скажут мне или нет?
- Сам пришел, - ласково улыбнувшись, ответил Тимур.
- Са-ам! - Идигу Барлас шумно втянул ноздрями воздух и уперся кулаками
в бока. Глаза его метали молнии.
- Погоди, Идигу, - снова остановил его Тимур. - Я хочу с ним
побеседовать, раз уж он пришел ко мне. И ты послушай, послушай...
Слегка растерявшийся Идигу Барлас ограничился тем, что гневно цыкнул
на стражу, приказав им убраться прочь. Однако Тамерлан распорядился иначе:
- Пусть останутся.
Идигу Барлас гневно хмыкнул, отошел от Дмитрия и, кряхтя, уселся на
подушку, проворчав:
- Ну-ну... Послушаем...
В левой руке Тимура словно ниоткуда появились четки. Перебирая их, он
прикрыл тяжелые веки и сказал:
- Воистину удивителен твой народ, и обычаи его достойны удивления.
Дмитрий пошевелил плечами, расслабляясь. Все в порядке. Встреча
состоялась. Тамерлан у него на крючке. Мягко говоря, он назвал Хромца
скотиной. Вряд ли Тамерлан оставит оскорбление без внимания - вот и
стражники наготове. Но выдержка у него - только позавидовать можно. И за
это ему спасибо...
- Значит, по-твоему, приказав истребить пленников, я осквернил свое
имя и оружие? - вкрадчиво поинтересовался Тамерлан.
"Как по-писаному", - подумал Дмитрий.
- Не так, - возразил он.
- А как же? - по-прежнему тихо спросил Тамерлан.
- Ты не воин моего народа. И я поступил на службу к тебе, а не ты ко
мне. Тебе кажутся удивительными обычаи моего народа, мне кажутся
удивительными обычаи твоей земли. Я не осуждаю их, не мое дело - судить. Я
всего лишь не хочу глупой и позорной для себя смерти, поскольку обычаи
моего народа для меня святы, и идти против них я не могу. А это ослушание,
за которое ты караешь. Что мне остается? Повиновение обрекает меня на
бесчестье, ослушание - тоже... И я пришел просить у тебя справедливости, а
не хулить тебя - это твои пленники, а не мои. У меня только одна рабыня.
Мне достаточно и ее.
От эдакого нахальства Идигу Барлас зашипел, как паровоз, выпускающий
пар.
- Шахрух, - проговорил Тамерлан, улыбаясь неизвестно чему.
- Истинно, - подтвердил Дмитрий. - Но чем я заслужил такую участь?
Разве я не бьюсь за тебя, как полагается воину?
- Мне известно, что ты оскорбил и разгневал отказом мирзу
Халиль-Султана. Мой внук великодушен, и он простил тебя, недостойного
оказанной чести. Мне известно и какими словами ты отказался... - сказал
Тамерлан, поглядывая на Дмитрия уже совсем иначе, чем прежде. Похоже,
Хромец перестал принимать его за идиота.
Повисла многозначительная пауза. Грозная пауза.
"Почему же меня не наказали тогда, если я так оскорбил мальчишку?" -
задал Дмитрий мысленный вопрос Тамерлану. Вслух же он сказал совершенно
иное:
- Предлагая тебе свой меч, я присягнул на верность тебе и только тебе.
По обычаю моего народа воин, оказавшийся на чужбине, сам выбирает, кому
принести клятву верности на оружии. Он не может принести клятву двоим,
только одному. Я выбрал тебя. Если ты велишь мне служить мирзе
Халиль-Султану, я буду ему служить.
- И весь твой народ состоит из таких же гордецов, как ты? - с усмешкой
поинтересовался Тамерлан. - И глупцов. Разве мой внук - не часть меня, не
мое продолжение?
"Господи, разве я мог подумать, что будет так легко? Я охаял его, он
охаял меня - равновесие соблюдено..." - Дмитрий рассмеялся бы снова,
позволь обстоятельства. Он чуть прищурился и поморгал веками, словно
размышляя.
- Ты прав, - спокойно согласился он после минутного молчания. - Я
глупец.
Тамерлан, видимо, ждал дальнейшего самоуничижения, которого не
последовало. Твой ход, Хромец, твой ход...
Тимур положил четки на больное колено и погладил.
- А если я велю тебе презреть обычаи твоего народа и отправиться
выполнять мою волю? Пленники должны быть уничтожены - только дурак может не
сознавать опасности, которую они несут в себе. Как ты поступишь?
Дмитрий отвернулся от Хромца и повернулся к стене шатра. Синий бархат,
расшитый серебряными и золотыми звездами.
- Ослушаться я не посмею - я же принес тебе клятву, - ответил он. - Но
после смерти последнего презренного пленника мне придется убить себя,
бросившись грудью на меч, чтобы моя кровь смыла с него позор. Если мое имя
так и останется опозоренным, то хоть меч будет очищен от скверны, чтобы
принять другого воина.
- Почему ты так беспокоишься о своем мече?
- Всевышний сначала создал меч, а потом - человека для меча, - сказал
Дмитрий. - Предназначение меча - звенеть в победных битвах, а
предназначение воина - помогать ему в этом.
Тамерлан переглянулся с Идигу Барласом. У коренастого полководца
просто голова кругом шла: он то и дело невразумительно крякал и хлопал себя
по ляжке. Замершие стражники - и те обалдело переглядывались.
- Такова вера твоего народа? - спросил Хромец.
- Такова, - отрезал Дмитрий. - И она истинна. И на чужбине меня
встретил меч, подобный тем, какие куют у меня на родине. Он ждал меня
здесь.
- Однажды ты бился в поединке и отдал меч, чтобы сражаться ножом.
Противник был недостоин твоего меча?
- Именно так...
- Удивительный народ... - медленно проговорил Тамерлан.
Тишину, вдруг воцарившуюся в шатре, нарушал единственный звук - тихое
поскрипывание или царапанье, словно где-то скреблась мышь.
"Что это? - подумал Дмитрий. - В шатре я, Хромец, Идигу Барлас и куча
стражи... И чтец, - вспомнил он. - Неприметный чтец. А сейчас он, наверное,
писец. Записывает мою сказку тысячу и одной ночи".
Проверить предположения он не мог: чтец оставался вне поля зрения.
Дмитрий не отрывал взгляда от Тамерлана, а тот, чуть улыбаясь, пощипывал
рыжую бороду. Наконец ласково сказал:
- Ты силой ворвался ко мне и учинил драку, но я не гневаюсь - ты
пришел искать справедливости. Вот мое решение: не делай того, что противно
воинской чести твоего народа.
Дмитрий расправил плечи и вздохнул.
- Воистину ты мудр и справедлив, хазрат эмир, - сказал он,
поклонившись. - Я горд, что служу тебе.
Тамерлан знаком велел страже убраться, а сам смотрел на Дмитрия.
Выражение зеленых глаз Хромца изменилось, но Дмитрий не мог пока понять, в
чем дело. Стражники ушли - признак хороший, а что дальше?
- Ты говоришь, меч ждал тебя на чужбине? - спросил Тамерлан. - Разве
ты, воин, проделал столь далекий путь в мое государство, чтобы служить мне
без оружия, брони и обуви?
"Он не спросил, где моя родина. Не спросил, куда я подевал своего
коня, - подумал Дмитрий. - Он уже знает все мои байки". И вдруг понял все -
и мысленно проклял свою безмерную тупость. Озарение было мгновенным и
ужасающе простым: Хромец ломает голову над той же загадкой, что и он: как
Дмитрий попал сюда? Вот и весь сказ. Путешествуй Дмитрий чин чином -
богатырь на добром коне, то да се, - слухи летели бы впереди, как птицы. И
два с лишним метра роста для нынешних времен - это слишком. Вот Хромцу и
непонятно, откуда эти два метра взялись и как к нему притопали. "Джафар...
- подумал Дмитрий. - Кривой стукач. Да я тебя расцеловать готов, если бы ты
только знал это".
- Ты отказываешься отвечать? - нахмурился недовольный его промедлением
Тамерлан.
Дмитрий посмотрел на Идигу Барласа, который в свою очередь с большим
неодобрением поглядывал на него. Как жаль, что Тамерлан не один...
- Я не могу ответить. Хотел бы, но не могу.
Тамерлан сощурился, пристально глядя Дмитрию в лицо.
- Поясни, что означают твои слова?
- Странную историю я расскажу тебе, хазрат эмир: я помню, как попал в
твой сад. Но не помню, как попал в твою страну, как добрался до нее. Словно
что-то лишило меня памяти, но что? Я тоже не помню. Память о путешествии
будто вышибло крепким ударом...
- Клянусь Аллахом, такое бывает, - подал вдруг голос Идигу Барлас. -
Помню, в Грузии сотнику Имир-беку свинцовый шар из пращи в затылок угодил.
Свалился он с коня, очнулся, глазами хлопает и спрашивает: "Кто я? Где я?"
Мать родную забыл, как себя самого зовут, забыл... Зовешь его: "Имир-бек!"
- а он будто и не слышит... Трясешь за плечо, а он: "Это ты меня зовешь?
Это я - Имир-бек? А ты кто такой?" А мы ж мальчишками вместе росли...
Помнишь его? Помнишь Имир-бека, а?
Тимур коротко кивнул Идигу Барласу. Коренастый и бородатый полководец
шмыгнул носом.
- Вот... - удовлетворенно произнес он и спросил: - Эй, ун-баши, может,
и тебя невзначай чем-нибудь по башке приласкали? - Идигу Барлас поднял
мозолистую от сабли квадратную ладонь и хлопнул себя по чалме.
Дмитрий мысленно поблагодарил за неожиданную поддержку и ответил:
- Не помню.
- Видать, крепко тебя... - прокомментировал Идигу Барлас.
Тамерлан задумчиво играл четками.
- Я очнулся раздетым догола, словно меня ограбили во сне, а вокруг был
песок. И было жарко, очень жарко - не так, как у меня на родине, - спокойно
продолжал Дмитрий. - Я не знал, где я и как сюда попал, поднялся и пошел,
куда глаза глядят. Увидел людей и пошел к ним. Люди меня испугались и стали
кидаться камнями, стараясь прогнать. И я ушел. Вышел к реке и поплыл по
ней. Я случайно набрел на сад вокруг твоего дворца, приняв его за рощу.
Когда я жил среди своего народа, до нас доходили рассказы, что в неких
далеких и жарких землях живет непобедимый воитель, чьи волосы рыжи, а глаза
зелены, как морские волны. Мой народ не знал, легенда ли ты или существуешь
на самом деле. Прости, эмир, слухи донесли до нас и о твоем увечье. Когда я
увидел тебя, то сразу же понял, кто передо мной. И понял, где я... И мое
удивление было столь велико, что... мозг мой загорелся, словно в огне: я не
мог понять, как попал в страну, столь далекую от моей земли, ничего не
помня о проделанном путешествии, - закончил он.
Тамерлан слушал, всем телом подавшись вперед.
- Поистине твоя история удивительна, - тихо произнес он, сжав четки в
кулаке.
- Ты можешь мне верить, хазрат эмир, а можешь не верить, - сказал
Дмитрий. - Но я клянусь мечом: все, о чем я тебе поведал, истинная правда,
- и, придав лицу благоговейное выражение, он погладил рукоять бастарда.
Тамерлан отвернулся, поигрывая четками.
- Это правда, что не подслушал слово пропуска? Что сказал: "топор" -
лишь потому, что увидел воина с топором?
"Совсем я тебя запутал", - посочувствовал Дмитрий мысленно.
- Правда. Я шел к тебе искать справедливости. Как же могло быть иначе?
Хромец молчал долго. Очень долго.
- Я хотел бы узнать о твоем народе побольше. Я пришлю к тебе писца. Ты
расскажешь ему все, что сохранила твоя память о твоем народе и крае, где вы
обитаете, - наконец сказал он.
- Как скажешь... - низко склонился Дмитрий. Тамерлан раздвинул рыжие
усы в добродушной улыбке. Но зеленые глаза остались холодны, как лед.
- А теперь ступай, - сказал он. - И запомни: я запрещаю тебе
самовольно являться ко мне. Призову - придешь. Это мое повеление.
- Блаженный, - растерянно произнес Идигу Бар лас, когда тяжелый полог
упал за спиной Дмитрия. - Силой и храбростью чисто лев, говорят, а умом...
Он - твой Рустем, а ты - Кей-Кавус...
Но Тимур не слушал, думая о негаданном визитере. Слухов об
иноверце-великане он знал, пожалуй, побольше, чем Идигу Барлас. Кривой
Джафар из кожи вон лез, чтобы угодить эмиру. Тамерлан и глазом не моргнул,
когда гигант ворвался в шатер, разметав по углам стражу, - лишь взялся за
висящий на поясе нож, ожидая развязки. Даже злые языки врагов не могли
обвинить его в трусости - страха эмир не ведал. Осторожен был, но
осторожность и страх - суть вещи разные.
- Оставь меня, - сказал он, прервав болтовню Идигу Барласа.
Тот умолк на полуслове. Когда Тимур говорил подобным тоном, лучше было
повиноваться беспрекословно.
- Угу, - буркнул он и, кряхтя, поднялся с подушки.
Тимур взглянул на чтеца. Тот понял и без слов: закрыл книгу, согнулся
в поклоне и немедленно исчез.
- Идигу! - окликнул Тимур старого друга, который уже занес ногу над
порогом.
- Что? - оглянулся тот.
- А... Нет. Ничего, - махнул рукой Тимур.
Удивленный Идигу Барлас только пожал плечами и удалился, что-то бурча
под нос.
Оставшись один, Тимур поднялся и, припадая на больную ногу, направился
к матерчатой стене шатра, раздвинул тонкий войлок и прошел в образовавшуюся
щель, оказавшись в маленькой комнатке. Низкое ложе, покрытое ковром,
бронзовая жаровня, большой ларь - вот и вся обстановка. Когда ночи были
холодными, он спал здесь. В теплые ночи предпочитал ночевать на свежем
воздухе. Тимур постоял, чтобы глаза привыкли к полумраку, а затем уверенно
захромал к ларю. Подняв крышку, достал оттуда кубок, потом кувшин и
наполнил кубок темным ферганским вином.
Тимур опорожнил кубок и отер рыжие усы ладонью. Облизнул губы, снимая
языком терпкий вкус вина. Присел на ларь, вытянув негнущуюся ногу. И
задумался.
Среди сплетен о гиганте, которыми потчевал Тимура Кривой Джафар, одна
заинтересовала Тимура особенно. К иноверцу ун-баши прикипел дервиш из
джавляков и принялся обучать его грамоте. Это и удивило Тимура. Сам он ни
читать, ни писать не умел. И прекрасно без этого обходился. Но, по словам
маркитанта, выходило, что не иноземец напросился в ученики к святому
человеку, а дервиш взялся обучать его по собственному почину. Более того,
откуда пришел каландар<Каландары - один из орденов бродячих
монахов-аскетов.> - неизвестно. К войску пристал где-то под Кабулом, но
откуда явился, никто не знает. Среди дервишей пользуется большим уважением.
Шейх, не иначе...
И Тимур велел привести дервиша, приказав не говорить, кто именно
призывает его: пусть скажут, что знатная госпожа просит погадать, путь
позвенят монетами, чтобы подсластить просьбу. (А если джавляк вдруг не
захочет идти - сунуть головой в мешок и все равно приволочь.) И потому эмир
ожидал, когда приведут дервиша, не в своих апартаментах, а в палатке
наложницы.
И джавляка привели.
* * *
При виде Тимура Як Безумец остановился у порога, скрестил руки на
груди и склонил бритую голову к левому плечу. Ни один мускул не дрогнул на
безбровой физиономии, словно не эмира увидел он перед собой, а простой
валун, лежащий на обочине.
Тамерлан неторопливо разглядывал видавшее виды рубище, укутывавшее
плотно сбитое тело дервиша. На веревочном поясе болталась чашка для
подаяний - вытертая до блеска половинка скорлупы кокосового ореха.
Як Безумец возвел очи к шелковому потолку палатки.
- Откровение дается лишь тому, кто способен познать его смысл, - вдруг
произнес он, ни к кому не обращаясь. - А путь познания подобен крутой
лестнице, ведущей на верх минарета, и лишь глупец пытается преодолеть его,
прыгая через ступени.
Голос у дервиша оказался грудной, глубокий. Говорил он негромко, но
Тимур услышал все до последнего слова. Вопрос, готовый сорваться с губ
эмира, так и не слетел с них. Тамерлан закусил рыжий ус.
Джавляк отлепил взгляд от потолка и бесцеремонно уставился на Тимура.
Он молчал. Молчал и эмир. Тишину нарушало лишь сухое потрескивание фитилей
в горящих лампах.
- Тебе погадать, эмир... - нарушил молчание джавляк. Он произносил
слова без всякого выражения, и было непонятно, спрашивает дервиш или нет.
- Откуда ты пришел ко мне, святой брат?
- К тебе я пришел из твоего же стана, - ровным тоном ответил Як
Безумец.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг