- А почему у тебя возник такой вопрос? - спросил Бакланский.
Все уже рассаживались за огромный стол.
- Звонил мне... спрашивал, почему я здесь оказался...
- Кто звонил? - теперь Бакланский был по-настоящему заинтригован. Когда
звонил?
- Да так... ерунда какая-то.
- Когда звонил?
- Вчера. В гостиницу.
- Ты говорил кому-нибудь, в каком номере гостиницы остановился?
- Нет, конечно. У меня и знакомых-то здесь нет...
- А голос? Голос хоть немного знакомый?
- Голос очень знакомый. Я пытался вспомнить, ничего не получается.
Мистика какая-то.
- Он назвал себя?
- Да, сегодня утром.
- Так он и сегодня звонил тебе. Кто же он?
- Назвался Александром Григорьевым.
- Однофамилец? Странно, странно. Может, родственник? Хотя все равно это
ничего не объясняет.
- Таких родственников у меня нет... Собственно, звонил не он, а я сам.
- Час от часу не легче. Кому и зачем ты звонил? Накануне зашиты!
- Я звонил по собственному номеру.
Бакланский сразу обиделся:
- И у тебя шуточки в стиле Соснихина. Помощнички!
Соснихина он терпеть не мог за его неиссякаемый юмор.
- Я на самом деле звонил по собственному номеру Не верите? Приезжайте
ко мне в гостиницу!
- Глупости, ерунда. Собственный номер всегда занят. Когда ты поднимаешь
трубку, номер уже занят Господи, ну что за глупости приходят людям в голову!
Тут о другом должна голова болеть. Тема, наше СКБ, люди...
- Вот она у меня и начала болеть. Причем не здесь, а еще в Усть-Манске.
- Смотри, Григорьев. Всякие выходки здесь неуместны.
Настроение Виктора Ивановича мгновенно стало тоскливым-тоскливым. Но он
взял себя в руки. Он умел это делать.
5
- Итак, товарищи, - сказал Анатолий Юльевич Согбенный, председатель
комиссии, - позвольте, я зачту вам приказ министерства от девятнадцатого
сентября. - Он назвал номер приказа, наименование темы, фамилии членов
комиссии и фамилии людей, которым было разрешено присутствовать на защите.
Это была обычная формальная процедура перед началом защиты.
Несколько экземпляров отчета лежало на столе. Члены комиссии должны
были ознакомиться с ними. Хотя, как Григорьев знал, читали в основном
техническое задание, выводы и рекомендации. И только кто-нибудь, обычно
самый молодой из членов комиссии, который присутствовал на подобной защите
впервые, удосуживался прочесть весь отчет. Но это, однако, не говорило о
том, что комиссию можно обвести вокруг пальца. Это были опытные люди. Они
обычно на лету схватывали основное и очень тонко чувствовали всякие подвохи
и слабо проработанные места.
Одним словом, если Бакланский и не подавал виду, что волнуется, то это
делало ему честь. Вернее, честь его выдержке. Тема, которую приехала
защищать группа Бакланского, была, конечно, не совсем доработана. Это
чувствовали все исполнители. Но им приходилось защищать и не такие темы. И
они всегда выкручивались.
Первое слово было предоставлено Бакинскому. Демонстрационные плакаты и
графики были уже развешаны на одной из стен кабинета. Они были выполнены в
цвете, с большим изяществом и вкусом.
Виктор Иванович заговорил хорошо поставленным голосом. У него был
прирожденный дар оратора. Своим голосом он мог заворожить любую аудиторию.
Неслышными шагами передвигался от вдоль стены, водил по цветным диаграммам
указкой и говорил.
Его группа работала над созданием устройства по автоматическому
распознаванию речи. Для проверки принципа автоматического распознавателя был
создан фонетограф. Это огромное устройство состояло из микрофона, усилителя,
распознающего устройства, и электрической пишущей машинки. Для них это
устройство служило просто инструментом проверки правильности гипотезы. Но в
принципе его можно было использовать как самостоятельный аппарат. Например,
для диктовки в микрофон текста доклада или научной статьи, чтобы получить на
выходе устройства тот же текст уже отпечатанным. Другими словами, это
устройство могло решить проблему автоматизации труда машинисток и
стенографисток. А сотрудники вычислительных центров смогли бы вводить данные
в математические машины, просто диктуя их в микрофон.
Решение проблемы, которая стояла перед ними, нельзя было переоценить. В
системе "человек-машина" больше не было промежуточных звеньев и составление
программ значительно упрощалось.
И еще одну проблему могла решать их система, Проблему передачи
информации на большие расстояния при уровне сигналов соизмеримых или даже
меньших, чем уровень помех. Для демонстрации этой возможности Бакланский,
Григорьев и Данилов почти двое суток устанавливали свою машину на телефонной
станции.
Результаты работы были пока скромными. Машина могла распознавать всего
лишь семьсот слов. Но, как говорят, лиха беда начало. В принципе, более
мощную машину можно было создать уже сейчас. Вот только какие бы у нее
получились габариты и вес? Об этом в отчете не говорилось ничего.
Некоторые исполнители давно чувствовали, что избрали не совсем
правильный путь. Но Бакланский умел убеждать и доказывать. Кроме того, он
работал над докторской диссертацией. На теме, собственно, и основывалась его
диссертация. Работать он мог почти без всяких передышек, заражая всю
лабораторию верой в успех и неистощимой энергией. Когда же сотрудники
лаборатории скисали, он просто давил на них своим авторитетом, своей
эрудицией, рассуждениями о государственной необходимости их работы...
Виктор Иванович кончил говорить, уложившись в точно отведенное ему
время. Это свойство обычно очень ценится комиссиями. Следующим по распорядку
дня должен был выступать Григорьев. Пока снимали графики и развешивали схемы
и чертежи, нетерпеливые члены комиссии успели задать Бакланскому несколько
вопросов. Но Виктора Ивановича нельзя было так просто застать врасплох. Он
пообещал ответить, но сделал это так громко и в такую подходящую среди шума
паузу, что председательствующий вынужден был напомнить, что вопросы должны
задаваться позже. Все согласно закивали и успокоились.
Григорьев начал рассказывать о принципиальное схеме своей аппаратуры.
Причем, как было условленно у него с Бакланским, особое внимание уделял
примененикю в ней микромодулей, прочих микродеталей и интегральных схем. Сам
он, честно говоря, не видел в их применении особого достоинства, особой
заслуги своей группы, но в техническом задании имелся пункт об интегральных
схемах, и Бакланский строго-настрого приказал ему остановиться на этом
особо. Вот он и шпарил терминами из полупроводниковой техники.
Григорьев не успел уложиться в отведенное ему для доклада время, но
когда сел на свое место, Бакланский шепнул, что это даже хорошо. Комиссия
очень дорожит временем и теперь вынуждена будет ограничиться вопросами,
ответы на которые содержались в его, Бакланского, докладе, но были им
пропущены. Они всегда старались делать так, специально упуская в докладах
некоторые важные моменты, чтобы члены комиссии вынуждены были задавать
вопросы. В этом усматривалось два плюса. Во-первых, ответы на предполагаемые
вопросы были уже готовы, во-вторых, некоторые члены комиссии считали, что
они сами додумались до каверзных вопросов, и были весьма довольны собой и
даже проникались к защищающимся уважением и доверием. На самом же деле
доклад строился так, что эти вопросы, не страшные для исполнителей,
просто-напросто логически вытекали из него.
Выступления Бакланского и Григорьева заняли часа полтора, и поэтому
председательствующий Анатолий Юльевич Согбенный объявил перерыв, которого
любители покурить ждали со все возрастающим нетерпением.
6
Не успел Григорьев выйти в коридор, как к нему подошел начальник
лаборатории Владимир Зосимович Карин. Голова у него была совершенно седая. А
улыбался он так добродушно и понимающе, что невольно вызывал у собеседника
ответную улыбку. Он подошел к Григорьеву, трудно переставляя ноги, и сказал:
- А вы, мальчики, кота в мешке привезли. - Карин не осуждал, просто
констатировал факт. И не успел Григорьев возразить, как он продолжил: - Но
это ничего. Защититесь. Проблемка-то модная, да и сложная. С ходу не взять.
- Должны защититься, - согласился Григорьев.
- А почему вы пошли по этому пути? Ведь метод простого увеличения
параллельных блоков приведет вас к тому, что ваша аппаратура станет высотой
с Монблан. И все равно с вершины этой горы решения проблемы не увидишь.
- Вообще-то мы пытались ухватить проблему с разных сторон. Для частных
решений наш метод, наверное, наиболее совершенен.
- Но ведь не устройство же для программного управления станками вам
нужно сделать? Для этого, конечно, хватило бы и ста слов. А так вы рискуете
зайти в тупик.
К ним подошел Бакланский.
- Ну что, Владимир Зосимович? Как тут поживает Марград? Жары-то как не
бывало. В такой прохладный вечер и рюмочку пропустить не худо!
- Было бы, время,- усмехнулся Карин.
- А что? Сегодня вечер занят?
- Вечером нужно успеть еще в одну комиссию.
- На износ работаете, Владимир Зосимович. А то бы поговорили, продолжал
Бакланский. - Александр вот у меня еще не был.
- Спасибо, Виктор Иванович. Но мне сегодня нужно в семь обязательно
быть в гостинице, - сказал Григорьев.
- Ну ладно, заняты, так заняты. Коньяк, он не испортится. А как,
Владимир Зосимович, настроение у комиссии?
- Обычное. Одним поскорее смотаться надо, а другим все равно, где
сидеть.
- Ну-ну,- потер руки Бакланский.
- Тут вот только представитель какого-то института на вас зуб точит.
- Какого института? - мгновенно преобразился Бакланский.
- А тот товарищ, что сидит рядом с вами. Высокий такой.
- Ростовцев? Так это же представитель института, который будет
продолжать нашу работу. Они же второй этап делать будут!
- Да?.. Там хитроватые мужички сидят, - сказал Карин.
- Им бы только отбояриться от данной темы. Тема хлопотная, а денег не
так уж и много.
- Было бы, с чего начинать. Может, поэтому? - спросил Карин.
- Начинать есть с чего, - твердо ответил Бакланский и добавил:
Извините, Владимир Зосимович.
Он отвел Григорьева в сторону и спросил:
- Послушай, Александр. Так кто же тебе все-таки звонил?
- Не знаю, Виктор Иванович. Давайте попробуем позвонить вместе.
- Да куда звонить-то?
- По собственному номеру телефона. Может, это не только в гостинице.
- Ничего не понимаю. Толком можешь объяснить?
- Не могу. Тут надо самому испытать.
- Это в твоей гостинице, в твоем номере чудеса происходят. А весь
остальной мир нормален и занимается полезными делами.
- Вы правы. Но проверить не долго.
- Сейчас не могу, да и не верю.
- Не хотите, я один схожу.
Кто-то взял Бакланского под руку, а Григорьев пошел искать телефон.
В гостинице он звонил по собственному номеру. Может, с другими
телефонами ничего не получится? Да и не должно получиться.
В лаборатории он заглядывать постеснялся и поэтому дошел до приемной.
Там он попросил у секретаря разрешения и набрал на диске номер, написанный
на самом телефоне. Это был идиотский эксперимент. Григорьев понимал не хуже
Бакланского, что ему должны, как обычно, ответить частые гудки. Но в трубке
что-то щелкнуло и затем раздалось:
- Слушаю, Сашка.
- Так, значит, с любого телефона к тебе можно звонить?
- Наверное, не знаю... Как у тебя настроение? Защищаетесь?
У Александра вдруг пропало всякое удивление, и он спокойно, как при
обыкновением телефонном разговоре с хорошо знакомым человеком, сказал:
- Начали потихоньку...
- Мы тоже начали. И в голове сейчас всякие бунтарские мысли бродят.
Бакланский узнает - с ума от злости сойдет.
- У меня тоже всякие дикие мысли в голове... Постой, так значиот, и у
вас есть Бакланский? - спрос Григорьев.
- Есть.
- А откуда ты говоришь? И нельзя ли нам встретиться? Интересно,
все-таки. Такое странное совпадение.
Я говорю из приемной института. - И он назвал институт.
- В Марграде?
- Конечно, в Марграде.
Вот так. Он звонил из Марграда, из того же института, что и Григорьев,
из той же приемной, по тому же самому телефону. В таком случае Григорьев мог
разговаривать только сам с собой.
- Ну и что ты намерен делать? - спросил тот Григорьев.
Александр промолчал.
- Все ждешь письма?
- Жду, жду! - выкрикнул Александр и бросил трубку на рычаг.
Ему было плохо, ему нужно было письмо. Оно должно прийти на почтамт.
Пусть на листке будет хоть одно слово "Нет!", но ответ должен быть. И как
это ни нелепо было, он вдруг понял, что в командировку поехал только из-за
нее...
В коридоре, когда он вышел из приемной, все еще разгуливала комиссия.
Да и сотрудники лабораторий тут же курили. Словом, было оживленно, как на
Главном проспекте. Навстречу попался Бакланский, уже о чем-то
разговаривающий с председателем комиссии.
- Ну что ж, пора заканчивать перекур, - сказал Анатолий
Юльевич.Давайте, товарищи, продолжим работу.
Бакланский задержался и сказал:
- Александр, ты выбрось всякую ерунду из головы. Сейчас начнется самое
главное.
- Я снова с ним разговаривал, - сказал Александр.- Можно с любого
телефона. Попробуйте, интересно ведь.
- Черт бы вас набрал! - вдруг озлился Бакланский. - У одного блажь в
голове, другой из буфета не может вылезти.
Тут и у Григорьева в душе что-то взорвалось:
- Тогда зачем вы меня с собой взяли? Чтобы я как попугай повторял все,
что скажете вы?
- Успокойся, Александр. Люди же смотрят.
- Постараюсь, - буркнул тот.
Он отстал от шефа и задержался возле стенда, на котором висела
фотография хорошенькой девочки - Гали Никоновой. Нет, она определенно
действовала на Александра положительно - успокаивала, ободряла. Настроение у
него сразу улучшилось, и он спокойно вошел в кабинет, где уже рассаживалась
комиссия.
Бакланский сидел возле телефона, и вид, надо честно признать, был у
него жалкий и растерянный. Он положил трубку на рычаг и посмотрел на номер
телефона. Александр подумал, что шеф сейчас звонил по собственному номеру.
Виктор Иванович отошел от телефонного столика и сел рядом с Григорьевым.
- Чертовщина какая-то! - сказал он.
Но Бакланского не так-то просто было выбить из колеи. Он уже снова был
жизнерадостен, полон сил и энергии.
- Ты вот что, - сказал он Григорьеву, - ты в прениях не выступай.
- Почему же? - удивился Александр. В другой раз он бы только
обрадовался этому. Но сейчас тон Бакланского ему не понравился. - Я тоже
хочу высказать свои мысли.
- Кому они нужны?! Еще брякнешь что-нибудь.
- Значит, Виктор Иванович, началась паника? Или просто плохие
предчувствия?
- Конечно, - сказал Бакланский, - в нашей работе есть определенные
недостатки. А где их нет? Но все-таки тему мы должны защитить. Понял?
Александр, конечно, понял. На карту поставлена не только тема сама по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг