Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Алеша успокоился.
     Он упивался невиданным ландшафтом.
     Добров вел ракету к берегу  морского  пролива.  На  горизонте  дымились
вулканы. Остроконечные  конусы  выбрасывали  фонтаны  дыма,  расплывавшегося
зонтами.
     - Эх, Мэри, Мэри!.. А мы с тобой надеялись, что тепловое  пятно  -  это
"их город"...
     Багровое пятно солнца падало на горную цепь. Исследователи "влетали"  в
вечер.
     Илья Юрьевич решил приземлиться на границе дня и ночи, где должно  быть
меньше бурь...
     Ракета прошла низко над вулканом. Пепел окутал ее  тьмой,  потом  внизу
сверкнуло  раскаленное  жерло  и  огненные  реки  по  склонам.  Потом  снова
серебрящаяся, отливающая медью вода.
     И лес! Отчетливо различимый сейчас лес, кровавые его заросли на берегу!
     Алеша вскочил и, подняв руку вверх, торжественно крикнул:
     - Слава Жизни, вечной и вездесущей! Она есть здесь, есть! К посрамлению
чванливых невежд,  считающих  себя  единственными  избранниками  Природы,  а
Землю - центром Вселенной! - Он бросился к микрофону и  закричал:  -  Гарри!
Гарри! Черт бы побрал эту непроходимость волн! Это папоротники!  Честное  же
слово, папоротники! Походят на пальмы, листья тюльпанами...
     Алешу било, как в лихорадке. Он, всю жизнь убежденный  в  том,  что  на
других планетах есть жизнь, сейчас боялся, что его разбудят...
     Добров не стал садиться на  морском  берегу.  Кто  знает,  какие  здесь
штормы или вызванные ураганом приливы. Лучше укрыться на лесной поляне.
     Илья Юрьевич указал ему рукой вниз.
     Оба они совершенно не думали о величии открытого ими мира,  а  буднично
выбирали место для посадки.
     Скалистые выходы на болоте. Пожалуй, можно рискнуть. В  крайнем  случае
тотчас взлететь.
     Реактивные двигатели ревели... Это был могучий рев земной техники!
     Ракета вертикально опускалась.
     Толчок. Ракета накренилась в сторону. Добров готов был дать  "газ",  но
ракета еще раз качнулась на выставленных лапах и замерла.
     Дым, поднятая пыль и пар окутывали корабль.
     - Приехали, ребята! - сказал Богатырев, притопывая ногой. - Венера!
     - Венера... - почти шепотом повторил Алеша, чувствуя, что все тело  его
словно налилось свинцом.
     Тяжесть составляла здесь 0,85 земной, но Алешу после долгой невесомости
она не угнетала, а радовала, вливала энергию, жажду деятельности, силу.
     Добров вытирал платком влажный череп. Илья Юрьевич улыбнулся ему, молча
поблагодарил.
     В отсеке "космического зверинца лаяла Пуля.
     Дым и пар рассеялись. Исследователи прильнули к окнам.
     Стелился туман, надвигалась темнота. Чужая природа словно пряталась  от
пытливых глаз.
     Гигантские красноватые стволы, голые и гладкие, без  ветвей,  колоннами
тянулись вверх. Там они распускались темными  шатрами.  Травы  под  ними  не
было. Вместо нее узлами переплетались змеевидные  корни.  А  между  стволами
протянулись... сети?
     Алеша так и замер. Сети! Искусно сплетенные сети!
     Но ученый подавил в нем мечтателя Это были лианы, цепкие,  обвивавшиеся
вокруг стволов, сплетенные замысловатой вязью. Чаща казалась непроходимой.
     До боли в глазах всматривался Алеша, стараясь увидеть хоть какое-нибудь
движение.
     Но надвигалась тьма. Скоро все исчезло... Засветились огоньки и в  лесу
и на болоте. Если бы не они, тьма была бы полной. Обитатели  Венеры  никогда
не видят ни звезд, ни солнца...
     Алеша выжидательно взглянул на Илью Юрьевича.
     - Подожди, - сразу  понял  его  Богатырев.  -  Роман,  включи  наружные
микрофоны.
     Алеша замер. В ушах его стучала кровь.
     И вдруг сразу, без перехода, в кабину ворвалась  волна  звуков,  жуткой
симфонией грубо захватила, подавила...
     Удаляющийся, скачущий  грохот  громыхающей  колесницы  или  сорвавшейся
лавины камней сменился близким воем. Потом прозвучал  пронзительный  писк  и
крик боли, надрывный, хриплый. И вдруг захлопали крылья...
     Пулька отчаянно визжала и царапала переборку.
     Добров хотел включить прожектор, но Илья Юрьевич остановил его.
     Теперь слышалось уханье, ровное, размеренное.
     Алеша ухватился за спинку кресла. Неужели машина?
     Послышался  треск  словно  раздираемой  на  части  ткани  и   сразу   -
нарастающий свист, замерший на предельной высоте.
     Потом мелодичная нота, другая, третья... Пение? Алеша посмотрел на Илью
Юрьевича расширенными глазами.
     Тот отрицательно покачал головой.
     Добров зажег прожектор.
     И сразу замолкло все, словно выключили микрофон, замерло, притаилось.
     Только собака жалобно повизгивала в своем отсеке.
     Ослепительный  свет  вырвал  из   тьмы   ближние   стволы   исполинских
папоротников и почему-то ставшую теперь белой сеть лиан. Змеи корней  словно
застыли в борьбе, оцепенели.
     В чаще отраженными огоньками засверкали злобные звездочки... И никакого
движения.
     Алеша не  смог  справиться  с  дрожью,  а  Добров  деловито  докладывал
Богатыреву, что температура снаружи резко упала с 57°С до 31°С.
     "Вот это чудесно! - мысленно воскликнул Алеша. -  Чего  лучшего  желать
для развития жизни? Кислород у поверхности есть, как и  ждали.  Правда,  его
втрое меньше, чем на Земле, но он есть. И, быть может... Дышат же альпинисты
на горных вершинах!.. Но разве позволит Илья Юрьевич  выйти  из  ракеты  без
шлемов!.. Слово будет за вараном, голубем и Пулей..."
     Богатырев пристально посмотрел на Алешу, на Доброва и объявил:
     - Утро вечера мудренее... и на Венере.
     "Спать? - ужаснулся Алеша. - Разве  можно  спать  на  чужой  планете  в
первую ночь? Конечно, нельзя!"
     Алеша слышал, как ворочался в своем  откинутом  "зубоврачебном  кресле"
Илья Юрьевич. Снаружи доносились приглушенные звуки. Должно быть, выл ветер.
Животные беспокойно возились в своем отсеке... Алеше  казалось,  что  ракета
вздрагивает от ураганных порывов, но скорее  всего  она  лишь  пружинила  на
посадочных лапах и стояла прочно... стояла на венерианских скалах.
     Осознать все это было попросту невозможно.
     И не только Алеше...
     Илья Юрьевич все думал, думал о Венере, все пытался уверить  себя,  что
он уже на ее поверхности, и вдруг поймал себя на том, что думает о  Земле...
Не венерианские гигантские папоротники вставали перед ним, а тихий  сосновый
бор. И даже смолистым запахом словно пахнуло откуда-то, и  не  чужой  резкий
ветер, а свой, земной ветерок распушил бороду, - и где-то в деревне,  совсем
как Пулька, лаяла собака...
     Тропинка спускалась к пойме реки Истры, про которую  Илья  Юрьевич  пел
своему  внучонку:  "Наша  речка  течет  колечком,  несется  быстро,  зовется
Истра..." А двухлетний Никитенок с размаху влетал в воду, визжал  и  колотил
по воде ручонками, вздымая брызги. Противоположный берег  реки  был  крутой,
заросший лесом, всегда в тени...
     На Венере же... то есть тут... тени не жди. Никогда здесь  не  выглянет
солнце. Хоть бы уж скорее взошло...
     И Илья Юрьевич, кряхтя, перевернулся на другой бок, потом внезапно  сел
и засмеялся.
     Алеша и Роман Васильевич тотчас поднялись. Они не спали.
     - Что, братцы, не спится на чужой планете?
     Алеша встал и прижался лбом к совсем теперь холодному стеклу.  И  сразу
отпрянул.
     За окном шел дождь. Обыкновенный земной дождь...
     Дождевые капли были совсем обычные, частые-частые... Они  собирались  в
ручейки и стекали по стеклу, скрывая лесные огоньки... Совсем как на лобовом
стекле автомобиля. Эх! Стеклоочистителей не предусмотрели конструкторы!
     Алеша обернулся:
     - Илья Юрьевич, можно спеть?..
     - Пой, - засмеялся Богатырев. - Как же не петь, ежели на Венеру сели.


                                Глава пятая

                             БЕШЕНАЯ АТМОСФЕРА

     Мэри не могла оторвать от пола магнитные подошвы.  Надо  было  передать
шефу  приказ  командора...   В   репродукторе,   разрывая   сердце,   звучал
радиопеленг, призывная советская песня, служившая сейчас для  Мэри  сигналом
разлуки.
     Проход в грузовой отсек, где Керн и Вуд возились с планером,  загородил
Железный Джон. Мэри относилась  к  нему  со  смешанным  чувством  удивления,
неприязни и протеста.
     - Попрошу вас, Джон, посторонитесь,  пожалуйста,  -  вежливо  попросила
она.
     Робот, включенный на внешние реакции, тотчас отодвинулся, скользнул  по
лицу Мэри холодным взглядом рачьих глаз, щелкнул и проскрежетал:
     - Прошу вас, леди.
     Аллан Керн нервно обернулся на голос робота.
     Мэри протянула ему бланк с радиограммой командора.
     - Помолимся  господу  богу,  -  сказал  Керн,  вынимая  молитвенник,  и
выключил робот. - Это его не касается...
     Пока Керн бубнил молитвы, робот стоял безучастный, с потухшими глазами.
     Мэри придвинулась к окну. Она отыскала  во  мраке  Космоса  голубенькую
звездочку, самую теплую, самую яркую, самую красивую,  и  язычески  молилась
ей, молилась о Гарри и о себе, об их счастье, которое найдут они, вернувшись
на эту милую звезду, чтобы никогда уже не покидать ее...
     Аллан Керн захлопнул молитвенник и несколько секунд простоял молча.  Он
мысленно говорил со своим покойным братом, пуритански  воспитавшим  его  без
родителей, привившим  ему  аскетическую  сдержанность,  философию  выгоды  и
сдержанность дельца. Он  вспоминал  мальчишеское  увлечение  свирепой  игрой
регби, презрение к танцам, ярким галстукам и автомобильным поездкам с  модно
растрепанными  девицами,  уважительную  ненависть  к  богатым  удачникам   и
исступленную учебу - в колледже, в университете, на космодроме...  И  всегда
твердую, направляющую руку Томаса, учившего жить среди  волков.  Аллан  Керн
говорил сейчас обо всем этом с братом и был уверен, что тот слышит его...
     Мэри отвернулась  от  окна  и  тоже  молча  говорила...  с  Гарри.  Они
прекрасно "слышали" друг друга.
     Гарри неуклюже притянул к себе Мэри и поцеловал ее  между  бровей.  Всю
силу воли собрала Мэри, чтобы не разрыдаться.
     Керн отвернулся.
     - Джон, прошу вас занять место  в  планере.  И  вас,  Гарри,  также,  -
торопливо пригласил он.
     Мэри должна была выйти из отсека, пол которого сейчас раскроется.
     Сколько девушек  провожало  милых  на  войну!  Сколько  жен  бежало  за
стременем или за подножкой вагона! Сколько рыбачек, стоя на скалах, смотрели
в штормовую даль! Но Мэри казалось, что никогда ни у  кого  не  было  такого
всепоглощающего горя, как у  нее.  Чтобы  горе  это,  острое  и  неумолимое,
подобно ножу гильотины, упало на нее, от Мэри требовалось повернуть  красный
рычаг...
     Мэри вышла из  грузового  отсека,  кусая  губы,  закрыла  герметическую
дверь. Окаменев, смотрела через круглое оконце, как Керн, а потом  Гарри  и,
наконец, робот забрались в  кабину  планера,  как  прозрачной  пластмассовой
полусферой закрыли кабину  сверху.  Они  еле  разместились  там  в  страшной
тесноте.
     Планер походил на стрелу. Отогнутые назад  маленькие  крылья  сверкали,
как оперение.
     Гарри старался рассмешить Мэри,  строил  ей  забавные  рожи,  показывал
пальцами, как они будут шагать там, внизу...
     Все внутри Мэри застыло, онемело, а она... улыбалась Гарри.
     Мистер Керн посмотрел на нее и  вдруг  тоже  улыбнулся.  Это  было  так
непривычно, что у Мэри словно оборвалось что-то...
     Она поняла его улыбку, как последний приказ, и рванула на себя  красный
рычаг.
     Пол  тотчас  разделился  на  две  створки,  и   планер   с   людьми   и
человекообразной машиной провалился, исчез.
     Мэри показалось, что она своей рукой уничтожила  их,  но  она  поборола
себя и бросилась в радиорубку.
     В репродукторе уже звучал голос Гарри:
     - Хелло, Мэй, - так только наедине звал он ее. - Я вижу наш корабль  со
стороны. До чего же он красив в полете! Вам должно быть очень приятно летать
на таком скакуне.
     На  пульте  радиорубки  среди  циферблатов  специально  для  Мэри  было
вмонтировано овальное зеркало. Мэри видела  свое  скованное  лицо,  холодные
глаза, побледневшие щеки и... катящиеся по ним слезы.
     - Хэллоу, Гарри! - весело крикнула она в микрофон. -  Вам  должно  быть
тоже приятно лететь на нашем кондоре!
     Планер  пронизывал  розовые  облака.  Гигантское  солнце   затуманилось
красноватой дымкой.
     Керн и Вуд надели колпаки скафандров и стали  похожи  на  невозмутимого
робота.
     Гарри злился на себя  за  то,  что  раскис,  прощаясь  с  Мэри,  словно
испугался того, что ждет внизу. Недоставало только, чтобы шеф  заметил  это!
"Когда находишься в кабине вместе с двумя человекоподобными  роботами..."  -
непочтительно подумал Гарри и улыбнулся.
     - Кажется, вы держитесь молодцом? - прозвучал голос Керна в шлемофоне.
     - Я подумал, как трудно в шлеме протирать очки, - отозвался Вуд.
     Спустя  некоторое  время,   понадобившееся   электронной   машине   для
"осознания" услышанного и выбора из миллиона ответов  наиболее  правильного,
робот сказал:
     - Очки лучше всего протирать замшевой тряпочкой, в условиях  нормальной
температуры, со снятым шлемом.
     Гарри наградил электронного мыслителя таким взглядом,  что  можно  было
порадоваться за машину, реагирующую только на слова...
     Планер вынырнул из красного тумана.
     Гарри портативной кинокамерой снимал  чужой  мир  и  вспомнил  знакомый
сказочный мир закатных облаков, на которые мечтательно глядел еще в детстве,
удравши с фермы  в  поле,  мир  воображаемых  замков,  оранжевых  великанов,
летящих драконов с кровавыми крыльями, бездонных колодцев с  запрятанными  в
них солнечными кладами.
     Керн искусно вел планер. Робот бездействовал, поблескивая  равнодушными
стеклами объективов.
     - Температура крыльев повысилась до  красного  каления,  -  бесстрастно
сообщил он. - Необходимо охлаждение. Если нет -  крылья  разрушатся,  планер
встретится с твердой поверхностью при скорости 3,69 мили в секунду.  Это  не
обеспечит сохранности моих механизмов, существования пассажиров и выполнения
заданной программы.
     Робот был всегда включен на самосохранение, и его логические построения
были безошибочны. Впрочем, Керн и сам уже сделал нужные выводы  и  пустил  в
крылья жидкий гелий, чтобы охладить их.
     Планер мчался как будто в кипящем молоке.  Мимо  проносились  вытянутые
пузыри и дымчатые шарфы.
     Аппарат тормозился  только  сопротивлением  воздуха,  и  кабина  сильно
нагрелась, несмотря на охлаждение жидким гелием. Однако Керн и Вуд, одетые в
скафандры, не страдали от перегрева, а робот был равнодушен к жаре.
     Облака  Венеры  находились  на  огромной  высоте,  спираль  торможения,
которую вычислял еще  удивительный  русский  ученый,  провидец  Циолковский,
проходила в их толще. Гарри Вуд никак не  мог  дождаться,  когда  же  планер
вырвется из мутного тумана и они  увидят  наконец  поверхность  планеты,  ее
необычайные красноватые леса...
     Планер, обойдя несколько раз  вокруг  планеты  и  постепенно  снижаясь,
должен был  уже  выйти  на  заданный  квадрат  "70"  материка.  Но  суша  не
показывалась. Туман темнел, из молочного превратился в серый, потом в бурый,
наконец в черный.
     Впереди сверкнула молния. Робот дернулся. Керн с тревогой посмотрел  на
него. Новая молния полыхнула совсем близко. Робот затрепетал, но не произнес
ни слова.
     Планер трясло, колотило, кидало, как гоночный автомобиль, сорвавшийся с

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг