давайте себе замерзнуть! Только в этом спасение.
- Говорил, от работы тепло, - заметил негр Мбимба. Африканцу холод был
особенно мучителен, но он переносил испытание стойко.
- Спартак, Остап! - скомандовал Толстовцев. - Берите лыжи. Вертолет
лететь в такую пургу не сможет. Ждать восхода солнца долго. Придется самим
освещать путь. Идите вдоль кабеля. Найдите повреждение. Скорее всего оно в
соединительной муфте на крутом склоне. Смотрите не сорвитесь!
- Есть не сорваться! - отозвался Остап. - У нас никакое дело не
срывается, даже окунек с крючка.
И двое друзей в неистовую пургу отправились в путь. Не будь у них
такого указателя, как тянущийся по льду кабель, они заблудились бы на
первых же шагах.
Спартак шел впереди, нащупывая лыжной палкой припорошенный кабель. Он
круто повел вниз. Катиться на лыжах стало невозможно, пришлось переступать
ими, как при подъеме, "ступеньками".
Все ниже, ниже. Ветер дул как бы сверху вниз, грозя ощутимой, плотной
массой летящего снега сбросить в пропасть, к бухте, где стоит вмерзший в
лед ледокол.
Неизвестно, в какой из соединительных муфт произошел разрыв. Но
Спартак с Остапом сами прокладывали кабель и знали месторасположение муфт,
хотя сейчас в этой адской пляске снега отыскать их нелегко.
Мороз не смягчился от ветра. Скорее напротив. Снежинки льда вполне
могли бы быть твердой углекислотой, замерзающей при такой температуре.
Лица завернуты шарфами, собственное дыхание чуть согревает лицо. В
ушах вой, руки и ноги деревенеют от холода.
Приходится спускаться все ниже и ниже. В первой соединительной муфте,
которую удалось осмотреть, все в порядке. Неприятность где-то ниже, быть
может, на самой опасной круче.
И они дошли до места где кабель свисал со скалы, кончаясь
соединительной муфтой, вторая половина которой вместе со снежной лавиной и
кабелем скатилась куда-то вниз.
Спартак приказал Остапу остаться здесь и взял разматывающуюся веревку,
чтобы зацепить ее конец за полумуфту с оборванным кабелем.
Требовалось спуститься к подножию скалы, похожей на лыжный трамплин.
Спартак прикинул, что здесь на лыжах не скатиться, и стал, борясь с
толкающим вниз снежным вихрем, осторожно спускаться "ступеньками" к
подножию скалы.
Если кабель не уполз дальше, будет большая удача! А если его утащило
вниз - пиши пропало!
Но никогда не бывает так, чтобы решительно все оборачивалось против
человека, иначе он не смог бы выжить в непрестанной борьбе с природой.
Сноровка дедов-оленеводов, обитателей тундр, проснулась в Спартаке и
подсказала, как ему действовать в непроглядной тьме антарктической пурги.
Его фонарик мог достать лучом лишь до конца лыж. Спартак находил путь с
помощью неведомого чувства, не имеющего названия на обычном языке.
Но он умудрился, или с его помощью, или просто потому что ему повезло,
найти конец оторвавшегося кабеля.
Закрепив за полумуфту конец веревки, Спартак стал осторожно взбираться
по круче. Ориентиром служили собственные следы, которые почти занесло
снегом.
Найти Остапа, приплясывавшего около оборванного кабеля в ожидании
Спартака, было нелегко. Остап периодически издавал звуки, напоминавшие
сигналы маяка в тумане. Голос его охрип и вместо гудения в вое пурги
слышалось надсадное хрипение.
Но все-таки именно эти звуки помогли Спартаку найти Остапа.
Как ни прыгал Остап на месте, он отчаянно замерз. Но появление из тьмы
фигуры Спартака заставило его забыть о морозе.
Вдвоем принялись они выбирать, а потом тянуть веревку.
Быть может, не так был тяжел кабель, как трудно было вытащить его из
уже наметенных над ним сугробов.
Казалось, невозможно представить себе, что при семидесятиградусном
морозе люди обливаются потом.
Однако напряжение всех сил Спартака и Остапа давало им даже больше
жару, чем электронагрев рабочего комбинезона.
Все-таки они вытащили оборвавшийся кабель. Теперь надо было его
присоединить.
Спартак по переносной радиостанции, предусмотрительно захваченной с
собой, попросил отключить кабель и узнал, что его отец уже дал такое
приказание.
Теперь можно было безбоязненно соединять разомкнувшиеся полумуфты.
Но беда не приходит одна. Все крепления, соединяющие полумуфты,
сорвало снежной лавиной. Пришлось заменять их той самой веревкой, с помощью
которой друзья вытащили оторвавшуюся часть кабеля.
- Веревки и палки - оружие смекалки! - озябшими губами шутил Остап.
Когда друзья возвращались, ориентиром им служило зарево над
котлованом, где работа уже кипела вовсю.
Очередная вынутая из выемки ледяная плита плыла по воздуху, чтобы
занять свое место в стене.
Глава одиннадцатая
ХРУСТАЛЬНЫЕ ДВОРЦЫ
Снег угнетал беспредельной белизной. Бледное солнце чуть прореживало
на севере плотный облачный покров.
И земля и небо были одинаково белы и безмолвны. Лыжня тянулась
исчезающей жалкой ниточкой. Снежный простор до самого горизонта выглядел
удручающе ровным: ни холмика, ни впадины, ни тени. Земля как бы отражала
унылое белесое небо.
Тамара, подняв голову, оглянулась на Шульца.
Этот добрый великан вызвался проводить Тамару до ее Хрустальных
Дворцов, никогда не упуская возможности побыть с нею.
Она уже много знала о нем. Во время войны его отец в каком-то военном
чине работал главным механиком химического завода под Франкфуртом-на-Майне.
Мальчику помнились зарева пожаров над городом после американских бомбежек.
Но их пригород был тихим оазисом в адской пустыне пепелищ и руин. Ни одна
бомба не упала сюда. Ведь часть акций химического концерна принадлежала
американцам! В пригороде размещался госпиталь. По тенистым улицам бродили
на костылях несчастные калеки. Мальчик жалел их, в особенности одного - без
обеих ног. Инвалид ездил в кресле-коляске на велосипедных колесах,
соединенных с обрезиненным обручем, который надо было крутить руками.
Тогда-то Вальтер и сделал свое первое изобретение: стащил из отцовского
гаража запасные стартер и аккумулятор и приладил их к креслу так, что
ведущая шестеренка стартера прижималась к резиновому ободу и могла вертеть
его. И кресло так помчалось по аллее, что мальчик даже бегом не смог его
догнать. Инвалид растерялся, не повернул как надо и "попал в аварию".
Кресло сломалось. Проказа мальчика возмутила медицинское начальство. Отец
Вальтера имел неприятности. Он строго наказал сына, но его склонность к
изобретательству взял на заметку. И это определило судьбу Вальтера. Вместо
того чтобы посвятить себя поэзии, как мечтала восхищенная его детскими
стишками мать, он поступил в Высшую техническую школу. Заканчивая ее, он
рассчитывал помогать отцу в деле очистки водных отходов химического
производства. Но на старости лет старший Шульц, ответственный за
загрязнение рек рейнского бассейна, угодил в тюрьму, не сумев заплатить
крупного штрафа. Вальтер так возненавидел эти сточные воды, что решил
уничтожить их в прямом смысле этого слова. Он предложил превращать их
электрическим током в газы, из которых потом снова получать уже химически
чистую воду в водородных элементах с одновременным возвратом затраченной
энергии. Пришло время, и академик Анисимов вспомнил об его схеме как о
прекрасном способе аккумулирования энергии для Антарктической
Ветроцентрали. И Вальтер Шульц попал в экспедицию ООН, где встретился с
Тамарой Неидзе.
Оттаивая сейчас льдинки в черной бороде, он улыбался:
- Где же мы есть, фрейлейн?
- На глади озера, герр Шульц, неоглядного, как материк. И которое по
прихоти злого волшебника замерзло вдруг.
- О нет, то не есть волшебник, фрейлейн! - полушутливо отозвался
Шульц. - Перемещение земной оси. Похолодание.
- А на дне этого озера - загадочная страна, когда-то существовавшая
без льдов. Добраться бы до нее!
- Я имею сказать, фрейлейн, что ваша фантазия необыкновенна есть! И
вам весьма легко иметь покорение меня.
- Ну что вы! Я против покорности.
И она оттолкнулась лыжными палками, пускаясь снова в путь.
Они делали огромный крюк, чтобы добраться до Энергоцентрали по пологой
трассе. Прямой путь на купол ледника из бухты, где зимовал на рейде ледокол
"Ильич", был недоступно крут.
Наконец они остановились перед выросшими среди снежной пустыни
зданиями Энергоцентрали.
Тамара не уставала любоваться своей воплощенной в лед мечтой. Она
помнила, как принялась за проект в мучительную качку, и сразу перестала ее
замечать. Радость самостоятельного творчества без указок и ограничений,
всеобщее внимание, наконец, вера в нее командора призвали вдохновение. И
оно понесло Тамару ввысь, сравнимое лишь с полетом во сне. Во сне она
увидела впервые эти колоннады из вращающихся труб, стоящие на уступах
драгоценного пьедестала, каким представился ей лед. И она стала воплощать
сновидение в проект. На чертеже впервые появлялась невиданная конструкция.
И когда раздался на корабле крик "Земля!" и Тамара выбежала на палубу,
едва ли не впервые с памятного Совета командора, то проект к этому времени
уже был готов.
Перед нею простирался таинственный Антарктический материк, поднимаясь
вдали ледяным куполом, На берегу меж обнажившихся утесов сползали в море
ледники. У подножия скал кипел белой пеной прибой.
И вдруг, словно отмечая радостный для Тамары день, у нее на глазах
произошло нечто невероятное. К берегу будто подкралась невидимая подводная
лодка и салютовала Тамариной победе залпом торпед.
Но что это были за торпеды! Их вылетали десятки, если не сотни, одна
за другой, через равные промежутки времени, как бы выпущенные
скорострельной пушкой с непостижимо емким зарядным устройством. Снаряды на
лету сверкали в лучах солнца вороненой сталью. На скале же, пролетев
десяток метров, они, вместо того чтобы взорваться, оживали и превращались в
местных аборигенов, одетых в черные фрачные пары с белой манишкой. Смешные
и важные пингвины вперевалку шагали в глубь суши, не обращая никакого
внимания на корабли.
Но люди не собирались тревожить этих мирных жителей шестого
континента. Они ушли в глубь материка и вверху, на ледяной его шапке,
воздвигли рукотворные сооружения, которыми не уставала любоваться молодая
зодчая.
Колоннад на хрустальных ступенчатых пьедесталах виднелось несколько.
Все они вырабатывали электрический ток, направляемый в центральное здание
ледяного ансамбля. В штиль здесь, в хрустальном храме энергии, происходило
таинство превращения жидкого водорода, накопленного при работе
Ветростанции, в воду с подачей в сеть электрического тока.
Загадочность этого процесса подсказала юной зодчей стиль, в котором
сочетались прелесть полупрозрачного материала неожиданно наклоненных стен с
целесообразностью и красотой. Крутая ледяная крыша напоминала срез
айсберга, завершала замысел, где необычное, рациональное и прекрасное
сочетались с чертами неумирающих шедевров прошлого.
Это великолепное сооружение составляло вместе с группой колоннад
единый архитектурный ансамбль.
Шульц, понимая чувства своей спутницы, долго в молчании любовался
хрустальным оазисом в мертвой снежной пустыне.
Потом он снял меховую шапку и низко поклонился Тамаре:
- Как жаль, что только немногие счастливицы есть, которые, подобно
мне, видят эти несравненные творения неповторимого зодчества, -
торжественно сказал он. - Я имею сказать, что сюда будут стекаться толпы
туристов, чтобы отдать дань восхищения таланту.
- Восхищения достойны люди, создавшие это в пургу, на морозе, не щадя
себя.
- О да! Энтузиазм работников. И в их числе есть бригадир Спартак. Я
знаю, - с некоторой обидой сказал Шульц.
- И Спартак, конечно!
Спартак встретил лыжников при подходе к Энергоцентрали.
- Я уже волновался, моя Тамань, - сказал Спартак. - Спасибо товарищу
Шульцу.
- Не стоит благодарственных чувств, - буркнул Шульц и заторопился к
Храму Энергии, будто вспомнил, что там назначено сегодня испытание
аккумулирующих устройств.
Наиболее смышленым из выбранных им помощников оказался некий Мигуэль
Мурильо, когда-то имевший собственную техническую контору. Его и привлек к
испытаниям Вальтер Шульц.
Предстояло подать к водородным элементам струи жидкого водорода и
кислорода, накопленных и сжиженных турбодетонаторами за время работы
Ветроцентрали. Хранились газы в баллонах высокого давления, похожих на
гигантские самовары синего и красного цвета. Если бы газы сжигались, то
образовали бы взрывоопасную смесь, но здесь горения в обычном понимании не
происходило. Шел обратимый электролитический процесс.
- Почему ты не прилетела с командором на вертолете? - с плохо
скрываемым недовольством опросил Спартак.
- Люблю лыжные прогулки, а не попутный транспорт, - отрезала Тамара.
- Особенно, когда провожают, - с горечью добавил Спартак.
Тамара ожгла его возмущенным взглядом. Он отвел глаза.
Шульц в сопровождении вышедшего ему навстречу Мигуэля скрылся в
причудливом портале Храма Энергии.
- Ну вот и командор на вертолете, - примирительно сказал Спартак, беря
Тамару за руку. - Немного же ты обогнала его.
Вертолет завис над Храмом Энергии, словно любуясь им сверху.
И вдруг огненный смерч вырвался из разверзшейся крыши, сверкающий
кинжал метнулся к небу и вонзился в вертолет. Машина круто пошла вниз, как
подбитая птица.
Оглушительный взрыв потряс все вокруг. Шквальный ветер опалил Тамаре и
Спартаку лица, бросил наземь. Ледяное здание разваливалось на глазах, как
бы распираемое изнутри черным дымом.
Вертолет коснулся земли за ближним зданием. Горизонтальный винт его
еще некоторое время вращался.
Глава двенадцатая
СПУСК
Конечно, поворот судьбы Мигуэля Мурильо трудно было назвать спуском. В
былое время он знал удачу. Имел и собственное дело, и неограниченный
кредит, и поющую под гавайскую гитару красавицу жену с бриллиантовым колье
на лебединой шее, и рычащий, как ягуар, спорткар цвета вечерней зари на
Гавайских островах, где на берегу лазоревого моря красовалась его
чудо-вилла в мавританском стиле, и, наконец, состоял членом в клубе
избранных. Все было. И не стало ничего. Дело лопнуло, как подрезанная
гангстером автомобильная шина на треке, красавица жена переехала в его же
автомобиле к другому, более удачливому члену "Клуба бизнеса", который
вернее назвать волчьим клубком, где волк волку - волк, а виллу "снесло за
долги банковским ураганом". Вот что значит в годы инфляции сыграть на
бирже!..
Если человек балансирует в нетрезвом виде на краю обрыва, то может и
сорваться. А когда беднягу по-волчьи еще и толкнут в бок, то нетрудно
представить, каков его спуск по обрыву на дно оврага, а то и каньона. Так и
случилось с Мигуэлем Мурильо. Он был цепок, хватался за все камни и выступы
и, несмотря на ушибы, все-таки встал на ноги, отряхнул свой еще элегантный
костюм и хотел снова карабкаться наверх. Но... крутыми оказались склоны у
оврага дела. Элегантный костюм скоро превратился в отрепья, модные ботинки
разлезлись, предназначенные лишь для паркетных полов и автомобильных
ковриков, ослепительно белые рубашки стали землистыми, а кричащие, пестрые
галстуки были проданы суетливым туристам за бесценок, потому что никому не
требовалась ни сила мускулов, ни сметка былого бизнесмена. Тогда-то Мигуэль
Мурильо, голодный как шакал, проходил по улочке хибарок. И остановился,
ошеломленный. Вместо обычной вони на него пахнуло умопомрачительным
ароматом кушаний, которые подносил ему когда-то в клубе вышколенный лакей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг