Действительно, из щели днища показалась вода. Седых и Корнев
продолжали отвинчивать гайки. Вода все больше и больше проникала в док.
- Океан прорвался, - пошутил кто-то в толпе.
- Нет, - радостно пояснил Коля, - это стекает вода, что осталась в
пространстве между двумя доками. От океана нас водолазы уже изолировали.
Вода хлестала множеством струй. Седых и Корнев сняли последние гайки.
Потные, усталые, спустились они вниз.
- Приказываю закончить туннель! - скомандовал в микрофон Степан
Григорьевич.
Подъемный кран, уже уцепившийся за днище, дернул его. Вода хлынула на
дно дока, обрызгав многих с головы до ног. Радостный смех заглушил звон
цепей и грохот крана. Кран стал постепенно отодвигаться в сторону. Днище
развалилось на две части и поползло за ним. Перед взором толпы показалось
другое такое же днище, но только мокрое, позеленевшее, с налипшими на него
ракушками.
- Вот он, американский металл! - крикнул Коля.
Это днище на глазах у всех тоже дернулось и стало отваливаться внутрь
второго дока. Коля, не мигая, смотрел перед собой.
И вот, точно в зеркале, появившемся по волшебству, он увидел тот же
самый зал, в котором находился сам. Как и в первый раз по приезде в
туннель, он смотрел теперь словно в ствол свеженачищенного ружья.
Общий крик потряс стены и первого и второго дока.
На площадке американского дока прямо перед Седых и Степаном
Григорьевичем стояли два человека. Один из них, высокий, с длинным лицом и
тяжелым подбородком, был уполномоченный президента по управлению делами
Концерна плавающего туннеля, возобновившего свою деятельность с помощью
субсидии государства. Протянув вперед руку, инженер Герберт Кандербль
сказал, обращаясь к человеку, стоявшему рядом с ним: - Прошу вас, сэр.
Право пройти туда первым принадлежит вам.
Почти седой, бородатый человек с молодым еще лицом двинулся вперед и с
улыбкой перешагнул выступ, разделявший теперь две металлические площадки.
Степан Григорьевич смотрел на него, не веря своим глазам.
- Андрей! - вдруг крикнул он и с неожиданной для него порывистостью
бросился в объятия брата.
Шум пронесся по толпе.
- Андрей Корнев!!!
- Андрей Григорьевич!
- Откуда?
Иван Семенович Седых стоял с довольным видом и подмигивал Коле: - Ну
как? Пришелся по вкусу мой сюрприз, а?
Братья обнялись на стыке двух доков, а по обе стороны стояли точно две
стены - русские и американцы.
Коля шагнул вперед. Навстречу ему вышел американский рабочий. Он
протянул руку Коле и сказал: - Сэм Дике.
Коля поднял палец вверх.
- Подожди! Ведь ты первый американский рабочий! - он полез в карман и
вынул оттуда обкуренную старую трубку. - Вот на, бери! Это тебе подарок,
понимаешь, подарок... от Сурена Авакяна.
Сэм Дике непонимающе смотрел на трубку и вдруг расплылся в улыбке: -
О-о! Мистер Авакян! Мистер Авакян! Презент! Благодарю вас очень! Благодарю
вас!
Он обернулся к американским рабочим и, показав им трубку, что-то
сказал.
- Гип, гип, ура! - закричали американцы.
Степан Григорьевич держал брата за обе руки, словно не хотел никому
его уступать.
- Пойдем... пойдем ко мне вниз... Нам надо поговорить... Я хочу все,
все знать... У меня найдется несколько свободных минут, пока соединяют
туннели. Пойдем же, Андрюша...
Андрей смотрел по сторонам одновременно и возбужденный и смущенный.
Его счастливые глаза перебегали с труб туннеля на толпу и обратно; на щеках
пылали красные пятна.
- А ведь закончили! Закончили все-таки Арктический мост! - обращался
он ко всем сразу.
В русском доке грянул оркестр. В ответ задребезжал неведомыми тембрами
джаз из американской части туннеля...
...Братья были одни в кабинете Степана Григорьевича. Степан усадил
брата в свое любимое вращающееся кресло, а сам расхаживал тяжелыми шагами,
слушая сбивчивый рассказ Андрея. Когда тот на мгновенье замолчал, Степан
подошел к нему сзади и осторожно погладил его мягкие седые волосы. Андрей с
улыбкой оглянулся на него. Большой, крепкий, все такой же сильный, Степан
стоял перед ним, как гранитная скала, выдержавшая все яростные удары
океанских бурь.
Когда Андрей говорил об О'Кими, Степан вдруг сказал: - Узнав о твоей
гибели, Аня ушла ее строительства Арктического моста. Сейчас она крупный
работник, недавно назначена директором Института реактивной техники.
- Почему ушла?-живо спросил Андрей.
- По-видимому, со строительством моста у нее было связано много
потрясений.
- Она... она горевала обо мне?
Степан Григорьевич пожал плечами: - Во всяком случае, замуж за
Кандербля она не вышла.
- Замуж? За Кандербля?
- Да. Она категорически отказала ему.
Андрей смущенно подошел к брату и пожал ему обе руки.
- Она отказала Кандерблю?
- Да. И мне также, - невозмутимо ответил Степан.
- Тебе? Впрочем... Я ведь знаю... Ты воспитываешь детей Дениса.
Дверь без стука открылась. На пороге стоял курносый, веснушчатый,
торжествующий Коля Смирнов.
- Пожалуйте Наверх, товарищи. Все уже готово. Туннель полностью
собран.
- Собран уже? Так пойдем же скорее! - заторопился Андрей.
- Пойдемте, Андрей Григорьевич. Я свой предпоследний шов уже заварил.
Комбайн отодвинул. Теперь вам последний шов варить.
- Мне? Последний шов? - переспросил Андрей.
Коля кивнул головой.
- Самое почетное дело. Вы задумали Арктический мост, Андрей
Григорьевич, так сказать, всю кашу заварили, вам и последний шов
заваривать. Только что на митинге там, вверху, так решили.
Андрей поднялся с места. Руки его, прижатые к груди, заметно дрожали.
Он подошел к Коле и, крепко обняв его, поцеловал.
Степан, бледный, без единой кровинки в лице, молча стоял сзади.
Когда ничего не замечавший Андрей вышел следом за Колей в коридор,
Степан поднял в воздух вертящееся кресло, в спинку которого вцепились его
руки, и со всего размаха бросил его на пол. С грохотом покатилось оно по
металлическому полу и ударилось о стол.
Расставив ноги и напряженно наклонив голову, Степан тупо глядел на
сломанное кресло.
И вдруг все его тяжелое, крепкое тело обмякло. Голова повисла, спина
сгорбилась.
Когда он, сутулясь, едва волоча ноги, шел по центральному залу,
рабочие охогно уступали ему дорогу.
Он остановился у перил и тяжело оперся на них. Прямо перед ним на
трубе туннеля стоял счастливый Андрей. Он уже заварил шов на одном стволе и
заваривал теперь на другом. Заметив брата, Андрей выпрямился и улыбнулся. В
одной руке он держал синее стекло, в другой - электрод. Он искал взглядом
глаза брата, но тот круто повернулся и, толкая рабочих, почти выбежал из
зала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"НОДМОСТНЫЙ КОРОЛЬ"
На конечной остановке нью-йоркского трамвая водитель, он же кондуктор,
обычно куда-нибудь уходит. Двери в трамвай открыты, и пассажиры могут
занимать места. Поднявшись на переднюю площадку, они проходят мимо
металлической копилки, висящей около кресла вагоновожатого. В эту копилку
каждый опускает никель, а копилка в ответ удовлетворенно звякает.
Если на обычной остановке входящий пассажир, считаясь с внимательным
взглядом вожатого, обязательно опустит никель, то на конечной остановке,
когда вожатого нет, плата за проезд целиком лежит на совести входящего...
Прозвучали два звонка. Два американца - один огромный, грузный, другой
помоложе, худощавый, развязный - заняли последние места.
Трамвай качнуло. Кто-то тяжелый встал на подножку. Полный человек,
прекрасно одетый, в модной мягкой шляпе, как-то странно втянув голову в
плечи, прошмыгнул в вагон. При его появлении звонка не раздалось. Вероятно,
он забыл опустить никель.
Двое прежде вошедших американцев переглянулись. Тот, что был помоложе,
ухмыльнулся и подмигнул старику.
Трамвай наполнялся. Пришел и вожатый.
Он внимательно оглядел пассажиров. Никто не внушал ему подозрений.
Пневматические двери закрылись, и трамвай двинулся.
Несмотря на бесчисленные автомобили, автобусы и линии сабвея -
подземки, трамвай все же остался в Нью-Йорке равноправным видом транспорта,
незаменимым для пассажиров победнее. От старого трамвая он отличался только
отсутствием троллелей и токосъемной дуги. Моторы питались током от трех
рельсов, лежащих прямо на мостовой. Американцы считали выгодным применять
низкое напряжение, отказавшись от загромождающей улицу воздушной сети.
В трамвае было уже много народу. Люди входили и выходили. Неизвестный
элегантный джентльмен продолжал закрываться газетой, как будто боялся, что
его могут узнать.
- А ведь я знаю, кто это, - заметил молодой своему грузному спутнику.
Он наклонился и что-то прошептал.
Старик удивленно посмотрел на молодого, потом перевел глаза на красную
шею со складками закрывшегося газетой человека.
- Не может быть! - ужаснулся он. - Подмостный король - и в трамвае!
Молодой презрительно пожал плечами.
- Если вы, отец, не верите, то давайте пересядем на его скамейку. Я
думаю, что ему придется нас узнать.
- Пожалуй, - согласился старик.
Трамвай то весело бежал по улицам, то скучал на перекрестках у
светофора.
Два американца пересели к загадочному джентльмену, которого один из
них называл "подмостным королем".
Был момент, когда неизвестный перелистывал газету.
- Ба! Мистер Медж! Кого я вижу! - воскликнул старик.
Пассажир вздрогнул. Газета выпала из его рук. Он испуганно посмотрел
на своего грузного соседа.
- Здравствуйте, здравствуйте! Как вы поживаете?- смущенно заговорил
он. - Я вас узнал почти сразу, дядя Бен.
- Ха-ха! Как это вы попали в трамвай, мистер Медж?
Джемс, сидевший рядом с дядей Беном, загадочно поджав губы,
ухмыльнулся.
- Понимаю, - не дождавшись ответа, качнул головой старый Бен,-биржа
тоже придавила меня - я потерял на пароходных акциях все свои сбережения.
- Кажется, на этих самых акциях мистер Медж и заработал свои миллионы.
Столкнув туннель, подкопавшись под Арктический мост, он получил титул
"подмостного короля".
Мистер Медж вздохнул.
- Вы, Смиты, мои старые друзья, вам я могу сознаться... Я все-таки
вылетел в эту проклятую арктическую трубу...
Бен сочувственно качнул головой.
-- О'кэй, мистер Медж! Я недавно вторично пострадал из-за этих
пароходных дел. Судоверфь, на которую мне удалось было устроиться,
закрылась, и я снова без работы.
- А, так... - рассеянно протянул мистер Медж, по-видимому, занятый
своими мыслями.
- Мы с Джемсом опять живем на бобовом супе, который отпускают нам, как
подаяние. Я искренне завидую своей дочери Мэри. Она все-таки сделала
блестящую партию.
- Да? - заинтересовался Медж. - Значит, она все-таки вышла замуж за
миллионера? - В глазах его блеснули огоньки.
- Нет! - рассмеялся Бен. - Она вышла замуж за своего Сэма. А он снова
работает на строительстве американского плавающего туннеля.
При словах "плавающий туннель" мистер Медж болезненно поморщился.
- А у вас, мистер Медж, дела, значит, действительно плохи? - наивно
спросил дядя Бен, вспоминая, как прошмыгнул мистер Медж мимо копилки.
- Нет... что вы, мистер Смит, я еще надеюсь... надеюсь... Я еще дам им
бой. Вы еще услышите о Медже. Да, да!
Мистер Медж потряс скомканной газетой.
Бен и Джемс поднялись.
- Нам здесь сходить, мистер Медж. Вы едете дальше? Передайте привет
вашей милой дочери.
- Очень благодарен, очень благодарен. До свидания!
Мистер Медж облегченно вздохнул. Как неприятно было встретить этих
людей!
Сходя с подножки, Джемс сказал отцу: - Я не удивлюсь, если этот
"подмостный король" через неделю будет ночевать под Бруклинским мостом.
- Нехорошо смеяться над несчастьем, мой мальник.
Джемс скривил рот.
Трамвай медленно передвигался рядом с цепью автомобилей. Движение в
центре города было бы справедливее назвать стоянием.
Мистер Медж ощущал почти физическое мучение. Он не привык к такой
тихой езде.
Ему до боли было горько вспоминать о своем роскошном лимузине,
длинном, едва не с этот трамвай. Какой это был автомобиль! И только вчера
его не стало...
Не стоит об этом вспоминать. Все еще вернется. Сейчас главное -
добиться поддержки на это тяжелое время. Сегодня в клубе он сделает все
возможное. Можно было бы прекрасно сыграть на бирже. Он чувствовал прилив
вдохновения и жажду борьбы. Ах, если бы иметь сейчас деньги, чтобы
обернуться! Какихнибудь два-три миллиона! Через неделю он вернул бы их с
огромными процентами и смог бы уже продолжать дело сам.
Даст ли кто-нибудь ему эти деньги?
Мистер Медж, по своей старой привычке, стал отмечать номера
обгонявших. трамвай автомобилей.
Четырехзначные цифры он складывал в уме. 42 + 21-получается 63. Если
сумма даст сто, то это к удаче. Хоть бы получилось сто! 38 + 49. Это 87. 74
+ 32. Это уже больше.
Мистер Медж увлекся этим занятием. Недаром он ехал в "Клуб суеверных"
- самый модный, самый фешенебельный клуб ньюйоркских финансистов, членом
которого он еще состоял. Не все пока знали о его разорении, виной которого
был проклятый туннель, и, наконец, это эффектное появление погибшего
инженера Корнева. В Америке все словно с ума сошли. Толпа! Слепая толпа!
Она так любит все эффектное. Как хорошо можно было бы заработать, если бы
знать, что появится тот Корнев. Это совпало как раз с последними днями
грандиозного сражения. Мистер Медж, потеряв в неравной борьбе против
окрепшего туннеля все, пытался балансировать на протянутом через Уолл-стрит
канате. И он сорвался. Сорвался так, что не имел никеля, чтобы заплатить за
проезд в трамвае.
45 + 67. Получается 112. Хотя бы встретилась эта сумма - сто! Это было
бы хорошим предзнаменованием. Но не дай бог, если сумма будет равна 98,-это
к неудаче.
Мистер Медж взглянул на длинный, прижавшийся к мостовой черный кар. Он
так напомнил ему его собственный автомобиль! Машинально он подсчитал сумму
цифр и тотчас же отвернулся... 98! Не может быть! Он ошибся. Наверное даже
ошибся! Но проверить он не желает, просто не желает. Вероятно, это было 97.
Мистер Медж повернул голову к окну только тогда, когда черный кар
исчез.
Однако пора сходить. Нельзя же подъехать к клубу в трамвае. Это сразу
погубило бы все его надежды.
Мистер Медж вышел из трамвая и пошел по Бродвею пешком. В воздухе над
крышами домов уродливый светящийся канатоходец балансировал на протянутой
линии огоньков.
Через секунду он превратился в петуха, а потом в верблюда.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг