суровый тон гостя, и он молча последовал за ним.
В маленькой и непомерно длинной комнате с дешевой мебелью Эрге вынул
руки из карманов, снял шляпу и спокойно стряхнул капли дождя. Хозяин комнаты
молча и робко следил за каждым движением гостя. Стряхнув капли, инженер
вновь надел шляпу и тогда только перевел взгляд на репортера. Подошел ближе
и тихо спросил:
Ну?
Долговязый чуть осклабился.
Есть, - в поросячьих глазках захрюкала радость.
Что, и путное?
О, господин Эрге, я и сам не верю своему успеху - ставлю сто долларов,
что вы не поверите. Вот посмотрите, что у меня имеется.
Эрге взял в руки четыре увеличенных фотографии письма Горского и
озабоченно, понизив голос, спросил:
Украли?
Репортер победно улыбнулся и нахально ответил:
Вы меня оскорбляете, господин Эрге, к чему такое грубое слово? Я лишь
случайно взял письмо вместе с кассетами, через час снова вернул товарищу
Маричу и, извинившись, объяснил ему, что произошло.
Лицо Эрге утратило суровость и снисходительная улыбка тронула уголки
губ.
Простите за выражение, Сорокин, - искренне сказал он. - Вы не такой
глупец, как кажется на первый взгляд.
Сорокин нахмурился и, должно быть, хотел обидеться, но, очевидно,
раздумал и рассудил, что лучше улыбнуться в ответ.
Эрге подсел к лампе и, рассматривая снимки, через какое-то время
спросил:
Конечно, и копии есть?
Есть.
Копии пусть у вас будут, снимки я забираю.
Затем Эрге спокойно положил фотографии в боковой карман и тихо,
безразлично бросил:
Пока что всего хорошего. Я ухожу. Напоминайте о себе иногда по
телефону.
У дверей Сорокин робко пробормотал:
Простите мою наглость, на минутку задержу... Понимаете ли, несколько
неловкая просьба, я очень не люблю об этом говорить... но...
Эрге насмешливо оглядел его и резко прервал:
Денег?
Сорокин расплылся в широкой улыбке:
Вы угадали, но мне совсем немного.
Напомните завтра, при мне нет денег, - сухо ответил инженер и плотно
прикрыл за собой дверь.
Сорокин стоял с минуту неподвижно, с лица сползла стандартная, готовая
улыбка. Злобно посмотрел на дверь, помолчал и затем беспомощно прошептал в
серые доски:
Сволочь...
* * *
Покинув квартиру Сорокина на 9-й авеню, Эрге добрался на сабвее до 96-й
улицы и пешком направился на знаменитую Парк-авеню - улицу миллионеров, где
средняя квартира стоит более сорока тысяч долларов в год.
В 10 часов он должен был встретиться с Лайстердом, чтобы окончательно
договориться о патенте на свое изобретение. После утраты концессий Лайстерд
бросил все капиталы на Алеутские острова. Всего за три года почти все
главные участки с залежами угля, железа, меди перешли в его собственность.
Лайстерд не ошибся, за последние годы его фирма стала заметным и сильным
фактором на американской бирже.
Ахиллесовой пятой фирмы была удаленность островов от Америки, что
чрезвычайно затрудняло своевременную доставку сырья на рынок и ложилось
тяжелым бременем на рыночные цены.
Лайстерд давно мечтал о воздушной транспортной линии, но современное
состояние воздухоплавания не позволяло ему осуществить эти мечты. Бесполезно
было даже думать об использовании современных дирижаблей для перевозки
грузов.
Грузоподъемность современного дирижабля по сравнению с
грузоподъемностью парохода была мизерной. Алеутские же месторождения, по
мнению Лайстерда, должны были занять в промышленности одно из первых мест, и
поэтому, услышав об изобретении Эрге, он решил любой ценой заполучить его.
Да и сам Эрге не противился этому, хотя и положил про себя никому не
дарить свое изобретение.
Сейчас, идя к Лайстерду, он решительно отверг первоначальный план и
решил подарить, именно подарить Лайстерду изобретение, но, конечно, таким
образом, чтобы от подарка получить больше пользы, чем от продажи.
Старый морщинистый камердинер встретил Эрге ласковой улыбкой. Хитрый
старик рассуждал так: раз хозяин, миллионер, привечает этого человечка, то
привечает неспроста, человечек, значит, достоин того, и потому всегда и сам
приветливо встречал инженера.
Мистер Лайстерд в библиотеке, можете пройти прямо туда, - почтительно
сообщил старик, принимая от Эрге верхнюю одежду.
Инженер по знакомой мраморной лестнице направился в библиотеку.
Перед темной резной (орехового дерева) дверью библиотеки Эрге на
мгновение остановился, будто колеблясь. Затем решительно толкнул дверь и
оказался на высоком балконе.
Внизу, у камина, увидел Лайстерда - миллионер рассматривал плакаты
конструкций современных дирижаблей.
Эрге перегнулся через перила:
Мистер Лайстерд, к вам можно?
Миллионер поднял широкое бледное лицо, густо исчерченное глубокими
тонкими морщинами, и приветливо ответил:
Прошу, друг мой, прошу.
Когда минуту назад Эрге остановился на мгновение у дверей библиотеки
Лайстерда, он окончательно решил - говорить или не говорить ему о своем
замысле, возникшем неделю назад, ночью, после лекции в клубе инженеров. То
было единственное неопределенное место в его плане дерзкой авантюры.
Неясный замысел похищения Азиатского аэролита неожиданно возник неделю
назад и за семь дней оформился окончательно, до последних мелочей. Все
рассчитано и учтено. Нужны только деньги. Вначале Эрге хотел было откровенно
поведать о своем замысле Лайстерду и разделить с миллионером будущую добычу.
Но здесь, у дверей, план этот вдруг показался детским и наивным, и Эрге
отверг его.
Инженер поздоровался и опустился в тяжелое кожаное кресло рядом с
Лайстердом. Миллионер наклонился в кресле и ворошил щипцами уголь в камине -
голый череп его продолговатой головы блестел в огне коричневым отливом и
казался бронзовым.
Переворачивая угли, он непринужденно заговорил ровным хриплым голосом:
Думаю, друг мой, сегодня мы окончательно решим наше дело? Да?
При звуках ровного, лишенного интонаций голоса, который так не вязался
с его приподнятым настроением и нервным напряжением, Эрге охватил
беспокойный, почти суеверный страх.
О главном он и не подумал. Главное же - это Лайстерд, его деньги, от
него зависит практически все, ибо копейки, что можно взять за продажу
патента - ничтожны.
Эрге заволновался. Терпкий холодок прошел по всему телу и показалось,
что на этот раз - может, впервые в жизни - он не сумеет сохранить на лице
маску равнодушного спокойствия. Еще немного, и он, чего доброго, станет
выглядеть смешным и жалким.
Лайстерд, не услышав ответа на свой вопрос, поднял голову.
Да... конечно, - нетвердо ответил инженер.
Легкое удивление мелькнуло в глазах миллионера. Что-
то странное говорит друг.
Что такое?
Собственно, решать ничего, - наконец выдавил Эрге. - Я хочу подарить
вам свое изобретение.
Лайстерд насторожился. Удивительно! Поразительно! Невероятно!
Эрге собрал остатки сил и, не спуская глаз с лица Лайстерда (который
следил за ним, как боксер на ринге за своим противником), уже более
равнодушным тоном добавил:
Но у меня один вопрос, вернее, два. Первое, сколько прибыли дают вам в
год, скажем, пятьсот тысяч долларов? Допустим - пятьсот долларов сверху.
Ага! Лайстерд уже понимал Эрге, но инженер вполне овладел собой и,
улыбаясь, произнес:
Второй вопрос. Предположим, я - Эрге - обращаюсь к вам за суммой в
пятьсот тысяч долларов и даю вексель, а через год возвращаю вам наличными
ровно миллион долларов. Выделил бы мистер Лайстерд такую сумму?
Лайстерд сидел в кресле, вытянув ноги к огню, и мертво глядел на
инженера водянистыми холодными глазами. Затем смежил ресницы, загадочно
улыбнулся.
Зачем дорогому Эрге такая сумма? Секрет?
Да. Я получаю пятьсот тысяч долларов, исчезаю ровно на год. Через год,
в назначенный срок, возвращаюсь в Нью-Йорк и вношу на текущий счет мистера
Лайстерда, скажем, в Национальном банке, ровно миллион долларов.
Лайстерд бросил острый взгляд на спокойное лицо инженера и шутливо
заметил:
Насколько я понимаю, мой друг затевает необычайную по своим масштабам
авантюру?
О, зачем так грубо, - так же шутливо отвечал Эрге. - Разве мистеру
Лайстерду не нравится это слово? По моему мнению, в наше время авантюра
ничем не отличается от приключений рыцаря во времена средневековья.
Лайстерд ничего не сказал и снова наклонился к камину с щипцами в руке.
Эрге смотрел на блестящее темя, обвисшую толстую шею и думал: "Даст или
не даст, даст, не даст".
Минуты через две (Эрге они показались часами) Лайстерд нарушил тяжелое,
напряженное молчание.
Не сводя глаз с камина, он сказал по-прежнему спокойным голосом:
Согласен. Я принимаю ваш подарок и одалживаю вам пятьсот тысяч
долларов. Вам, разумеется, наличными, друг мой?
Запах наживы приятно щекотал мясистые грубые ноздри Сорокина. О,
Сорокин знает, где чем пахнет. Сейчас, конечно, пахнет деньгами. И Сорокин
настороженно, как верный пес, готовый к услугам, - всматривался в лицо Эрге.
Чертовски повезло Сорокину! Как же - самому инженеру Эрге, которому
завидуют все эмигранты, которому сам Лайстерд, как равный равному, пожимает
руку - потребовались его услуги. Больше того, он сам позвонил ему, сам
напомнил о деньгах и вызвал на разговор к себе в кабинет.
Здесь воздух, кажется, пахнет деньгами. И немалыми! У Сорокина
набирается полный рот слюны, он жадно глотает ее, и в глазах его мерцают
радужные цвета долларов.
Эрге, окутанный ароматным дымом гаваны, будто сквозь вуаль с усмешкой
вглядывался в лицо Сорокина и восторженно думал:
"Какой прекрасный образчик холуйства и мерзости. И впрямь, Господи,
дивны дела твои".
Я хотел бы, Сорокин, побеседовать с вами об одном серьезном, важном,
даже почетном и ответственном деле, - начал наконец Эрге, спокойно, нарочито
строго подчеркивая каждое слово, - мне кажется... что вы... вероятно,
единственный человек... в нашей эмиграции, с которым можно... обсудить это
дело.
Сорокин не успевал глотать клубки едкой слюны, от напряжения его
бугристое угреватое лицо приобрело свекольный оттенок. Давясь слюной, он
лепетал:
Я от всего сердца благодарю гениального изобретателя за оказанную мне
честь и полагаю...
Эрге, не слушая, прервал его болтовню:
Еще раз подчеркиваю, дело ответственное и важное. И, прежде чем
рассказать вам о нем, я должен взять с вас слово, что тем, о чем вы услышите
сейчас от меня, вы сможете поделиться с другими лишь по моему разрешению и
выбору.
О, господин Эрге может всецело положиться на меня, как известно... -
забормотал вновь Сорокин.
Хорошо, - спокойно перебил Эрге, - с этим покончено. Я верю вам
(Сорокин облизнулся). Итак: мне нужны сейчас несколько человек - люди
надежные, мужественные, хорошо знающие Россию и в любую минуту готовые по
моему приказу выехать за границу. Вы меня, думаю, поняли?
Еще бы Сорокин не понял! Чего бы стоил тогда Сорокин? Ясно, Эрге просто
требуется несколько опытных шпиков. Пахнет деньгами. Сорокин не ошибся! Но
надо пользоваться моментом. Такие моменты выпадают все реже. Нужно загрести
как можно больше долларов.
Эрге не сводил глаз со своего собеседника. И Сорокину нелегко было под
этим взглядом стереть с лица готовность услужить, напустить на себя
выражение, так и говорившее: ох, и трудное, господин Эрге, дело, ох как
трудно найти в наше время таких людей.
Сорокин деланно вздохнул, поднял вверх свои маленькие глазки, словно
задумался над сложной, неразрешимой задачей.
Трудно было долго сохранять задумчивость и деланную напряженность,
потому что острые глаза Эрге безжалостно кололи лицо. Вскоре Сорокин
виновато посмотрел на инженера и нагло, но одновременно робко прошептал:
Господин Эрге, дело нелегкое. Но я всем, чем сумею, помогу. Потребуются
большие деньги.
Эрге строго остановил его:
От этих забот я вас освобождаю.
Сорокин боязливо улыбнулся (дурак, так и клиента спугнуть недолго) и,
стараясь загладить свое опрометчивое легкомыслие, наклонился ближе и
таинственно понизил голос:
Да простит меня господин Эрге, я совсем позабыл о Пауле. Вы слышали это
имя? Нет? Удивительно... Это его кличка. Настоящая его фамилия - Брауде.
Молодой и неуловимый дьявол. Двадцать лет, из всех переделок выходит честным
и сухим, знает десять языков, Россию изучил, как свой галстук. Внешность
ангела, первоклассный боксер, стрелок, пловец. Единственный недостаток -
дорогой. Разбрасывается деньгами, как мусором - капризный. Но он сможет вам
организовать таких молодчиков, что и в огне молчать будут, у него огромные
связи за рубежом. - Сорокин еще больше понизил голос и почти благоговейно
произнес: - Польская дефензива* предлагала ему постоянное место, он у них
свой человек, - Сорокин хихикнул. - Рассказывают, однажды поляки задержали
его, допрашивали, допрашивали - молчит, хоть бы слово. День молчит, два
молчит, вызывают начальника пограничной охраны, заходит он, посмотрел и как
воскликнет: "Пауль, черт тебя подери, ты откуда взялся?" - и давай
обниматься и целоваться.
Завтра этот Пауль сможет быть у меня?
Ставлю двести долларов на то, что он будет здесь.
Жду его в семь часов вечера. Ровно в семь.
Эрге поднялся с кресла, давая понять, что и гостю следует встать.
Сорокин понял и с готовностью выпрямил свое длинное тело.
У дверей Эрге даже руку подал. Сорокин от счастья стушевался и выгнулся
ужом.
Всего хорошего. Завтра в семь вечера здесь.
Сорокин пробормотал что-то о том, что господину Эрге
не стоит напоминать, раз Сорокин пообещал, то будьте уверены, он этого
Пауля из-под земли достанет.
* * *
На первое октября было назначено открытие "Колумбии", самого
аристократического нью-йоркского мюзик- холла. За два месяца до открытия
гигантские световые рекламы Бродвея кратко оповестили:
- Открытие осеннего сезона "Колумбии" состоится первого октября.
В описываемое время - польская государственная организация,
занимавшаяся контрразведкой и выполнявшая роль политической полиции.
За полтора месяца все газеты кричали, что в "Колумбии" на открытии
сезона будет происходить нечто грандиозное и неслыханное.
За месяц до открытия в газетах появились статьи известных театральных
критиков, сотни юмористов писали специальные юморески, громкоговорители
ежедневно сообщали программу открытия и биографии актеров.
За неделю до открытия газеты запестрели портретами актеров и актрис и
завели особые разделы под заголовком: "Мысли выдающихся людей Америки об
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг