шею в какой-нибудь расселине, пусть даже Ка-мау его вытащит. Он должен дойти
туда сам. И увидеть все сам. Потому что не было уверенности, что маска не
заставила его в последний миг поверить тому, чего на самом деле не было,
запутать в своих и его видениях... Узнать это можно было только одним
способом - как говорил его дедушка, "вложить перст и вынуть его целым".
Арка, выросшая перед ними за ребром очередной скалы, могла свести с ума
туристическое агентство элитного разряда. Округлая, изящная, словно бы
отлитая из громадного струйчатого, неведомо как изопгувшегося сталагмита,
она к тому же светилась темно-розовым камнем с бледно-янтарными прожилками.
Лава таких цветов ему никогда не попадалась, и стекала она всегда другим
образом - как густая каменеющая грязь. Высотой футов в двадцать, она
открывала темное пространство, пещеру или проход, и туда надо было войти.
У Маллесона перехватило дыхание. Он видел это среди последних судорог
маски. Другое он видел тоже, но эта штука всплывала так упорно, будто
значила что-то безумно важное. Что там было за аркой, отсюда было не
различить, солнце уходило, может быть, навсегда, ну и ладно... Хоть что-то
сбывалось...
Он оглянулся на Камау и сказал ему на суахили:
- Ты будешь идти за мной в пяти шагах. Если увидишь, что я... что меня
меняет... ну сам, понимаешь...
Камау молча кивнул.
- Ни в коем случае не стреляй в голову или только по сигналу, -
продолжал майор. - Лучше обездвижь меня, уходи и попытайся найти группу с
Питером, он знает, что делать.
Камау снова кивнул.
- Ладно, - сказал Маллесон и помолчал. Потом открыл флягу и выпил почти
половину воды, хотя безумно хотелось виски или рома, которым снайпер заливал
тогда подыхавшую маску. Завинтив крышку, он поправил кепи, одернул куртку и
повернулся к Камау. - На всякий случай... Будь здоров, старина. Ты классный
солдат и хорошее плечо.
Охотник выпрямился и медленно приложил два пальца к полям выгоревшей
армейской панамы.
Арка была входом в какой-то странный тоннель - извилистый, бугристый,
но достаточно высокий.
Достав браунинг, Маллесон нажал кнопку целеуказателя. Маленький
светодиод в специальном держателе под стволом давал достаточно света, чтобы
идти не спотыкаясь и вовремя заметить опасность. Потом проверил обойму,
дослал патрон и не стал поднимать предохранитель.
Он знал, что оружие не поможет. Но привычная тяжесть и твердость
надежного пистолета помогала ему сознавать себя в этом диком месте. По
шагомеру столетней давности майор прошел уже несколько десятков метров, но
собственные ощущения были такими, словно он стоял на месте, время от времени
поворачиваясь и оглядывая стены пещеры. Кружилась голова, начинало
подташнивать. Маллесон подумал, что это может быть именно спуск в пещеру, а
в пещере, как известно, может скапливаться метан или просто углекислота...
Нет, это был не газ: сонливости, желания прилечь и не двигаться, как собака
в Собачьем гроте неаполитанских каверн, Маллесон не чувствовал, наоборот -
его словно тащило вперед мягким сильным ветром. Невозможно было сказать,
сколько он прошел на самом деле; шагомер то замирал - щелчки разделяла
вечность, то пускался вскачь, словно тахометр гоночной машины. Оставалось
одно - идти до того, что будет концом.
Напрягая слух, майор уловил едва различимые шаги Камау. Парень шел
классно: если не знать, что он рядом, не выделишь из ряда обычных пещерных
шумов и маленьких эхо. "Вполне возможно, - подумал Маллесон, - что концом
все же окажется именно он... По данным азиатской группы, критический срок
при физическом уничтожении Посредника от шести до семи минут. За это время
Камау запросто разнесет мне мозги и уйдет достаточно далеко, чтобы на него
не накатило - при условии, что других Посредников рядом не будет, иначе
"накат" ускоряется, а расстояние захвата увеличивается..."
Идти было все тяжелее. Голову ломило по-прежнему, а теперь еще начались
болезненные судороги, выкручивавшие каждую мышцу так, что майора швыряло на
стены тоннеля, а дважды он просто упал, в кровь разбив колени и подбородок.
Механически поднимаясь, он заставлял себя идти дальше, не помнить о боли и
стараться лишь, чтобы его не уносило назад - приходилось воевать за каждый
шаг. Пятно белого света металось, как перепуганная птица, и он не видел,
куда ставит ногу. Вот уже сводить начало гортань так, что он едва
проталкивал горячий воздух в бьющиеся легкие, сдавленные собственными
мышцами. Боль, боль, боль. Краем гаснущего сознания Маллесон помнил о
шприц-тюбике, лежавшем во внутреннем кармане куртки. Мощный противошоковый
препарат из армейской аптечки был последней надеждой.
Дотащить руку до кармана он успел. Но именно тут все и прекратилось. Да
так, что мгновенно обмякшие ноги не удержали его и майор третий раз
грохнулся на бугристый пол пещеры. Блаженство перевесило боль: он лежал,
закрыв глаза, и постанывал от счастья, забыв о том, что может не встать...
- Сэр! - тихонько позвали из тьмы. - Все в порядке, сэр?
- Пока да, Камау... - едва шевеля языком, отозвался Маллесон. - Можно
не стрелять...
Странный звук долетел из непроглядного мрака. Через несколько секунд
майор сообразил, что никогда не слышал, как смеется Камау.
Такое, наверное, не снилось ни одному спелеологу. Тоннель, коридор или
ход, как они это называют, не имел явных признаков искусственного
происхождения, следов обработки инструментами или машинами, но и на
естественное образование тоже походил мало. Не сужаясь и не расширяясь, не
сворачивая ни вправо, ни влево, коридор уходил все дальше. Теперь майор
чувствовал только легкую слабость да саднили ободранные колени и подбородок.
Часы шли, но, видимо, с ошибками, потому что не могло все, что он пережил,
уместиться в двенадцать с половиной минут - или время здесь было другое.
Маллесон уже хотел окликнуть Камау и посоветоваться с ним, когда неожиданный
порыв холодного свежего ветра опахнул горевшие ссадины. Выход или что-то
вроде вентилируемой щели было где-то рядом.
Остановившись, Маллесон вслушался, подняв браунинг. Ветер дул мягко и
ровно, скорее прохладный, чем холодный, принося непонятные ароматы. Дешевые
сигары и давняя контузия в Дарджилинге сделали свое дело: майор не различал
запахов, кроме самых явных - пота, крови, пороха, выхлопных газов и горячей
еды. Этих в потоке не слышалось. Он постоял еще, но ничего нового для себя
не вывел. "...И хватает сил надавить курок, и в солдатский рай марш со всех
ног, там есть место всем, кто жрал паек..."
Выход был настолько похож на вход, что у Маллесона даже мелькнула дикая
мысль: уже не повернул ли он обратно или, упаси боже, не прошел ли по
кольцу? Он стоял под той же прелестной розовой аркой, и те же бледно-желтые
струйки мерцали в толще необычного камня.
- Камау, - вполголоса окликнул он.
- Сэр?
- Займи позицию у выхода, но не ноказывайся. Если что, прикроешь меня.
Но огонь только по сигналу.
- Есть, сэр.
Лязгнул передернутый затвор винтовки, и майор, не оглядываясь, шагнул
наружу.
Он знал, что именно увидит, вернее, помнил общий рисунок цветовой
мозаики, переданный умирающей маекой, и вот сейчас второй раз испытал
счастье, пусть и не такое уже острое, когда пятна словно проявились.
Три запомнившихся оранжевых мазка стали тремя большими кострами. Серый
полукруг обернулся черной каменной площадкой поразительно правильной формы,
а сгусток искрящихся бликов посередине оформился в человека, сидящего
скрестив ноги между кострами. Искрились амулеты и металлические украшения,
которыми он был увешан, а руки его, переплетенные пальцами, спокойно
опирались локтями на бедра. Рядом лежал поблескивающий старым деревом посох,
оплетенный гроздьями каких-то костяных побрякушек. Темнокожий,
длинноволосый, немолодой, но складный и мускулистый, он походил скорее на
индийца, чем на негра, и смотрел на Маллесона так, будто уже давно ждал,
когда майор наконец вылезет из темной дыры под аркой.
Все остальное майору виделось чрезвычайно смутно, хотя для начала
хватало и этого. Человек между костров был, похоже, безоружен, и майор
опустил пистолет, но предохранитель не включил.
За пределами озаренного кострами пространства тьма словно сгущалась, и
Маллесон скорее предположил, чем разглядел, что там стены ущелья или
кальдеры, резко уходящие вверх. По-настоящему его заинтересовало то, что
звезд, да и самого неба, майор не увидел, словно стены смыкались где-то
очень высоко, как в фильме о полой Земле.
- Я слышал тебя, - сказал человек у костров. Он говорил на беглом и
правильном суахили, однако чувствовалось, что это не его родной язык. - Ты
был очень осторожен. Подойди и сядь. Я знаю, тебе пришлось нелегко.
Маллесон ответил, стараясь говорить так же ровно и дружелюбно:
- Благодарю тебя, господин.
- Я не господин... - Человек у костра усмехнулся, блеснув крепкими
неровными зубами, и майор вздрогнул. - Зови меня "друг"...
- Друг, - повторил Маллесон, - спасибо. Да, к тебе трудно идти.
- Ты мог не пройти вовсе, - человек покачал головой. - Тебе было
больно? Тебе и сейчас больно? Ты падал? Ты едва не умер от асфиксии?
"Асфиксия", а не "удушье". Это слово он произнес по-английски.
- Ты говоришь по-английски... друг?
- Если тебе удобнее, то да. - Человек снова улыбнулся.
- Сэр, могу ли я узнать ваше имя? - уже по-английски спросил Маллесон.
- Мне жаль разочаровывать вас, - ответил человек, - но я отказался от
него. Можете звать меня любым, какое вам подходит.
- О'кей. - Майору все меньше нравилась эта игра, но еще меньше он
собирался отказываться от возможности узнать, почему он оказался тут и что
здесь делает этот забавник... - Вы похожи на моего друга, профессора Нджайю.
- Лиомбе Нджайю? - спросил человек.
Маллесон почувствовал, что рот у него раскрылся, как в припадке астмы.
- Откуда в-в-вы...
Человек небрежно махнул рукой.
- "Эпиграфика кикуйю", "Черные цивилизации и XXII век", "Поиск и
предсказание", протоколы Афро-Ази-атского клуба, старший мальчик учится на
нейрохирурга в Брюсселе и так далее... Славный малый. Зовите меня Лиомбе.
Меньше всего Маллесон был готов к этому. Засада спецназа аповцев, яма с
голодными змеями, усмехающийся Посредник, выстрел в упор, наконец просто
пустое место, но биобиблиографическая справка посреди потухшего вулкана...
Прокашлявшись, майор выговорил наконец:
- О'кей. Лиомбе. Я Айвэн.
- Я знаю, мистер Маллесон.
- Откуда? Вы нашли Дэвида? И вообще, кто вы та...
- Вы все равно не поверите, - перебил его Лиомбе, - поэтому давайте
сбережем дыхание...
Он легко и изящно, как йог, переменил позу. Теперь он сидел, подняв
одно колено и опираясь ладонью о камень площадки. Лицо его было видно очень
плохо, потому что самый большой костер горел у него за спиной.
- К сожалению, ваш друг, капитан Хьювайлер, хотя и попал сюда не
полностью мертвым, но мне удалось расспросить его лишь о немногом...
Маллесон опять ощутил головокружение.
- На сутки раньше, и я бы смог даже удержать его здесь. Но мои
возможности пока ограниченны...
- К сожалению, и нам капитан Хьювайлер успел сообщить очень
немногое... - Взяв себя в руки, майор попытался дожать ситуацию. -
"...Элгона. Он остановил мою трансформацию и заморозил Посред... Остановка
вр... Галлюцинация и... Посы..." Вы не могли бы прояснить этот текст?
- Охотно, - наклонил голову Лиомбе. - Но сначала один маленький вопрос,
который, собственно, я вам уже задавал. По пути сюда вы испытали некоторые
неудобства, так?
Маллесон поиграл желваками на щеках.
- Ценю вашу деликатность. "Некоторые". Едва не обделался, как
новобранец под артобстрелом. Но почему вас это интересует?
- Это должно интересовать вас. - Лиомбе поднял палец. - Видите ли,
особенности этого... м-мм... хода таковы, что ни Посредник, ни
модифицированный ребенок, ни обработанный аповец сюда просто так не попадет.
Это единственный путь, ни по воздуху, ни по склонам доступа нет, пока я его
не открою. Вы прошли мучительный путь, едва не стоивший вам жизни. Но вы
живы, и здесь, чему я искренне рад. Однако помните - вы здесь не случайно.
Маллесон иронически хохотнул.
- Речь не о вашей экспедиции. - Человек у костра опережал его на ход. -
О вас, Айвэне Седрике Маллесоне, майоре Королевского экспедиционного корпуса
в отставке, эксперте по антипартизанской войне, семь наград, кавалере креста
святого Андрея, ныне видном функционере Движения, вдовце, дочь Идзуми
Маллесон четырнадцати лет, инициирована европейской пульсацией М-поля в
течение тридцати одного месяца, деактивирована и скончалась одиннадцатого
октября две тысячи...
- Заткнитесь!
Как он оказался на ногах и выхватил пистолет, Маллесон не помнил. В
луче подствольного фонаря лицо Лиомбе видно было теперь до последней
морщинки.
- Кто ты такой? - просипел майор, едва удерживаясь, чтобы не
выстрелить. - Кто? Что тебе здесь надо? Что за дешевый балаган?! Ты из
аповской контрразведки?
- Нет, - спокойно ответил Лиомбе. - Не надо волноваться, мистер
Маллесон. Своему человеку скажите, что стрелять в меня не стоит, и садитесь
обратно.
- Садитесь?! Не раньше, чем ты скажешь, откуда ты все это знаешь! И
говори живо, не то схватишь пулю!
"Но ты пулю схватил и в барханах лег..."
Лиомбе уселся в какое-то сложное подобие "лотоса" и вздохнул.
- Садитесь, майор. - Сказано было просто и обыденно, и все же
задыхающийся Маллесон сделал три шага назад и уселся на осколок плиты.
Пистолет майор держал в вытянутой руке, зная - что бы тот ни выкинул, с
первого выстрела он успеет попасть Лиомбе в голову. - В это будет трудно
поверить, но вы и не старайтесь. Примите как исходное. Мне известно все про
каждого из людей Земли, не инициированных М-полем.
Минуты три Маллесон молчал. Потом севшим голосом выдавил:
- Вы... сумасшедший?
Лиомбе усмехнулся и покачал головой.
- Вы не поверили. И не постарались принять. Нет, я не сумасшедший. Я
Узел.
- Я не знаю, что такое "Узел". - Пистолет был по-прежнему нацелен
Лиомбе между глаз.
- Не знал и я. Но это долгий разговор, выпивающий силы. А у вас не так
много времени. И сил.
- Что вы от меня хотите? - неприязненно поинтересовался Маллесон.
- Того же, чего и вы от меня. Знать.
- Не вижу, чем могу быть вам полезен.
- Вы знаете, почему не погибли в Долгом Ходе?
- А я должен был погибнуть?
- Да, - Лиомбе улыбнулся. - Как и любой Посредник или аповец, в
которого всажена предпрограмма. Без моего ведома вы бы не выжили.
- Что?! - Маллесон подался вперед, не опуская пистолета. - Я?!
Посредник?
- Еще нет. И в этом главное чудо.
Лиомбе сидел теперь прямо, глаза его глядели строго и требовательно.
Левой рукой он мерно покачивал недлинный посох, на котором глухим странным
бряцанием откликались грозди костяных колокольчиков.
- Никто или почти никто не может безнаказанно работать с техникой
Арендаторов. Она втягивает пользователя в себя. Самим Арендаторам она,
похоже, не нужна и выращена специально для контакта с людьми в особых
случаях. Через семь суммарных часов работы с любой аппаратурой Арендаторов
любой пользователь инициируется, как обычно, бесповоротно. Только во время
одной бишкекской операции вы были в контакте с их устройствами около трех
часов. За время акции в Кракове, работы в Кагосиме и Маймио, а также
нынешней экспедиции вы провели в контакте больше одиннадцати часов и
Посредником не стали. Однако ваши ощущения в Долгом Ходе доказывают, что
какая-то часть программы Посредника все же наложилась на ваши структуры, и,
может быть, именно поэтому вы до сих пор не инициированы - произошло нечто
вроде вакцинации... Ваши научные группы ничего не понимают в своем деле. Вас
надо исследовать и исследовать...
- А можно не исследуя? - огрызнулся Маллесон, начавший понемногу
приходить в себя. - И, пожалуйста, побыстрее. Мне нужно успеть сказать моим
людям, что до следующего сеанса связи я жив.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг