С.Красновский
Катастрофа пространства
Конец XIX и начало XX века ознаменовались целым рядом новых открытий,
произведших так называемую "революцию в науке". Успели астрономии,
расширившие мир до множества гигантских скоплений, галактических систем, с
радиусом, вычисляемым от 14 000 - 60 000 световых лет, содержащими каждая
100 000 000 солнц, разбросанных на сотни тысяч и миллионы световых лет друг
от друга каждая, успехи химии, открывшей в атоме микро-космос, мир
электронов и протонов; радиоактивный распад вещества, опрокинувший прочность
и постоянство химических элементов, и дополнивший эволюционную теорию
развития вселенной; наконец, теория относительности Эйнштейна, с се выводами
о кривизне пространства и его замкнутости; "неэвклидова геометрия"
величайших математиков Лобачевского и Римана, поставившая вопрос о
многомерности пространства, и расширившая горизонты в бесконечные дали новых
возможностей и грядущих открытий.
Во вселенной совершаются великие перемены. Геология знает величайшие
изменения нашей планеты в прошлом и, надо полагать, в будущем. Астрономы
наблюдали гибель целых миров при возгорании новых звезд и образование новых.
Фабула настоящего рассказа затрагивает совершившуюся грандиозную
катастрофу самого пространства, в результате которой временная протяженность
прошлого пересекает протяженность настоящего, вследствие чего живые существа
четверичной формации Земли появляются в наши дни.
1.
Причина плохого настроения профессора Брукса
Мисс Джеральдс, высокая, сухопарая дева лет 36, ведущая хозяйство
мистера Брукса, профессора физико-математического отделения О-го
университета, подавая ему, по обыкновению, ровно в 9 часов вечера стакан
крепкого, черного кофе и свежий помер вечерней газеты, могла заметить, что
мистер Брукс находится в весьма плохом настроении. Профессор нервно ходил
взад и вперед по своему кабинету, бурча себе что-то под нос. Листки чистой
бумаги лежали неисписанными па письменном столе. Заметив ее с подносом в
руках, резко сказал: "поставьте", и когда мисс Джеральдс, пожелав "спокойной
ночи", немного задержалась, чтобы перемолвиться парою-другою фраз, профессор
совсем грубо указал eй рукой на дверь, пробормотав что-то вроде: "идите вы
ко всем чертям", на что мисс Джеральдс, как благовоспитанной девице и
уважающей себя особе, оставалось лишь молча повернуться и уйти.
В глазах мисс Джеральдс мистер Брукс всегда был грубым, невоспитанным
человеком, но в последнее время он совсем по ее мнению "спятил с ума".
Впрочем шедший непрерывно уже вторую неделю дождь и холодный северный ветер
также могли играть в этом некоторую роль.
Мнение же самого профессора было на этот счет совершенно иное. Дело в
том, что мистер Брукс был уязвлен, ущемлен, оскорблен. То, что происходило
теперь в университете, могло бы быть названо скандалом, шокирующим как
университет, так и его неотъемлемую часть, самого профессора Брукса.
Но еще хуже было то, что его коллеги, собратья по науке, вместо того,
чтобы вынести суровый приговор и исключить виновника всего случившегося -
немца профессора Шнейдерса, - вместо того увлеклись его теориями,
гипотезами, т. е. вернее глупыми фантазиями, как на это смотрел сам мистер
Брукс.
35 лет он мог гордиться тем, что, занимая кафедру математики и физики,
вел преподавание так, что вечные, незыблемые постулаты, непоколебимые,
установленные раз навсегда фундаменты науки оставались неизменными. Вместо
этого какой-то молокосос, выскочка из молодых ученых, даже не англичанин,
имел смелость дерзать кощунственно посягать на святое святых всего здания
науки. Теория Эйнштейна следовала за математикой Лобачевского, Римана и
Минковского, в явления физики, химии, электричества и магнетизма вторгалось
4-х мерное пространство, 4-е измерение6.
Вместо неизменяемой материи, лежащей в мире трех измерении, т. е. в
пространстве, и течения ее по времени или "становления", проповедовалось о
"бытии" вещей во времени и пространстве. Какая чепуха!.. И профессор нервным
глотком выпил кофе, взял газету, перешел в спальню, разделся и лег в
постель.
Профессор всегда перед сном читал. Развернув печатный лист и
ознакомившись с новостями дня, мистер Брукс хотел уже выключить свет, как
вдруг его внимание привлекла следующая, напечатанная жирным курсивом -
2.
Заметка в вечернем выпуске "Нашей Газеты". - Необычайные происшествия на
ферме мистрис Хоу
"Наш собственный корреспондент из округа графства В. сообщает о
следующих необычайных событиях, происшедших с 13-го но 29-oe с/м и имевших
место на ферме мистрис Хоу. Мистрис Хоу, - вдова небезызвестного
подполковника Хоу, служившего в колониальных войсках в Африке,
участвовавшего в воине с бурами и убитого и стычке с туземцами при местечке
Т. По смерти мужа мистрис Хоу помимо пенсии получила, согласно оставленному
и заверенному в нотариальном порядке завещанию, около тысячи фунтов
стерлингов. На эти деньги она приобрела у отъезжающих в Австралию бывших
владельцев Г. ферму, на которой и поселилась, занявшись разведением домашней
птицы и свиньи. Дела ее шли хорошо, как вдруг необычайное событие,
происходящее на ее ферме, всполошило весь округ, лишив ее духовного
спокойствия. В воскресенье 13-го числа, мистрис Хоу возвращалась из церкви в
некотором раздумье, вполне понятном после проповеди пастора Л., известного
своим красноречием, и приближалась к своему дому, устремив свой взгляд на
небо. Сначала она ничего не видела, кроме неземного, навеянного словами Л.,
но постепенно ее внимание начали привлекать какие-то точки, линии,
очертания, появляющиеся на голубом небе. Мистрис Хоу протерла неоднократно
свои глаза, - как она потом рассказывала, - но явление не пропадало. В
религиозном экстазе не видит ли она перед собою предвозвещенных пастором
ангелов? Она в умилении хотела опуститься на колени, как внезапно сверху
посыпался целый град птиц. Породу птиц мистрис Хоу назвать затрудняется, но
говорит, что это были весьма крупные, большие экземпляры. Птицы имели вид
откормленный и сильный, но вместе с тем казались как бы чем-то чрезвычайно
испуганными и ошеломленными, так что без труда дали собрать себя. Вместе с
работником мистрис Хоу притащила их на ферму; всего оказалось девятнадцать
штук, но водворить их вместе с другой птицей не удалось потому, что,
опомнившись, они оказались весьма злобными и чуть было не причинили убытка
ферме, перебив часть индюшек и гусей.
В следующие дни ничего особенного не происходило, за исключением, как
мистрис Хоу казалось, появляющихся на небе весьма странных очертаний.
Впрочем, небо было не совсем ясно и рассмотреть что-либо было невозможно.
Никому о происшедшем мистрис Хоу ничего не рассказала, боясь недоверия, а с
другой стороны, - вздорных слухов; к тому же новоявленной птице пришлось
все-таки свернуть шею за ее чрезвычайно дикий и злобный нрав и,
следовательно, доказательств никаких не было. О падении же птицы с неба
мистрис Хоу читала неоднократно в отделе "Смесь" воскресных журналов, как о
действии особых смерчей и ураганов, захватывающих ее из других мест. Но в
следующее воскресение явление повторилось опять, причем выпало около
шестидесяти штук, и затем начало повторяться ежедневно с определенной
последовательностью: с часа дня приблизительно в небе показывались смутные
очертания чего-то весьма странного, и дело оканчивалось выпадением птиц. Их
выпадало от 5-17 штук. На какой высоте виднелись фигуры, мистрис Хоу не
могла рассказать, так как казалось, что это было и чрезвычайно далеко, и в
то же время близко. Но в четверг, 24-го, явление приняло иной характер. В
тот день стоял сильный туман. Мистрис Хоу приходилось неоднократно выходить
из дому, и ей казалось, что вокруг происходит что-то странное. Туман
принимал удивительные формы и порой ей казалось, что она видит не то целый
иной мир, не то обломки хаотически перемешанных скал, чудовищ, живых существ
и неодушевленных предметов. Последние, казалось, готовы были принять
материальную форму и появиться реальными перед мистрис Хоу. Но в час дня
неожиданно перед ней из тумана выпрыгнул не то кабан, не то вепрь огромных
размеров, и со сверкающими глазами и с ревом, пошатываясь, промчался мимо
ошеломленной, присевшей от ужаса мистрис Хоу.
Еле живая от страха, она добралась до фермы, где заперлась и просидела
вместе с работником, дрожа от страха. По словам мистрис Хоу, ее форму
осаждали тысячи ужасных зверей, и лишь следующее утро и ветер, разогнавший
туман, позволили отправиться в местечко. Ее вид достаточно свидетельствовал
о перенесенном ею, но все же только с большим трудом ей удалось убедить
нескольких, в том числе пастора и местного судью, отправиться к ней на
ферму. Туман рассеялся, выпадения птицы также не происходило, но, по словам
отправившихся, действительно на фоне неба вырисовывались чрезвычайно
удивительные очертания. В рассказе же мистрис Хоу, как женщины солидной и
всеми уважаемой, сомневаться не приходилось, тем более, что в двух фермах
были найдены растерзанными овца и корова с распоротым животом. Диких
животных в округе графства В не водилось.
После совещания решено было сообщить в Лондон для затребования
специальной комиссии по расследованию, прибытие которой ожидается со дня на
день.
Примечание от редакции.
Ферма мистрис Хоу находится в вышеупомянутом округе графства В., в 25
милях расстояния от нашего города.
Примечание от редакции.
Несмотря на всю необычайность событий, сообщаемых нашим
корреспондентом, мы вполне отвечаем за всю правдивость сообщаемого. Остается
допустить, что мы имеем дело с каким-то чрезвычайно загадочным феноменом
природы. Со своей стороны питаем надежду, что разгадка не заставит себя
ждать и последует в ближайшее время".
Профессор Брукс дочитал до конца, скептически сложил газету и,
пробормотав "что за чепуха", зевнул несколько раз, выключил электричество,
повернулся на бок и заснул.
3.
Небывалый каталог цен на битую птицу
Мистер Брукс хорошо выспался. Ему снился посрамленный и уничтоженный
немец Шнейдерс. В 9 часов, покончив с завтраком и обдумывая разгром в
сегодняшней лекции своего противника, профессор собирался уже уходить, как
перед ним предстала мисс Джеральдс с взволнованным видом, который несколько
озадачил профессора.
- Послушайте только, мистер Брукс, на один шиллинг - дюжина, только по
одному шиллингу дюжина! - и лицо ее выражало красноречиво предел всякому
недоумению и негодованию. - Да где же это видано, чтобы битую птицу
продавали дюжинами, да еще но одному шиллингу... Иду я это с рынка, где
купила, что надо, как вдруг, подходя к дому, вижу: стоит наш поставщик
овощей. Я спрашиваю, что есть у него хорошего из зелени? А он мне: "из
зелени ничего, мисс Джеральдс, нет, а вот гусей, индюшек, уток у меня целый
воз, да еще воз стоит у гостиницы". "Как, говорю, вы вздумали торговать
теперь птицей?". А он в смущении отвечает: "Приходится". "То есть, как это
приходится?". "Да, так, говорит, досталась случайно дешево большая партия".
"А ну-ка, посмотрим!" Вижу птица крупная, откормленная, только вид какой-то
у нее странный, индейка не индейка, гусь не гусь. - "Видно привозное, здесь
такую не разводят". "Да, так оно и есть". "Почем?" "Собственно - и немного
уже опоздал, приехал-то поздновато, базар кончился, да теперь думаю, куда бы
все продать, а то бы я дешево продал". "А ну, как?". "Да 10 пенни7 штука".
Вижу, что совсем задаром, в такое время особенно, когда птица начинает
нестись, наши ее не бьют и на базаре ее мало. Однако, из-за принципа, стала
еще торговаться. А парень сразу и спустил цену до 5 пенни. Мне-то,
собственно говоря, птица не была нужна, все что надо я уже купила, да вижу,
что очень дешево, можно и про запас взять пару-другую... а он и отвечает:
"Так возьмите дюжинки две, тогда я за дюжину возьму по два шиллинга"8.
Совсем что - то несуразное, ведь этакую птицу не то что перепродавать, а и
купить-то партии не найдешь. Думаю: пьян он. Опомнится после, придет назад
требовать, а я до скандалов не охоча. Да и у пьяного покупать не буду. Ну, и
изругала его, как следовало; говорю - "пойди, проспись сначала, а потом
продавай. Знаю, женатый человек, вот тебе жена задаст, как все деньги
проторгуешь". А он взбеленился совсем: "Не хотите и не надо, вовсе я и не
пьян", тронул воз, "не хотите за два шиллинга покупать, так за эту цену и
две дюжины другому отдам".
И мисс Джеральдс, проговорив все это без передышки и закатив глаза в
потолок, демонстративно развела руками.
- Мисс Джеральдс, хотя все это и странно, но я вам неоднократно уже
замечал, чтобы вы с вашим хозяйством и всеми вопросами, к нему относящимися,
ко мне не обращались! И не мешайте мне... И профессор, нахлобучив цилиндр на
глаза, вышел из дому, оставив экономку одну.
4.
Мнение зоолога Римма о породе птиц из "Лавки свежей дичи"
Профессору сегодня положительно везло. Прежде пустовавшая аудитория
теперь была полна. Студенты, привлеченные выпадами профессора против его
врага, немца Шнейдерса, с хохотом и хлопками одобрения встречали каждое
ядовитое замечание. В 12 часов мистер Брукс покинул университет для доклада
в "Обществе изучения физических и естественных наук", где, пользуясь
отсутствием противника, с успехом провел свои доклад "о незыблемости
физических принципов". Потом, в превосходном настроении возвращаясь домой с
одним из немногих коллег, с которым он был дружен, зоологом Риммом, для
которого были безразличны как старые, так и новые течения в физике,
благосклонно выслушивал воззрения Римма на фауну ледникового периода. Его
гордостью был его научный труд - исследование о птицах четверичной эпохи.
По дороге зоолог вспомнил наказ жены купить гуся для следующего дня.
Это заставило его погрузиться в целую сеть глубокомысленных рассуждений об
отличии анатомического строения, оперения и т. п. Anseridae, или гусей
времени оледенения земли, от современного нам вида. Поравнявшись с витриной
лавки свежей дичи, профессора зашли в нее.
Хозяин, знавший хорошо покупателей, предложил любезно "на выбор". Но
едва зоолог взял первого висевшего гуся, как с видом необычайного изумления
застыл на месте. Профессор побледнел, затем покраснел. Лицо у него выражало
полнейшее недоумение и растерянность. Наконец, он вынул платок, вытер пот,
выступивший каплями на лбу, поправил съехавшие очки и, прищурив глаза,
неестественно сдавленным голосом произнес, обращаясь к хозяину: "Мистер,
послушайте, будьте добры сказать, сколько лет этой птице, т. е. извините, -
конечно, - это чучело из перьев... к чему вы держите эту древность...
позвольте узнать, из какого музея вы приобрели этот удивительный экземпляр".
По мере того, как он это произносил, хозяин постепенно приходил в
величайшее негодование, принимая все за насмешку: "Мистер Римм, я думаю, вы
меня очень хорошо знаете, и полагаю, с хорошей стороны, как добросовестного
продавца; я думаю, что это может подтвердить и мистер Брукс, как и все мои
остальные покупатели. К чему же такие слова?.. Если вам не нравится, то
можете не брать, лучше ни у кого не найдете. А таких слов я еще ни от кого
не слышал. Этакая крупная, жирная, упитанная птица, да "чучело из музея!".
Вы понюхайте только, совершенно свежий товар, а вы: "сколько тысяч лет, как
убита?" Ну, мистер Римм, и обидели вы меня, выбор большой, смотрите любую".
Зоолог снял очки, тщательно протер их и глаза отвел в сторону, вновь
посмотрел со вниманием на гуся, лежащего перед ним, потрогал нерешительно
его кончиком пальца, как будто он сомневался, что перед ним нечто реальное,
затем проговорил: "я очень извиняюсь перед вами, я не так выразился, вы меня
не поняли, я хочу знать, не можете ли вы мне сказать, откуда у вас эта
птица, где вы купили или достали эту партию?.. Это прямо удивительно, -
прибавил он затем вполголоса, - но не может же быть, не может же быть!".
- Если вы хотите знать, где я ее достал, то домашнюю птицу я покупаю у
здешних фермеров, ну, а другая идет из Лондона, привозная. Что же касается
именно этой, ее мне продал сегодня один крестьянин-фермер. По правде
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг