И среди них далекая и милая желтая звездочка, наше солнышко, у
которой, быть может, и есть близнецы, но которой нет равных!.. От него летит
сейчас к Мэри голос родной Земли.
Нет, Мэри не могла не услышать ее голоса. Еще есть время,..
"Просперити" должен сделать вокруг Венеры почти полный оборот. И Мэри
включила радиоприемник.
Сейчас по расписанию не было радиосвязи, но девушка совершенно
бессознательно пыталась уловить голос Земли... И вдруг она услышала его...
Всякая передача на звездолет требовала затраты огромной мощности, она
была сжата в могучий импульс, где многократно ускоренные звуки сливались в
яркий всплеск...
Сейчас эти всплески звучали один за другим, словно на "Просперити"
передавались тучи телеграмм.
Аппараты "Просперити" расшифровывали сигналы, замедляли звуки,
передавали их человеческой речью.
Но это оказалась не речь, а... пение.
Песня Земли!..
Для Мэри в этой песне звучала сама Земля! Горы, их сверкающие снеговые
вершины. Небо, бездонное, синее, с бегущими, легкими, как шарф, облаками.
Солнце, земное, яркое, не уродливо лохматое, а веселый ослепительный
кружочек, ласково греющий... Лес, чудесный, совсем не хмурый, но
загадочный... И ветер волнами шумит в листве. Река,, медлительная,
прохладная. Простор прерий и скачущие за горизонт всадники. И сама она
скачет вместе с ковбоями. Трава там доходит до плеч.
А вот в саду трава мягкая, шелковистая. Птицы поют в ветвях, щебечут,
перекликаются. Далекий гудок пароходика. Лента шоссе. Бешеная езда в
открытом автомобиле. Горные повороты, от которых и захватывает дух, и
радостно переполняется сердце. А на повороте - неуклюжий и милый человек с
нелепым пучком трав...
Скрип тормозов, легкая испарина на лбу и протянутый ей с шутливой
благодарностью букет из трав... Гарри!..
Ее Гарри!..
В кабине космического корабля звучала песня Земли, чтобы напомнить
Мэри, что она не одна в космосе, что родная ее планета с миллиардами людей
тоже движется в том же космосе и думает о ней.
Песню передавали для Мэри со звездолета, кто-то чуткий думал о ней.
Разве может она не предупредить о том, на что решилась!
Штаб звездной экспедиции вызывал ее.
Мэри победила себя и ответила. Убыстренные звуки ее голоса
электромагнитным всплеском умчались к "Земле" в могучем импульсе разряда
электрических конденсаторов. Этот всплеск долетит до звездолета лишь через
триста секунд, через целых пять минут. Мэри узнает, что ее ответ принят,
лишь через десять мучительных минут... Лишь за это время световые или
электромагнитные волны достигнут "Земли", дойдут от звездолета до Венеры...
Мэри эти минуты казались часами.
Ее услышали. И Мэри узнала, что весь экипаж звездолета "Земля" скорбит
о трагической гибели ее товарищей По полету и что люди родной их планеты,
чье имя носит звездолет, испытают то же чувство, когда горькое известие
дойдет до них. Несомненно, многие академии наук изберут ее своим членом, ей
присудят премию по астронавтике, и, вероятно, Поощрительный комитет будет
рассматривать ее отчет о полете как повод для присуждения ей Высшей Мировой
премии. И кто-то на звездолете не очень обдуманно пошутил, что множество
принцев крови в былое время добивались бы ее руки.
Мэри горько усмехнулась. Не в женихах дело, когда она утратила
единственного человека, который был близок ей, но люди Земли... люди!.. Она
любила их, хотела служить им. И конечно, они тоже любили ее и пожалеют,
когда узнают о ее несчастье.
Но она была горда в своем неутешном горе. Еще долго, ох как долго люди
Земли не узнают о нем. Но они близки ей сейчас, посылая через тьму световых
лет свою музыку, свою песню. И Мэри слушала ее, вскинув голову, не вытирая
навернувшихся на глаза слез.
Она написала краткую радиограмму на звездолет.
Ей не нужны почести и личное счастье, она разделит судьбу тех, с кем
вместе пересекла космос, или спасет тех, кто, может быть, еще жив...
Мэри не передала этой радиограммы. Аппараты должны были автоматически
послать ее, как только она сядет на планер в ожидании, когда сработает реле
времени и начнется полет уже на планере.
Мэри решилась. Она думала, что решилась, даже надела скафандр... И
вдруг она поняла, что не сможет прыгнуть вниз с космической высоты... Не
надо было слушать Землю... ее песню. Она околдовала ее, сделала Мэри
бессильной для подвига, а ее просветленный ум вдруг перестал признавать
поступок, на который она решилась, подвигом.
Нет! Не смерть на чужезвездной Венере близ Гарри, а служение
объединенному человечеству, жизнь на их Земле во имя прославления имени
Гарри, ради продолжения его дела. На это нужны силы, а не на гибель...
Подвиг не в том, чтобы ринуться вниз и сгореть в атмосфере или
погибнуть в джунглях, подвиг в том, чтобы одной, без командора и шефа, без
инженеров, довести "Просперити" до звездолета. Если она погибнет в пути, она
будет достойна Гарри и всех тех, кто остался в космосе с ним, если она
долетит до "Земли" и перейдет на звездолет, то она сделает это во имя Гарри.
Мэри уничтожила радиограмму и написала другую:
"Мне очень трудно улететь от Венеры. Я получила приказ о возвращении и
очень хотела бы выполнить его. Я не знаю, смогу ли это сделать. Ведь мне
некому помочь. Может быть, я собьюсь с пути или сойду с ума за эти месяцы,
которые должна пробыть в дороге... Мне очень хочется на Землю, очень... Я
ведь думаю о том, как можно набрать букет цветов или искупаться... А вы
хотите избирать меня в академии. Я постараюсь выполнить приказ. Самое
трудное для меня будет дать старт, сойти с орбиты вокруг Венеры. Мне будет
трудно улететь от планеты моего горя, потому что я боюсь быть счастливой на
Земле".
Мэри перечитала радиограмму, которую должны были передать на Землю
автоматы, и лицо ее стало каменным. "Просперити", последняя ступенька,
которой должны были воспользоваться те, кто спустился на Венеру, уходил к
Земле.
Конец второй части
Часть третья. СОЛНЕЧНОЕ ПЛЕМЯ
Проржавели, исчезли привезенные когдато машины, забыты были старинные
книги, да и сама ненужная охотникам письменность. Все изменилось у
переселенцев, кроме мозга, способного к восприятию знаний, но не
загруженного ими. Понадобились сотни тысяч лет, чтобы "внуки условного
Марса", давно забыв о своем происхождении, снова поднялись по лестнице
земной теперь цивилизации".
Глава первая
НАВАЖДЕНИЕ
Три исследователя, одетые в космические скафандры, погружались на
дно...
Их межпланетное одеяние из мягкой пластмассы, шлемы и аппаратура для
дыхания не уступали водолазным костюмам. Тяжелое снаряжение увлекало на дно.
В первый миг все потеряли друг друга из виду. В глубине уже не
красная, а зеленоватая вода становилась вее гуще, темнее, пока не
превратилась в черную мглу.
Радиосвязь под водой не действовала.
Алеше стало не по себе. Только что без тени страха снимавший
кинокамерой птеродактиля, сейчас он, никого не слыша, ничего не видя и не
ощущая, закричал чужим, хриплым голосом. Его не услышали... Он рванулся в
сторону, протянул руки, чтобы достать товарищей.
Что-то скользнуло по его руке. Он отдернул ее с омерзением.
До боли сжав челюсти, он медленно опускался на дно.
Когда наконец он стал на мягкий ил, то почувствовал стыд за свой крик.
Он даже обрадовался, что не был услышан.
Справа, разрезая чернильную толщу воды, вспыхнул яркий серебристый
конус, упирающийся в размытый туман.
В луче метнулись диковинные рыбы с пилообразными хребтами, с глазами,
горящими в луче, как у кошек, мелькнули и исчезли... А вместо них в
освещенное пространство вошел Илья Юрьевич, огромный, спокойный, бородатый и
улыбающийся. Он словно стоял не на дне венерианского моря, а на берегу, где
недавно сказал своим помощникам, что в крайнем случае вездеход опустится под
воду и они перейдут пролив по дну...
Алеша, преодолевая плотную преграду, добрался до Богатырева и обнял
его. Илья Юрьевич не отстранился, как обычно.
Прожектор на вездеходе зажег Добров.
Затонувший вездеход был цел!
В свете прожектора виднелось исполинское перепончатое крыло и часть
гороподобной туши уничтоженного ящера, хвост которого придавил вездеход ко
дну.
Освободить вездеход оказалось нелегким делом.
Пришлось включить двигатели. Насосы засасывали не воздух, а воду.
Отбрасывая ее вниз, они приподняли вездеход вместе с чудовищным хвостом.
Богатырев и Алеша подставили плечи, чтобы удержать этот хвост.
Добров выключил насосы и включил реактивный двигатель. Вездеход
опустился ко дну и рванулся.
Машина была свободна.
Алеша и Илья Юрьевич выбрались из-под хвоста дракона.
Илья Юрьевич наклонился, чтобы коснуться корпуса вездехода антенной, и
дал знак, чтобы его товарищи сделали то же. Теперь можно было
переговариваться через шлемофоны.
- Вижу, двигаться он может свободно, - кивнул на вездеход Богатырев.
- Лишь бы не сбиться с пути, - отозвался Добров.
- Как хорошо, что магнитное поле на Венере такое сильное! - вставил
Алеша. - Компас действует. А я ведь струсил... закричал, - признался он.
- Трусить еще придется всем, - проворчал Добров. - Теперь жди
ихтиозавра какого-нибудь. Не знаю, пригодятся ли против них наши подводные
ружья.
- Все-таки достань их, - посоветовал Илья Юрьевич.
Добров снова включил насосы, создававшие воздушную подушку. Они
засосали воду и направили вниз струю.
Добров так отрегулировал работу насосов, чтобы машина оставалась во
взвешенном состоянии. Самому ему пришлось выбраться на дно. Доставая рукой
приборы управления, он включил горизонтальный двигатель на самый тихий ход.
Держась за борта, все двинулись вперед.
Антенны не касались теперь металлического корпуса, и связи между
путниками не было.
Прожектор освещал странное пестрое дно. Ил был усеян самоцветными
камнями, которые радугой играли в луче прожектора. Но скоро выяснилось их
удивительное свойство. Синие, желтые, золотистые, под влиянием света они
быстро меняли окраску, становясь все яркокрасными, а потом коричневыми, в
тон ила... Многие из них не только меняли окраску, но и уползали из светлой
полосы в тень. Скорее всего это были раковины моллюсков или крабовидных.
Рыбы, кроме стаек проворных мальков, проносившихся прозрачным веером,
избегали попадать на свет.
На самом краю освещенного конуса глаза их горели поволчьи.
Илья Юрьевич взял гранатное ружье. Оно могло помочь и под водой.
Добров и Алеша вооружились ружьями-острогами.
Илья Юрьевич шел первым, и его силуэт выделялся на фоне освещенной
воды. Он поворачивал голову, тревожно всматриваясь в темноту.
В луче прожектора стали попадаться скалы неправильной формы,
занесенные илом, поросшие водорослями.
Доброву приходилось лавировать между ними.
Алеша жадно всматривался в их неясные, исчезающие в мутном тумане
очертания.
Добров нашел проход, вдоль которого скалы тянулись по обе стороны,
уходя ровными рядами в темноту.
У Алеши сжалось сердце. Он не мог отделаться от ощущения, что они
движутся по... улице.
Это было смешно. Романтическая уверенность Алеши в том, что на этой
Венере есть разумная жизнь, под давлением неопровержимых аргументов Доброва
давно уже пошатнулась. Эра развития планеты оказалась слишком ранней, чтобы
можно было ждать появления разумных существ. Венерианку он видел только в
бреду. Но всетаки, какие странные скалы!..
Конечно, Добров возмутился бы, узнав о диком предположении Алеши. Илья
Юрьевич, возможно, пожурил бы его, назвав мечтателем...
Однако нельзя же пройти мимо таких скал, даже не посмотрев хоть на
одну из них вблизи...
Алеша догнал Богатырева и дотронулся до его плеча. Тот вздрогнул и
резко обернулся.
Алеша показал на скалы, потом на свои глаза, сделал умоляющий жест
руками.
Богатырев взглянул на герметические наручные часы и отрицательно
покачал головой.
Алеша поднял один палец. Одну только минуту, одну только скалу. Ведь
единственная возможность!..
Илья Юрьевич нахмурился, скрестил руки на груди, показывая, что он
будет ждать, но лишь недолго.
Алеша двинулся вперед к освещенной скале.
Удары сердца отдавались в висках.
Если бы это на самом деле оказались руины!..
Однако скала, полускрытая илом, меньше всего походила на развалины
строения.
Но почему все эти скалы вытянуты в линейку? И по другую сторону "улщы"
так же!..
Когда-то Алеша ездил в туристическую поездку по Италии и побывал в
Помпее. Он как завороженный рассматривал тогда древний город развалин, более
тысячелетия пролежавший под пеплом Везувия.
Его поразили ровные улицы, ряды примыкающих один к другому каменных
домов без крыш... В каменной мостовой были глубокие выбоины от колесниц...
Сколько столетий нужно было ездить по этим мостовым, чтобы выбить в
камне такие колеи!.. Он заглядывал в дома без крыш, старался представить,
какие здесь жили люди... Маленький городок тысяч на двадцать жителей, но в
нем были и общественные бани, и спортивный зал для юношей, и античный театр
с великолепным полукружием амфитеатра, и открытый форум для собраний, и храм
с сохранившимися колонками!..
О, если бы увидеть сейчас хоть одну колонну!
Алеша шел впереди вездехода в широкой части расходящегося луча, где
свет захватывал странно ровный ряд скал.
Но колонн не было...
Неужели эти подводные жилища сооружены какиминибудь животными? Строят
же бобры плотины и хатки...
Не говоря уж о геометрически правильных муравейниках.
Расстаться с мечтой всегда очень трудно.
Алеша упрямо шел, разглядывая каждую скалу. При близком рассмотрении
они оказывались разной формы и совсем не напоминали Помпеи. Если бы найти
хоть один вход в скалу!..
Он так и подумал - "вход в скалу". Не решился подумать "в дом", но
слово "вход" мысленно произнес.
Некоторые скалы были много выше других. Их геометрически правильная
форма казалась нарочито подчеркнутой...
Хотелось осмотреть хоть одну скалу поближе. Он обошел подножие скалы,
но входа не нашел. И вдруг он вспомнил, что животный мир Венеры, вероятно,
должен был приспособиться к особым условиям ее бешеной атмосферы. Алеше не
хотелось допустить, что он имеет дело с жилищами подводных существ. Нет! Он
уже мечтал, что перед ним древний, когда-то затопленный город!.. Но если на
Венере летает птеродактиль, чудовище, то и разумные строители города могли
летать. Тогда вход в их дома надо искать не снизу, а сверху... в
несохранившихся, быть может, крышах...
Алеша всплыл на скалу.
Прожектор замигал. Предостерегает Добров...
Алеша, перебирая руками, двигался по поверхности скалы, как по
крыше...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг