четыре, пять.., - зашевелились его губы, подсчитывая количество
строк. -Смотри, верно подсчитала! - воскликнул с наигранным изумлением,
сверив получившуюся в уме цифру с карандашной надписью на отпечатанном
бланке. -Я начинаю уважать тебя, - добавил и, не глядя на макет, точным
движением отчертил линию.
- Евсей, скажите, - блондинка затянулась и выпустила к потолку
аккуратные кольца дыма. -Мой директор порядочный человек?
- Ты всегда была неисправимой дурочкой, ~~ шепнул и, стараясь
переменить скользкую тему, пробубнил, - расскажи лучше, как тебе работается?
- Меня недавно в партком выбрали. Обязанностей прибавилось. Вы же
знаете, что отказывать не в моем характере.
- Тебя скоро депутатом сделают, - сказал хозяин с иронией. -Вот будет
хохма. Приду к тебе на поклон, а меня молодой мужчина - твой секретарь - не
пропустит.
Рассмеялись оба. Работа двигалась к концу. Евсей сделал последнее
движение и облегченно вздохнул - макет был разбит на гранки.
- Я еще до утра над ним сидеть буду, - сказала блондинка, сворачивая
свое добро в рулон. -Вы, Евсей, умный - расчертили и все, а мне разбираться
надо, Я за этот выпуск головой отвечаю,
Хозяин проводил гостью, помог одеть пальто и открыл дверь.
- Попытайся разобраться сама, - сказал громко и нарочито. Меня от всего
этого, - постучал указательным пальцем по рулону, - тошнить начинает. И не
вздумай звонить! Мне Мандельштама дочитать надо.
Сквозь дерюгу светилась настольная лампа. Хозяин читал.
- Получилось! - сказала Лиза и с наслаждением зевнула; собрав карты в
колоду, покинула диван и направилась к прикроватной тумбочке. -Евсей, я
ложусь!
Когда хозяин откинул дерюгу, диван был застелен. Жена лежала лицом к
стене. На темном полосатом одеяле белела бархатная рука. Евсей скинул штаны
и, выключив свет, юркнул в постель.
- Лиза! - сказал он, прижимаясь к теплому телу.
- Будем спать, Ешечка - я сегодня устала.
8
Стены окрашены масляной краской - цвет синий.
- Совсем как у нас на кухне, - голос девочки.
- Сколько тебе лет? - голос мужчины.
- Лас, два, тлы!
Идет регистрация. На табло указан номер рейса... Разнообразная форма
клади не характеризует хозяев - на лицах доминирует комплекс терпеливого
ожидания. Редко встретишь взволнованного предстоящим полетом пассажира,
- Вылет рейса откладывается ввиду неблагоприятных погодных условий,
голос диктора.
Лица быстро примелькались. Евсей почувствовал усталость и тут же
направился к свободному креслу. Мужчина показал пальцем на журнал - занято!
- Вылет рейса откладывается, - повторил голос диктора.
- У них день Аэрофлота, - сказал первый.
- Понятно! - сказал второй.
- Празднуют! - добавил третий.
Жужжание голосов... Но что это! - курилка превратилась в маленький
городок... До отхода поезда остается несколько часов... "Надо убить время",
думает Евсей и, припрятав билет в портмоне, отходит от кассы... Улица...
Кинотеатр... Афиша,,. Художественный фильм "Механизаторы". Евсей сворачивает
в парк. Присаживается на скамейку... Шелестят кроны... Аллея... С
противоположной стороны сидит молодая женщина. Она напряженно смотрит в
глубину парка. Неожиданно поднимается и подходит к Евсею. "Извините... Я в
этом городе впервые. Никого не знаю. Как назло ни одной женщины. Спросить
могу только у вас. Вы не подскажете, где тут поблизости общественное место".
Евсей смущенно улыбается: "Я сам не из этого города". Женщина оставляет на
скамейке сумочку (будто го-ворит ему: "Я вам доверяю и это!"), мило
улыбается и уходит в заросли, которые почему-то превращаются в людей - это
тот же аэровокзал знакомый до мельчайших подробностей - сейчас пассажиров в
нем значительно больше - пахнет сном, усталостью и потом. Возле стен,
подстелив под себя газеты, лежат те, у кого обстоятельства победили ложный
стыд - привычку к комфорту. Евсей присаживается на кафельный пол... Через
несколько минут он лежит на полу, подсунув под голову портфель, и чувствует
при этом глубокое удовлетворение. Теперь ему становится понятно, почему у
нищих философское выражение спокойствия на лице является главенствующим -
это потому, что почти все желания у них вызваны не размышлениями, а
житейской необходимостью... Около (то туда, то сюда) шаркают чьи-то ноги.
Неожиданно Евсей замечает, что он голый. Скрестив ладони на срамной области,
Евсей бежит по лестнице мимо де-вушки, которую он когда-то любил.
- Скоро премьера, - кричит какая-то женщина. "Это ее мать", -
констатирует Евсей постыдный факт своей жизни, вспомнив мимоходом, что
любимая живет в другом городе. "Как же она здесь очутилась? "Евсей
чувствует, что он прозрачен - любимая смотрит на свою матушку сквозь него.
Запыхавшись, он подбегает к своей квартире, открывает дверь... Коридор полон
знакомых... Женщины... Мужчины... Евсей не обращает на них внимания. Его
интересует батарея. Он хорошо помнит, что там сушатся плавки.
- Батарея слева, - кричит Лиза, приподнимаясь и выглядывая из-за плеча
более высокой подруги.
Одевая плавки, Евсей видит, что женщины беседуют так, будто ничего не
произошло. "Я для них как мужчина не существую. А существую ли я вообще?" От
ужаса Евсей просыпается, ощупывает себя и, убедившись в том, что он
существует, облегченно засыпает...
Качается ковыль, поют жаворонки, стрекочут кузнечики... Нет! - это ему
показалось - это в его карманах звенит мелочь - копеек 70 - для ужина денег
вполне достаточно, но дело не в этом. Во всем виновата кассирша, которой
нет. Евсей увидел, как кресло вздрагивает под ее тучным телом, как вращается
рукоятка кассы - и все это без кассирши. Тарелка со шницелем, чай, вилка и
хлеб повисли в воздухе, опустились на клеенку. Поднос уплыл в раздаточную,
медленно покачиваясь над круглыми столиками. А где же посетители? Где
официант? Официант тоже был невидимкой.
Евсей выскочил из столовой (она стояла на краю поселка фасадом к
дороге)... Клубилась пыль. Блеяли овцы. Слышались гортанные крики пастухов.
Собачий лай будоражил окраину и угасал, выплеснув себя степному закату.
- Эй, - Евсей крикнул, прислушался...
- Ий-ий-ий, - ответило ему эхо.
"Куда идти? В степь? Но я оттуда только пришел". Евсей постоял, подумал
и направился вглубь поселка. Там пахло тушеным мясом - в ноздри проникал
запах, там слышалось позвякивание посуды, ерзанье сковородок... "А это
конфорка", определил Евсей по металлическому поклацыванию. Над хатами
струился дым. Евсей заглядывал во дворы, прижимался к заборам, смотрел в
щели... Людей не было.
Щелчок... Еще один... Похоже на оплеуху... Голоса... Ругань...
- Эй!
- Ий-ий-ий, - результат тот же - никого.
В одном из переулков Евсей заметил женщину: сквозь спину, бедра и
стройные ноги просвечивался кустарниковый плетень. Евсей остановился (замер
от неожиданности).
- Подождите! - крикнул.
- И те... и те.., - к Евсею вернулся собственный крик: эхо!
"Обойду весь поселок, буду стучать в каждую калитку, я найду ее, - он
принял такое решение, потому что из потому что птицы падали в небо (не надо
учитывать те гнезда, в которых были кукушки!)...
Шелестела листва...
Ветки, отяжелевшие от плодов, сгибались.
ЭТО БЫЛО ЗЕМНОЕ ТЯГОТЕНИЕ!
- Ловите яблоко, - сказала она: ее появление в саду было неожиданным.
Евсей поймал брошенное яблоко. Остановился, стараясь не спугнуть то,
что искал.
- Что вы делаете в моем саду? - спросила.
- Я... я ищу квартиру, - соврал. Женщина улыбнулась...
- Я не держу квартирантов.
- Мне известно, что у вас в прошлом году был квартирант.
- Разве это мужчина!.. Кожа желтая... Худой... Кости просвечиваются...
Я взяла его потому что.., - женщина смущенно замолчала.
- Вы боитесь сплетен? - спросил. -Я, кроме вас не видел в поселке ни
одной живой души.
- Вы плохо знаете местных жителей!
- Все равно мне идти некуда... Я останусь у вас.
- При одном условии, - ее лицо стало серьезным, - каждый день вы будете
смотреть на меня так же восторженно, как сейчас.
- Клянусь!
- Посмотрим, - сказала она, таинственно улыбнувшись.
Через месяц жизнь стала казаться невыносимой,
- Пойди за бурачком и капустой, пойди за бурачком и капустой, пойди за
бурачком и капустой, - Лиза пилила его до тех пор, пока не добилась своего.
9
Овощной магазин... Но тут Евсея догоняет новенькая "Волга" - въезжает
прямо на тротуар. "Поедемте на литературньш вечер", - говорит водитель, -
"вас там ждут с нетерпением. На "Волге" Евсей еще не ездил. Заманчиво."Я
начинаю пользоваться популярностью". Садится в машину. Милиционер
почтительно подносит руку к козырьку - туловище и ноги образуют тупой угол -
поэт личность неприкосновенная. Лобовое стекло расширяет кругозор. По
обтекаемым формам скользит город. "Милый Евсей, если бы не вы", - водитель
замолчал, обгоняя старенький, первого выпуска "Запорожец", - "за въезд на
тротуар без кругленькой не обошлось бы". Тусклый витраж рыбного магазина
убегает вправо. Знаменитость молчит: "Почему милый, да еще на вы?" - думает
и вдруг замечает, что машина едет сама. Водителя нет, но за спиной сидит
женщина, и вид у нее озябший - прячет руки в меховой муфте - утонченные
черты лица напоминают блоковскую Незнакомку. Литературный салон. Стол накрыт
белой скатертью. Вино, водка, сало, колбаса, сыр и заварные пирожные.
"Выпьем за Евсея!" - говорит Незнакомка: сквозь края хрустальной рюмки
просвечивают ее алые губы. "Пардон", - возражает худая дама с впалыми щеками
и плоской грудью, - "я пью за хозяина и хозяйку этого дома". "Выпьем за то,
что мне удались альфрейные работы", говорит хозяин, пытаясь разрядить
обстановку... Все четыре стены салона имитировали интерьер деревянной избы.
На потолке орнамент в стиле барокко ландыши, сирень, розы и соловьи с
раскрытыми клювами. "Евсей, почитайте ваши стихи", - говорит Незнакомка,
обворожительно улыбаясь. "Они не уважают меня, первый тост позволили себе не
в мою честь", - подумал Евсей, но необычная обстановка помешала ему
высказать эту мысль вслух. И все же не выдержал взорвался: "Вы все равно
меня не поймете, потому что я профессионал, потому что у меня филологическое
образование, а у вас его нет. Вы все пешком под стол ходили, когда Шенгели
считал меня своим другом. Я с детского возраста к Светлову за советом ходил.
Поэт неважнецкий, но умница - "Гренаду" все-таки написал! А вы...", - не в
силах выразить свое возмущение, обратился к хозяину, - "какая у вас
специальность?" "Инженер-литейщик", - ответил тот: ему нравилось, что
назревает спор и вечер, может быть, получится интересным. "Очень хорошо", -
воскликнул Евсей и залпом осушил рюмку, - "допустим я в литейном деле
болван... Можете поверить, что это не так, но допустим... В этом случае", -
продолжал он, - "будете ли вы смеяться, надо мной, если я начну читать вам
лекцию по литейному делу? "Хозяин промолчал, "Отвечайте!" потребовал Евсей.
"Вы мой ответ сами знаете", - сказал хозяин, почувствовав, что в заданном
вопросе скрывается логический подвох. "Отвечайте!!!" требование повысилось
до крика. "Разумеется буду", - выдавил из себя хозяин. "Позвольте и мне
посмеяться над вашим желанием послушать мои стихи. Я не могу читать их
людям, которые в этом ничего не понимают. Кесарю - кесарево", сказал Евсей и
.добавил, - "я с дилетантами дело не имею!" "Разрешите вам возразить", -
сказал белокурый молодой человек: его улыбчивая простота заставила Евсея
насторожиться, - "я тоже пишу стихи, хотя образование у меня
церковно-приходское, а может и того нет". "А вы почитайте, - сказал Евсей, -
и мы увидим... Можете не стесняться, - добавил отеческим тоном и заверил с
иронией, - я кое в чем разби-раюсь!"
"Нипочем мне ямы, нипочем мне кочки", - начал белокурый без подготовки
и продолжал: - "хорошо косою в утренний туман выводить по долам травяные
строчки, чтобы их читали лошадь и баран - в этих строчках"... "Такого потока
дерьма я еще ни разу не слышал", - перебил Евсей молодого поэта. "Да это же
Есенин!"- сказала Незнакомка и побледнела - превратилась в прозрачную
льдинку: хозяин, хозяйка и все остальные тоже были нереальными. "Двойники,
настоящие двойники", - подумал Евсей... И о себе - "болван, когда ты
научишься их распознавать!" Мысль была настолько .четкой, что слово "болван"
отпечаталось на потолке. "Болва"... Потом - "бюна", потом - "гюна"... И
наконец - "слюна"! Челюсть начала двигаться самопроизвольно, обнажая
почерневшие от яда клыки. Евсей кашлянул и перевернулся с левого на правый
бок.
Через несколько секунд машина времени уносила его в будущее. Часовая
стрелка крутилась как бешенная - десять тысяч оборотов в минуту. Просторный
зал. Лекцию читает академик с мировым именем. Евсей чувствует это по
уве-ренной интонации докладчика и по тому внима-нию, которое уделяют ему
слушатели. "Итак", - говорит докладчик, - "современной наукой установлено,
что для более точного словесного описания свойств предмета необходимо, чтобы
вы ощущали эти слова так, будто придумали их впервые. Настоящее произведение
искусства", - продолжал он, - "может появиться у художника только тогда,
когда запоминание свойств предмета у него контактирует с игрой в
воображаемое отсутствие памяти. Вы, представители"... Евсей перестает
слушать - он начинает втягивать воздух в ноздри как ищейка. Обоняние говорит
ему, что в лекционном зале нет ни одного двойника. "Такого не может быть.
Благородненькие! Я их сейчас по Фрейду - психоанализ покажет", - подумал и
смело подошел к лектору. Тот продолжал так, будто нетактичность слушателя
была предусмотрена им заранее: "Я нахожу, что Гомер не изображает ничего,
кроме последовательных действий, и все предметы он рисует лишь в меру
участия их в действии, притом обыкновенно не более как одной чертой"... "То,
о чем вы говорите, касается конкретного видения, - выкрикнул Евсей, - "я
сделал это теоретическое открытие еще в девятнадцатом веке. Почему вы в
своей лекции не делаете соответствующих ссылок?" "Уважаемые художники", -
продолжал докладчик, - "я привел вам цитату из основной работы Гетхольда
Эфраима Лессинга "Лаокоон", которая была опубликована в восемнадцатом веке,
а что касается этого сольерчика", - голова лектора слегка качнулась в
сторону обвинителя, - то мнение психиатров таково: так как названная болезнь
является неизлечимой, больного необходимо отправить в такой век, который
позволил бы ему наиболее полноценно приспособиться к окружающей среде"...
Лекционный зал стал сужаться, превращаясь в кабину, Часовая стрелка
завертелась еще быстрее. Евсей тяжело вздохнул и перевернулся с правого на
левый бок... На этом боку ему приснилась его же комната. В комнате много
гостей. Одни беседуют, другие - похваливая хозяйку, пьют кофе. Евсей
наклонился над шахматами. Решает задачу. Он должен ее решить. Он должен
доказать им гибкость своего ума. По комнате расхаживает человек. У него
курчавая борода. Нос приплюснут. Кто он? Фишер или обыкновенный негр? Пес
бегает по комнате от одного гостя к другому. Тычется в колени. Принюхивается
к половым органам. "Федя, вы пишете как Пастернак!" - утверждает грудной
женский голос. Федя отталкивает пса и с ангельским видом смотрит на свою
собеседницу. Взрыв. Стена, на которой висит портрет Хемингуэя, падает. Пыль
оседает. По безлюдной улице идет человек. Он оголен по пояс. Скрюченные
пальцы трут шелушащееся пятно. Человек подходит к рухнувшей стене и смотрит
вверх. Гости разбежались. Один Евсей смело стоит на краю пропасти. "Эй", -
кричит человек, - "смотри, что ты со мной сделал!" Человек медленно
поворачивается, чтобы Евсей мог обозреть пятна, похожие на экзему. "Это у
тебя от ожога", - кричит обвиняемый. "Врешь, - говорит человек, - это у меня
от того, что ты отнял у меня любовь к жизни. Когда боль от этой потери
утихнет, я стану глухонемым, Я не одинок в своем горе", - добавляет он и тут
же на перекрестке появляется толпа. Люди несут на вытянутых руках тарелки.
На лицах написано молчание, губы сомкнуты. На тарелках вещественное
доказательство - языки и барабанные перепонки Евсеевых жертв. "Лови, гад!" -
кричит человек и, взяв тарелку у ближайшего свидетеля, бросает в
приговоренного: миллионы тарелок летят в голову Евсея. Одна из них попадает
ему в висок, Евсей падает. "И ты, Брут!" шепчут его губы. На слове "плебеи"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг