Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Ганга,  предавая все огню и мечу, а потом повернул назад. Может быть, Хромец
и  не  остановился  бы,  оставив  по  всей  Индии  лишь руины и пепелища, но
известия  о  возмущениях  в  Грузии  и вторжении Баязета в пограничные земли
заставили его подумать о возвращении. И он отдал приказ: домой.
     Но  поход  еще  не  закончился.  На обратном пути Тамерлан, конечно же,
выбрал  иную дорогу - не ту, где все было сожжено и разрушено, а другую, где
еще  не  проходило  его  войско.  И  вновь  пылали  пожары, рушились стены и
звенели мечи.
     Быстрая  и  маневренная прежде, армия Хромца отяжелела от награбленного
и  двигалась медленно, делая за день переходы втрое меньшие, чем совершала в
начале  похода.  Ревели  нагруженные  верблюды и мулы, ревели стада угнанных
быков, медленно и понуро брели пленники. Их опять было много.
     Безмерность  добычи  радовала.  Все  войско превозносило мудрое решение
эмира  и  предвкушало  возвращение  в  Самарканд.  И  лишь  один  человек не
радовался  серебру  и  золоту,  потому  что  они  ему  были  не  нужны, и не
предвкушал  радостей,  которые  сулили  богатства по возвращении, потому что
возвращаться ему было некуда.

                                   * * *

     Дмитрий  не  успел  толком  сообразить,  что  произошло. Гнедая под ним
испуганно  заржала,  и  он  почувствовал,  как  его  сильно дернуло за ноги,
вдетые  в  стремена.  А потом почувствовал, что вместе с лошадью летит вниз.
Падение  длилось  какое-то  мгновение, а потом к небу взлетела туча брызг, и
Дмитрий с головой погрузился в воду.
     Когда  он  успел  вытянуть  ноги  из  стремян,  Дмитрий  сам  не понял.
Наездник  из  него  был  так  себе, куда ему до джигитов, что сызмальства не
вылезают  из  седла.  Но  ноги  у  него  чудом оказались свободны, и Дмитрий
вылетел из седла еще до того, как упал в воду.
     Плавать  в одежде - удовольствие небольшое, а если к одежде добавляется
и  немало тянущего ко дну железа, то ни о каком удовольствии вообще говорить
не приходится.
     Он   вынырнул   на  поверхность  мутной,  илистой  воды,  отплевался  и
откашлялся:  хлебнуть  все  же  пришлось.  Перед  глазами расстилалась гладь
Ганга  и  далекий  противоположный  берег,  медленно  плывший  вправо  - его
сносило   течением.  Дмитрий  развернулся  и  понял,  что  произошло:  часть
глинистого  откоса обвалилась и рухнула в воду. Еще он увидел человеческие и
лошадиные  головы,  торчащие  из  воды. Лошади плыли к ближнему берегу, люди
громко  орали  и  били  по  воде  руками.  С  берега  тоже  кричали. Кричали
отчаянно.
     В  сапоги набралось по ведру речной воды, мешали доспехи и меч. Кое-как
удерживаясь  наплаву,  Дмитрий  попытался  стряхнуть  сапоги. Дернул ногами.
Тщетно.  Выругавшись, начал выгребать к берегу: гнедую, за которую хорошо бы
было  ухватиться,  поминай  как  звали.  Пологое,  удобное  для  того, чтобы
выбраться, место лежало немного ниже по течению.
     Злой  и обалдевший, он не сразу разобрал крики, доносящиеся с берега, а
когда  до  него  дошло,  о  чем  же  кричат,  Дмитрий  резко  остановился и,
напрягшись,  попытался по пояс выскочить из воды. По пояс не удалось, но сил
хватило,  чтобы  выскочить  по  грудь  и  развернуться  кругом.  При этом он
потерял один сапог.
     "Лучше бы оба", - подумал он, шаря взглядом по рыжей от глины воде.
     Сколько  всадников  упало  в  реку вместе с обрушившимся берегом, он не
знал,   но   одним  из  них  оказался  Халиль-Султан,  пожелавший  с  берега
полюбоваться  на  переправу войска через Ганг. И теперь нукеры выкрикивали с
берега его имя.
     До  берега было рукой подать, но глубоко - по крайней мере, глубже двух
с  лишком  метров его роста. Дмитрий еще раз напрягся, забил ногами, потеряв
наконец  и  второй  сапог,  и  снова  приподнялся над водой. Черт, ничего не
разобрать... Выплыл принц или нет?
     Так  ничего  и  не  поняв,  Дмитрий ушел в воду по маковку, и тут босая
пятка  задела  что-то  мягкое.  Он  с  силой загреб обеими руками, уходя еще
глубже,  раскрыл  глаза,  но ничего не увидел в мутной от ила и глины речной
воде.  Однако  его коснулась не проплывающая мимо рыба, сослепу ткнувшаяся в
пятку.  И  не  водоросль.  Он  шарил руками, кидаясь из стороны в сторону, и
вдруг  нащупал  что-то кончиками пальцев. Воздуха оставалось мало, а течение
было  его соперником. Дмитрий дернулся в сторону находки и обхватил пальцами
чью-то  лодыжку.  Человек даже не дернулся. Дмитрий притянул безвольное тело
к себе, нащупал пояс, обхватил тело правой рукой и рванулся к поверхности.
     Вынырнув,  он  увидел,  что  рухнувший  откос остался позади, а пологий
берег уже напротив. И увидел, кого вытащил из реки.
     Из  раскрытого  рта Халиль-Султана текла вода. Приоткрытые глаза принца
закатились,  а  правая  сторона лица заплыла багровым цветом. Шлема не было.
Понять,  жив  принц  или  мертв,  было невозможно. Мало ему было собственной
тяжести,  так  еще  и  Халиль-Султан не в кисейную рубашку одет! Придерживая
голову принца над водой, Дмитрий изо всех сил выгребал к близкому берегу.
     Илистый  берег  встретил  его  негостеприимно:  ноги  увязли. Дмитрий с
матом  выдирал  каждый  шаг,  боясь,  что  не успеет. А с берега уже спешили
нукеры, желавшие одного - забрать тело принца.
     - Прочь!  -  взревел  Дмитрий,  прижав  к  себе  юношу.  -  Убирайтесь!
Оставьте  его  или  он  умрет!  -  А  мысли  бешено  колотились: "Быстрее...
Быстрее! Не успею..."
     Кого-то  он  пнул  ногой,  и  тот  отлетел  с  криком  и брызгами. Едва
выбравшись  из воды, он опустил царевича на мокрый берег и принялся за дело.
На  Халиль-Султане  была  кираса. Дмитрий выматерился, рванул нож и полоснул
по  завязкам,  стягивающим  ее половинки. Кираса полетела в сторону. Положив
юношу   грудью   на   колено,   Дмитрий   надавил  ему  на  спину.  Изо  рта
Халиль-Султана  побежала  вода.  Он  давил еще и еще, пока вода не перестала
течь.  Швырнул принца на спину и упал перед ним на колени. "Как там... Рот в
рот!..  Свести  и  развести  руки... Так или нет?!" - бессмыслицей прыгало в
мозгу.  Он прижался губами ко рту Халиль-Султана, с силой выдохнул воздух из
легких, с силой скрестил безвольные руки юноши и снова развел их в стороны.
     - Ну  давай  же,  дурак, дыши, - бормотал он по-русски. - Дыши, сопляк,
дыши!
     После  третьего  "продува"  тело  принца  судорожно  дернулось, а грудь
поднялась.  Халиль-Султан  с силой втянул в себя воздух и забился в тяжелом,
выворачивающем кашле.
     - Мо-ло-дец!  -  почти  простонал  Дмитрий,  приподнимая  и поворачивая
Халиль-Султана на бок.
     Принца  бил кашель и мучительно рвало. Дмитрий поддерживал его на весу,
пока  рвота  и кашель не прекратились. Халиль-Султан затих. Дмитрий повернул
его  лицом  к  себе.  Юноша  повел  мутными, ничего не понимающими глазами и
потерял сознание. Дмитрий с облегчение вздохнул. Дышит. Дышит!
     Он  обнял Халиль-Султана за плечи, другой рукой взял юношу под колени и
прижал  к  груди.  Попытался  встать,  но  ноги расползлись по мокрой глине.
Тогда  он  посмотрел  на  сгрудившуюся  вокруг толпу, не различая ни лиц, ни
одежды.
     - Мирза Халиль-Султан жив, - сказал он. - Возьмите его.
     У  него  забрали  бесчувственного  Халиль-Султана. Помогая себе руками,
Дмитрий  тяжело поднялся. Голова кружилась, на лицо тоненькой струей стекала
вода.  Он содрал с себя мокрый тюрбан, который как-то умудрился не слететь с
головы, скрутил его в жгут, выжал.
     Мокрой  насквозь была не только чалма: с бороды и усов капало на грудь.
Дмитрию  вдруг  стало  холодно,  его  затрясло в ознобе, зубы выбили краткую
дробь,  и  он  выругался.  Неужто  вздумал  простыть  после купания в теплой
водичке?  А надо ведь еще найти свою лошадь... Одежда липла к телу, но озноб
прошел.  Он  вздохнул  и, переступая ногами по влажной грязи, пошел вверх по
пологому береговому склону.
     Не  все,  присутствовавшие  при спасении принца, поспешили за нукерами,
унесшими  Халиль-Султана.  Зевак хватало. Дмитрий прошел сквозь толпу, и она
расступалась перед ним.
     Лишившихся  всадников  коней,  которые  благополучно  выбрались из реки
ниже  по  течению, трое воинов согнали вместе и привели к обрыву. Его гнедая
была  среди  них.  "Вот  и  хорошо,  - устало подумал Дмитрий, - не придется
бегать..."  Он  направился  прямо  к  лошади.  Гнедая тоже увидела его и, не
торопясь, зашагала навстречу.
     Поставив  босую  ногу  в  стремя,  Дмитрий ухватился за переднюю луку и
поднялся  в  седло. Мокрая одежда при каждом движении вздыхала и хлюпала. Он
дал лошади шенкеля, рысью направив ее в сторону лагеря.
     Покачиваясь  в седле, Дмитрий думал, что, бултыхаясь в реке, совершенно
не  предполагал,  чем  все  в  конечном  счете  обернется.  Он просто спасал
утопающего,  на  которого  случайно наткнулся. И неизвестно, что было бы, не
сделай  он принцу искусственного дыхания. Вряд ли Халиль-Султана откачали бы
его  преданные  до  последнего  вздоха  слуги...  Но в результате он спас не
кого-нибудь - внука самого Тамерлана.
     Повинуясь  внезапному  импульсу, он дернул поводья, разворачивая лошадь
к  реке.  Снова  выехав  на  обезлюдевший  обрыв, Дмитрий соскочил с седла и
отпустил  повод, давая гнедой свободно пастись, а сам сел на землю, скрестив
под собой босые ноги, и стал глядеть на мутную гладь.
     Переправа  продолжалась.  Кони  с  плеском  входили  в  реку,  всадники
спешивались  и  плыли  рядом,  держась  за  седла.  Пешие  кидались в воду в
обнимку с надутыми воздухом кожаными мешками.
     Дмитрий  вытащил  из-за  пояса тюрбан, бросил мокрую тряпку подле себя;
расстегнул  пояс  с  мечом и ножом, кинул рядом, а затем принялся распускать
завязки  на  правом  боку,  чтобы  снять  чешуйчатую безрукавку. Мокрая кожа
ремней  скользила  в  пальцах.  Он  чертыхался  сквозь  зубы,  упрямо дергая
непослушные  ремешки.  Наконец  он  освободился  от  брони,  стащив ее через
голову, и повел плечами: хорошо.
     Солнце  стояло  в  зените  - бритым теменем Дмитрий чувствовал его жар.
Оглянулся  на  гнедую:  не  ушла  ли?  Нет.  Мирно  паслась  шагах в десяти,
пощипывала  себе травку и ухом не вела, когда с переправы доносилось звонкое
ржание.
     Он  пошевелил  пальцами  босых ног. Сапожки-то - тю-тю... Речка их себе
подарила. Ног нет, а сапоги любит...
     Дмитрий  подобрал  с земли комочек сухой рыжей глины и кинул в реку. За
шумом  переправы  он  не  услышал всплеска, а круги на воде не успели толком
разбежаться  -  рябь  речной  воды  поглотила  их,  растворила в себе. Комка
крупнее  поблизости  не  валялось,  он  махнул  рукой  и лег, повалившись на
спину.
     Небо  в  зените  отливало  белесой бирюзой. Дмитрий зажмурился - солнце
слепило  -  и окунулся в красное марево под сомкнутыми веками. Он лежал и не
шевелился, слушая гомон человеческих голосов и рев животных на переправе.
     "Надо  же...  Лежу,  -  подумал  он.  -  Почти  как  тогда... Только не
задницей к небу и в одежде...
     Я  вытащил  из  реки Халиль-Султана и откачал мальчишку. Теперь одно из
двух:  либо я встречусь с Тамерланом и выложу ему легенду о посланце Аллаха,
либо  нет.  Если  нет, ухожу отсюда к чертовой матери. Куда глаза глядят. Не
пропаду:   начальная  школа  была  хорошей.  Мог  бы  курсы  открыть  "Школа
выживания во времена правления Тимура". И патент взять.
     А   может,   я  все-таки  сплю?  Сплю  и  вижу  сон  и  никак  не  могу
проснуться...  Но  проснусь, тряхну башкой и подумаю: "Господи, и привидится
же..."
     Нет,  не  сплю.  И  не  спал  -  я  рубил  и резал, смотрел, как льется
красная,  соленая  кровушка,  и  собирал барахло. Я - холодный и расчетливый
убийца.  И  мародер.  Стал  таким.  Ничего  не  поделаешь  -  работа  такая.
Средневековая  солдатская  работа: рубиться часами и не думать об усталости;
рубиться  не  до седьмого, а до сотого пота; пить допьяна и плясать полночи,
празднуя  победу,  пока  не  свалишься  и  не  заснешь;  а  проснувшись,  не
жаловаться  на  боль  в  натруженных  мышцах,  вновь бурлить энергией и быть
готовым отмахать километры, чтобы найти нового врага и сцепиться с ним.
     Да,  энергией  мир  прошлого  заряжает.  Включает внутри аккумулятор, о
существовании  которого  даже  и  не подозреваешь. Сейчас мне уже не кажутся
сказками  легенды  о  знаменитых бойцах прошлого, которые могли сражаться по
трое суток кряду.
     А  если произойдет чудо? Если я вдруг снова окажусь на питерских улицах
и   услышу   фырканье   автомобилей,  лязг  трамваев,  увижу  людей,  одетых
совершенно  иначе? И вернусь к прежней, спокойной жизни: связь, компьютеры -
мирная,  рутинная  работа,  а по вечерам, если приспичит, посидеть в клубе с
девчонкой?  И там вновь будет Игорь, спортивный зал и... мечи... О-ох, мать,
мечи...  Нет,  больше  я не возьму в руки ни одной железки. Даже перочинного
ножа  носить  не  буду.  Ни  за  что...  Я стал опасным человеком. Столкнусь
невзначай  с каким-нибудь недоумком и отправлю его в ад на одном рефлексе...
А  потом  доказывай  в  суде,  что  данный  факт смертоубийства есть тяжелое
наследие прошлого... Хе-хе...
     Что-то  я  размечтался...  Мечтать  же  о  несбыточном не стоит - плохо
сказывается на голове.
     А вот с игрой в берсерка пора покончить. Надоела она мне. Не по нутру.
     Уйти...  Да, уйти. Мир полон пока белых пятен. Можно двинуть в Америку.
Там  Колумбом еще и не пахнет. Доберусь до ацтеков и скажу: "Привет, мужики!
Не  узнали? Да это ж я, Кецалькоатль. Собственной персоной..." А что? Похож:
большой,  бледнокожий  и  бородатый.  Попробую, что значит быть живым богом.
Может,  и  понравится...  Лишь  бы на настоящего Кецалькоатля не наткнуться.
Тогда  ничего  не  выйдет...  И у ацтеков ум за разум зайдет: надо же, сразу
два Кецалькоатля!
     Никогда  не  думал, что стану таким прожженным авантюристом. Или всегда
был  им  в  потаенных  глубинах  души,  только  не подозревал об этом? Чтобы
авантюрист   проклюнулся,   требовалось   всего-то  ничего:  вывернуть  меня
наизнанку.  Что  и  было  с успехом проделано неизвестным мне образом... Вот
только кем? Или - чем? Впрочем, теперь-то какая разница?
     Почему  во  мне  проснулось  желание  уйти, куда глаза глядят? Почему я
постоянно возвращаюсь к нему в мыслях? Не потому ли, что выздоровел?"
     Дмитрий  нехотя  пошевелился, лениво поднял руку и махнул ею в воздухе,
отгоняя  от  лица  жужжащую мошку. Солнышко приятно грело. Он нащупал мокрую
тряпку  тюрбана  и  положил  на  лицо.  Стало  совсем  хорошо.  Теперь можно
воспользоваться  минутами  затишья  и  поразмышлять:  о  себе,  родном,  и о
перспективах на будущее.
     "Долгонько  же  я  выздоравливал,  - признался он себе. - Потрясение от
переноса  в прошлое оказалось столь мощным, что рассудок не сразу справился,
не  сразу  восстановил  равновесие.  Да  и  распорядился  я  собою не лучшим
образом: из огня да в полымя.
     Стать   солдатом   орды  Хромца,  подвергнуть  себя  прессингу  гораздо
большему,  чем  если  бы  в  полном  одиночестве  медленно  сходил  с  ума в
каком-нибудь   укромном   уголке,   -   вот  что  было  настоящим  безумием:
превращение из мирного инженера-электронщика в средневекового рубаку.
     Что  я  видел? Как цветущие, полные жизни города и селения обращаются в
руины,  покрытые  пеплом  и горами человеческих трупов. Бойня. Меч или топор
распластывают  человека,  разделяют  на  части.  И  одуряющий  запах  крови,
струйками бьющей из перерубленных артерий - сердце-то затихает не сразу.
     Но  я  выдержал,  потому  что  запретил  себе думать. Думать о том, что
происходит  со  мной;  что  происходит  вокруг  меня. Попытался жить даже не
одним  днем,  а  одним  часом...  Только "здесь и сейчас" - всего остального
просто  не  существует.  Наверное,  лишь  благодаря  этому и выдержал. И еще
потому,  что  понимал  не  мозгом,  а  нутром:  эта  бойня для средних веков
естественна.  А что естественно, то не безобразно... И если сильный нарочито
медленно   перерезает   гортань   слабому,   наслаждаясь   его  предсмертным
хрипением, как музыкой, так оно и должно быть.
     Беда   лишь   в  том,  что  для  меня  самого  это  никогда  не  станет
естественным. Менталитет другой.
     Я  научился без содрогания наблюдать предсмертные муки жертв и давить в
себе  желание  разделаться  с  мучителем.  Я  научился  быть  бесстрастным и
равнодушным  свидетелем  - никаких эмоций. Но одной бесстрастности оказалось
мало.
     Выключиться  из  тошнотворных  игрищ предков - вот естественное желание
новоиспеченного   путешественника   во   времени   и   по   совместительству
ландскнехта.  Но  как  -  если тебя, словно картошку какую-нибудь, неведомый
повар  перекинул  из  одного  кипящего  котла  в другой? А картошкой быть не
хочется.  Хочется,  чтобы  у  картошки  выросли  ножки  и  выпрыгнула она из
немилого варева, послав на хрен повара с его закидонами...
     Не  получится  выключиться.  Не получится выскочить из котла. Для этого
надо покинуть прошлое, а потому мечты останутся мечтами.
     И  нечего  тешить  себя  иллюзиями. Америка, то да се... Какая Америка,
если  серьезно?  Ну,  доберусь  я до нее - до прерий и бизонов, до пирамид и
Пернатого  Змея.  И что дальше? Господа ацтеки любили вкушать человечинки по
праздникам,  да и не по праздникам тоже. Отучить их от этой привычки едва ли
окажется  возможно, а самому принимать участие в каннибальских пиршествах...
Нет  уж, спасибо... Если моя нога и ступит на неизвестный пока континент, то
я  доберусь  до  прерий  -  и  баста. Томагавки, мокасины, охота на бизонов,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг