Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
холл, крыльцо, бассейн возле дома...
      - Где видеозаписи из холла и каминного зала?
      - Из холла - здесь. Каминный зал не имеет камеры.
      - Доставай!
     Возможно мне предстоит встреча с полицией - пожалуйста, смотрите, что я
сделала?  Постучала  в  дверь,  на  меня  бросился  вооруженный  человек,  я
защищалась приемом кунг-фу, затем бросила  пистолет  в  фигуру  кентавра,  а
антикварные часы - в люстру.  За  последствия  -  не  отвечаю...  могу  лишь
возместить финансовые издержки.
     Нарушение частной собственности - фиг! - это мой дом.
     Кладу видеокассету в корзинку.
      - А теперь в гостинную.
      - Это  здесь...  мадемуазель...  -  телохранитель  пропускает  меня  в
широкую белую дверь гостиной. Входя я - бац - споткнулась на пороге  и  чуть
не растянулась на полу.
     Там я увидела самое замечательное зрелище в своей жизни...  В  парадном
зале с лепным потолком, за огромным овальным столом - пустым - в  креслах  с
высокими спинками сидело шесть человек: три женщины и трое  мужчин.  У  всех
каменные лица. Все собрались в зал впопыхах и одеты соответственно:  халаты,
пижамы, прочий постельный хаос, только мачеха, сука, как была так и осталась
в костюме для верховой езды. Рядом с ней - дочь в ночной сорочке. За креслом
хозяйки стоит вышколенный лакей, пожилой человек, он трясется от страха,  он
не  понима-а-ает!  -  почему  мадам  так  упорно  не  вызывает   полицию   и
догадывается, что  этот  кошмар  -  внутрисемейное  дело...  У  ноги  мачехи
пес-любовник. Он клокочет от ярости.
     Мертвая тишина.
     Лица мужчин мне не знакомы, кроме одного господина с пунцовыми щечками,
он похож на золотого китайского фазана с  румянцем  во  все  лицо.  Я  сразу
узнала его - это тот самый тип,  которого  я  видела  в  огромной  машине  с
шофером у метро Ламберт-Норд в Лондоне. И я понимаю,  кто  эта  подкрашенная
сволочь - господин  гад  Гай,  собственной  персоной,  прикативший  днем  из
Лондона на юбилей своей старой крысы. Кол по тебе давно плачет, фуфло!
     А вот еще одна неожиданность, в потрясенной даме с папильотками в седой
гриве, которая таращит на меня глаза так, что они вот-вот вылетят из  орбит,
я узнаю... я узнаю постаревшую тетушку Магдалину!
      - Тетушка Магда! - сатанею я разом от злости, приступ ярости настолько
силен, что начинают дрожать руки.
      - Я никогда не хотела и не желала твоей смерти! - громко  говорит  она
на весь зал. Но я в бешенстве, мне кажется, что фраза ее заучена и фальшива.
     Подойдя поближе, чтобы заглянуть в ее лживые глаза, замечаю стакан воды
на столе. Он полон. С размаху вышвыриваю воду в рожу.
      - Здравствуй, тетя!
     Мы говорим по-русски, но всем понятен смысл того, что происходит  между
нами - разборка.
      - Я никогда не хотела и не желала твоей смерти,  Элайза,  -  повторяет
она, как попугай.
      - Кто-нибудь наконец заступится за меня?! - восклицает хозяйка.  В  ее
голосе злоба, отчаяние, стыд, бессилие, ненависть, страх, поражение.
      - Мадам, - подает голос телохранитель, - она убила всех, кроме меня...
я безоружен.
      - Не лги, трус! Я никого не убиваю. Они только ранены.
     Положив на роскошную столешницу из наборного дерева кочергу, я  вырываю
из рук верзилы корзинку с подарками. Он выше меня на две  головы,  но  страх
превратил его в кисель. От раскаленного чугуна полировка разом вздувается  и
дерево начинает едко дымить черным пятном  ожога.  Над  собранием  насекомых
стелется сернистая дымка.
     Я медленно, обхожу стол и каждому  на  голову  опускаю  то  яблоко,  то
персик из мрамора, оникса, яшмы. Каждой змее по яйцу в зубы.
      - Держать! Кто уронит - будет убит, - в моем  смехе  больше  истерики,
чем веселья. Я пытаюсь уговорить себя, Лиза, не смей отрывать головы гадам.
     Яблоко, ямкой вниз, на голову тетушки.
     Персик на череп джентельмена с водянистыми глазами.
     Абрикос на макушку ушатого рыла с бакенбардами.
     Все сидят не шелохнувшись, с прямыми спинами, чтобы не уронить  на  пол
подарок от смерти. Тетушке проще всех -  яблоко  утонуло  в  седине,  а  вот
лысому черепу приходится поддерживать персик рукой.
     Подхожу к китайскому фазану. Надо отдать  должное,  мерзавец  Гай  один
держит себя в руках. В его глазах нет ни страха,  ни  отчаяния  -  он  готов
умереть - в его глазах больше любопытства  и  даже  легкого  восхищения:  он
искал меня почти 20 лет! - и вот, наконец, видит воочию. Пунцовый гомик,  по
привычке любое говно превращать в наслаждение, смакует  даже  то  паническое
чувство страха, которое излучает Герса.
     Прежде, чем опустить на рыжий хохолок яйцо  из  яшмы,  я  бью  овальным
долбилой по голове - а когда подонок откидывает голову на спину -  он  сразу
теряет сознание от подарка - укладываю его грудью на стол и пристраиваю яйцо
на рыжем проборе.
     В тишине гостиной слышно только рычание пса, которого мачеха удерживает
изо всех сил за широкий ошейник.
      - Не хочу! - взвизгивает Лиззи, когда я пытаюсь спокойненько водрузить
на кукольную головку черносливину из агата.
      - Лиззи! - истошно вскрикивает мать от страха за выходку  дочери.  Она
понимает, что я едва-едва удерживаюсь от желания всех поубивать, искалечить,
вырубить.
     Тогда моя глупая кукла выхватывает маленький дамский браунинг  размером
чуть больше ладони, который прятала между ног и... и приставляет ствол прямо
к моему сердцу под грудью, и... глупо кричит: "Руки вверх!"  Ей  не  хватает
мужества нажать спусковой  крючок  и  прикончить  меня  прямым  выстрелом  в
яблочко.
     Но и тут моя удача не дремлет  -  старый  слуга  принимает  к  сведению
вскрик хозяйки и выбивает оружие из рук идиотки. Браунинг падает вниз, но  я
успеваю прижать оружие ногой к полу.
      - Негодяй! - Лиззи награждает слугу пощечиной.
      - Дура! Он спас тебя, - в приступе ярости я хватаю серебряное колечко,
что болтается в мочке уха, и рывком раздираю мочку на две  веревочки.  Кукле
впервые в жизни сделали больно! Она настолько ошеломлена  болью  и  напугана
видом собственной крови, раздавлена происходящим в доме кошмаром,  что  даже
не вскрикивает. Она вдруг по-настоящему перепугалась.  Единственное,  что  я
позволила себе -  схватить  пальцами  разодранное  ухо  и  чувствовать,  как
горячие струйки завиваются красной прядью вокруг пальцев.
     Яблоко падает с головы тетушки на пол и катится под стол.
     Краснощекий подонок приходит в себя и откидывается на спинку кресла, и,
хотя перед глазами плывет, он по прежнему полностью владеет собой, промокает
макушку батистовым платком и смотрит есть ли кровь на ткани.
     Лиззи разражается рыданиями.
      - Лиззи! Терпи - приказывает мачеха и  обращается  ко  мне  как  можно
спокойно, - я сдаюсь.  Вы  настоящая  дочь  Розали  и  наследница  семейного
капитала.
      - Роз!  Не  теряй  головы,  -  оживает  окончательно  господин  гадов,
поправляя рыжий гребешок каплуна, - Это еще надо доказать.
      - Это ты не теряй головы, Гай. Посмотри - она  непобедима.  Она  нашла
нас.  Шесть  человек  убито  или  ранено.  Она  все  знает.  Она   прочитала
послание... Это возмездие. Я не хочу гореть в аду. Я сдаюсь.
      - Так вы моя мать?! - изумляется Лиззи.
     Она всегда считала Роз только приемной матерью.
     В ответ молчание.
     Я не желаю разговаривать с пауками, я демонстративно вываливаю на  стол
содержимое корзинки. И жду, что мое оружие сделает с ними. Смерть  настолько
витает над собранием, что все  сразу  понимают,  в  чем  дело.  И  замирают.
Неужели она непобедима? И грянул час возмездия?
     Во фруктовой корзинке осталось всего три каменных  яблока...  с  легким
гневным шорохом тяжести они раскатываются в  разные  стороны  по  паркетному
столу, и в их сосредоточенном медленном хмуром разбеге, чувствуется  сила  и
замысел. Каждое  движение  идеальных  изумрудных  шаров  угрожает.  Все  три
преследуют некую скрытую цель.  Первый  шар  перекатывается  через  кочергу,
прямо через раскаленный конец, таким образом,  что  кочерга  с  головой  пса
взлетает над столешницей и стоит, покачиваясь, в дымной ране  ожога  посреди
стола. Непостижимым образом она  сохраняет  равновесие.  Второй  шар  минует
пальцы мерзкой предательницы тетушки Ма-гды  -  та,  оцепенев,  не  успевает
во-время отдернуть ладонь - и почти замедляет свой раскат...  Путь  третьего
шара наиболее долог, он тяжело катится не поперек, а вдоль стола -  прямо  в
сторону мачехи; широко раскрыв гипнотические глаза, стерва смотрит, как шар,
убыстряя бег, движется к ней, ближе, ближе, быстрее!
     Внезапно все тот же верный слуга,  выставив  растопыренную  руку  из-за
спины хозяйки, хватает шар и снова встает по стойке смирно у  кресла,  держа
плод в белой перчатке.
     И ничего не случилось.
     В этот момент  два  оставшихся  шара  одновременно  падают  на  пол,  -
казалось бы они должны расколоться о  наборный  паркет  -  не  тут-то  было,
оружие продолжает свой неутомимый бег. А кочерга все еще  стоит,  балансируя
на месте, словно ожидая подхвата! Второй шар катится в сторону телохранителя
и, пройдя ровнехонько между ног ударяется в дверь и замирает.
     Снова ничего нз происходит, если не считать, что  высоченная  дверь  от
толчка чуть-чуть приоткрылась.
     Остался последний шар, который стремится к стене,  задернутой  слева  и
справа тяжелой гардиной. Я не сразу понимаю, что там, за  завесой,  окно  во
всю стену. Шар неумолимо  катится  вперед,  целясь  точно  в  просвет  между
шторами, в крохотный зазор между кромками ткани, туда, где синеет  стекло  и
видны краски рассвета. Скоро восход! Последний шар катится быстрее других по
паркету. Лица в страхе следят за круглым  рокотом  рока.  Мне  кажется,  что
яблоко гнева убыстряет свой бег. Вероятно  пол  имеет  незаметный  наклон  к
стене и шар его чувствует. Sot он прокатился мимо ножки рояля. Удар. И снова
ничего не происходит. Всего лишь  приоткрывается  створка  балконной  двери.
Ноль! Но поднимается легкий сквозняк, свежий ветерок с моря врывается в зал,
ветерок набирает силы, вот он уже отгибает  край  тяжелой-  портьеры,  узкая
створка распахивается до конца и в зал- уйя! - с  оглушительным  хохотом  из
окна прыгает на  рояль  отвратительный  горбатый  волосатый  урод  с  голыми
красными ушками. Это павиан. Он в ярости. У него откушен хвост. Зубы пантеры
оставили только кровавый обрубок. Шерсть дыбом. Скользнув по  глади,  чиркая
кровью по черному льду, он прыгает на пол и, сутулясь, бежит к столу,  скаля
острые желтые зубы. Он визжит от боли и унижения. Легким сатанинским прыжком
вскочив с пола на стол, зверь  на  миг  замирает,  рыча,  и  вдруг,  схватив
кочергу за рукоять, в злобной панике и животном безумии совершает  несколько
молниеносных ударов...
     Нападение обезьяны было настолько отвратительным и абсурдным, что  гады
оцепенели, не зная, что делать.
     Первый удар пришелся по тетушке Магде. Павиан ткнул раскаленным  крюком
прямо в рыхлую грудь. Вскрикнув, она резко отпрянула от  безумной  клюки  и,
получив ожог, упала вместе со стулом на пол. Крича от ужаса.
     Вторым ударом зверь расколол стеклянный стакан.
      - Иссис, фас! -  очнулась  мачеха,  снимая  наконец  руку  с  ошейника
черного дога. Адская собака кинулась в атаку.
     Никто не думал, что бой будет так скоротечен.
     Бросившись на обезьяну, пес не мог вскочить наверх, а только лишь встал
на  задние  лапы,  положив  передние  на  стол,  вонзив  когти  в  дерево  и
оглушительно лая алой пастью.
     Последующие   движения   павиана   отличались    какой-то    преступной
осмысленностью. Отпрыгнув от края, чтобы не угодить в зубы собаки, он вдруг,
урча, занялся кочергой и, прижав  кочергу  к  дубовой  столешнице,  -  двумя
руками! - с силой давнул на кончик оружия -  я  не  верила  глазам  -  зверь
заострил угол крюка, и превратил гэобразную кочергу в кошмарную единицу.  1!
Все движения обезьяны, повторяю, были совершенно  осмысленны,  словно  перед
нами  в  меховой  кислой   шкуре   кривлялся   какой-то   злобный   страшный
горбун-квазимодо.
     Заострив кочергу, павиан одним прыжком вернулся на край стола и, подняв
оружие перед грудью, резким отвесным ударом вонзил в отверстую пасть собаки,
целя в самую  середину.  Дог  вцепился  зубами  в  горячий  металл,  пытаясь
сдержать убийственный  напор  железа,  но  павиан  с  хладнокровием  садиста
протолкнул острие в самую глубь глотки, а  затем  потащил  крюк  обратно  из
горла, цепляя внутренности и выдирая с мясом наружу - как закричала мадам! -
она успела подбежать и  вцепиться  в  кочергу  -  красно-сизое,  еще  воющее
месиво, в котором с содроганием я узнала только оборванный собачий язык.
     Только тут павиан оставил кочергу, бессильный выдернуть  пса  наизнанку
и, метнулся к двери в коридор.
     Метнулся и исчез.
     Все мелькнуло перед глазами словно солнечный зайчик.
     Только луч солнца был черным.
     Я подошла к мачехе почти что спокойно. Единственное, что я позволила  -
она лежала на полу, на спине, рядом с подыхающим псом  и  стонала  от  боли,
облизывая по-собачьи языком почерневшие пальцы в алых когтях  и  апельсинной
шкурке ожога - единственное, что я сделала, запустив руку в густые волосы, я
с наслаждением оторвала ее сучью голову от  пола  и  ударила  лбом  о  ножку
стола. Один единственный раз, но до крови.
     Она только прошептала: "Я сохранила ему жизнь".
     Слуга стоял рядом бледный как смерть, приготовив платок, и вытер  кровь
с лица хозяйки. Он один исполнил свою роль до конца.
      - А ты, господин Гай, пойдешь со мной, -  я  подняла  с  пола  дамский
браунинг Лиззи и поманила пальцем.
     Он подчинился беспрекословно, ему хватило ума не перечить.
     Я только легонько поцарапала кончиком костяного  ножа  его  румянец  на
щечках, чтобы он выглядел круче, пофазанистей.
     Я усадила его в черный лимузин у входа, и поехала куда глаза глядят. Мы
молчали. Я еще не решила, что будут с ним вытворять и  о  чем  говорить.  На
часах было пять утра. От господина гадов воняло средством  ухода  за  кожей.
Городок еще спал под покровом водянистого неба. Я притормозила  у  мусорного
бака, где копошилось несколько крыс. Легко поймала одну и уложила  в  пустую
брошенную кастрюлю, которая валялась тут  же,  нашла  и  подходящую  крышку.
Закрыла и замотала остатком своей золотой чалмы.
     Господин тревожно следил за тем, как я готовлю для него  угощение  -  я
угадала, он был  патологически  брезглив.  Но  он  продолжал  молчать  и  не
собирался валяться в ногах.
     Я привезла гада на берег моря и вышла из машины, поставив  кастрюлю  на
гальку. Было светло и  пусто.  Море  спокойно  набегало  на  берег  алмазной
стружкой. Море не подличает. Тучи не  лгут.  Чайки  не  предают.  И  рассвет
никогда не обманывает с наступлением дня... Однако, мне надо было спешить  -
полиция уже наверняка поднята на ноги, а  мне  еще  нужно  было  устроить  в
больницу отца, а только потом делать ноги;  я  выволокла  Тая  из  салона  и
велела раздеться.  Он  снял  пиджак,  рубашку,  галстук  и  прочее  барахло,
оставшись в трусах из ажурного  лимонного  шелка.  Я  не  стала  разматывать
дальше, смотреть на долбило морального урода.  Под  шкуркой  змеи  оказалось
спортивное холеное тельце моложавого фазана с  маленькой  изящной  головкой.
Ему было за пятьдесят, но Гай был строен по-юношески и не болтал жиром.
     Он готовился к смерти, и по-прежнехму сохранял  выдержку,  только  чуть
дольше, чем надо, складывал белье и одежду на  камни,  словно  она  ему  еще
пригодится.
      - Господин Гад, - сказала я бросая в воду плоские камешки, - я не буду
говорить тебе, что вы полное  говно.  Зачем?  Пустая  трата  времени.  Скажу
только, что вы вдоволь напились  моей  кровушки,  и  тебе  пора  -  пора!  -
закусить.
     Я оглянулась  на  кастрюлю,  где  внутри  верещала  крыса,  мотаясь  на
алюминиевом пятачке.
     Он не смог сдержать отвращение и легонько  икнул.  Это  был  человек  с
богатым воображением.
      - Я видела в кино, как  крыса  проедает  живого  человека,  такого  же
говнюка как ты. Ему привязали кастрюлю с живой крысой  к  брюху.  Так  чтобы
вместо крышки было  мягкое  вкусное  пузечко,  и  с  тыльной  стороны  стали
поджаривать дно кастрюли паяльной лампой. Крысе стало так  горячо,  что  она
принялась проедать кишки, чтобы уйти от огня и  выбраться  поскорей  наружу,
глотнуть кислорода. Она  вылезла  из  спины  говнюка,  чуть  выше  талии,  у
позвоночника.
     Один плоский камешек так удачно лег на волну, что подскочил целых  семь
раз прежде чем упал, как подкошенный, в воду.
     Господин внимательно следил и за камешком - считал, гад! -  и  за  моей
мыслью.
      - У меня нет ни паяльной лампы, ни времени,  поэтому  я  просто  одену
тебе кастрюлю на голову, замотаю твидовым пиджаком покрепче  и  оставлю  вас
вдвоем с дамой. Она отгрызет вам уши,  нос,  губы,  а  так  как  руки  будут

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг