- Друг! Но если так тяжело тебе в этом месте, почему не идешь ты в
другое?
- О Сократ! я удивляюсь тебе: как можешь ты идти в этом безрадостном
мраке? Я же... в глубокой тоске сижу здесь и оплакиваю радости слишком скоро
промелькнувшей жизни.
- Друг Елпидий, я, как и ты, очутился в этой тьме, когда в глазах моих
угас свет земной жизни. Но внутренний голос сказал мне: "Сократ, иди в новый
путь, не теряя времени",- и я пошел.
- Но куда же пошел ты, сын Софрониска? Здесь нет ни дороги, ни герма
{Прим. стр. 337}, ни колеи, ни даже луча света. Только хаос камней, мрака и
туманов.
- Это правда. Но, друг Елпидий, убедившись в этой печальной истине, не
спросишь ли ты себя: что наиболее угнетает твою душу?
- Без сомненья, эта ужасная тьма.
- Итак, надо искать света. Должно быть великий закон состоит в том,
чтобы смертные сами искали во мраке пути к источнику света. Не думаешь ли
ты, что это лучше, чем сидеть на месте? Я думаю именно так и потому иду.
Прощай!
- О нет, добрый Сократ, не покидай меня. Ты довольно твердо ступаешь по
этому адскому бездорожью. Дай мне полу твоего плаща...
- Если ты полагаешь, что и тебе это будет лучше, иди за мной, друг
Елпидий.
И две тени пошли дальше, а душа Ктезиппа, исторгнутая сном из тленной
оболочки, понеслась им вслед, жадно внимая звукам ясной Сократовой речи...
- Ты здесь, добрый Сократ,- послышался опять голос афинянина
Елпидия.-Что же ты смолк? Разговор сокращает путь, и, клянусь Гераклом,
никогда не случалось мне идти такою ужасною дорогой.
- Спрашивай, друг Елпидий. Вопрос любознательного человека вызывает
ответы и родит собеседование.
Елпидий помолчал и потом спросил, собравшись с мыслями:
- Вот что. Расскажи мне, мой бедный Сократ, хорошо ли по крайней мере
тебя похоронили?
- Признаюсь тебе, друг Елпидий, я не могу удовлетворить твое
любопытство.
- Понимаю тебя, бедный Сократ,- тебе нечем похвастать. Вот я - другое
дело! Ах, как меня хоронили, как превосходно хоронили меня, мой бедный
товарищ! Я и теперь с великим удовольствием вспоминаю об этих лучших
минутах... после моей смерти! Прежде всего меня обмыли и умаслили дорогими
благовониями. Потом верная моя Ларисса надела на меня лучшие ткани.
Искуснейшие плакальщицы в городе рвали на себе волосы, так как им обещали
очень хорошую плату. В семейную усыпальницу со мной поставили одну амфору,
одну кратеру с превосходно украшенными бронзовыми ручками, один фиал,
затем...
- Постой, друг Елпидий. Я уверен, что верная Ларисса разменяла свою
любовь на несколько мин...
Однако...
- Ровно десять мин и четыре драхмы, не считая напитков, которые выпиты
гостями. Редкий, я думаю, даже из богатейших кожевников может похвалиться
перед душами предков таким вниманием со стороны живущих.
- Друг Елпидий, не думаешь ли ты, что это золото принесло бы больше
пользы оставшимся в Афинах беднякам, чем тебе в настоящую минуту?
- Это ты говоришь, признайся, из зависти,- возразил Елпидий с
горечью.-Мне жаль тебя, несчастный Сократ, хотя, между нами сказать, ты
действительно заслужил свою участь... Не раз в кругу своей семьи я сам
говаривал, что давно бы пора прекратить рассеиваемое тобою нечестие, ибо...
- Постой, друг. Кажется, ты имел в виду какое-то заключение, и я боюсь,
что ты свернул с прямого пути. Скажи, добрый человек, куда клонится твоя
нетвердая мысль?
- Я хотел сказать, что, по своей доброте, я все-таки тебя жалею. Месяц
назад я и сам немало кричал в собрании, но поистине никто из нас, кричавших,
не желал для тебя такой крупной неприятности. Теперь тем более, поверь, мне
жаль тебя, несчастный философ!..
- Благодарю тебя. Однако, товарищ, скажи: в глазах твоих светло?
- О нет, передо мной такая тьма, что я спрашиваю себя: не это ли
туманные области Орка? {Прим. стр. 338}
- Значит, для тебя путь этот так же темен, как и для меня.
- Это верно.
- Если не ошибаюсь, ты даже держишься за полу моего плаща?
- И это правда.
- Но тогда мы оба в одинаковом положении... Ты видишь, предки не спешат
насладиться рассказом о твоем похоронном, торжестве, а боги, за которых ты
на меня так сердился, думают о тебе так же мало, как и обо мне. Где же
разница между нами, мой добрый товарищ?
- Но, Сократ, неужели боги помрачили твой рассудок настолько, что тебе
не ясна эта разница?
- Друг, если тебе твое положение яснее, тогда дай мне руку и веди меня,
ибо, клянусь собакой [Обычная клятва Сократа], ты предоставляешь именно мне
идти вперед в этой тьме...
- Оставь шутки, Сократ! Оставь твои шутки и не равняй себя (потому что
ведь ты безбожник) с человеком, умершим на своей собственной постели...
- А, кажется, я начинаю понимать тебя... Скажи мне, однако, Елпидий:
надеешься ли ты, что будешь пользоваться твоею постелью еще когда-либо?
- Увы! не думаю.
- И было такое время, когда ты не спал на ней?
- Было... до того самого дня, когда я купил ее у Агезилая за половинную
цену. Вот видишь ли... Этот Агезилай, хоть и порядочный мошенник...
- Оставим! Агезилая. Быть может, он торгует ее теперь у твоей вдовы за
четверть цены. Не прав ли я, однако, когда говорю, что эта постель
находилась лишь во временном твоем владении?
- Согласен.
- Но ведь и та постель, на которой я умер, тоже находилась в моем
временном владении. Ее дал мне на время добрый Протис, тюремный сторож.
- А! если б я знал, к чему ты склоняешь речь, я не стал бы отвечать на
твои коварные вопросы. Ну, слыхано ли, о Геракл, подобное нечестие: он
равняет себя со мною! Но ведь я мог бы уничтожить тебя, если на то пошло,
двумя словами...
- Произноси их, Елпидий, произноси без страха. Едва ли можно уничтожить
меня словами больше, чем это сделала цикута...
- Ну вот! Это-то я и хотел сказать. Несчастный, ты умер по приговору
суда, от цикуты!
- Друг! Я это знал с самого дня смерти и даже значительно ранее. А ты,
о счастливый Елпидий, скажи мне, отчего ты умер?
- О, я совсем другое дело! У меня, видишь ли, сделалась водянка в
животе. Был позван дорогой врач из Коринфа, который взялся вылечить меня за
две мины и половину получил в задаток... Боюсь, что, по неопытности в этих
делах, Ларисса, пожалуй, отдаст ему и другую половину...
- Судя по тому, что я вижу, врач из Коринфа не сдержал своего обещания?
- Это правда.
- И ты умер именно от водянки?
- Ах, Сократ, поверишь ли: она принималась душить меня три раза, пока
не залила, наконец, огонь моей жизни!..
- Скажи же мне: смерть от водянки доставила тебе большое наслаждение?
- О, злой Сократ, не смейся надо мной! Говорю же тебе: она принималась
душить меня три раза... Я кричал, как бык под ножом мясника, и молил Парку
{Прим. стр. 340} поскорее перерезать нить, связывающую меня с жизнью...
- Это меня не удивляет. Но тогда, добрый Елпидий, откуда ты заключаешь,
что водянка сделала свое дело лучше, чем цикута, которая покончила со мной в
один раз?
- Вижу, что опять попался в твою западню, лукавый нечестивец! Не стану
больше гневить богов, разговаривая с тобою, нарушителем священных обычаев.
И оба замолчали, и было тихо. Но, спустя немного, Елпидий заговорил
первый:
- Что же ты смолк, добрый Сократ?
- Друг, не ты ли сам настойчиво просил об этом?
- Я не горд и умею относиться снисходительно к людям хуже меня. Оставим
ссору!
- Я не ссорился с тобою, друг Елпидий, и, поверь, не хотел сказать тебе
ничего неприятного. Я привык только познавать вещи посредством сравнения.
Мне неясно мое положение. Свое ты считаешь лучшим, и я был бы рад узнать -
почему. В свою очередь и тебе, быть может, не лишне было бы узнать истину,
какова бы она ни была.
- Ну-ну, оставим это!.. Скажи, ты не боишься?
- Не думаю, чтобы чувство, которое я теперь испытываю, следовало
назвать страхом. - А я чувствую именно страх, хотя, сказать по правде, у
меня меньше поводов к ссоре с богами, чем у тебя. Не кажется ли тебе,
однако, что, оставляя нас здесь, на волю хаоса и собственных усилий, боги
обманули наши ожидания?
- Это зависит от того, каковы были ожидания... Чего же ты ждал от
богов, друг Елпидий?
- Чего ждал, чего ждал!.. Странные вопросы предлагаешь ты, Сократ!..
Если человек приносит в течение своей жизни жертвы, умирает в благочестии
своею смертию, если его хоронят со всеми обрядами, то можно бы, кажется,
послать кого-нибудь ему навстречу... Если уж Гермес занят чем-нибудь более
важным,- то хоть какого-нибудь из незначительных богов, для указания пути...
Правда, совесть указывает мне на одно обстоятельство... Видишь ли: много раз
обещал я Гермесу тельцов, прося удачи в торговле кожами, и...
- Удачи тебе не было?
- Удача была, добрый Сократ, но...
- Понимаю,- не оказалось теленка.
- Ах, Сократ, ну, могло ли не быть какого-нибудь теленка у богатого
кожевника?
- Теперь я понимаю: была и удача, и теленок, но ты оставлял их себе,
Герму же не досталось ничего.
- Ты умный человек, я это говорил много раз... Увы, свои обеты я
исполнял не более трех раз из десяти и с другими богами поступал не лучше,
чем с Гермесом. Если и с тобой, как я думаю, случалось что-либо подобное, то
не в этом ли причина, что мы теперь оставлены оба?.. Правда, я приказал
Лариссе принести после моей смерти целую гекатомбу... {Прим. стр. 341}
- Но ведь это уже Ларисса, друг Елпидий, а обещание дано тобою.
- Это правда, это правда... Ну, а ты, добрый Сократ? Неужели ты,
безбожник, поступал в отношении богов лучше меня, богобоязненного кожевника?
- Друг! не знаю, лучше ли я поступал или хуже. Прежде я приносил
жертвы, не давая обетов, а в последние годы я не давал ни тельцов, ни
обещаний...
- Как, несчастный, ни одного теленка?
- Да, друг, если бы Герму пришлось питаться одними моими приношениями,
боюсь, он бы сильно отощал...
- Понимаю! Ты не занимался торговлей скотом и приносил ему от предметов
другого промысла. Может быть, мину, другую из платы твоих учеников?
- Друг, ты знаешь, что я не брал платы с учеников, а промысла едва
хватало на собственное прокормление. Если бы боги рассчитывали на остатки от
моей суровой трапезы, они сильно обманулись бы в расчетах.
- О нечестивец! Перед тобой и я могу похвалиться святостью. Посмотрите,
боги, на этого человека! Правда, я иногда обманывал вас, но порой все-таки
делился с вами излишками удачной торговли. Дает много дающий что-нибудь в
сравнении с нечестивцем, который не дает ничего! Знаешь что: ступай себе
один. Боюсь, как бы общество подобного тебе безбожника не повредило мне во
мнении богов.
- Как хочешь, добрый Елпидий. Клянусь собакой, никто не должен насильно
навязывать свое общество другим. Отпусти полу моего плаща и прощай. Я пойду
один.
И Сократ пошел вперед, все так же твердо, хотя и исследуя на каждом
шагу почву. Но Елпидий тотчас же закричал ему вслед:
- Погоди, погоди, мой добрый согражданин, и не оставляй афинянина
одного в таком ужасном месте! Я только пошутил, прими мои слова в шутку и
перестань торопиться. Я удивляюсь, как можешь ты видеть что-нибудь в такой
кромешной тьме.
- Друг, я приучил свои глаза.
- Это хорошо. Однако я не могу похвалить тебя за то, что ты не приносил
жертвы богам. Нет, не могу, бедный Сократ, не могу! Наверное, почтенный
Софролиск не тому учил тебя смолоду, и ты сам, я видел это, прежде
участвовал в молениях.
- Да. Но я привык исследовать разные основания и принимать только те,
которые, после исследования, оказывались разумными... Итак, пришел день, в
который я сказал себе: Сократ, вот ты поклоняешься олимпийцам. За что же
именно ты им поклоняешься?
Елпидий засмеялся.
- Вот это так! Право, вы, философы, не находите порой ответов на самые
простые вопросы. А вот я, простой кожевник, никогда в жизни не занимавшийся
софистикой... и, однако, я знаю, почему следует почитать олимпийцев.
- Скажи же, друг, поскорее, пусть и я узнаю от тебя - почему?
- Почему? Ха-ха-ха! Но ведь это так просто, мудрый Сократ.
- Чем проще, тем лучше. Но только не скрывай от меня твоего знания.
Итак, почему следует чтить богов?
- Почему?.. Да ведь все делают это...
- Друг! ты знаешь хорошо, что не все. Не вернее ли сказать: многие?
- Ну, пусть многие...
- Но скажи мне, не большее ли количество людей делают зло, чем добро?
- Думаю, что это правда: зло встречается чаще.
- Итак, надлежит делать зло, а не добро, следуя за большинством?
- Что ты говоришь?
- Не я, ты сам говоришь это, я же думаю, что множество преклоняющихся
перед олимпийцами не есть еще основание, и нам нужно поискать другого, более
разумного. Быть может, ты находишь их заслуживающими уважения?
- Это вот верно.
- Хорошо. Но тогда новый вопрос: за что же именно ты уважаешь их?
- За их величие, это ясно.
- Пожалуй... И я, может быть, скоро соглашусь с тобой. Мне остается
только узнать от тебя, в чем состоит величие... Ты затрудняешься? Поищем же
ответа вместе. Гомер говорит, что буйный Арей, ниспровергнутый камнем
Паллады-Афины, покрыл своим телом семь десятин.
- Вот видишь, какое огромное пространство!
- Итак, в этом величие?.. Но, друг, вот опять недоумение. Не помнишь ли
атлета Диофанта? Он выделялся целою головой из толпы, а Перикл был не выше
тебя. Кого, однако, мы называем великим, Перикла или Диофанта?
- Я вижу, что величие действительно не в громадности.
- Да, величие-не громадность, это правда. Я рад, что мы кое в чем уже с
тобой согласились. Быть может, оно в добродетели?
- Конечно!
- Я опять думаю то же. Теперь скажи, кто же перед кем должен
преклониться: меньший ли перед большим или, наоборот, более великий в
добродетели должен преклониться перед порочным?
- Ответ ясен.
- Думаю. Теперь пойдем дальше: скажи мне по совести, убивал ли ты
стрелами чужих детей?
- Конечно, никогда! Неужели ты думаешь обо мне так дурно? Я не
разбойник.
- И не соблазнял, надеюсь, чужих жен?
- Я был честный кожевник и хороший семьянин!.. Не забывай этого,
Сократ, прошу тебя!
- Значит, ты не обращался в скота и своею похотливостью не давал верной
Лариссе поводов мстить соблазненным тобою женщинам и ни в чем не повинным
детям?
- Право, ты меня сердишь, Сократ.
- Но, быть может, ты отнял наследство у родного отца и заключил его в
темницу?
- Никогда!.. Но к чему эти обидные вопросы?
- Погоди, друг. Может быть, мы как-нибудь и придем вместе к какому-либо
заключению... Скажи, считал ли бы ты великим человека, который сделал все,
что я сейчас перечислил?
- Ну, нет, нет! Я назвал бы такого человек негодяем и обвинил бы его
публично перед судьями на площади.
- Ну, Елпидий, почему же ты не обвинял на площади Зевса и олимпийцев?
Кронид воевал с родным отцом и распалялся скотскою похотью к смертным, а
Гера мстила невинным девам, потерпевшим насилие от ее супруга... Не они ли
вдвоем обратили несчастную дочь Инаха в жалкую корову? Не Аполлон ли убил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг