледнели. Говорят, маги умеют оживлять
мертвецов, распалял я себя, но тут же постарался урезонить не в меру
разыгравшиеся страхи. Мертвецов, может быть, и могут, а себя вряд ли. Я
ухватил рукоятку покрепче, поставил пятку на лоб покойнику - меня аж
передернуло, нет, не от страха, просто я его так ненавидел - и силой дернул
за нож. Лезвие вышло с противным хлюпаньем, с него на мою босую ступню упала
тяжелая темная капля. Я отдернул ногу. Лезвие ножа из-за налипшей крови
казалось черным, я вытер его о линялую рубаху ворожея, все равно на гарде
осталось много крови, и надо будет тщательно почистить нож. А ноги уже
тянули меня прочь от трупа. Карта, вспомнил я, надо взять карту. Ежели он ее
стянул, это будет лишним доказательством. И нам она тоже пригодится: хорошие
карты - редкость и ценятся соответственно. Свернутый в трубку лист валялся
рядышком с залитой лунным сиянием скрюченной кистью ворожея. Я обошел
мертвеца, подхватил карту с мха и, держа ее в одной руке, а нож в другой,
бросился бежать к берегу.
8
Пока я мчался сквозь лес, почти не разбирая дороги, меня снова начало
трясти. Я боялся. Я вспомнил, что сказал темный маг напоследок. Сказал, что
они уже близко. Может быть, я уже опоздал, колотилась в башке затравленная
мысль. Я несся как угорелый, несколько раз со всего маха чуть не налетел на
дерево. Если бы не луна, которая светила ярко, я бы точно где-нибудь шею
свернул. Лишь когда я увидел лежащую на боку лодью в зареве пылающих костров
и темные точки людей рядом с нею, камень свалился с моей души, не весь, но
облегчение я почувствовал. По песку я бежал чуть ли не на четвереньках, а
обогнув корму лодьи и в очередной раз возблагодарив богов за то, что они
навели меня на мысль последить за купцом и вывели на ворожея, с ходу налетел
на Три Ножа, при этом ударив его головой в живот.
Три Ножа разъяренно зашипел от удара и ухватил меня за ворот.
- А, вот ты где? - рявкнул он и тряхнул меня. - Где тебя носит? -
Баллистер добавил парочку выражений, которыми баловался Руду. - Ожерелье
тебя обыскался, собирается фризругам юшку пустить. Ты... - Глаза его
округлились, и пыла в голосе заметно поубавилось. - Эй, малыш, что
случилось?
Я дышал, как загнанный конь перед кончиной, разевал рот и со
всхлипыванием втягивал воздух в легкие, не в силах что-нибудь произнести.
Три Ножа свел брови к переносице. Размышлял он недолго.
- Ну-ка, пошли, - сказал он и дернул меня за руку.
Ноги мои, дрожавшие мелкой дрожью, подогнулись, и я стал валиться на
песок. Три Ножа озадаченно крякнул. Он не дал мне упасть, подхватил меня,
как куль, под мышку и потащил. Я висел на руке баллистера и старался
отдышаться перед разговором с Ожерельем.
Капитан раскрыл рот при виде нас двоих. Они с палубным о чем-то горячо
спорили, сидя у костра. Разгрузка лодьи, видать, была закончена, и те из
наших, что были на берегу, развалились на песке вокруг огня кто где, задрав
кверху ноги. Я завозился, пытаясь увидеть фризругов. Увидел. Они разбили
бивак возле другого кострища, не смешиваясь с нами.
- Не елозь, - буркнул Три Ножа сквозь пыхтение. Он свалил меня у сапог
Ожерелья и встал надо мной, отдуваясь. - Тяжел ты, брат, стал...
Я почувствовал, что дар речи потихоньку возвращается ко мне.
- Зимородок... - просипел я, - где?
На лице Ожерелья было написано намерение дать мне хорошую выволочку, но
упоминание мага направило ход его мыслей в другую сторону. Он помрачнел и
пожал плечами.
- Ты-то сам где шатаешься? - зарычал он.
Горло мое саднило, сухой язык прилип к нёбу, но я все забыл, помнил
только главное.
- Беда, - с хрипом выплюнул я.
Ожерелье насторожился, взгляд его стал жестким. Три Ножа с палубным
напряглись в ожидании дурной вести.
- С Зимородком случилось что? - спросил Ожерелье.
Я помотал головой, отрицая, и облизнул шершавым языком запекшиеся губы.
Ожерелье это заметил.
- Воды! - крикнул он за спину. - Воды с вином.
Мне сунули в руки кружку, она очень быстро опустела. Братва,
привлеченная шумом, собралась в кружок вокруг нас. Я заметил новые лица:
хмурил белесые брови Братец, из-за него выглядывали Нож и другие, которых
раньше тут не было, - видать, Ожерелье решил, что нас на берегу маловато в
отличие от фризругов.
- Ну? - спросил капитан.
Я сообщил:
- Маг с фризружской лодьи заложил нас темным магам. Надо Зимородку
сказать.
Лицо Ожерелья напряглось и заострилось, на виске забилась жилка, шевеля
шрам.
- Ты не спятил, парень? - тихо переспросил он.
- Я прикончил его в лесу, - сказал я.
- Что?! - Ожерелье всем телом подался вперед, ко мне.
Вокруг зашумели.
- Тихо! - рявкнул палубный.
Вместо ответа я протянул капитану карту и нож. Ожерелье сначала взял
нож и повертел его перед глазами. Ну да, я ж его так в песке извалял...
Капитан передал нож баллистеру, а сам потянулся за картой. Развернул лист и
присвистнул. Три Ножа поднес мой нож к носу и стал сосредоточенно его
обнюхивать.
- Э-э, Ожерелье, а на ноже свежая кровь, - протянул он и сунулся
мизинцем в гарду, после чего вытянул палец к свету. На нем красовалась
темная густая капля.
Капитан поднял голову от карты и воззрился на мизинец Три Ножа, затем
свернул лист и хлопнул им по колену.
- Рассказывай, - велел он. - И покороче. Самое главное.
Я вздохнул. Легко сказать...
- Значит, так... - начал я. - Я был у кормы лодьи, когда увидел мага.
Спрятался. Он меня не засек. Он таился. -Каждое мое слово Ожерелье
сопровождал кивком, отчего я приободрился. - Он побежал к лесу. Я за ним. Я
подслушал его разговор точно так же, как подслушал Зимородка на "Касатке".
Всего не слышал, только конец разговора. Он закладывал про остров и про то,
что тут всего один светлый маг. Про нас сказал. Потом он меня все-таки засек
и заворожил, вернее, сначала это у него получилось. Потом не знаю, что
произошло, но он ничего не смог со мной поделать. Я освободился и убил его
ножом в глаз. Он свалился как подкошенный и отдал концы. Я взял нож и карту
и бросился бежать сюда. Все.
- Да уж, короче не бывает, - пробормотал капитан, когда я закончил.
- Ожерелье! - заорал я, обретя наконец голос. - Он продал нас темным!
Они уже близко!
- Тише ты, не ори, - цыкнул на меня Ожерелье. - Как близко?
- Ему темный маг напоследок сказал: "Мы близко".
Ожерелье замолчал, вцепившись пальцами в подбородок.
- Говоришь, убил его? - спросил он.
- Убил, - подтвердил я. - Метнул нож - и в глаз. - И заново переживая
боль, что обрушилась на меня в лесу, добавил: - Ох, и больно же было...
- Кому? - не понял Ожерелье.
- Мне.
- Это почему же?
- Шут его знает, - ответил я. - У Зимородка бы спросить.
Ожерелье дергал щетину, темным налетом покрывшую подбородок.
- Даль, как у тебя получилось подслушать их, если маг этот фризругов
по-нашему ни слова не знал? Я с ним через толмача говорил.
Я опешил. Не верит!
- Притворялся он. На поляне ему толмач не понадобился, -сказал я и
потребовал себе еще воды. Мне сунули кружку. Я прихлебывал водицу, в которую
и на этот раз плеснули добрую толику вина, и поглядывал на капитана,
прикидывая, не придется ли мне вести его к телу ворожея. Или так поверит.
Лучше бы поверил. Кто его знает, может, темные маги уже возле самого
островка околачиваются и готовят какую-нибудь пакость? Зимородка искать
надо.
Ожерелье отобрал у Улиха мой нож и стал вертеть его в пальцах.
- Убил его, говоришь... - повторил он и замолчал.
Я растерялся.
- Похоже, мы влипли, капитан, - сказал Три Ножа. Повернувшись, он
посмотрел в сторону фризругов, кучкующихся у дальнего кострища. - А-а, мать
их ящерица...
Головы стали поворачиваться к фризружскому костру, братва заворчала
тихо пока еще, но это были первые далекие раскаты перед бурей, а фризруги и
знать не знали, какое лихо на них сейчас когти точит.
- Ну что, капитан? - Палубный подтянул на брюхе ремень перевязи. -
Пощекочем фризругов железом? А там и якорь поднимем.
- Эй, Руду, - позвал я.
Он обернулся.
- Чего тебе?
Я показал пальцем на фризругов:
- Они ничего не знают.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг