Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Централь-парке. С ним бы мы справились.
     Не знаю, что он имел в виду.
     Педро резко оборвал его, опасливо глядя в мою сторону.
     - А что мне! - отозвался Мигуэль. - У нас свобода слова.  И  все  равно
нас должны кормить, пока  не  доставят  обратно.  Никаких  домов  не  будет!
Тю-тю! Хлюп-хлюп! Нет крыш над головой.
     - А дома под крышей нас с тобой никто кормить  не  станет,  -  напомнил
Педро. - Да услышит меня пресвятая дева!
     Грохот рухнувшего от резкого порыва ветра штабеля труб,  положенных  не
так, как я требовал, заглушил  голоса.  Трубы  будто  нехотя  покатились  по
склону. Снег замедлял движение, но ветер вражьей силой гнал их к воде.
     Люди,  отозвавшись  на  мой  зов,  бросились  к  трубам.   А   злобное,
грохочущее железо, словно взбесившись, готово было сокрушить  все  на  своем
пути.
     Но в нас проснулась злость против них, как у рыбаков,  когда  пойманные
рыбы стремятся улизнуть в воду.
     Не было здесь ни ломов, ни  клиньев,  ни  другого  инструмента.  Нечего
было вбить в лед или поставить на пути ожившего металла.
     И тут случилось, казалось бы, невероятное.  Щуплый,  с  виду  трусливый
Педро обогнал катящуюся трубу и бросился под нее. Притом не плашмя, а  встав
на четвереньки, чтобы через него трудно было перекатиться.
     Не раз приходилось мне убеждаться, что хорошее пробуждается в  людях  в
критическую минуту.
     Труба придавила человека, казалось, расплющила его или вдавила в снег.
     Педро истошно кричал.
     Мы с Мигуэлем и Мбимбой бросились к нему. Негры из  Кейптауна,  недавно
дравшиеся с ним на палубе, вытащили его и отнесли подальше.
     Труба остановилась, другие трубы налетели на нее,  громоздясь  огромной
кучей "хвороста", где каждую "хворостинку" вдвоем не обнимешь.
     Я склонился над пострадавшим:
     - Крепитесь, сеньор! Я сообщу командору о вашем подвиге и отправлю  вас
на вертолете в лазарет ледокола. Будете там как дома.
     - Дома? О пресвятая Мария! Дома жена с  ребятишками.  Как  вы  думаете,
сеньор, ей передали аванс? А за мое увечье она получит что-нибудь?
     - Полно. У вас только ушиб, - утешил я его.  -  А  ребятишки  ваши,  уж
конечно, теперь сыты.
     - Смотрите, смотрите! - послышалось со всех сторон.
     Летающий кран нес очередную партию труб. Казалось  бы,  теперь  в  этом
уже ничего особенного не было, но все же груз был необычен,  потому  что  на
обоих концах штабеля, свесив ноги в обледенелых  на  ветру  ботинках  сидели
два человека.
     Я обрадовался, узнав Спартака  с  Остапом.  Значит,  в  трюмах  уже  не
осталось больше труб.
     Ребята спрыгнули ко мне на снег и обернулись к лесовозу "Титан".
     Он словно ожил, воспрянул. Освободившись от части груза,  судно  слегка
всплыло и снялось с "ледяного рифа", о котором говорил капитан Нордстрем.
     Сам он стоял на капитанском мостике, по  морской  традиции  намереваясь
покинуть гибнущее судно последним.
     Какое-то время "Титан" перестал походить на тонущий корабль. Корма  его
без тяжелых  труб  всплыла,  выровнялась.  Но  ледяной  бивень,  проткнувший
корпус судна, очевидно, выдвинулся, и в пробоину хлынула вода.
     Но пока что корабль  еще  гордо  стоял  на  плаву,  словно  намереваясь
"развести пары" и отправиться в кругосветное плавание.
     Дальше все  произошло  как-то  сразу.  Если  в  начале  катастрофы  нос
корабля, вползшего на подводную часть айсберга, был задран, то теперь  из-за
пробоины он стал погружаться быстрее кормы.
     К кораблю подлетел вертолет и сбросил веревочную лестницу.
     Нам с айсберга было видно, как человеческая  фигурка  стала  взбираться
по ней с капитанского мостика. Но капитан Нордстрем  не  спешил  скрыться  в
кабине вертолета, а раскачивался над своим кораблем, словно прощаясь с ним.
     Еще несколько минут - и корма  голландского  лесовоза  ушла  под  воду,
обнажив на миг винты с  намотавшимися  на  один  из  них  водорослями.  Вода
забурлила, завертелась, вскипела пузырями.
     Потом затихла, и волны равнодушно прокатились  над  недавней  воронкой.
Пенные их гривы зачеркнули все здесь происшедшее.
     Вертолет понес вцепившегося в веревочную лестницу  капитана  к  ледяной
горе. Сверху он, наверное, видел  чернеющие  на  снегу,  зачем-то  спасенные
трубы.  Может  быть,  наш  айсберг  показался  ему  обитаемым  островком   с
человеческими фигурками на льду?
     Нордстрем,  быстро  перебирая  планки  лестницы,  забрался   в   кабину
вертолета.
     Остап, с восхищением наблюдавший за ним, произнес:
     - А ведь трубку-то, стиляга,  так  и  не  выпустил  из  зубов!  Мастак,
видать, по вантам лазить!
     - Вот бы в школах для аттестата зрелости ввести  обязательное  плаванье
ребят на парусных кораблях! Как ты думаешь? - обратился ко мне Спартак.
     Думаю, что он прав. Что-то  в  этом  роде  нужно  для  ребят.  Иначе  в
подобных условиях сдадут..."


                                Глава шестая
                                 ДОЧЬ ДРУГА

     "На айсберге, где  продувало  ветром  со  всех  сторон,  привелось  мне
впервые за время экспедиции  увидеть  ее,  которую  я  знал  еще  крошкой  с
огромным бантом-бабочкой в черных вьющихся волосах.
     Мы ждали катера с "Иоганна Вольфганга Гёте".
     По  радио  дали  общий  "адмиральский  вызов".   На   Совет   командора
приглашались все капитаны кораблей и технические руководители стройки.
     Моего Спартака тоже вызвали как молодежного вожака.
     Остап, приплясывая на снегу и похлопывая себя рукавицами, говорил:
     - Везет же парноногому, как в очко картежнику. Отогреешься в салоне.  А
мы тут без последних достижений культуры  смерзнемся  как  цуцики.  Ты  хоть
милосердную сестру с химическими грелками притащи. На ледоколе  у  японского
доктора вымоли.
     - Нет  лучше  химии,  чем  внутри  нас!  -  крикнул  Спартак  и  совсем
по-мальчишески кинулся бороться с Остапом.
     Но тот, ввиду  явного  преимущества  противника,  спасся  бегством  под
общий хохот темнокожих и белозубых ледовых робинзонов.
     Глядя на Спартака, я сразу понял, что она на  катере.  Он  стал  махать
руками, приплясывать, смешно  выкидывая  ноги  и  скользя  на  мокром  льду.
Потом, разбрызгивая набежавшую волну, влетел в воду.
     - Кому море по колено? Врут, что только под мухой! - заметил Остап.
     С ним можно согласиться.
     Я  увидел  ее.  Она  сидела  вместе  с  двумя  громоздкими   мужчинами,
чернобородым инженером Вальтером Шульцем и  капитаном  "Гёте"  Денцлером,  с
виду добродушным, но на деле несносно придирчивым  толстяком.  На  ней  были
куртка и брюки, как на мальчишке. И берет, из-под  которого  ветер  старался
вырвать черные волосы, развернуть их, как она шутила, пиратским флагом.
     Я сел напротив нее. Спартак рядом. Он сказал ей странные слова:
     - Стихов моих любимый томик...
     Но она их поняла и засияла.

     Я нашел ее еще в Москве. Ведь она была дочерью  моего  друга  и  другом
сына со школьной скамьи. И мне хотелось узнать ее.
     Спартак повел меня к ее тете, сестре  Вахтанга.  Она  была  замужем  за
известным академиком архитектуры,  который  не  только  предоставил  девушке
комнату в своей квартире, но и привил ей свою неистовую любовь к зодчеству.
     "Покажи, что тебя окружает, и я скажу, кто ты". Кажется,  я  переиначил
известное изречение, но сейчас так можно было сказать.
     Я вошел в ее комнату и огляделся. На  стенах  репродукции:  затейливые,
многоскульптурные храмы Древней Индии, величественно  огромные  и  предельно
простые египетские пирамиды, таинственно  покинутые  великолепные  дворцы  и
храмы древних майя, причудливые восточные пагоды с  загнутыми  вверх  краями
крыш. Здесь  и  беломраморные  шедевры  эллинской  архитектуры,  венчающиеся
божественным  Парфеноном.  И  рядом  островерхие,  исступленно  устремленные
вверх готические церкви. И оттеняющие их сурово мрачные башни  средневековых
замков, олицетворение силы, страха и оскудения духа.
     Да, Тамара любила свою архитектуру, она поклонялась ей,  воздвигнув  ей
своеобразный маленький храм в своей комнате.
     Я сказал ей о своем впечатлении.
     - Это ведь голос эпох,  -  отозвалась  она,  гордо  вскинув  голову.  -
Цивилизации появлялись и исчезали. И оставались от них  великолепные,  порой
загадочные здания, дворцы или храмы, изучая которые, люди  пытаются  понять,
кто, зачем и как их строил, на каком уровне культуры находился,  как  жил  и
что думал.
     - Так вот что напоминают репродукции!
     - Мне  не  надо  напоминать.  Я  поклоняюсь  прекрасному   и   ненавижу
"архитектуру скупых смет".
     - А  почему  здесь  нет  таких  современных  зданий,  как  американские
небоскребы?
     - Не говорите  мне  об  этих  чудовищных  коробках  стиля  нищих  духом
богатеев.
     - Вы решительны в своих взглядах  и  высказываниях,  -  заметил  я,  не
решаясь  называть  ее  по  старинке  на  "ты".  Она  мне   казалась   жрицей
выдуманного ею храма. Пожалуй, она даже воображала себя  в  толпе  молящихся
под причудливыми сводами или царственной походкой поднималась  по  мраморной
лестнице дворца, который должен удивлять великолепием  и  роскошью  людей  и
тысячелетия спустя.
     - Вы говорите о решительности моих высказываний? Я в  суждениях  всегда
такая. Спартак знает. Даже природу воспринимаю с  некоторым  преувеличением.
Покажу вам кое-какие этюды - и  вы  лучше  поймете  меня.  Я  пишу  то,  чем
восхищаюсь, и прежде всего силой стихии.  Потому,  рисуя  лес,  я  изображаю
лесной пожар, а река у меня выходит из берегов, затопляя дома  и  дороги.  А
море не представляю себе иначе, чем в шторм  с  девятым  валом,  накрывающим
корабль  вместе  с  мачтами.  Потому  и  ветерок,  закручивающий  листья  на
дорожке, представляется мне сокрушительным торнадо.
     - Вы выдумщица! - рассмеялся я.  -  Но  рыбак  рыбака  видит  издалека.
Недаром я к вам пришел.
     Спартак сказал:
     - У нее волшебная лупа. Вот и любуется через нее миром.
     - Лупа романтики? Кто бы мне ее подарил?
     Они оба рассмеялись.
     - Она с твоей собственной лупы копию сняла, - пояснил Спартак.
     Мы сразу стали добрыми друзьями. Я написал Вахтангу, что  восхищен  его
дочерью.
     Он прислал телеграмму: "Буду тамадой. Прошу вызвать".
     Он, конечно, имел в виду свадьбу...
     Когда  Тамара  узнала,  что  Спартак  вместе  со  мной  отправляется  в
Антарктиду на стройку Города Надежды, она умудрилась  перейти  на  работу  в
архитектурную  мастерскую,  занимавшуюся   проектированием   зданий   Города
Надежды. А там с чисто женской настойчивостью и  лукавством  (как  она  сама
заявила) сделала так, что наблюдение за выполнением заказов на блоки  зданий
поручили ей. И пришлось ей отправиться в Гамбург. И так уж вела дела, что  в
Антарктиду отправить груз без нее оказалось невозможным.
     В конце концов юная жрица богини Зодчества попала  на  корабль  "Иоганн
Вольфганг Гёте" и вот теперь вместе с инженером Вальтером Шульцем  почему-то
направлялась на Совет командора.
     Я любовался ею и Спартаком.
     В полынье, пробитой для  судов  ледоколом  "Ильич",  на  которую  вышел
катер, стало сильно качать.
     Капитан с "Гёте" только посмеивался, отчего у него словно  прибавлялось
подбородков, второй же великан так согнулся, что  спрятал  свою  разбойничью
(по словам Тамары) бороду у себя в коленях. Сама же  Тамара  -  Вахтанг  мог
гордиться  ею  -  закусив  губу,  отодвинулась  от  борта,  к  которому  ее,
вероятно, потянуло. Она скорее умерла бы,  чем  позволила  себе  перегнуться
через него.
     Катер приближался к флагману экспедиции.
     Я смотрел на Тамару, на ее лицо, напоминавшее древнюю камею,  и  думал,
почему на Совет командора Анисимов вызвал архитектора,  когда  блоки  зданий
Города Надежды утонули. Ведь он не знал, с чем я еду к нему на ледокол".


                               Глава седьмая
                              ВОДА - ЧУДЕСНИЦА

     "Теперь надо вернуться к перерыву в  моих  записках,  к  двадцатилетней
работе  на  металлургическом  заводе,  где  удалось   создать   "лабораторию
изобретательства". В бывшей  кладовой  машиностроительного  цеха  установили
столы  со  множеством  приборов  и  даже  станки:   токарный,   сверлильный,
фрезерный. Все сами делали на них для задуманных новшеств.
     Помогло  мое  предложение  избавить  сталеваров   от   заглядывания   в
мартеновскую  печь,  когда  лицо  обдавало  жаром.  По   пучку   охлаждаемых
стеклянных нитей цветное объемное  изображение  передавалось  на  всю  длину
жгута.  Через  простейшую  оптику  можно  видеть   внутренность   печи,   не
приближаясь к  ней.  То,  что  это  не  ново,  меня  не  обескуражило.  Ведь
сталеварам стало легче! И  лабораторию  мы  получили  для  давно  задуманных
исканий.
     - Зачем тебе вода? Простая вода? - удивился Вахтанг.
     - Мы с тобой, друг, на восемьдесят процентов из воды, а земной  шар  на
три четверти залит водой. А свойств ее как следует не знаем.
     - Почему не знаем? Зачем так говоришь? Не сжимается,  электричества  не
проводит,  не   намагничивается,   замерзнет   -   твердой   становится.   И
расширяется!
     - Вот-вот! - воскликнул я. - Именно твердой! - и я рассказал  Вахтангу,
как Мария научила нас на северном острове отеплять дом снежными кирпичами.
     - Ледяные стены хочешь? - догадался Вахтанг. - Не растают?
     - Если по трубам, заложенным в стены, пропускать  холодильный  раствор,
вода замерзнет.
     - Слушай! Мы с тобой дома из воды отливать будем! Степан, -  позвал  он
Порошенко.  -  Ты  литейщик,  слушай!  Форму  сделаем  для  целого  дома   с
комнатами. Водой зальем. Потом  заморозим.  Форму  разберем.  Дом  готов.  С
балконом. С сортиром. Ва!..
     - Тьфу! Ну и воображение у тебя! - отозвался Степан.
     - Почему так? В книжке прочитал:
     Не яйцо воображало,
     Не петух воображал.
     Человек - "воображало",
     Нет других "воображал".
     - Это царица Анна Иоанновна для потехи ледяной дом  на  Неве  приказала
построить. А нам в тепле жить надо.
     Я сказал, что  в  ледяных  домах  должны  быть  не  только  каналы  для
охлаждения, но и теплозащитные, отопляемые панели.
     - Лед охлаждаем, комнаты греем! Вместо обоев теплоизоляция.  Хорошо!  -
обрадовался Вахтанг.
     - Лед - коварный материал, - предупредил я.  -  Ледники  знаешь?  Текут
как речки. Медленно, но неизменно.
     - А правда! Почему?
     - Известное дело. Твердая жидкость -  вот  что  такое  лед,  -  солидно
заметил Степан.
     - Вот и нужно нам, друзья, придумать, как твердую  жидкость  в  твердое
тело превратить, - предложил я.
     - Что делать будем? С какого конца?
     - Начнем с воды. Пробовать по-всякому.
     - Я ж говорю, что мы не яйца, не петухи, а человеки, воображала!
     - Верно, Вахтанг. Воображение нам потребуется.
     Так начались наши, может быть, и не вполне  оригинальные  исследования.
Мы были упорны и искали десять лет.
     Мы даже старались намагнитить воду, заведомо немагнитную. И  обнаружили
изменение ее свойств. Она активнее растворяла в  себе  вещества,  не  давала
накипи. А это было уже кое-что! Узнали,  что  и  в  других  местах  добились
подобных результатов. Потом установили, что чистая дистиллированная  вода  в
закрытом сосуде выделяет газы по-разному  в  разное  время  суток  и  времен
года. И разница в двадцать раз!
     Но над лабораторией нависла угроза.
     Однажды к нам вошел новый директор завода Аскаров, переведенный  с  юга

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг