Около телефона начали собираться все члены комиссии. Подошел и
председатель, спросил, в чем дело, потом сказал:
- Ну что ж, может, сначала посмотрим, на что способна машина? А на
досуге займемся и телефоном?
- Ничего, ничего, Анатолий Юльевич, - сказал Бакланский.- Пусть
товарищи поговорят. Нам ведь не к спеху.
- Нет, нет. Вы, конечно, джентльмен, Виктор Иванович, но работа есть
работа.
Ростовцев недовольно спросил у Карина:
- И эту бандуру мы должны дорабатывать? На железнодорожной платформе
ее, что ли, перевозить?
- Тише, товарищи - попросил председатель.- Давайте, Виктор Иванович,
демонстрируйте возможности машины.
- С возможностями нашей системы вы, конечно, уже познакомились из
протоколов отчета. Сейчас будет, так сказать, наглядная демонстрация. Вот
микрофон, в который произносится текст. На выход системы подключена
электрическая печатающая машинка. Наш старший инженер Данилов будет
говорить. Текст для контроля отпечатан на бумаге. А потом мы посмотрим, что
выдаст нам система, и сравним.
- Можно ведь и сразу смотреть? - спросил кто-то.
- Пожалуйста, пожалуйста.
- А она что, и знаки препинания сама расставляет? - спросил
председатель комиссии. - Занятно.
Сколько полезного узнает иногда председатель на защите!
Данилов взял лист бумаги с отпечатанным на нем текстом и начал читать
медленно, делая правильные ударения и соблюдая интервалы, соответствующие
запятым и точкам.
- Речь состоит из слогов, слов и фонем. Наименьшим элементом речи
является звук-фонема. С физической точки зрения звуки речи различаются и
частотным составом, и интенсивностью, и продолжительностью. В речи нет
четких границ между звуками. Так же как рукописные буквы соединяются друг с
другом промежуточными элементами, звуки речи в словах стыкуются с помощью
переходов-звуков, которые возникают при перестройке нашего голосового
аппарата для произнесения очередного звука. У разных людей форманты даже
одних и тех же гласных звуков несколько разнятся по частоте и интенсивности.
Кроме того, даже у одного и того же человека форманты одного и того же звука
заметно отличаются в зависимости от того, в каком слове произносится звук,
ударный он или безударный, высок он или низок. Важной характеристикой звуков
является также число и частота обертонов. Индивидуальные особенности
характеристик формант, а также присутствие в голосе еще и других
специфических для каждого человека обертонов, придают голосу человека
неповторимый, присущий только ему одному тембр. Все это многообразие
особенностей речевого сигнала заставляет ученых идти разными путями в
поисках оптимального решения задачи распознавания речи.
Данилов выключил микрофон и сказал: "Все".
- Товарищи!- позвал всех председатель комиссии. - А отпечатано почти
без ошибок. Даже не верится.
- Как! - воскликнул Бакланский. -Есть ошибки?
- Да вот здесь. Видите: "печевого сигнала". А надо: "речевого".
- Этого не может быть! Слова "печевого" нет в программе. Тут
просто-напросто барахлит сама машинка.
- Это не страшно, - сказал Карин. - Один сбой на столько слов.
Надежность довольно большая.
- Да, надежность у нее очень большая, - сказал Бакланский. - Во всяком
случае, в этом тексте опечаток раньше не было. Можно проверить по протоколам
испытаний.
- А можно мне несколько слов прочитать? - спросил Анатолий Юльевич.
- Можно, - нехотя согласился Бакланский. - Хотя сбоев будет очень
много.
Председатель комиссии прочел несколько строк текста, тщательно
выговаривая слова. Машинка наделала много ошибок и просто пропусков.
- Жаль, - сказал Анатолий Юльевич- Не понимает меня машина.
- Это порок всех машин, обученных распознавать целые слова, - сказал
Громов.- Каждый человек, говорящий по-русски, использует для передачи
сообщений около сорока основных звуков-фонем и примерно десять тысяч слов.
Так что же легче - научить машину различать сорок фонем или десять тысяч
слов?
- Все это было бы верно, - возразил Бакланский,- но при произнесении
одного звука "ай" сто раз одним и тем же человеком получается около тридцати
различных картин. Фонемы одного и того же слова не похожи друг на друга. А
что будет, если начнут говорить разные люди?
- От разных людей не работает и ваша машина. Идентифицировать фонемы
трудно, но все же это единственно разумное решение.
- Оптимального метода распознавания речи не существует. Каждый идет
своим путем.
- Но некоторые из них, например ваш, обречены на неудачу. Для решения
проблемы вам не хватит всех транзисторов, которые выпускает наша
промышленность.
- Мы делаем на интегральных схемах.
- Позвольте, товарищи, - вмешался Анатолий Юльевич.- Нельзя ли
прочитать машине еще какой-нибудь текст?
- Отчего же? Можно. Из освоенных нами семисот слов можно составить
множество текстов. Даже литературные. Шекспира, разумеется, не потянем, а
некоторых авторов, - пожалуйста. Анатолий, прочти еще что-нибудь.
У Анатолия в запасе было около десятка текстов, значительно
различающихся по смыслу. Минут двадцать диктовал он их, а комиссия смотрела
на лист, выползающий из электрической машинки. Анатолий Юльевич и Старков
представитель АТС - удивленно качали головами. Громов с Ростовцевым всем
своим видом показывали, что это обычная халтура. Карин и некоторые другие
относились к эксперименту спокойно, как к чему-то давно знакомому. Да так
оно и было на самом деле.
После того, как чтение текстов решили прекратить, Бакланский предложил
продемонстрировать действие автомата, управляемого голосом человека. Из
специальной ниши машины выползла черепашка. Она реагировала на десять
команд. И поскольку команды были несложными, она практически слушалась
любого человека. Черепашка подползала на голос зовущего, разворачивалась
вправо, влево, останавливалась на месте, подходила к специально
установленной на полу доске, откидывала панцирь, выдвигала из себя
электродрель и сверлила доску на заранее заданную глубину.
Черепашка произвела на некоторых членов комиссии неотразимое
впечатление.
После этого Данилов устно составлял программы для вычислительных машин.
Программы заранее отрепетированные и проверенные. Почти все получалось, как
и было отмечено в протоколах испытаний. Нет, Бакланский не врал, никого не
обманывал. Все, что он сделал, было выполнено на хорошем техническом уровне.
Заметно повеселел Бакланский. Председатель комиссии был явно очарован
экспериментами, особенно черепашкой. Карин не высказался ни за, ни против.
Ростовцев как-то сник. Да и остальные члены комиссии были настроены
миролюбиво. Эксперимент был делом более веселым и интересным, чем сухие
доклады. И только Громов, по-прежнему, оставался недоброжелателен. И не
эмоции руководили им, а знания и опыт. Бакланский понимал и боялся именно
этого. Свернуть Громова с линии, которой он следовал, было невозможно.
Однако один противник в комиссии это еще не противник. Ну, запишет он в акте
свое особое мнение... Так ведь к нему могут прислушаться, а могут и нет. Тем
более что акт будет утверждаться в двух министерствах - заказчика и
исполнителя. А уж на свое министерство можно будет натравить начальника СКБ.
Его в главке хорошо знают, его послушают.
Остался еще один вид испытаний: улучшение разборчивости речи на
междугородных магистральных линиях связи. Здесь, собственно, свое слово
должны были сказать телефонисты. Третий день система работала, включенная в
линию Иркутск - Усть-Манск - Марград - Москва. Бакланский еще не видел
заключения, но не сомневался в положительном отзыве. И когда отзыв огласили,
и он все-таки оказался отрицательным, Бакланский растерялся. Нет. Не может
этого быть. Тут какая-то ошибка. Он так и сказал:
- Товарищи, тут какая-то ошибка. Сейчас разберемся. Надеюсь, все
понимают, что теоретически у нас все сделано правильно.
Комиссия, воспользовавшись перерывом, пошла в коридор курить.
Бакланский и слегка трухнувший Данилов начали разбираться в схеме
подключения машины к магистральной линии. Схема была сложная и запутанная.
Бакланский работал четко. Ошибка, а это несомненно была ошибка, должна быть
найдена. Полчаса он не думал ни о чем другом. И он нашел ее. Ошибка была
глупая, такая и в голову прийти не может. Машина была включена в городскую
сеть.
- Ну, Данилов, - сдерживая ярость, сказал Бакланский. - Это работа твоя
и Григорьева.
17
Возле сверкающего на солнце корпуса было многолюдно. Здесь,
по-видимому, находились не одни курсы. Александр увидел ее еще издали. Она
шла с двумя женщинами. Они спокойно разговаривали между собой, не спешили,
радовались неожиданному солнцу. Она взглянула в его сторону, узнала,
дотронулась до локтя подруги, что-то сказала ей и пошла к Григорьеву.
Она шла, а он думал, что, если бы эти двадцать метров оказались
бесконечными, он бы бесконечно ждал ее, все-таки приближающуюся... Он
поздоровался, а она в ответ сказала:
- Значит, желание было так велико...
- Да. Я сказал, что приеду, и приехал.
- Желание было велико... - задумчиво повторила она, словно самой себе.
Он видел ее спокойствие, и это многое сказало ему. Александру не на что
было рассчитывать. Но как она сейчас была прекрасна! Как все шло к ней? И ее
спокойная улыбка, и волосы, чуть рассыпавшиеся по плечам, и плащ, и сумочка
в руке.
- Как вы меня нашли? - спросила она.
- Я бы нашел сразу, - ответил он,- но я все ждал, что получу от вас
письмо. И понял, что письма не будет. Я столько хотел сказать вам...
- Не надо, - слабо попросила она.
- Хорошо. Не буду. Но почему вы не ответили? Нет или да. Все равно. Вы
получили письмо?
- Получила. И хотела ответить... Я ответила, только не отправила.
- Почему?
- Не знаю... Так...
- Чего-то боялись?
- Боялась? Нет. Я теперь ничего не боюсь.
- Тогда почему?
- Не знаю.
- Покажите ответ.
- Зачем? Вы ведь и так нашли меня,
- Извините, - сказал он. Они оба молчали, разглядывая носки своих
туфель.
- Покажите, пожалуйста, это письмо.
- О, господи, ну зачем вам оно? - тихо сказала она, но все же раскрыла
сумочку и вынула оттуда конверт. Он был надписан и заклеен.
- Можно мне распечатать? - спросил Григорьев.
- Да.
Он разорвал конверт. Вынул сложенную вдвое половинку листа из
ученической тетради, на которой было написано: "Меня можно встретить..." и
дальше перечислялись: гостиница, корпус института, где проходили курсы,
кинотеатр... и время... Много, много цифр. Она писала, что он может
встретить ее и утром, и вечером, и днем. И места встреч, и время, все было
тщательно перечислено. Внизу стояла дата. Она написала ответ еще семь дней
назад, как только, наверное, получила его отчаянное письмо.
- Подарите мне это, - попросил он.
- Нет, - сказал она и взяла из его рук листок.- Вы прочли. Теперь оно
не нужно.
- Я хотел бы что-нибудь сохранить на память.
Она только покачала головой, мелко-мелко разорвала лист и выбросила
клочки в урну.
- Мне надо идти, - сказала она.
- Да, да. Конечно. Но... но я еще увижу вас?
Она пожала плечами:
- Ну зачем? Зачем?
- Не знаю.
"Ну скажи же, - молил он, - чтобы я пришел вечером! Будем бродить по
вечернему Марграду. Зайдем в какое-нибудь кафе. Будем сидеть и рассказывать
друг другу сказки. Мне и нужно-то всего - видеть тебя. А зачем мне это
нужно, я не знаю. Может, тебе захочется узнать, как там, у нас, в
Усть-Манске, спросить про свою дочь. Я ведь видел ее. Только я к ней не
подходил, потому что она была с бабушкой, а бабушка не должна знать меня.
Никто ведь не знает, что мы чуть-чуть знакомы с тобой..."
Она странно на него посмотрела. А он ничего не понял в ее взгляде. Они
молчали. Нужно было разойтись или что-то сказать. Лучше разойтись. Она
сказала:
- У нас с гостиницей ерунда получается. Сегодня придется что-то делать,
просить, чтобы оставили еще на несколько дней, или искать новую.
- Я помогу вам.
- Нет-нет. Нас ведь трое. Что-нибудь придумаем.
- Значит, я вас больше не увижу?
- Не знаю. Наверное,- произнесла она тихо, глядя в сторону, потом резко
вскинула на него взгляд своих больших глаз: - Ах, вся эта история не стоит
выеденного яйца.
Она все смотрела на него, отталкивая и притягивая одновременно.
- Да,- сказал он.- Для вас это все, наверное, действительно не имеет
значения.
- Я устала,- сказала она.- Я пойду. Я уже и так опоздала.
- Идите,-кивнул он.
Она пошла не оглядываясь.
- Катя! Я видел перед отъездом вашу дочь. Она здорова. У нее все
хорошо..
Она остановилась, обернулась.
- Правда?! Это правда? А мне снилось, что она заболела. Я хотела
уехать...
- Она здорова.
- Спасибо, Санчо.
Она снова совладала с собой, пошла и оглянулась уже на ступенях.
Наверное, в это мгновение ему нужно было подбежать, и все было бы хорошо...
18
Бакланский на всякий случай составил схему нелепостей, которые
нагородили Григорьев и Данилов. Он еще припомнит им путаницу с подключением,
сунет в нос им эту бумажку! Своим работникам таких вещей прощать нельзя.
Наступило время обеда, и вся комиссия отправилась в соседнее кафе.
Бакланский отправил и Данилова, но сам остался. И пока они обедали, он еще
раз облазил машину и все проверил, прокрутил, пока не успокоился. Нет,
товарищи члены комиссии, здесь комар носа не подточит! Придется все-таки вам
подписать акт!
Через час члены комиссии начали собираться.
- А погода-то разгулялась, - сказал Данилов.
- Что? Погода?- переспросил Бакланский. - Я вам с Григорьевым покажу
погоду! Своих забудете!
- Да я так,- сконфузился Данилов.
- Нет, погода, что ни говорите, сегодня прекрасная,- сказал
Карин.Солнце, и не очень жарко. Самая хорошая для работы.
- Ну что ж, я рад, - сказал Бакланский.
- Что-нибудь еще нашли? - поинтересовался председатель комиссии. -Жаль,
что заминка произошла.
- Очень жаль, - согласился Бакланскйй. - Тут, Анатолий Юльевич,
элементарная ошибка получилась. Не спали наши товарищи две ночи, вот н
напутали немного. Я уже все сделал как требуется.
В помещение вошел Григорьев. Он негромно поздоровался со всеми.
Бакланский косо взглянул на него и отметил, что тот сегодня какой-то легкий,
пустой, что ли, выжатый. "А был весел,- подумал он, вспомнив телефонный
разговор.- Впрочем, я тогда тоже был весел..."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг