- Не помню. Вы звоните из ангара?
- Нет. Я в доме, неудачно застрял в стене на первом этаже. Та, что между кухней и детской комнатой. Он как раз отключил силовое поле.
- Ничего не понимаю!
- Роман, пройдите в комнату и помогите мне выбраться, и я все объясню.
- Ром, это он... - шепнула испуганная Мария,- страж...
- Если это шутка, то вам не поздоровится.- Батон отключил телефон.- Останься здесь.
- Но мне страшно одной.
- Я прошу тебя - останься!
Толкнув прозрачную дверь, Толстов в полном напряжении всех чувств прошел по коридору налево. В доме стояла странная тишина, если не считать близких раскатов грома. Сначала он открыл дверь на кухню - никого. Батон внимательно огляделся - ничего подозрительного. Затем остановился у детской комнаты; детей у них еще не было, а комната была по проекту. И здесь тихо. Роман прислушался и резко распахнул дверь. Из правой стены в полутора метрах от пола торчала... рука. И эта рука приветственно помахала Батону.
- Привет,- гулко раздалось в голове.- Подойди ближе и передвинь пирамиду на одно деление по ходу часовой стрелки.
Внимательно оглядевшись, Роман бесшумно подошел к стене. На запястье человеческой руки он увидел массивный черно-золотой квадрат Машины времени на таком же чернильно-золотистом браслете. Рука, кроме того, была плотно обтянута тончайшей серебристой сеткой, похожей на вуаль. В центре золотого квадрата поднималась многогранная пирамида.
- Сожмите пальцы в кулак и не вздумайте меня схватить!
- Пожалуйста.
- А теперь: кто вы?
- Сначала освободите меня. Мне неудобно разговаривать вниз головой.
- Что это у вас на руке?
- Разве ты не узнал? Это Машина времени средней ступени, она намного мощнее черной учебной серии, которая есть у Умника. Ею вооружены все стражи вечности, только у Архонтов настоящие Машины высшей белой серии.
- Ой! - вскрикнула Мария, показавшаяся на пороге комнаты.
- Я же русским языком сказал!
- Оставьте ее в покое! Женщине страшно. В доме спрятано тело, а тут еще я...
- Где оно спрятано, всезнайка?
- В кладовке под лестницей из мастерской в подвал. Там же остатки робота.
Батон, не теряя осторожности, прикоснулся к руке, взял в пальцы холодный корпус.
- Поверните регулятор на один поворот до первого щелчка по ходу часовой стрелки. Только не спутайте. По ходу. Иначе я окажусь в преисподней.
- Ты его тоже слышишь, Мария?
- Да.
- И что он сказал тебе?
- Сказал, чтобы я ничего не боялась. Он - наш друг. И еще попросил стакан вина со льдом.
- У меня многоканальная связь.
- А с кем ты еще болтаешь?
- Ну помогите же!
Батон резко повернул пирамидку вокруг оси по ходу часовой стрелки, раздался сухой щелчок, из стены, словно из плотной толщи воды, мягко вылетел головой вниз человек, закутанный с ног до головы в ажурную золотистую мелкоячеистую сетку. Плавно упав на палас, он пролежал без движения около минуты, затем встал во весь рост и стянул странное одеяние.
Да, это был человек.
И человек еще молодой, почти что юноша, одетый, как и тысячи его сверстников, в потертые макроновые джинсы, с белыми адидасовскими шузами на ногах, в аляповатой майке с акриловым покрытием. Если бы не загадочный золотой квадрат на запястье его левой руки, его можно было бы принять за студента на каникулах или за спортсмена - так он был прожарен на солнце - стоп! В глаза Батону бросилась еще одна деталь: голову незнакомца обтягивала тонкая полоска металлической ткани и там, где она пересекала лоб, в центре над переносицей, сверкало зеркальце, диаметром с пятикопеечную монету. Подобные, только более крупные зеркала надевают отоларингологи, пуская световой зайчик в рот пациента.
- Вот ваше вино и лед.- Мария протянула поднос с бокалом шампанского и льдом на глубоком блюдце.
Для молодости у неизвестного были слишком зрелые глаза. Они даже несколько портили его облик тяжкой умудренностью. Это были нечеловеческие глаза.
- Спасибо.
У него высокий голос, а в чертах лица заметно что-то древнее, чуть ли не египетское. Скулы. Миндалевидный разрез глаз. Тонкие губы. Желтоватый оттенок кожи.
- Кто вы?- повторил с нетерпением хозяин.
И тут ударила гроза. Вода и тьма одновременно опрокинулись на землю, сливаясь в один мрачный поток. Водопады пролегли между землей и небом. Молнии вставали из волн мирового потопа обломками золотых колонн.
Где-то на втором этаже послышался звон разбитого стекла.
- Я сейчас.- Мария опрометью бросилась наверх к раскрытым окнам в кабинете, в гостиной.
Мужчины остались одни.
- Прежде всего я должен заявить, что официально уполномочен Архонтессом принести вам извинения за вторжение в ваш параллельный мир. Если у вас, Роман, факт моего появления или сумма сведений, которыми вы станете располагать, вызывает резкое чувство тревоги и дискомфорта, если вы предпочитаете остаться на прежних позициях по отношению к устройству вселенной, то я исчезну немедленно и сотру из вашей памяти все шоковые воспоминания. Ваш ответ?
Молодой человек с золотистым зеркальцем на лбу стоял посередине комнаты абсолютно неподвижно; хозяин ходил из угла в угол - ему казалось, что от событий сегодняшнего дня вот-вот расколется голова.
- Валяй дальше,- сказал он.
- Возражений не последовало. Предупреждаю, что весь наш разговор записывается, в том числе и визуально, и будет представлен в Архонтесс для контроля за правильностью моих действий.
- Нельзя ли без формальностей?
- Нет, Батон, нельзя. Это первый законный случай контакта на Земле, и все формальности должны быть соблюдены.
- А разве вы не от пришельцев?
- Вы имеете в виду контакт 12 августа 1979 года?
- Да.
- Это было преступление против вечности, расследовать которое поручено мне...
Внезапно гость прервал свои слова и вздрогнул. Это было так неожиданно для его полной неподвижности и невозмутимости, которую даже гром небесный не мог вывести из себя. Его взгляд уперся в невинную репродукцию на стене детской комнаты. В расхожую картинку под стеклом в дешевой пластмассовой рамочке.
- Откуда это у вас?
- Вы о чем?
- Я об этом.- Он сделал два напряженных шага к стене.
- Не знаю,- пожал плечами Батон,- какое это имеет отношение к делу?
Пришелец замолчал, затем сказал решительно и резко:
- Внимание, контакт временно прекращается для выяснения новых обстоятельств нашего дела. Я оставляю вам один экземпляр золотой серии Машин, пользоваться ею можно точно так же, как и черными экземплярами: по часовой стрелке - будущее, против - прошлое. Ваш экземпляр настроен на след Умника, который сейчас готовится к акции, связанной с завоеванием Американского континента конкистадорами. Вот вам ваша Машина и экземпляр учебной кассеты по истории Завоевания. Я прихватил его с собой, чтобы вы не теряли зря времени. Если Архонтесс сочтет, что данная ситуация - ловушка, аппарат будет у вас изъят, а события стерты из памяти...
Его глаза окатила яркая и уже знакомая вспышка радужного пламени; Батон остался один. На журнальном столике сверкал золотой квадрат и обычная магнитофонная кассета.
Гроза между тем явно потеряла силу, так много ярости было вложено в первые удары. Тьма стала разрываться на клочья, открывая куски звездного неба, напор струй заметно ослабел. Раскаты грома еле слышны, а вспышки молний шире и бледнее. Они уже не подпирали небосвод, а струились короткими зигзагами, слабые следы родовых мук полуденной мглы.
Когда Мария, запыхавшись, обежала дом, закрыла окна и вернулась обратно, Роман был один. Он стоял перед маленькой репродукцией на стене и покачивался на носках.
- Откуда это у нас?
- Ты о чем?
- Вот об этой чепухе.- Роман кивнул на репродукцию.
- Ты в своем уме?
- Да, еще в своем. Единственное, о чем он спросил, это вот об этой ерунде, и сразу прекратил контакт... Это ведь ты повесила?
- Да. Я люблю Брейгеля. Это его <Детские игры>... И что дальше? Ты меня в чем-то подозреваешь?
Батон схватил себя за голову и застонал, как от сильнейшей боли:
- Они сделали из нас подопытных кроликов! Сволочи! Сволочи!.. О, о... Мария, они сделали из нас подопытных крыс! Подонки! Не хочу, не хочу, а-а...
- Милый мой, возьми себя в руки. Ну что ты?!
- Ты знаешь, что случилось 12 августа?- стонал Батон.
- Что?
- Пре-еступление против вечности... Все пошло коту под хвост! Все прахом... Будьте вы прокляты, сволочи!
Роман был страшен. Глаза выкатились из орбит. Рот дергался. На губах проступила кровь, с такой силой он скрипел зубами. Пинком он опрокинул журнальный столик, и золотой квадрат полетел на пол.
Мария еле успела выхватить из-под его подошвы кассету. Она стояла на коленях и со слезами смотрела, как он мечется по комнате, рыча как раненый зверь. Только боль привела его в чувство, боль и кровь на костяшках руки после того, как он саданул кулаком по невинной картинке и разбил вдребезги хрупкое стекло.
Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель оказался в этот момент напротив репродукции в рамочке, то при внимательном взгляде он мог заметить нечто не укладывающееся в сознании: после удара одна из комических фигурок на картинке с Брейгеля, а именно та, что выглядывала из крайнего левого окна на втором этаже странного замка на арочных опорах, внезапно отпрянула от подоконника в глубокую тень и скрылась в глубине нарисованного дома.
Глава третья
<...Сегодняшний урок,- ожил магнитофон,- посвящен одной из самых трагических страниц в истории человечества - захвату испанскими конкистадорами в XVI веке древнего государства ацтеков, драматической истории гибели древней цивилизации, которая, несомненно, могла бы необычайно обогатить человечество ныне навсегда неизвестными нам идеями, открытиями, которые были подвластны именно такому складу ума и подходу к реальности, достижениями, которые, может быть, были бы достоянием Земли намного раньше, если бы не стремительная гибель уникальной культуры, цель которой была именно мысль, а не война и золото. Гуманитарный характер этой цивилизации при всех жестокостях ее религиозного сознания привел к тому, что многотысячное войско ацтеков, вооруженное копьями, стрелами, в панцирях из хлопка, не смогло оказать достойного сопротивления малочисленному отряду мародеров, которых насчитывалось всего около 600 человек. Победили не люди, а техника. Конкистадоры были вооружены огнестрельными аркебузами, пушками, стальными мечами, а латы и шлемы надежно защищали от стрел. Всего двух лет хватило испанцам для полного уничтожения великой и беззащитной цивилизации, которая (за исключением одного дьявольского дара, оставленного словно для отмщения) принесла человечеству несколько уникальных достижений. Вот, например, известное всем слово и продукт под названием шоколад. Откуда он? Да, вы уже догадались, и правильно,- его подарили миру ацтеки. Шоколад - это искаженное индейское слово <чоколатль>. А обыкновенный томат? Томатный сок? Помидоры? Да, и с этим чудом нас познакомили они - ацтеки! И томат опять же искаженное от индейского <томатль>. В тот роковой март 1519 года, спустя 27 лет после открытия Америки, когда испанский отряд под командованием Эрнандо Кортеса отплыл на одиннадцати каравеллах от острова Эспаньола - нынешняя Куба,- государством ацтеков правил вождь Монтесума...>
Батон нажал на клавиш и прокрутил ленту вперед.
- Мы не в школе,- буркнул он.
<...Там, где сейчас находится столица Мексики - город Мехико,- продолжал чеканить голос старой девы,- четыреста лет назад на острове посредине озера Тескоко находилась столица ацтекского государства Теночтитлан. Уникальная планировка, прямые, как стрелы, искусственные дамбы, соединявшие столицу с берегами, исполинские многоступенчатые дворцы и храмы делали этот город, пожалуй, самым прекрасным городом планеты в шестнадцатом столетии. По цельности общего <градостроительного замысла Теночтитлан, в котором насчитывалось до 200 тысяч жителей, явно превосходил, например, тот же Мадрид. В городе был первый в мире зоопарк (еще одна идея ацтеков), в нем были собраны сотни, да-да, сотни животных. Ко дворцу Монтесумы примыкал уникальный птичник, зоопарк только для птиц...>
- Ну и черт с ним!- Батон опять щелкнул клавишем, пропуская кусок ленты. Он пытался найти в этом потоке школьных сведений скрытый смысл, планы Умника, определить свое поведение, но ничего не понимал, кроме общей идеи - покончить с вмешательством в историю.
<...Варварская религия ацтеков,- вновь ожил учительский голос,- была обагрена кровью. Они считали и глубоко верили в то, что их бог - Солнце - нуждается в ежедневных человеческих жертвах, что яркость и сила Солнца зависит впрямую от человеческой крови. Поток жертв струился каждое утро на вершины ацтекских храмов, где жрецы приносили жертву сверкающему Солнцу...>
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Ясно, что вторжение Кортеса - один из поворотов истории. Помнишь, он говорил о развилках времени? - ответила Мария, разливая кофе по чашечкам,
- Но что здесь для меня? - И он с досадой прокрутил пленку еще дальше, <...победу принесли не только 32 аркебузы и четыре малых фальконета, а еще и 15 лошадей. Без Преувеличения можно сказать, что Новый Свет покорила лошадь. Дело в том, что в Америке, по странному стечению биологических условий, не было лошадей. В кровавых сражениях с завоевателями суеверные индейцы не могли воспринять всадника и лошадь отдельно друг от друга, а видели их единым двухголовым и шестиногим чудовищем, у которого вдобавок имелись еще две руки, которыми человеко-звери извергали убийственный огонь. Аркебузами как раз была вооружена конница. Панический страх перед скачущим божеством лишил ацтеков мужества, и тысячелетняя цивилизация пала в трагически короткий срок, оставив как проклятье на века, как последний залп мщения - табак, отравленную стрелу, которой они сумели поразить вечность>.
Раздался щелчок, и голос пропал.
- Это все? - удивилась Мария.
Роман молчал. Ему тоже было недостаточно этих сведений для действий - главное: чему помешать и как? - это оставалось неизвестным. Он перебирал в памяти слова Умника, короткую информацию стража, данные из истории и снова возвращался к началу мысли, пытаясь вычислить свою стратегию, но сегодня ему это было явно не под силу. Ясным было только то, что март 1519-го - это развилка времени... что ж, на первое этого было достаточно.
Спустя полчаса они подъехали к ангару.
Батон перенес в самолет канистры с бензином. Распихал в кабине, где только смог, съестные припасы. И ровно в полночь взлетел.
Только влюбленные мальчик и девочка, которые тайком от родителей целовались на террасе, услышали, как на взлетной полосе сначала глухо взревел стартующий самолет. На миг оставив в покое вспухшие губы, они подняли головы и различили в темных клочьях ночного неба силуэт знаменитого самолета в рубиновых огоньках. Внезапно мглу прорезала ослепительная световая вспышка, пространство вокруг самолета превратилось в распухающий на глазах радужный шар, шар увеличился на глазах до размеров огромного голубого диска, затем вдруг стремительно сжался, меняя цвет от ослепительно белого до черного, сжался вместе с самолетом до размеров звезды, а затем и она погасла, оставив только булавочный укол на слепом зрачке Тьмы.
Здесь тоже была ночь, только уже разбавленная молоком рассвета. Ночь над побережьем Колумбийского океана, марта 1519 года от рождества Христова, ацтекский год Тростника. Самолет потонул в ленивой мгле. Гул мотора далеко и страшно разносился в девственной тишине целого столетия. Мария сидела, откинувшись на спинку сиденья и устало закрыв глаза, она была настолько вымотана тем, что стряслось, что не могла пошевелиться. Батон вглядывался в звездный узор. Ночь выдалась ясной, и он прикидывал, в какой точке находится самолет, затем развернул машину вдоль линии морского побережья на север и включил автопилот.
Поколдовав над картой, объявил:
- Прямо по курсу - остров Косумель. Первая точка высадки Кортеса на Американском континенте.
Мария не отвечала, ее лицо было залито светом луны, и только губы прошептали что-то беззвучное и печальное.
Как только решение было принято, Роман преобразился, от неуверенности не осталось следа. Он был вооружен самолетом, Машиной времени, наконец, знанием. Он мог в любую минуту вернуться обратно. Тревожная мысль о неких стражах вечности хотя и поражала воображение, но гораздо меньше, чем перелет - бац! - через три столетия. Кроме того, он мог, видимо, рассчитывать на их поддержку, иначе б не было ни этой ночи, ни золотого квадрата на руке. Да, он был возмездием в незримых руках. Возмездием и... игрушкой. Но о последнем Батон старался не думать, чтобы не сойти с ума от отчаяния: его дергают за ниточки! Он понимал, что эмоции сейчас только помеха. Найти Умника, помешать Кортесу - вот что было важно!
Внезапно внизу над поверхностью океана, там, где мерцала многотонная слизь пены и волн, появилась алая стрела, которая показывала своим острием на северо-восток, туда, где секундой позднее возник голубой овал. Это таинственное зрелище длилось меньше десяти - пятнадцати секунд, Батон не успел даже окликнуть Марию, так как заметил в центре голубой окружности темные пятнышки судов. Батон положил самолет на крыло и через несколько минут разглядел внизу цепочку допотопных суденышек, идущих на всех парусах к побережью Америки.
Сомнений не оставалось, именно они - корабли Кортеса - и были его целью. Целью для уничтожения? Целью для боя?
- Мария, внимание! Достань ракетницу и приготовься стрелять вниз по кораблям... это конкистадоры.
- А ты уверен, что от тебя ждут именно этого?
- Да, уверен. Эти глупые ацтеки должны быть спасены, я не сомневаюсь, что у Умника прямо противоположная цель... А вот а первая историческая неточность. Сколько каравелл было у Кортеса по записи на кассете?
- Одиннадцать, кажется...
- А здесь ровно на две больше, тринадцать - чертова дюжина. Ну, держись, сейчас мы их пугнем для профилактики. Включаю весь свет!
Включив посадочные огни и бортовой прожектор, спортивный самолет с ревом пошел на снижение. Свет, хлынувший с неба, выхватил из полумглы цепочку парусников. Прожектор выделил первый корабль и стиснул его палубу в щупальцах слепящего света. Истошно заорал матрос-наблюдатель в бочке на верхушке мачты. Испуганные вопли разнеслись над океаном; человеческим крикам ответил рев животных - это страшно заржали лошади в стойлах посреди палубы. Взмыли вверх кованые копыта, выкатились огромные глаза, подковы забарабанили по дереву, полетели щепки. Человеческие вопли пожаром схватили всю эскадру. Кто-то полетел за борт. Сверкнула сталь обнаженных клинков. Налились кровью глаза. Тревога стряхнула предутренний сон, и корабли покрылись мурашиным кишением толпы.
- Мария,- крикнул Батон, показывая вниз,- под нами, видимо, флагманский корабль. Вон флаг! Огонь, дай им жару.
- Эрнандо! - ломится офицер в каюту главнокомандующего.- В небе дьявол! Вставайте.
На офицере гроздью повисла охрана Кортеса, клубок человеческих тел катается у входа в капитанскую каюту, рычит, плюется. Одна из лошадей вырывается из стойла и ошалело скачет по корме, падает, вскакивает и снова валится от качки, переворачивается на спину, лупит ногами в темноту, давит чьи-то кости. Белая спина покрывается кровью. На пороге каюты показывается бледный Кортес, он смотрит с ужасом вверх, где пылает летящий ангел смерти с двумя огненными мечами в руках.
Ангел плюется огнем, и дождь красной и белой крови повисает в небе сверкающим саваном. Переливы света заковывают эскадру в магическую сеть. В океане разверзаются темные пасти чудовищ, готовых проглотить все живое. Кортес видит самую глубокую глотку с зубами из кораллов и языками из пены, у него кружится голова.
Если бы не священник, отец Гильермо!
- Тихо! - орет он могучим голосом, который внезапно разносится над всеми кораблями эскадры.- Это же крест Божий. Восславим Господа нашего за святое знаменье!
И откуда взялся такой голос в этой невзрачной фигурке? Отец Гильермо простирает над головами матросов крест, и все видят, что он похож на небесное распятие посреди звезд.
- Слава Иисусу!
- Слава Господу Богу, спасителю и защитнику нашему! Слова святого отца разносятся далеко над океаном.
Паника мигом стихает. Солдаты бросаются к лошадям. Матросы, падая на колени в слезах, крестят лбы, тянут на свет нательные кресты, живая очередь ползет к священнику, впиться губами в серебряное распятие.
- Мария, это же мегафон!- восклицает Батон, разворачиваясь на новый заход.
- Умник там, Роман. Это его голос!
- Я постараюсь выпустить шасси и сломать мачту.
- У меня кончились все ракеты.
Самолет вновь готовится к пикированию, но...
Внезапно с кормы флагманского корабля раздается автоматная очередь, и веер трассирующих пуль проносится почти перед самой пилотской кабиной. От неожиданности Батон берет круто вверх. На кораблях вновь вспыхивает паника: струя пуль замечена всеми, и опять на помощь приходит патер Гильермо.
- Это святая Мария ответила своему сыну слезами радости,- орет он, и вновь его голос разносится над стихиями.
На корме среди пушек - походный алтарь Кортеса,- и слова священника звучат убедительно для паникеров. Вновь стихают испуганные вопли. Хор подхватывает молитву. В экстазе патер Гильермо начинает петь: <Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды. Воззову к Богу Всевышнему, Богу, благодетельствующему мне...>
В этот момент первые лучи восходящего солнца брызжут над океаном божественным веером. Золотой холм появляется на востоке. Кортес выхватывает распятие у святого отца и, подняв его в двух руках над головой, вопит: <С нами Бог!>
Солдаты поднимают упавшую лошадь.
Падая на колени перед распятием в руках повелителя, матросы провожают глазами святой крест, который гаснет в светлеющем небе, уносясь к божественному престолу, пока не тает в вышине.
На этот раз Мария успевает заметить алую стрелу, которая вспыхивает и тут же гаснет над океаном. Батон молчит, и она не решается нарушить его мрачное молчание. Снова вспыхивает стрела пришельцев, указывая куда-то на северо-запад, но пилот словно не замечает знаки стражи и упрямо летит в сторону острова Косумель, который уже виден узкой полосой суши на горизонте.
Стрела больше не появляется.
Спустя полчаса Батон сажает самолет на широкую песчаную полосу бесконечного пустого пляжа.
- Это дыра от автоматной пули.- Роман хмуро воткнул палец в отверстие на краешке самолетного крыла.
Его слова обращены к самому себе, потому что Марии рядом нет.
Яркое солнце и безоблачный небосвод обещают жаркий день. Море покрыто гладким стеклом штиля и отвечает солнцу пыльным сиянием миллионов зеркал. Мария нагишом выходит из воды и счастливо бежит вдоль прибоя по упругому песку. Роман смотрит ей вслед, но что он думает об этом радостном беге?
- Ты только понюхай, как пахнет воздух! - она стыдливо кутается в махровую простыню,- вкусно как, морем пахнет, а еще цветами... массой цветов. А вода! Ром, я никогда не видела такой чистой воды. И рыбы меня не боятся, представляешь? Вон у того камня плавает большая рыбина. Полосатая, как тельняшка. Мне хочется остаться здесь навсегда! Чего ты молчишь? Глупо? Ну и пусть глупо. Вокруг никого на тысячи метров. 1519 год! До моего рождения почти пятьсот лет. Еще жив Сервантес. Зато Шекспир еще не родился. Башни Московского Кремля еще совсем новенькие. Жив Рафаэль. Голова кругом!
- А что, если это не Земля? - Батон, наконец, стягивает с себя защитную куртку.
- Земля! - восклицает Мария.- А там Америка! Там еще нет ни Мексики, ни Соединенных Штатов, ни Нью-Йорка, Нет ничего, только сельва да бесконечные прерии. Как странно! Все еще впереди: война за независимость, Вашингтон, Голливуд...
- И Гитлер еще впереди, и Хиросима,- мрачно вторит Батон,- и Великий Контакт...
- Роман, ты несносен! - И она награждает шлепком.
- Признаться, у меня в голове полная каша - если мы помешаем Кортесу победить ацтеков, то мир у нас изменится, так?.. Но он изменится в правильную сторону или нет? В школе я учил, что Кортес победил и что Орлеан - столица Франции... так какая история Земли настоящая? Там, где этот океан Колумбийский или Атлантический?
- Я не хочу больше об этом думать. Ром, давай переберемся сюда навсегда? А?! Перетащим по частям наш дом из Крыма. Поставим его вон там, под пальмами. Ты отрастишь бороду, я буду ходить нагишом, наши дети вырастут свободными.
- А где ты будешь слушать Вивальди? Здесь негде воткнуть электрическую вилку.
- Я не захочу его слушать.
- А душ ты захочешь принять? Смыть соль с кожи?
- Привыкну обходиться без него.
- Увы, Мария, мне нужен, пардон, унитаз.
- Ты просто невозможен! - вспыхнула женщина и вскочила с песчаного ложа.- Ой, что это?!
От самолета раздавались протяжные сигналы.
- Это бортовая связь.- Вскочил Батон и, подбежав к кабине, щелкнул тумблером.- Слушаю...
- С прибытием,- раздалось в тишине,- Как слышно?
Это был голос Умника.
- Ты?.. Как ты меня нашел?
- Очень просто, наши станции единственные на весь XVI век. В эфире ни одной радиопомехи... Ха-ха... А ты неплохо придумал с ночным налетом, Батон, и психологически рассчитал весьма точно, эти паршивцы порядком трухнули. Сам Кортес чуть не обмочился со страху. Поздравляю!
- Они повернули назад?
- Нет,- рассмеялся Умник,- тебя подвела форма самолета, он похож на крест. А крест - это ведь знак божий. Так я и объяснил.
- Слышал я твои заклинания. За святого отца себя выдаешь?
- Да. Это очень удобно во всех смыслах. Пока один - один, согласен?
- Я не на пинг-понг сюда забрался, Умник.
- Послушай, а почему стража сама не разделается со мной?
Батон замолчал.
- Почему они выбрали тебя? Ты не спросил?
- Проваливай, Умник, я собираюсь заняться любовью.
- Я знаю, что ты не один, знаю... я вообще знаю больше, чем ты подозреваешь... О, слышишь гул? Это гремят корабельные цепи - наша эскадра бросает якоря у полуострова Юкатан, милости прошу.
Голос пропал, но Роман долго еще не выключал бортовую радиосвязь, задумчиво покачиваясь на носках, в своей любимой позе размышлений... Он хотел мысленно оказаться сейчас там, где был его враг. Впрочем, того же самого хотел и Ульрих фон Арцт, задвинув складывающуюся антенну, он спрятал коробочку рации на груди, застегнул черную рясу и вышел из каюты на палубу. Он не заметил, что в зарешеченное оконце за ним наблюдают чьи-то выпученные глаза, глаза под густыми бровями, глаза на волосатом лице, где борода доходила почти до глазных мешков.
Здесь он был отец Гильермо.
Его оглушил шум океана, хлюпанье волн о борта корабля. Солнце поднималось к зениту. В полумиле от флагманского корабля <Сант-Яго> виделся незнакомый берег - густо-зеленая полоса джунглей, разорванная устьем широкой реки, втекающей в океан. На карте Умника она значилась под именем Табаско, но для эскадры это была неизвестная река, источник пресной воды, путь в глубь материка, тайна, засада, дорога к смерти... Борясь с течением Табаско, к берегу шла шлюпка, груженная пустыми бочонками для свежей воды. В шлюпке несколько матросов и один солдат-аркебузер в начищенных латах.
Все насторожены. Над палубой общее молчание.
Вот последние корабли эскадры заходят в бухту.
Гильермо подходит к свите главнокомандующего и в который раз цепко вглядывается в крепкую фигуру Кортеса. Ему повсюду мерещится стража вечности... Но стража ведет себя непонятным образом - она предоставила ему полную свободу действия, и сейчас он - патер Гильермо, он же Умник или Ульрих фон Арцт-негласно возглавляет поход конкистадоров, тот самый поход, который в настоящей истории закончился победой и гибелью цивилизации ацтеков. Посмотрим, чем закончится этот поход сейчас, когда он решил вступиться за ацтеков и подставить новую подножку истории...
Тут патер поймал на себе подозрительный взгляд капитана Алонсо Пуэртокарреро. Капитан пялил на него свои кровавые зенки и теребил лапой косматую бороду... Страж?!
- Если ты страж, то чего молчишь?! - издевательски сказал он капитану на английском.
Пуэртокарреро явно ничего не понял, а, прошептав какие-то неясные угрозы, отвернулся. Гильермо перекрестил его и подошел к Кортесу. Эрнан стоял над картой, положенной на спину слуги, золотые галуны на его камзоле пылали на солнце зелено-желтыми брызгами.
- Надо подняться вверх по этой реке в глубь земли и все хорошенько разведать,- говорил Кортес, тыча пальцем в примитивную карту, где была подробно обозначена только Эспаньола, а берег Новой Испании означала ничего не говорящая линия с устьями нескольких рек.
- Нет, Эрнан,- возразил решительным голосом Умник-Гильермо,- эта хитрая река уведет в сторону от цели, в глубь континента, в ядовитые джунгли, где живут змеи да обезьяны. Нам нужно подняться вдоль берега на север и высадиться вот здесь (его палец обозначил точку). Отсюда самый короткий путь до столицы ацтеков. Меньше месяца пешего перехода.
- Откуда тебе это известно, отец Гильермо? - хмуро спросил Кортес. Для него этот священник на Эспаньоле был всего лишь заурядным церковным служителем, однако в походе он вдруг разом переменился и словно стал другим человеком.
- От Бога! - ответил Гильермо, смело глядя Кортесу в глаза.
- А может, от дьявола? - воскликнул капитан Пуэртокарреро и потянулся к эфесу клинка.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если б не странные гортанные крики с берега.
Гул изумления пробежал над палубой.
Там, на берегу Новой Испании, внезапно из чащи леса вышел угрожающей шеренгой небольшой отряд индейцев. Это были воины - на груди красные узоры охры, на плечах силуэты священных птиц, знаки войны на лбу, головные ритуальные уборы из перьев. Они вышли из леса в тот самый миг, когда шлюпка причалила к песчаной полосе. Вышли с гортанными криками и бесстрастными лицами. В испанцев полетели стрелы. Индейцы были вооружены луками и стреляли с поразительной быстротой. Несколько испанцев было ранено, а один убит наповал. Среди криков и ругательств выделялся аркебузер, который, надвинув на лицо защитную пластину, спокойно установил на подставку свое оружие. Стрелы ничего не могли сделать с его стальными латами; прицелился и выстрелил.
Первый оружейный выстрел на Американском континенте!
Притом, что пуля сразила наповал одного из стрелков, выстрел, огонь из ствола, дым - все это произвело необычайно сильное впечатление на индейцев, некоторые из них попадали на колени, двое-трое метнулись в чащу.
Выстрелы из арбалетов продемонстрировали индейцам невиданную дальность полета и убийственную мощь стрел белого врага.
Все довершил оглушительный грохот бортовых пушек <Сант-Яго>. Восемь фальконетов выплюнули, в клубах порохового дыма, свинцовые ядра, которые, с воем пролетев над водой и береговой полосой, уже на излете, вонзились с хрустом в зеленую стену сельвы. Лес ответил испуганным шумом птиц, одно из ядер угодило в человеческую стену, пробив кровавую брешь в индейских рядах.
Оставив на песке умирающих и убитых, отряд отступил в страхе и беспорядке.
- Бойся гнева Господня, Алонсо,- с угрозой сказал священник бородатому капитану и показал в небо, где высоко-высоко был виден летящий крест,- видишь, он весь в крови.
При этом он снова упал на колени и затянул псалом.
- С нами святая сила,- со страхом восклицали матросы и солдаты, заметив в небе распятие. Только Кортес, отвернувшись от чуда, задумчиво поглядывал на молящегося святого отца - власть Гильермо бросала неожиданный вызов его собственному могуществу. И бородач Алонсо понял это по глазам главнокомандующего.
Он не стал опускаться на колени и смотреть в небо, где мелькал над побережьем алый спортивный самолет.
К вечеру - наперекор увещеваниям и угрозам священника - высадка части войск была закончена, ночью вдоль берега пылали сторожевые костры, утром к Кортесу притащили пойманного в сельве индейца, который после пытки сообщил, что на испанцев наступает армия численностью в 2500 человек. Пока все складывалось именно так, как и произошло в тот первый поход Кортеса, и Умник-Гильермо выходил из себя: главнокомандующий решил перехватить инициативу и в момент боя обойти индейцев с конным отрядом в шестнадцать всадников и напасть сзади.
Как только солнце взошло повыше, отряд двинулся в обход - третьим вслед за Кортесом и Пузртокарреро скакал Гильермо: отныне с него не спускали глаз. Хотя ничто не могло причинить ему вреда, Умник уже готов был издевательски взмыть в небо вместе с тремя незаметными слугами, в которых трудно было узнать его фиолетовую свиту с электронными мозгами. Умник уже обдумывал, как это сделать поэффектней, как наперерез белому коню Эрнандо Кортеса из чащи метнулся Батон и в упор выстрелил в грудь конкистадора.
Испуганный конь делает свечку.
Кортес катится из седла, висит несколько секунд на стременах, затем шлепается в грязь, уставившись в небо мертвыми глазами.
Конь под бородачом Алонсо делает отчаянный скачок в сторону, и все пространство затягивает ослепительная серебристая вспышка. И вновь время стекленеет на глазах, становится тягучим, как мед, и медленным, как черепаха. Несколько секунд фигуры, свет сквозь листву, кони, мириады листьев, экзотические птицы, облачка в вышине застывают на месте, а затем начинают пятиться вспять, выполнять при этом фантастические рывки, сдвиги, шажки, перетекания.
- Это запрещенный прием,- крикнул Умник, прыгая на землю с оцепеневшего полукаменного коня, на коже которого переливались черно-белые волны остановленного света. Солнце напоило мир стробоскопическими вспышками.
Конь, опускаясь на задние ноги, начинает делать скачок вспять. Белая лошадь Кортеса вновь вступила в собственный след. Рот Пуэртокарреро стал закрываться.
- Болван! - заорал Умник, увидев, что Батон спокойно целится в его сердце и давит на спусковой крючок пальцем.- Две машины нейтрализуют друг друга. И потом - мы заодно, Батон!
Но только ощутив вялое сопротивление курка и увидев, что пуля лезет из ствола револьвера со скоростью зубной пасты из тюбика, Роман понял, что Умник опять прав.
- Брось пушку, Батон,- сказал Умник, хватая его за руки.- Кортес будет жить. Глянь - он взлетает в седло спиной вперед. Ха! Он не умнее других, и дело не в нем. Испанцы уничтожат древний мир. Его ничто не спасет. Убей Кортеса, и любой заменит его, хотя бы вот этот наглец - Алонсо Пуэртокарреро! Дело в свинце и порохе! В лошадях, черт возьми!
- Заткнись, Умник, я понял, в чем дело... Это не развилка во времени. Развилка была там, прошлой ночью, когда шайка могла повернуть домой. А сегодня мир неуязвим.
- Ого, я вижу, ты вооружен до зубов!
Умник заметил, что цвет Машины времени на запястье соперника - цвет золота.
- А задушить тебя я смогу! - Батон попытался схватить Умника за горло, но тот отскочил с ловкостью обезьяны. Зато на сжатых пальцах Романа повисла сорванная с груди псевдосвященника портативная рация.
- Я не один, дурень!
Умник показывает на свою могучую свиту, которая спокойно движется сквозь бетон остановленных минут по поляне с короткокрылыми автоматами наперевес.
- Считай, что твоя первая попытка не удалась: ха!
Кортес, взлетев с земли, наконец опускается в седло и начинает открывать глаза, брошенные поводья втекают в его ладони, пуля выныривает из груди и начинает ползти улиткой вспять, к точке вылета. Кровавое пятно на камзоле съеживается до размеров монеты, а затем и вообще исчезает.
Переливы света превратили джунгли в магический театр.
Тела скачущих на месте лошадей - скульптуры вокруг мраморных фонтанов. Зеленая толща сельвы - бастионы из яшмы. Насекомые в тропическом воздухе - полированные блестки на муаровых лентах. Миг набрал полные легкие вечности и не может сделать привычный выдох.
- Почему ты такой добренький, гад? На, стреляй, на! - орет в исступлении Батон.
- Потому что я тоже не хочу быть пешкой! - кричит в ответ Умник.- Как я оказался вместе с вами тогда? Как? Молчишь... Сейчас я знаю, что это было подстроено!
Их лица залиты перекатом волн, вспышками незримого пламени.
- Мы оба пешки, пешки, Батон, неужто ты еще этого не понял!
- Так оставь в покое историю, Умник. Займемся друг другом. У индейцев должен быть шанс на победу.
- Оставь свой тон. Я делаю то, что хочу. А вы все просто шуты, шуты, которые веселят меня в минуту скуки.
- Подонок!
Пуля беззвучно входит в канал ствола.
Гаснет мерцающее пламя.
Батон вытер с лица пот. Мимо него пронеслись всадники - первым на белой лошади Кортес в шлеме и в камзоле с золотыми галунами, за ним Алонсо Пуэртокарреро, третьим скакал священник Гильермо. Он один насмешливо смотрел в чащу, туда, где скрывался соперник. Комья жирной земли хлестнули Романа в грудь.
Где-то совсем рядом уже отчетливо слышны звуки сражения при Табаско: редкие выстрелы малых фальконетов, пальба аркебуз, печальные крики индейцев и нечто объемное, свистяще-шелестящее, некое звуковое облако, застрявшее в лианах,- эхо от сотен летящих в цель стрел.
Придя в себя, Роман выдвигает из рации антенну; ясно, что она настроена на волну бортовой радиостанции.
- Мария, Мария, ты слышишь меня?
В этот момент сухая ветка зацепила сутану отца Гильермо и, распоров ее на две полоски, содрала одеяние, до пояса обнажив сверкающий металлопластиковый свитер. Такое впечатление, словно из кокона вылетела на свет бабочка в серебристых латах.
- Дьявол! Это сатана! - с ужасом и ненавистью заорал капитан Алонсо и первым нанес удар мечом по телу священника.
Но меч не оставил никаких следов, а тело бородача вдруг поразила электрическая сила. Вскрикнув, он выронил меч из рук. Всадники сбились в кучу. Только один Кортес сохранил хладнокровие.
- А ты попробуй еще раз, собака! - крикнул Умник капитану и, срывая остатки сутаны, швырнул ее под ноги коня.
- С нами мадонна!
К псевдо-Гильермо устремились новые мечи и кинжалы.
Тогда Ульрих фон Арцт отделился от седла и взлетел в воздух. С ликующим хохотом он прицелился в голову капитана из странной коробочки с еле заметным дулом и разрезал его пополам лазерным жалом. Распиленные латы с глухим звоном покатились по земле, а сам капитан Алонсо упал разом по обе стороны коня.
Леденящий ужас охватил отряд конкистадоров при виде князя тьмы.
- Сатана!- громко крикнул Кортес.- Возьми его душу, но дай мне победу!
- Договорились, Эрнан,- безразлично ответил дьявол и вспышкой адского пламени указал в сторону битвы.- Вперед, мерзавцы, вперед, вас ждет победа!
И он вознесся еще выше, причем из леса к нему устремились в небо еще три бестии.
- Габриэль, поймай лошадь этого нечестивца,- приказал Кортес.
Пламя, зажженное сатаной, лизнуло верхушки деревьев, но тут же погасло.
Глава четвертая
- ...А теперь,- сказал Батон после того, как Мария вышла из воды,- держи.
Он отстегнул золотой квадрат с руки и протянул жене.
- Что это значит? - Она смотрела на него со страхом и недоумением.
- Ты же у меня сильная?
- Но при чем здесь Машина?
- Кортес продвинулся вдоль побережья на север и расположился лагерем вот здесь.- Роман начертил ногой на песке линию полуострова Юкатан и обозначил пинком будущий городок Вера-Крус.- Я попытаюсь,- продолжил он,- угнать у них лошадей. Ацтеки должны знать, что это не дракон, а обычная скотина.
- И это надолго.- Она поняла, что решение окончательно.
- Несколько дней точно.
- А самолет?
- Лошадь в нем не перевезти, кроме того, мне нужно это сделать без лишнего шума.
Он решительно застегнул вокруг ее запястья золотой браслет. И вот что удивительно - он обтянул тонкую женскую руку так же плотно, как руку хозяина.
- Я настроил ее на точку входа. В случае малейшей опасности ты испаришься в XX век, прямо на наш аэродром в Крыму.
- Ты был прав, Роман, я мешаю. Ты проиграл Умнику только из-за меня... Прости.- Она поцеловала его в лоб.- Боже, почему это случилось именно с нами? Ну почему?
- Это и должно было случиться именно с нами. Это возмездие.
- Молчи. Молчи. Ничего не говори... Это неправда!
- Все будет хорошо. Я вооружен. Умник оставил Кортеса... А еще он подарил мне рацию. Может быть, действительно мы заодно?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг