Жители, а именно серые странники, пантеры, медведи, обезьяны, а
также мутанты предавались самому настоящему разгулу. Голубая мечта
Альварезы сбылась. Только вместо одного товарища по поеданию пьяных
ягод он нашел более чем достаточное количество. Самыми живописными
фигурами были, вне всякого сомнения, обезьяны и мутанты, которые
рассредоточились по парам и в обнимку шлялись по лагерю, пугая дикими
песнями медведей, которые нашли приятных собутыльников в лице других
представителей Проклятого народа. Шатаясь, но поддерживая друг друга,
они разминались странной игрой, суть которой заключалась в отгадывании
ударившего сзади. Причем казалось, что проигрывали всегда мутанты,
которые от крепких ударов медведей отлетали на добрых десять шагов.
Пантеры, вечно добропорядочные пантеры, которые за всю историю
джунглей не то что не пили - воздух не портили, расположились по
периметру озера. Им было плохо. Впрочем, не только им. Добрая сотня
мутантов перемешалась с ними, и вся эта компания дружно опохмелялась
свежей водичкой.
- Я убью Альварезу, - сквозь зубы выдохнул Квар и двинулся в
сторону сползшего по стволу на землю орангутанга.
- Не думаю, - задумчиво сказал Мил.
Данное заявление не вязалось с добропорядочностью пантер, которые
нетерпимо относились к любым проявлениям тупости.
- Почему? - почти одновременно спросили старейшины.
- А потому. - Жители действительно иногда слишком тупы. - Альварезе
удалось сделать то, на что у нас ушло бы черт знает сколько времени.
Завтра утром все эти зверюги...
- Жители, - вкрадчиво поправил его Родж, до которого быстрее других
дошло, чем отличился орангутанг.
- Ну да, жители, - соответственно поправился Мил. - Они очухаются и
станут такими друзьями, о которых джунгли не слыхали. А теперь
слушайте меня внимательно. Я хочу сказать. Но вначале приведите сюда
Альварезу. Надеюсь, его гениальный мозг воспримет то, что я скажу.
Привели Альварезу, который все норовил с кем-нибудь обняться и
оставить пламенный поцелуй.
Мил скептически улыбнулся, растопырив во. все стороны усы. От
Альварезы толку мало. Обезьяна сделала свое дело, обезьяна может
отдохнуть.
- Раз уж вы меня избрали главнокомандующим, то должны слушать то,
что я говорю. А говорю я обычно то, что думаю. А думаю...
Неожиданно для себя Мил перешел на крик. И очевидно, этого от него
никто не ожидал. Вообще пантеры редко кричат, если кричат вообще. И
скорее всего этот крик, даже рев белой пантеры несколько отличался от
всего, что слышали джунгли с тех пор, когда в них происходила
последняя коллективная трапеза пьяными ягодами. Неудивительно, что
даже вконец впавший в беспамятство Альвареза трезво взглянул на
окружающую действительность.
- Завтра утром все должны быть трезвыми. Все. В полдень мы уходим.
На север. И там, на севере, в новом лагере, я устрою вам
Рождественские каникулы. Мало не покажется.
Никто в джунглях не знал, что такое Рождественские каникулы, но по
виду белой пантеры всем было ясно, это очень, очень и очень больно.
x x x
Квар склонился над ручьем и долго, чувствуя, как проникает влага в
его разгоряченное тело, пил. Утолить жажду с одного захода не удалось.
Староста на несколько мгновений оторвался, перевел дыхание и принялся
лакать дальше.
- Я больше не выдержу. - Родж, пристроившийся рядом, от Квара не
отставал. - Тебе не кажется, что Чокнутый слегка перегибает палку?
Квар не ответил. Он еще не утолил жажду и не хотел терять
драгоценного времени на пустые разговоры. Они сами согласились
выполнять все приказы Чокнутого, и теперь, когда эти самые приказы
приводились в действительность, негоже было обсуждать их. Хотя... В
чем-то странник прав. Последние три недели выдались не слишком легкими
в жизни старой пантеры. Эти три недели Чокнутый зверствовал.
Послышались глухие удары. Это кто-то из дежурных колотил палкой по
пустому дереву, объявляя жителям, что скоро наступит время
Рождественских каникул. Именно так Чокнутый называл то, что заставлял
делать жителей все это время.
- Почему я, вожак серых странников, должен заниматься этой ерундой?
- Голос Ночного Роджа походил на скуление годовалого волчонка. - Я
слишком стар для таких штучек. Мало ему молодых и сильных. Он и нас не
жалеет.
- И себя тоже, - буркнул Квар.
На этот раз промолчал Ночной Родж. Что правда, то правда. Чокнутый
себя не жалеет. Встает раньше всех, ложится позже. Целый день по
лагерю мечется, орет словно бешеный. А по ночам нормальным жителям
спать не дает, все посты проверяет. Вчера одного молодого странника
чуть в клочья не разорвал. Годок только прикорнул на пару минут у
валуна, так Чокнутый тут как тут. И по загривку лапой. А с надранной
шеей не поспишь.
Огромная туша сиганула с кручи и, разбросав по сторонам фонтан
брызг, исчезла в ручье.
- Бобо, что ли?
- Он, бедняга, - ответил Квар. - Говорит, что за последнюю неделю
скинул столько жира, сколько за всю жизнь меда наел. А уж он до меда
охоч. Доведет его Чокнутый.
Из-под воды показалась морда Бобо. Загребая лапами, он добрался до
берега и растянулся на камнях.
- Вода становится холодной. Скоро сезон дождей.
- Тебе бы, старина, не водными процедурами заниматься, а жирок
нагуливать, - вяло пошутил Родж. Пошутил, а потом пожалел. Слишком
несчастный вид был у медведя.
Тот поворочался на камнях, согревая бока, потом, ни на кого не
глядя, скорее для себя, прошептал:
- Помираю я.
Родж и Квар одновременно прыснули. Смеяться открыто - значит
окончательно обидеть здоровяка, для которого Чокнутый придумал
специальное Рождество. Персонально для Бобо и его сородичей.
- Твои еще не психуют? - осторожно начал Квар, обращаясь к медведю.
Тот перевернулся на живот и устремил на пантеру глаза, в которых
сквозили тоска и почти отчаяние.
- Я не понимаю, что происходит. Чокнутый почти уморил мою стаю. От
пещерных медведей остались только кожа да кости. Издевается, как
хочет. Но самое интересное, что мои медведи ему в рот смотрят.
Представляете? Как на идола. Что тот ни скажет, все делают. Или,
может, я чего не понимаю?
- С серыми странниками то же самое, - нахмурился Родж. - Да и с
остальными, знаю, такая же история. Уж на что мутанты поначалу шипели,
так теперь толпами за ним ходят. Чудеса. Чего молчишь, Квар?
Квару было лень разговаривать, но ему задали вполне конкретный
вопрос, и правила приличия требовали, чтобы он ответил. И он сказал
то, что думал:
- Чокнутый все делает правильно. Молчите? Значит, тоже так думаете,
да боитесь себе признаться. Вот ты, Родж, всю жизнь хотел, чтобы серые
странники по струнке у тебя ходили. Добился? А Чокнутый сделал. А ты,
Бобо. Кем ты был? Увальнем? А стал? Любо-дорого посмотреть. Да что там
говорить! Раньше нам было лень задницы от лежанки оторвать, чтобы
лишний раз по нужде за деревья сходить, а сейчас прыгаем, словно
зайцы.
Прав. Во всем прав старина Квар. И хоть кое-кто бурчит, кое-кто
бывает недоволен, Чокнутый делал правильное дело.
Все началось с того, что он заставил всех недельный путь преодолеть
за три дня. Кого силком, кого обещаниями.
Когда они прибыли на новое место для лагеря. Чокнутый не дал ни
секунды отдыха. Распоряжения следовали одно за другим, приказы
распространялись по лагерю с быстротой весенних молний. Для каждого
нашлось дело, каждый получил задание.
Для начала Чокнутый приказал натаскать в ледяную пещеру, которая
находилась неподалеку от лагеря, побольше туш диких оленей. Эту пещеру
белая пантера назвала странным именем - "консервным заводом". Потом он
приказал разбить всех на десятки. А кто неграмотен, говорил он, пусть
считает пальцы на лапах. В каждой такой десятке был назначен старший,
который уже непосредственно подчинялся старосте или вожаку. На это
ушло три дня. А после этого в лагере наступил ад.
- Чокнутый ждет нас к закату. - Бобо поднялся, отряхнулся от
остатков воды и потрусил в сторону лагеря.
За ним следом, молча, след в след, последовали Квар и Родж.
На первый взгляд то, что требовал от жителей Чокнутый, походило на
безумство. Ну где, скажите, можно увидеть, как гордые обезьяны, всю
сознательную жизнь проведшие на деревьях или в поисках бананов,
ползали на брюхе по грязи, сигали через поваленные деревья или ходили
колонной, выстроившись по трое. Или медведи, которые, помимо
вышесказанного, разбившись по парам, колошматили друг друга лапами,
дергали нижними конечностями, словно подлые лягушки. А бедные мутанты?
Вот на ком отыгрывался Чокнутый. Их Рождество было самым изощренным.
Чокнутый делал с ними такое, что остальные жители только удивлялись,
откуда у мутантов столько выдержки. Чокнутый называл их "бледными
беретами". Побегав по джунглям, измочаленные и почти обессиленные, они
возвращались в лагерь обычно под вечер, по-идиотски топая ногами по
утоптанной земле, и орали во весь голос что-то про классных ребят,
которые спасут всю вселенную. Кошмарное зрелище.
- Стой, кто идет? Пароль?
Родж вздрогнул. Это несвойственное ему движение повторялось вот уже
несколько раз, когда он в задумчивости подходил к норе, где
располагался, тьфу, генеральный штаб. Квар переступил пару раз лапами,
вспоминая пароль.
- Папоротник, - вспомнил он слово, до какого в обычной жизни ему и
дела не было.
И что самое обидное, сегодня в охране стояли его сородичи. Родные и
кровные. Могли бы и без формальностей. Но с другой стороны, все
правильно. Безопасность превыше всего.
Жители молча расселись по краям просторной пещеры, чьи своды слабо
освещал ленивый свет, проникающий через просторный вход. Сам Чокнутый,
избравший это место для ежедневных совещаний, находился в глубине
огромной каменной норы. Дожидаясь, пока жители займут места, он не
торопился выходить им на встречу. Он не хотел, чтобы все увидели,
насколько он взволнован. И тому были причины.
Всего час назад он получил известие. Весьма тревожное известие. И
сейчас ему предстояло сообщить об этом остальным.
За последние несколько дней Мил настолько устал, что иногда ему
казалось, еще немного, и он сорвется. Начнет орать, рвать и метать. И
не важно, на кого упадет жребий. Если он не выдержит того, что выпало
на его долю... Пусть против него ополчится весь лагерь, ему все равно.
Он слишком устал.
Мил понимал - то, что он чувствует сейчас, чисто человеческая
черта. Жители джунглей никогда не позволят себе того, о чем он сейчас
думает. Животные могут разозлиться, вскипеть, но только по совершенно
другим причинам. Чисто житейским. Но ни один из жителей никогда не
окажется в его шкуре, шкуре белой пантеры. В последнее время он все
чаще чувствовал себя уродцем, волей судьбы выигравшим еще несколько
часов, дней, месяцев жизни в другом обличье. Именно это было
невыносимо. Все чаще приходили мысли о никчемности существования.
Иногда казалось, что все задуманное - пустая трата времени. Жалкая
кучка взбунтовавшихся жителей против всей планеты. Против всех
джунглей. И еще Пришельцы... Люди...
Квар недоуменно посмотрел на Ночного Роджа, поймал его взгляд и
кивнул в сторону Чокнутого.
- Что это с ним? - чуть разжимая толстые губы, прошептал он так,
чтобы не услышал тот, к кому относился вопрос.
Серый странник повел плечом. Ему самому казалось странным, что
последние дни Чокнутый все реже появляется в лагере. Если в первые дни
он носился по окрестным джунглям, заставляя жителей вытворять черт
знает что, то сейчас... Может быть, болен? Подхватил какую-нибудь
заразу? Их в джунглях хоть залейся. Им-то, остальным, все в привычку.
А Чокнутый натура чужая, ранимая. А может, линька началась... Да нет,
для линьки рано. Хотя кто его разберет, Чокнутого.
По телу Мила пробежала мелкая дрожь, от черного носа до кончика
белого хвоста. От этой дрожи по белоснежной шерсти пробежали чуть
заметные искорки. Такого ни с кем из жителей никогда не случалось.
Удивительное зрелище. Горящая прозрачным пламенем пантера.
- Что за хренотень? - Единственным, кто мог правильно выразить
всеобщее удивление, был Альвареза. - Чокнутый! Ты что, рыбы обожрался?
Светишься, как светляк во время смены времен года.
Мил не понял ни недоуменной тишины, ни вопроса Альварезы. Он даже
не обратил внимания на удивленные глаза, которыми жители смотрели на
него. Он тяжело и глубоко вздохнул, стараясь прогнать большим
поступлением кислорода угнетенное состояние, в котором пребывал. Как
учили в академии. Если чувствуешь, что тело застоялось и чего-то
хочет, вздохни глубоко и почувствуй, как прекрасна жизнь. Но это все
лирика и философия. А действительность не так приятна.
- У меня не слишком хорошие новости для вас, жители.
Тянуть дальше не имело смысла. Они все равно узнают. Не от него,
так от другого. Наверняка уже сейчас по лагерю расползается шепоток.
Новости в джунглях не любят долго засиживаться на языке.
- Да ты не тяни, Чокнутый. - Альвареза и на этот раз оказался
первым. Очень полезная деталь характера в джунглях - быть всегда
первым. Кто первым заметил эту вкусную гусеницу? Тот, кто первый
крикнул, какая она толстая. И не важно, что эта самая гусеница уже
корчится в смертных судорогах в зубах менее разговорчивого и
сообразительного сородича. Альвареза запомнил с детства одну умную
вещь, передаваемую в его стае от отца к сыну. Прав тот, кто больше
вякает.
- Мы, Чокнутый, в последнее время столько новостей слышим, и
хороших, и плохих, что еще более хорошими, или наоборот, нас не
удивишь. Раз уж мы пошли за тобой, то будь любезен. По порядку и без
истерик.
Альвареза закончил и гордо огляделся. Все должны были оценить его
красноречие. Оценили все.
Мил прокашлялся, вытягивая шею, крутанулся на месте, словно
приминая несуществующую траву, улегся на прохладную землю пещеры.
- Мы сворачиваем лагерь и перебираемся на другое место.
- А ты, случаем, не того? - Здоровяк Бобо раздраженно уставился на
белую пантеру. - У тебя с головой все в норме? Мы только-только
обосновались, такой тут, понимаешь, интернационализм устроили, а ты
все по-новому?
Мил молчал.
- Ты действительно загнул. - Ночной Родж вскочил на лапы и стал
нарезать маленькие восьмерки вокруг жителей. - Жители и так устали, а
ты новый переход предлагаешь? Не поймут ни тебя, ни нас.
- Ведь только роптать перестали, - подал свой голос старик Квар. -
Только поняли, что во благо весь этот, как ты говоришь,
военизированный ад.
Мил продолжал молчать. Склонив голову и уставясь на свои лапы, как
в старые времена, когда он еще был действительно Чокнутым, он вполуха
слушал, как все более горячатся жители. Он ждал. Он знал, что надолго
этого огня у них не хватит. Покричат, порычат, а потом и выслушают
внимательно. Не впервой.
Так и произошло. Еще минут десять жители выплескивали свое
негодование, прыгая вокруг Чокнутого. Никому не хотелось сниматься с
насиженного места и отправляться неизвестно в какие края. Где-то в
середине ругань незаметно перетекла с Чокнутого, который как бы и не
огрызался, на тех, кто прыгал рядом и орал громче, чем остальные. В
конце концов все быстро охрипли и бросили это неблагодарное дело -
спорить. Венцом горячего разговора послужила фраза Альварезы, который
все это время, открыв рот, ошалело наблюдал за неожиданно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг